Дистимия

      Его убивают — и он просыпается в кровати. Единственная причина его пробуждения — отсутствие знаний о том, что происходит после смерти. Мозг над ним так шутит. Даёт желаемый покой, а потом выбрасывает наружу, словно ничего не происходит и никогда не происходило. Жизнь вообще мало походит на смешную шутку. Но, определённо, походит на нечто несуразное и большое. Гэвину из раза в раз снится сумбурное представление охоты на собственную жизнь. Порой он сам выступает убийцей. Он видит от третьего лица, как кто-то заносит руку с ножом, ударяет — и снова утро встречает его хандрой. Спустя пару дней ему и вовсе снится, что он становится машиной. Он что-то делает важное, но ничего не ощущает. И признаёт — это лучшее, что может с ним вообще произойти. Знакомство с племянником старушки оказывается самым дружелюбным общением в его жизни (не считая Тину). Харрис (удивительно, что по паспорту он числится одиннадцатого года рождения) будто имеет в ушах фильтрующий аппарат, который доносит до его мозга только отдельные фразы, а ругань и грубость оставляет белым шумом. — Я принёс кофе, — Харрис без стука заходит в его квартиру. Этому парню самому уверенности и наглости не занимать. Но он дружелюбнее и милее его в тысячи раз. Гэвин берёт из бумажной подставки кофе и морщится так, словно сам налил туда растворимое дерьмо, имеющее от кофе только одно название. — Это Латте на кокосовом молоке? — Ну да, — парень удивлённо раскрывает глаза и пожимает плечами. — В чём проблема? — Это девчачье пойло, — резюмирует Рид, но кофе не отставляет. Ричард приходит к нему. Он ведь первый, кто превратил его квартиру в проходной двор. А Рид, вообще-то, затворник. Как та самая сбрендившая старуха. — О, Ричард, знакомься. Это Харрис — новый сосед. Ты его тётку упрятал в психушку, — он знает, что это слишком грубо, но злость не унимается, когда он вспоминает её крики. Просто-напросто не унимается. — Харрис, а это мой напарник-андроид. Ричард игнорирует слова. Вот у кого действительно в ушах фильтрация! — Рад новым знакомствам, — он кивает парню и даже не удосуживается на него посмотреть как следует. Гэвин знает, что это значит: отсутствие интереса. И, возможно, хорошая работёнка. — Чего припёрся? — По работе. — Выкладывай, — Гэвин разводит руками, он ведь всегда открыт для блядского диалога. Будто андроид вообще когда-нибудь этим интересовался. — Работа обсуждается без посторонних, — Ричард бросает (о, чудо!) короткий взгляд на соседа. Эти лишние уши его ставят в напряжение. Гэвин видит, как тот недоволен его присутствию в доме. — Я всё понимаю, — Харрис приподнимает руки прежде, чем Гэвин успевает осадить напарника и заявить, что такое хамство приемлемо только для него. Но Харрис слишком хороший парень, чтобы позволять другим ссориться. Он забирает свой кофе и уходит к себе. Гэвин всё равно высказывает недовольство: — Что это было, Рич? Где же рукопожатие и улыбка? Я, блять, видел сотни раз, как ты знакомишься. И это, — Гэвин пальцем тычет в чужую грудь, — это не знакомство. — Я просто хочу напомнить, что сейчас, пока мы в тупике, любое знакомство может быть опасно. Для тебя. — Вот оно как, — Гэвин ставит кофе на стол. Он очень и очень рад, что Ричард высказал своё пиздец какое важное мнение. Он поджимает губы, скрещивает руки на груди и наклоняет голову, чтобы в упор смотреть в светлые глаза напарника. — Забавно только то, что пока из всего моего окружения, самым опасным был ты. Может, сделаешь мне одолжение и избавишь меня от себя? — Как пожелаешь, — Ричард изображает самый вежливый поклон из всех, которые Риду доводилось видеть. Разворачивается и уходит. Просто так сваливает из его дома. И даже в участке старается держаться в стороне.