Полицейская девушка

Идея, что прежде казалось такой охуительной, такой умной, признаться даже — немного возбуждающей, сейчас приняла самый отвратительный свой облик. Солнце все-таки скрылось за тучами, благо, что дождя еще не было, но Гэвин шел, будто на свои похороны, проклиная себя за то, что вообще придумал пойти к нему, Ричарда — что не остановил, Фаулера, что поддержал, и начальника этой конченой тюрьмы на острове, который решил развлечь себя таким интересным способом, принимая у себя столь высокопоставленного гостя, — человека, поймавшего его любимого пациента. Тюрьма для психически больных на острове — отличное дизайнерское решение. Если кто и решит сбежать, то пойдут и утопятся, прыгнув с отвесных скал, словно это Алькатрас, только вот они не посреди океана, а всего лишь в запруде чертовой пограничной реки, переплыть которую — дело минут двадцати, а зимой так вообще — бегом по льду перебежать. Мост охранялся лучше, чем покои президента, с десяток вооруженных охранников смотрели на машину, будто бы там сидел не полицейский, а какой-то чертов псих, доставленный сюда на содержание. Вообще, то, что в их достаточно небольшом городе построили такое заведение, хотя тут была и просто психушка, и обычная тюрьма — говорило об уровне психованной преступности в Детройте, не один же Мясник сидел в этих высоких стенах? После проверки документов Рида привели в кабинет начальника тюрьмы, который действительно возомнил себя психиатром высшего разряда. Мужчина был средних лет и с отвратительной жадной улыбкой. Видно было, что он совершенно не пытается помочь полиции, а просто ищет во всем выгоду — и его можно было понять, как уже отчитывались, Саймон не говорил ни с кем особо, разве что на дознании, на экспертизе, а потом — на суде. Он не отрицал, просто твердил, что понять его замысла никому так и не удалось. Лишь Гэвину Риду, который на суде почему-то не появился. И от этого детективу становилось до мурашек не по себе. Он ведь знал, чувствовал, самое страшное — он понимал этот чертов замысел, он смог увидеть картину целиком, пробраться Саймону в голову, найти искупление и убежать, понимая, что жизнь прежней не станет точно. Он знал, что Саймону достаточно было сделать только одну мелочь, толкнуть совсем чуть-чуть, и Гэвин полетел бы в эту пропасть, падая во тьму, купаясь и растворяясь в ней. И он знал, что Саймон тоже в курсе. Не знал, как, не знал, откуда — но это было видно в таком осознанном взгляде, когда Гэвин со спецназом ворвался в дом, где мужчина просто сидел и пил чай в одиночку. И все было один в один как в том чертовом сне. Только не хватало детали. Человека. Рид говорил следствию о сообщнике, пытался найти хоть какие-то зацепки, но доказать так и не смог, а Саймон только улыбался, смотря прямо в глаза, не отводя взгляда. И этот теплый лед обжигал душу. Гэвин думал, что за год все прошло и его сомнения в себе утихли, поэтому был так уверен, что без сомнения справится, когда увидит его, но он ошибся очень сильно, потому что даже вид его со спины заставил шумно выдохнуть и сглотнуть, ощущая, как мысли ускользают прочь, забирая с собой заготовленную к встрече речь. Клетка стояла посреди большого помещения, наполненного охраной. Саймон был в этой комнате один, а охраняли его порядка двадцати человек, и Риду стало дико интересно, откуда мистер Филлер вообще находит деньги на содержание этого бесполезного заведения, разве что с государства трясет. И вот на это уходят их налоги? На то, чтоб охранять психа? И зачем, он что, зубами перегрызет решетки и кинется доктора жрать? Это смешно. А может это просто кажется смешным от дикой нервозности, что охватила Рида, словно он школьница перед первым свиданием. За этот год их встреча и правда была первой. Как и была первой в их новом статусе — заключенного и того, кто его поймал. Это добавляло толику пестрой романтики, по крайней мере — для Саймона. — Здравствуйте, детектив Рид. Рад видеть Вас снова, — тихий проникновенный голос заставил волосы на теле Гэвина встать дыбом, а кожу покрыться мурашками. Преступник стоял к нему спиной, не имея перед собой зеркала, только прутья, однако — он узнал своего гостя. И только после этого медленно повернулся. Дыхание у детектива перехватило, он снова сглотнул, заставляя себя не отвести взгляд, когда они все-таки встретились глазами. Глаза у Саймона голубые — и если у Ричарда они полны жизни, боли, гнева, даже радости, то у Мясника они безжизненные, будто с застывшей навечно насмешкой над всем миром, в первую очередь — над Гэвином Ридом, что чувствовал себя под этим взглядом просто добычей перед удавом, ощущая потоки опасности, и даже то, что зверь в клетке, было не важно. Теперь детектив понял, зачем здесь все эти двадцать человек. Если Пэил захочет убить — его не остановят и эти пятисантиметровые металлические прутья. Саймон держал руки, закованные в кандалы, за спиной. Оранжевый тюремный костюм смотрелся на нем как влитой и Гэвин может быть и подметил изыски его внешности, если бы ощущал себя хотя бы на равных с ним, а не пришибленной мышью, которую за горло держит кошачья лапа, готовая выпустить когти в любом момент. Риду вдруг отчетливо вспомнилось, какая мягкая кожа рук у этого чудовища, когда он жал ему руку в своем ебанном сне, хотя сомнений нет — сделай он это сейчас, ощущения не отличались бы вообще. — Что привело Вас ко мне спустя год с нашей последней встречи? Я был очень разочарован, когда не увидел в суде, — в мягком голосе чувствовалась сталь и отчасти — насмешка. Испугался, Гэвин, быть на моем суде? Рид даже не отрицал бы, спроси его прямо, он просто не смог бы соврать, все и так было написано на его лице. — Мне нужна твоя, — голос детектива зазвучал хрипло, пугая обладателя своей неуверенностью и разносясь по залу громким эхом, — помощь. Я думаю, что ты можешь помочь мне с одним делом. Рид дернул рукой, показывая папку с материалами дела заключенному. Саймон чуть улыбнулся уголком губ. Еще год назад он был легендой и страшилкой для непослушных детей, а теперь полиция Детройта приходит просить о помощи? Что может он, человек, что смог за свою жизнь только одну вещь делать идеально — убивать? Да и то, видимо, не настолько идеально, раз сидит сейчас в этой клетке. — Помощь? С какой стати полиции Детройта потребовалась помощь серийного убийцы? — он точно был доволен. Спустя год пустого заключения почувствовать себя хоть капельку полезным и дать себе возможность хоть как-то добиться искупления своих грехов дорогого стоит, тем более в том положении, в котором он сейчас находится. Саймон изучал полицейского с ног до головы, задержавшись взглядом на папке в его руках. — С того, что, — Рид сделал шаг вперед, невзирая на предупреждение начальника не заступать за белую линию, по периметру очерчивающую всю клетку, — Только убийца может понять убийцу. — Тогда почему Вы не можете? — слова током прошлись по позвоночнику Рида. Если не брать в расчет немногочисленные жертвы их операций при захвате наркопритонов и торговцев оружием, никаких официальных смертей на нем не значилось, а значит… Саймон не мог знать про сон, не может же он мысли читать? — Впрочем, не важно. Я и так вижу, что Вы в отчаянии, раз пришли ко мне. Имею смелость предположить, что это дело о похищении тех девушек, да? Я видел это по телевизору. Саймон кивнул на маленькую коробку под потолком его камеры, которую сложно действительно назвать телевизором, скорее — подвешенным планшетом, но жаловаться он не привык. Включают на пару часов в день и на том спасибо, не приходится занимать себя разговорами с охранниками, которые никогда не отвечают. Заключение постепенно начинало надоедать и уже не казалось таким интересным, как до этого. — Скажи, что хочешь взамен. Камеру побольше? Сам понимаешь, свободу предложить не могу, — Гэвин сделал еще шаг, оказываясь слишком близко, но он словно был загипнотизирован сам собой и своим страхом уйти отсюда и не получить нужных ответов, потому что время уходило. На его часах на запястье значилось тридцать восемь, а значит — Тина все ближе и ближе к смерти. — Не совсем это, детектив. Я вижу, время не терпит, раз вы смотрите на часы. Неужели похитили кого-то важного? — Рид скривился. Какой же проницательный черт, читает его как раскрытую книгу, хотя ничего сложного в этом не было — детектив и правда был предсказуем и прямолинеен, — Я прав. Но, знаете, мне нужно не совсем это. В последнее время я совсем помираю тут от тоски, говоря с пустотой, — Саймон сделал несколько шагов, обходя камеру по кругу и оглядывая молчаливые статуи спецназа, — Мне просто не хватает хорошего собеседника. Вы приходите пару раз в неделю и рассказываете мне все, что я попрошу. О, уверяю, это не будет касаться какой-то секретной информации, разве что рассказы о вашей жизни, а я взамен скажу все, что смогу узнать об этом деле. Идет, детектив? Слова заключенного звучали безопасно, хоть и он все еще выглядел, словно тигр перед прыжком. Ну что такого он сможет спросить? Кем Гэвин мечтал стать в детстве? У него была простая жизнь, да и рассказывать там особо нечего. Ну захочет покопаться в их с Ричардом грязном белье, но разве там есть что скрывать? Жизнь Тины важнее таких мелочей. — Да, хорошо, я попрошу подготовить бумаги, — Рид дернулся. Саймон, все также смотря на него своими бездонными голубыми глазами, протянул руку для рукопожатия. — Зачем формальности? Я верю вам, детектив. Достаточно пожать руки, разве нет? — если бы взглядом можно было убить — Гэвин был бы уже давно мертв, он это чувствовал наверняка. Если бы люди умели читать мысли — Саймон был бы мастером в этом деле. Потому что не может быть таких совпадений. Детектив моргнул, но все же протянул руку, касаясь чужой и сжимая. Точно так, как он и думал. От ощущения, такого знакомого ощущения, но одновременно с этим такого призрачного, забытого, никогда не происходящего прикосновения, у Гэвина помутился рассудок, и он чуть покачнулся, видя, как темнеет глаза, но почти сразу пришел в норму, сглатывая тошноту, отдергивая руку и протягивая Саймону папку с документами. — До свидания, детектив Рид. Я попрошу позвонить вам, когда найду что-нибудь интересное, — он все еще улыбался, будто бы зависший на одной программе робот. Рид уходил быстро, не оборачиваясь, будто бы от медведя пятился. Он был уверен — убивал Саймон с такой же улыбкой, с какой жал сейчас руку, потому что по-другому он вряд ли умеет. Щенячий взгляд, обезоруживающая улыбка — и кто вообще подумает, что ты — психопат и убийца? Гэвин Рид подумает.

***

Уже в участке, когда Гэвин натурально отблевался в туалете, выпил, наверное, пол литра черного кофе, взял себя в руки под жалостливый взгляд Ричарда, перестал трястись и рассказал, наконец, как все прошло, он смог отпустить себя, утыкаясь носом в широкую грудь напарника и вдыхая его нейтральный запах, смешавшийся с запахом кондиционера для белья. Теперь было не страшно, теперь было лучше, теперь казалось, что все преодолеть можно, и Тину найти они тоже смогут. Живой или мертвой. — Я не отпущу тебя больше туда одного, — Ричард все-таки выпустил его из своих объятий и смотрел в глаза, пытаясь найти остатки паники, будто бы Рид дитя малое, заставляя желать двинуть ему по носу за эту родительскую заботу, на сил на это у детектива не оставалось. Из него и так уже одни голубые глаза все выжали, — И не надо возражать мне. Пойдем лучше посмотрим запись с камеры на цветочном. Может, хоть номера фургона узнаем. Рид кивнул, заливая в себя остатки черной жижи и встряхиваясь. Скорее всего, поспать до окончания отсчета ему точно не удастся. Скорее — он сам не сможет уснуть, зная, что Тина где-то там наедине с очередным придурком. Сидя перед мониторами и наблюдая за проматыванием записи, Гэвин пытался сконцентрироваться на деталях, надеясь на то, что он увидит хоть что-то важное. И кое-что обнаружить все-таки удалось. Белый фургон, такой, как описывала его Рита, подъехал к клубу где-то за час до предполагаемого похищения. Из него, судя по пленке, вышла девушка со светлыми волосами, на каблуках и в ярко-красном платье. — Вот, стоп, — Рид тыкнул пальцем в экран, чувствуя, что они нашли нужное — Вот она, давай, отредачь, чтоб качество было получше. И отошли всем постам. Ее и фургон. И сделай мне копию видео отсюда и до похищения, скинешь на почту, — Гэвин похлопал стажера-айтишника по плечу и поднялся с кресла, смотря на Ричарда загоревшимися глазами. Наконец-то у них есть хоть какая-то серьезная зацепка. На часах, тем временем, оставалось тридцать шесть часов.