Дистимия

      Гэвин говорит об этом не сразу. Психоаналитик называет это каким-то причудливым защитным механизмом или попыткой убежать от ответственности, ведь произнеси он вслух эти слова — случится что-то плохое. Или же хорошее, если любить на шее удушающие путы. Но врач ему говорит: так надо. Гэвин с ним не спорит, хотя мысленно плюет ему в лицо. Этот изучающий взгляд, а ещё манера — постоянно шутить, — раздражают до жути. Дома он жалуется Фарадею (так назвал кота опрокинутый им же учебник по физике) на то, что один из его врачей, самый последний скот. А Гэвин, помимо того, что он — детектив, он ещё и человек и требует к себе соответственного отношения. Он говорит коту: меня раздражает док. Кот ему в ответ жалобно мяукает. То ли понимает, то ли просто не хочет сейчас валяться с ним на диване. — Не издевайся над котом, — говорит из кухни Ричард. Гэвин отпускает Фарадея-младшего на пол и громко хмыкает. Достаточно громко, чтобы его партнёр это услышал и пришёл в зал. — Что не так? Гэвин пожимает плечами. У него всё заебись. У него второй выходной проходит в четырёх стенах. И он сонливый, как сам не знает кто. Просто сонливый. И всё тут. Между желанием выпить кофе и сдохнуть, он даже не знает, что бы выбрал охотнее. Но Ричарду нельзя об этом сказать. Он хоть и машина, но переживает сильнее любого другого человека. — Эй, Рич, — Гэвин зовёт его, когда силуэт оказывается в дверном проёме. Ричард оборачивается. Смотрит на него и ждёт. Гэвин говорит себе: скажи ему. Говорит: это нужно сделать. — Ничего, иди уже, — Гэвин падает на диван и закидывает ноги на спинку. Эти выходные тянутся слишком долго.       К вечеру Рид включает им какой-то фильм. Вообще-то, он совсем не собирается его смотреть, но, кажется, Ричард этого не понимает, пока Гэвин от поцелуев в плечо не переходит к покусыванию шеи. — Гэвин, — Ричард поворачивается к нему. Этот простак собирается возмутиться: ты мешаешь мне смотреть. Но до него хотя бы доходит, что дело совсем не в этом. — О, — произносит он. Гэвин не знает, стоит ли ему смеяться. — Ты хочешь заняться сексом. Стоило просто сказать. — Просто заткнись, — советует Рид. Себе-то он признаётся, что совсем не зол. Что любит эти странности и моменты, когда Ричард зависает на самых банальных вещах. Его андроид только учится быть в отношениях с ним — с живым и темпераментным человеком. Волей-неволей, но он его понимает. Волей-неволей, они вдвоём устраиваются на диване. Гэвин смотрит на нависающего над ним Ричарда. — Знаешь, — говорит Рид много позже, уже потом, когда одежда оказывается на полу. — Знаешь, — повторяет он. — Я рад, что ты ко мне перебрался. Ричард кивает. Странно это слышать сейчас, когда он успел войти в него ровно наполовину. Дальше никак не двинуться. Рид не хочет, но всё равно сжимается. Ричарду стало бы больно, имей он хоть какие-то рецепторы в искусственной коже. Но все его лишние детали — часть декора. — Поговорим? — Рид смотрит вниз. Их тела плотно прижаты друг к другу. Сейчас-то точно уже не уйти. — Я как раз расслаблюсь. — Хорошо, — соглашается Рич. Он смотрит на Гэвина. И это значит: начинай разговор. Гэвин вздыхает, да так вымученно, что можно подумать, будто его собираются сейчас не трахнуть спустя несколько фраз, а отправить на кухню чистить грязную плиту. Впрочем, Ричард уже её отмыл. — Я хочу тебе сказать, что, — Рид поднимает взгляд на партнёра. Его серые глаза смотрят в упор. Они будто прожигают его насквозь. И теперь с этой огромной брешью ему придётся жить. Гэвин почти смиряется. Он почти решается — вот сейчас. Да телефон звонит, и Рид подрывается, желая столкнуть Ричарда с себя, да вот только невольно насаживается сильнее. — Тише, — Ричард тут же хватается за его бёдра. Он заставляет его замереть на месте. — Ты не готов… Ричард сам от него отстраняется. Сам оставляет его пустым. Причём, это ощущение больше кажется не физическим. Словами Рид никак не может этого объяснить. Он смотрит в спину уходящего андроида. Слышит мельком его разговор по телефону. Убийство, — понимает он, — очередной труп в грязном доме или, быть может, в клубе. Старина Хэнк, по-любому, уже там со своим ручным псом. Ричард возвращается в зал. Гэвин успевает потерять интерес к происходящему. В общем-то, он понимает, что такова у них жизнь. Понимает, что его напарник и партнёр не идиот. И он знает и так то очевидное, которое Гэвин никак не может заставить себя произнести. — Всё в порядке? — Рид поджимает ноги, освобождая место на диване. Ричард садится и гладит его по бедру. — Да. Нас прервали. Ты хотел мне что-то сказать? — Нет, — врёт Гэвин. В конце концов, сейчас он просто-напросто к этому не готов. Но когда-нибудь потом — он обязательно скажет. А пока он притягивает Ричарда ближе, обнимает его и закрывает глаза. Выходные подходят к концу.