Дочурка проказника

— Солнце, вставай, сегодня нас ждут великие дела! — какой раз назойливо трещало у меня в голове. Габриэль открыл шторы и комнату заполнил яркий утренний свет. Пытаясь спрятаться от этого жуткого орудия пыток, я накрылась с головой, но архангел бесцеремонно стянул с меня одеяло, щебеча что-то про здоровый образ жизни и о том, как я упускаю свой шанс и мечты, лёжа в постели. Уткнувшись лицом в подушку, я нащупала вторую и кинула ее куда-то в сторону звуковых помех, о чем потом пожалела, ведь та бумерангом прилетела мне обратно в затылок.  — Ты мой ангел-хранитель! — с мольбой завопила я. — Ты должен заботиться о моем счастье, а не отнимать прекрасные минуты сна.  — Во-первых, этим я и занимаюсь. Во-вторых, как ты могла сравнить архангела с простым ангелом? Это ужасное и непростительное оскорбление в мой адрес. Я уже опять начала проваливаться в прекрасный сон, как на меня хлынул леденящий поток воды, заставивший сию же минуту выскочить из объятий предмета моей любви и обожания.  — Сдурел! — крикнула я, испугавшись собственного голоса. — Это война, Гейб! Ты… ты… Я начала запинаться, но не потому, что не смогла подобрать пару ласковых для Габриэль. Тут я могла написать приличный такой томик. А потому, что в шоке уставилась на циферблат будильника.  — Ты разбудил меня в семь, — морально убито, констатировала факт я.  — Ещё успеешь поблагодарить. А теперь переодевайся и спускайся завтракать. Мокрая и проклинающая весь белый свет и все, на чем земля стоит, я постепенно смирилась со своей участью. Нацепив тёмно-синие джинсы и горчичный свитер, я быстро закрутила пучок на предварительно высушенные волосы и потопала вниз по винтовой лестнице. К моему огромному сожалению, жизнь в подобных хоромах не подразумевала под собой наличие прислуги и завтрак в постель в установленное мною временем. На столе меня уже ждали аппетитные оладья с джемом и горячей кружкой какао.  — Доброе утро, — видимо, решил начать день заново Габриэль. И как это только у него получается всегда оставаться позитивным?  — Утро добрым не бывает, — скептически ответила я, пододвигая тарелку.  — Ты просто неправильно начинаешь свое утро.  — Да что ты, — буркнула я, уплетая завтрак, который на мое удивление оказался не то, чтобы съестным, а очень даже аппетитным.  — Не переживай. Даю слово, я тебя переучу, — гордо произнес Габриэль, усаживаясь рядом и разворачиваются красную обёртку от конфеты. Он явно в отличие от меня считал утро удачным и был рад, глядя, как я уплетая оладья за две щеки. Именно так я всегда представляла себе этих бабушек, целью которых являлось досыта накормить и напоить любименьких внуков на год вперёд.  — Я понял, что тебе не хватает, — философски изрёк Габриэль.  — Ну давай же, — саркастично произнесла я, отхлебнув из кружки. — Добей меня гениальностью своих помыслов. Кто знает, что творится в голове у моего нового сожителя и по совместительству главной грозой отделов сладкого в супермаркете, но слудущее знатно поразило меня, заставив подавиться.  — Ребячества. Ты слишком часто строишь из себя серьезную недотрогу, а ведь глупости нужны всем. А если брать в расчет, что ты ещё ребенок, то… Так. Стоп. Внимание, внимание, теперь вы знаете, как раздраконить меня за три секунды. Мой совет — не пытаться повторять. Мало того, что я опять ребенок, так вот она раскрылась тайна всех моих проблем — недостаток ребячества. Фееричное выступление. Браво. Я уже не слушала странную лекцию Габриэля, а лишь смотрела на него, как на сумасшедшего.  — Вот это вот твое выражение: «Господи, куда я попала, уберите этого психа от меня, пока мы не отправились кататься на единорогах по радуге», — только больше убеждает меня в собственной правоте, Джесс.  — Поживи, как я, и тогда посмотрим, как ты будешь вещать о ребячестве.  — Мне не первое тысячелетие, милая. Я повидал такое, что и не вообразить. Но сегодня это все неважно. Его глаза азартно засверкали, и почему-то я решила, что радоваться мне не придется. Габриэль мгновенно перенес нас в пункт назначения, а именно парк аттракционов. На самом деле сложно описать мою реакцию. С одной стороны я вроде бы с опаской ожидала чего-либо безбашенного, с другого даже расстроилась, но одно было неизменно — с Гейбом не соскучишься. Парк был громадным, включающим в себя, кажется, абсолютно всё от детских круговых каруселей с лошадьми до навороченных американских горок. Габриэль взял меня за руку и потянул за собой под предлогом того, что нужно увидеть все. Стыдно признаться, но это был мой второй поход за всю жизнь в райский уголок всех спиногрызов. Хотя я и не люблю маленький детей, да что там, я вообще недолюбливаю девять десятых населения Земли, это никак не повлияло на задорную атмосферу ликования моей души. Спустя два с половиной часа всяческих подколок архангела и прохождения квеста успеть везде и вся первыми, мы сидели в открытом кафе под полосатым навесом зонтика, закрывающем от жаркого сентябрьского солнца, и наслаждались розовой сахарной ватой. Моя врожденная природа спорить затихла, и мы с Габриэлем наконец нашли общий язык. Во многом спас тот факт, что нельзя было не согласиться, что сахарная вата — лучшее, что создал человек.  — А теперь скажи, куда нам девать это чудо, — архангел уставился на огромного плюшевого медведя, державшего бархатистое красное сердце. На секундочку этот медведь успел стать полноценным членом нашего собрания как минимум потому, что занимал собой весь стул, часть стола и едва умещался в моих руках.  — Я не могла допустить, чтобы тот выскочка выиграл его. Он мне не понравился. Пусть хоть в стороне стоит и молчит, все равно бесит меня.  — Может ему тогда сразу не дышать?  — Было бы неплохо. В любом случае восторжествовала справедливость, проложенная путем честности в гладиаторских состязаниях тира, — я ораторски вводила руками в воздухе, добавляя эмоциональности изреченному мною.  — Серьезно? — усмехнулся Габриэль. — Ты мухлевала.  — Неееет, — возражала я, напрашиваясь на шаткую тройку по актерскому мастерству. Однако, на мое удивление, я не услышала ни одного упрека, скорее наоборот, в лёгкой улыбке Габриэля проскользнула частичка гордости.  — А как ты понял? — нетерпеливо спросила я.  — Ты руки заводишь за спину. Помню, у меня тоже была такая привычка.  — Если таким образом ты пытаешься опять доказать мне, что мы похожи, можешь не продолжать. Одними сладостями и старой привычкой здесь не отделаешься. А ещё миндальным цветом глаз, манерой подавать себя, любовью доставать людей и искать приключений на мягкое место. А так ничегошеньки общего. В конце концов в небесной канцелярии не просто же так посылают ангелов. Хотя мне по-видимому попался бракованный вариант. Милый, но приставучий. Габриэль пожал плечами с видом «кто знает, кто знает», а потом мой пушистый трофей испарился, но на мой гневный взгляд трикстер ответил, что тот дожидается дома в комнате.  — Не люблю, когда некоторые личности воруют внимание, адресованное мне, — сказал Габриэль, вставая и протягивая вновь руку.  — Может на сегодня все, — скорее это было утверждение, а не вопрос. Мои ноженьки устали и хотелось просто расслабиться.  — Неееет, — архангел, несмотря на все мои сопротивление, поднял и уволок меня за собой. При первой возможности я ринулась обратно к месту, но Габриэль взял меня за плечи и повел вперёд навстречу судьбе. — Самое интересное впереди. Никогда! Н-И-К-О-Г-Д-А! Никогда более я не подойду на пушечный выстрел к американским горкам. Какой садист придумал их? Я успела распрощаться с жизнью четыре раза, и это ещё до того, как меня пристегнули и пожелали приятной поездки, хотя я молила не отпускать меня с этим пернатым маньяком. Первую половину бесконечной череды взлетов и падений я не могла нормально дышать и открыть глаза, вторую — истерила, третью — отчаянно била кулаками Габриэля и просила вернуть на землю. Шатаясь, я пулей выскочила, как только голова перестала кружиться, и была готова целовать прекраснейшую, великолепную, родную землю под ногами.  — Ни слова! — пригрозила я Габриэлю, заливающемуся смехом, пальцем.

~*~

Надув губы и укутавшись в плед, я распласталась на диване. Как обычно, вечером по телевизору ничего интересного не бывает и я миллионный раз прокручивала все те же каналы в надежде, что за минуту кто-нибудь захватит телебашню и включит приличный фильм. Можно было бы самой постараться, но мне по душе было строить из себя обиженную жертву. И вот три коротких постукивания в дверь.  — Обижайся сколько хочешь, но мы оба знаем, что день прошел шикарно благодаря моим непревзойденным энтузиазму и харизме, — послышалось из-за двери, а я прямо-таки чувствовала самодовольный вид Габриэля. Дурацкая улыбка на моем лице говорила о том, что я давно не обижаюсь, так что тот подозрительный факт, что Гейб оставался за дверью, дал мне выдохнуть и продолжить ломать комедию. Наверное, я всего-навсего эгоистичная свинья, которой очень хочется внимание.  — Ваше Великолепие, а что это вы сегодня так скромно о себе? Или это сокращение третьего сокращения сокращённого варианта автобиографии непревзойдённого, язвительного и совсем чуточку шаловливого архангела Габриэля? Ответа не последовало. Ну конечно же, он будет ждать, когда любопытство возьмёт вверх надо мной, чтобы подшутить. Я скрестила руки на груди и уставилась на дверь.  — Гейб, засранец, я знаю, ты задумал что-то нехорошее! Ни дуновения ветерка, ни шороха. Черт. А он ведь ждёт, когда я не выдержу. А если он обиделся? Да нет… Или да. То Кроули со своим безразличием, то Гейб со своими шуточками — из крайности в крайность. Так и живу. А в комнате тем временем ничего не менялось. Отлично. Я молодец, который только что собственными закидонами избавился от архангела, старающегося сделать мою жизнь хоть на капилюшеску симпатичнее. Ещё вчера я бы не отказалась, но… Ладно, я иду. На цыпочках подобравшись к двери, как мышка, я чуть-чуть приоткрыла дверь. Архангела и в помине не было.  — Гейб! — протяжно позвала я, выходя в коридор. — Ну же! Только я могу вести себя, как капризный ребенок, а ты должен подавать пример. Я говорила в пустоту. Хотя хорошо, что никто не слышал фразу про ребенка, а то ведь он бы мне ее припоминал каждые пять минут. Злившаяся на себя любимую, я заходила в каждую комнату, но Габриэля не было. Зачем ему, кстати, столько комнат? Отперев дверь в просторную гостиную, я заметила, что все это время там работал телевизор. Подойдя ещё ближе, на экране сложилось одно единственное слово: «Обернись». Кровь ушла в пятки, когда ко всему прочему выключился свет, а я в страхе выполнила указание, чувствуя себя героиней фильма ужаса. В эту секунду мой визг превратился в неостановимый смех, а Габриэль продолжал безжалостно щекотать меня, пока мне не стало больно смеяться. Прячась за диван, я беспомощно выставляла руки вперёд, но в этом нечестном бою силы были не равны. Спустя ещё пятнадцатиминутную беготню мой мучитель решил пойти на мировую, и остаток времени мы провели за просмотром цикла «Людей х», поочередно доставая друг друга то, комментариями Гейба, то моими признаниями в любви к Магнето, на что архангел томно закатывал глаза. А что я могу сделать, когда антагонисты такие шикарные? Это режиссеры затягивают меня на темную сторону. Не знаю, досмотрел ли все фильмы Габриэль, но моих сил не хватило, и я благополучно уснула на плече архангела.