Дистимия

      В Эдеме музыка перебивает стоны. Самое поганое и блядское место в Детройте — вот оно. Полуголые андроиды и извращенцы, любующиеся ими — бери и убивай голыми руками. Гэвин даже никак не может судить, ведь всё так очевидно и просто. Мужчина с пробитой головой у его ног вызывает только отвращение. Никакой жалости и чего-то подобного. Пусть даже у него есть жена и дети. Этот извращенец заставляет морщиться — и только. Другой, задушенный цепкой хваткой, и вовсе не напоминает человека. У него синеющие губы и перекошенное лицо. Когда Гэвин на него обращает внимание, с минуту приходится разбирать, кто перед ним: манекен или труп. — Детектив? — Ричард старается быть рядом. Он не отходит от него больше, чем на десять шагов. У Гэвина чувство, что за ним следят. Он то и дело осматривается — но Ричард всегда рядом. Только непонятно: он признак опасности или наоборот. — Чего тебе? — Гэвин поднимает недружелюбный взгляд. Всем своим видом он показывает только одно: с ним всё в порядке, ведь не дай бог Ричард решит, что ему ещё рано браться даже за самые лёгкие дела. — Посмотрите, — Ричард протягивает небольшой телеэкран, подсоединённый к камерам наблюдения внутри здания. Андроид, которого они ищут, ходит в Эдеме из комнаты в комнату, пытаясь скрыться. Но следствию ясно, почему и как он расправился со своими клиентами. Ричард говорит: «дайте мне с ним поговорить». Но полицейские не слушают. Поэтому он повторяет: «будут сложности, если я с ним не поговорю». Никому не понятно, в чем соль. Полицейские переглядываются, пожимают плечами и увозят секс-андроида в участок. Ричард ничего не говорит, но становится очень напряжённым. Он следит за подозреваемым и на половине пути становится ясно, почему. Андроид в порыве стресса успевает пробить головой стекло. Тириум стекает по его голове и он пытается сделать всё, лишь бы избавиться от главной микросхемы в голове. — Что за нахрен? — Гэвин морщится и хватает ополоумевшую машину за плечи. До участка ещё километров десять — не меньше. — Рич, помоги! Ричард хватает андроида, пытается синхронизироваться с его блоком памяти, но несущественные повреждения затягивают процесс на долгие минуты. — Я предупреждал, — отзывается он и хмуро оглядывает растерянных полицейских. Гэвин хмыкает: нашёл время и место, чтобы показать свою значимость и правоту. — Как снизить уровень стресса? — Рид с трудом удерживает машину. Голова андроида наклоняется прямо к торчащему острому стеклу. Скин медленно слезает с лица и Ричард успевает сделать копию данных, прежде чем отпустить андроида и позволить ему вскрыть себе металлический череп. — Блядь, — Гэвин не выдерживает и Ричард отталкивает его в сторону. Он говорит: «всё в полном порядке». Но это нихуя не так. Ричард прерывает панику, он повторяет: «я сделал копию его воспоминаний. Теперь он не нужен». — Не нужен? — Рид медленно опускается на мягкое сидение. Тириум пропитывает его руки. Он хмурится и медленно чеканит: — Так ты не собирался ему помочь? — Он убил двух людей. Его всё равно бы разобрали. И я предупреждал, что будут последствия. — Да пошёл ты, — Рид вытирает кровь о свои джинсы и не поднимает на напарника взгляд. Видеть этого ублюдка нет никакого желания.       В участке Гэвин чувствует себя лишним. В деле он совсем не приносит никакой пользы. Только пьёт кофе и заполняет бумаги. Из-за мёртвой машины приходится писать дополнительный отчёт в Киберлайф. И это целая система официальных извинений. Мол, простите нас, идиотов, за то, что мы не справились с одним андроидом. Не доставили его к вам в сохранности. Обещаем вылизать вам зад в качестве извинений, вот вам бумага, подтверждающая сей факт. Гэвин примерно с такой сутью и пишет, только развёрнуто. Отчёт он отдаёт Фаулеру. От него и узнаёт, что мужчины хотели поиздеваться над беднягой, он испугался, защищаясь, он ударил одного и в стрессе задушил другого. Гэвин хмыкает: так им и надо. Но Фаулер качает головой. — Знаешь. Уж лучше они пусть на машинах срываются, практикуют всякие зверства, чем на живых людях. — Это ненормально в любом случае. — А кто говорит о норме? — философски изрекает Джеффри и указывает на дверь. — Мне ещё работать. Иди домой, на сегодня всё. Давай.       Дома встречает тишина. Спустя пару часов она превращается в шум за дверью. Гэвин открывает её, чтобы убедиться, что это не в его голове. И тогда-то он видит, как в соседнюю дверь въезжает молодой парень. Он здоровается, говорит, что племянник той поехавшей старухи. — Она в порядке, если Вам интересно, — бросает, а потом закрывает дверь. Гэвину интересно. Но куда больше интересно, какого хрена этот парень не появлялся здесь раньше. Какого хрена не помогал. Это приходилось делать ему, а теперь — «привет, я её племянник» — и всё. Гэвин хмыкает. Вмазать бы ему — да справедливости в этом нет. Он закрывает дверь. Готовит себе ужин, а после горячего душа получает из участка сообщение: «Деннис Уорд только что покончил с собой».