***
Сжимая наманикюренными пальцами руль, Рид умолял судьбу, чтоб его не остановили патрульные — не хотелось бы, чтоб потом в участке его застебали за ночную работу под прикрытием. Как будто он не на благо отечества старается, а развлекается, напяливая эти ходули, которыми на педали нажимать оказалось невозможно, и потому туфли лежали на соседнем сиденье, а вел машину он босиком. Уже на мосту охранники смотрели на него охеревшим взглядом, и Гэвин не удержался, чтоб не показать им фак и не послать их куда подальше. Что, мужика в женских шмотках не видели никогда? Или накрашенного детектива? Какой год на дворе, а такое ощущение, что средневековье. Впрочем — доктор Филлер был тоже не настроен положительно. Смотрел он достаточно скептично, даже предложив парочку сеансов психоанализа, за что чуть не получил по роже туфлями, которые Гэвин все еще держал в руках, потому что ноги болели нещадно. До клетки Рид дошел сам, благо, дорогу он запомнить успел. Саймон, будто даже не удивился, увидев детектива в таком образе, он только вежливо поклонился, вставая с кровати и все еще держа руки за спиной, хотя цепей или наручников на нем не было. — Рад видеть вас, детектив Рид, — Гэвин кивнул, падая на ставший уже родным стул, стягивая с себя парик на пол и пытаясь расслабиться. Хотя расслабишься тут, когда находишься в одном помещении с серийным убийцей, — Я вижу, Вы очень серьезно подошли к расследованию, так ведь? Рид провел пальцами по коленям, тяжело вздыхая. Он окончательно запутался в себе — и в первую очередь в том, что делает. Если бы дело касалось только расследования, он не чувствовал бы себя так неправильно, верно? Он не оставался бы все на более долгое время в этом образе, он не красился бы дома, пока Ричард спит, он не… Не приехал бы к Саймону так. Хотел ли он, чтоб его таким увидел человек, что довел до вот этого всего? Ответа на эти вопросы не было. — Я хотел рассказать Вам о том, какие у меня есть предположения, но, — Но? Какие здесь могут быть «Но»? Рид поднял глаза на Саймона, смотря на то, как мужчина расхаживает по камере и ему стало казаться, что шаги заключенного звучат в каком-то определенном ритме. 60 ударов в секунду, будто сердцебиение, — Но теперь я вижу, что послушать стоит Вас. Расскажите, я же вижу, что Вас что-то гложет. А потом и я поделюсь своей находкой. Пэил повернулся к детективу лицом, подходя к решетке и опираясь на нее лицом, обхватывая руками прутья и проникновенно смотря в чужие глаза, все еще улыбаясь. Будто робот или кукла, которому эту улыбку навечно в лицо впечатали. — Я… — Не знаю с чего начать, видимо. Не сказать, что Гэвину рассказывать не о чем, наоборот — есть слишком много всего, да и делиться этим с преступником на глазах у двадцати спецназевцев, — Оставьте нас одних, — неудивительно, что с места никто и не двинулся, — Я сказал — проваливайте! Я упек его за решетку, думаете, я не смогу с ним справиться? Один из солдат сказал что-то в рацию, по-видимому, связываясь с доктором Филлером, после, получив разрешение, махнул остальным на выход. Неудивительно, кто бы сомневался, что Геллерт Филлер упустит такую прекрасную возможность — узнать, что находится в голове у детектива Рида? Когда они все же остались одни, если можно было так сказать — они все еще были под неустанным наблюдением начальника тюрьмы, Гэвин встал со стула, мягко ступая голыми (ну, если не считать чулки) стопами по каменному полу, обходя клетку по кругу. Ведущие к прутьям провода четко говорили о том, что они под напряжением и при тревоге по ним польется ток, способный убить беглеца. Открывалась клетка тоже дистанционно, ибо никакой дежурной кнопки рядом не было. При пожаре, если систему заглючит, узники не смогут выбраться. — Я запутался. Я больше не знаю, кто я. Я, — Рид остановился, потирая лицо ладонями, буквально чувствуя на себе прожигающий взгляд, — Я даже обрадовался, когда ты позвонил мне. Мне кажется, что ты… Что ты видишь меня лучше, чем я сам. Так скажи мне, Саймон, кто я? Гэвин резко вздернул голову, смотря прямо в глаза и ощущая это странное чувство, будто на американских горках при падении, будто внутри все сжалось и хочется закричать. Ему казалось, что они сейчас в каком-то дешевом психологическом триллере, который, кроме как на страх, ни на что давить больше не может. — А кем Вы сами хотите быть? — такое ощущение, что улыбка его стала шире и она гипнотизировала, заполняя все пространство в разуме, словно Чеширский кот — давала исчезнуть всему остальному, концентрируя внимание на себе, — Кто вы? Детектив, транс-дива, обычный житель Детройта? Человек, поймавший и посадивший Мясника в эту клетку? Или человек, последовавший бы за ним до самого конца? Гэвин сам не знал, что и ответить — ибо все было слишком очевидно, любая ложь прозвучала бы сейчас настолько глупо, что останется только смеяться, словно безумный, может быть, сочтут за шутку, или — за сумасшедшего. Рид запутался в себе или же себя потерял — это чувство было отвратительным, хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и рассказал, кто он, кем был, кем будет в будущем — решил за него. — Давайте так, детектив. Я расскажу Вам, что хотел, а потом Вы ответите на свой вопрос, — Саймон прошелся вдоль решетки, подтягивая к себе свой стул и садясь напротив Рида, — Итак. Самое главное — я знаю, кто Кукольник. Но я не скажу вам его имя, пока вы не скажете мне, кто Вы. Самое главное, что я могу сказать — с кличкой вы угадали. Он всю жизнь был одержим куклами. Они были у него по всей комнате, видя куклу в магазине, он сразу просил маму купить ее. И что самое главное — он безумно хотел куклой стать. Так что я чуть-чуть промахнулся с трансвестизмом. Его фетишизм не связан именно с полом, нет, он просто пытается стать похожей на одну из своих Барби. А теперь, Гэвин, скажите мне. Кто вы? Рид, казалось, совершенно не слушал, что ему говорят. Нет, информация отложилась в его памяти, но он все еще думал о своем вопросе. Кто он? С момента поступления в академию он пытался стать идеальным копом — но разве стал он? Он пытался поймать Саймона, но, так вышло, что даже несмотря на то, что за решеткой Мясник, это он поймал Гэвина. Он одет, как женщина — но он не женщина, он даже не трансвестит. И лишь одну вещь он знал точно. — Я убийца.Глава 10
25 ноября 2018 г. в 12:03
Свет померк, оставляя одинокую фигуру на сцене в полной темноте, музыка смолкла секундой позже, позволяя услышать аплодисменты толпы, стоящей прям у ног. Гэвин открыл глаза, выдыхая, чувствуя, как дрожат его руки, будто он болен Паркинсоном — колотило, как в припадке эпилепсии, дыхание никак не могло выровняться. Поставив микрофон на стойку, он, еле держась на ногах, сделал несколько шагов к кулисам.
В душе было так же мрачно, как и в зале — полная темнота, будто собаки на свист, поднялась со дна и затопила разум, пробуждая дикую жажду — жажду, утолить которую могла только -красная- кровь на этих, дрожащих сейчас, руках, проникшая в самое подсознание. Риду казалось, что его ненависть вдруг обрела облик, который менялся каждое мгновение, будто не контролирующий себя полиморф — то перед ним стоял его отец, а через секунду он уже видел холодные глаза и хитрую улыбку, которую ни с чем не спутаешь.
Только два человека знали, что Гэвин на самом деле, один из них уже точно ничего сказать не смог бы, а Саймон молчал, хотя никто его даже не просил. Молчал вслух, зато позволил своему голосу пробраться на подкорки мозга детектива, заменяя его собственные мысли, оставаясь в его голове, по-видимому, навсегда.
От яркого света, включенного в гримерке, в глазах снова потемнело, и Гэвину показалось, что земля притянула его к себе магнитом, он, будто без чувств, но оставаясь в сознании, почти рухнул на пол, если бы его не подхватили сильные руки. В нос ударил знакомый запах геля для бритья, который поселился в Ридовской ванной где-то с год назад. Вцепившись в руки Ричарда, мужчина попытался ровно встать, но его подхватили под талию и усадили на кресло.
— Что… Что ты здесь делаешь? — Стерн присел на корточки перед напарником, беря его руки в свои и целуя чужие запястья, шумно выдыхая, щекотно обдавая кожу дыханием, — Я думал, у тебя сегодня выходной. Ты же должен был быть в участке?
Ричард улыбнулся, горячими пальцами касаясь чужой щеки, убирая выбившиеся из парика волосы за ухо. Время уже было позднее — в участке он провел весь день, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, но Кукольник будто затаился, никаких сообщений о пропавших и подходящих под описание девушек, никаких засветов в клубах, совершенно ничего. Оставалось только надеяться, что его сбила машина или покусала бешеная собака, что он больше никогда не причинит никому вред.
— Я подумал, что тебе будет нужна поддержка, все-таки первое выступление, — Рид сглотнул, рано значит порадовался, что его нет и что он не видит происходящего на сцене. Мысли путались, поэтому детектив только и мог, что кивнуть, вцепляясь в запястье Ричарда, опуская взгляд. Ему срочно было нужно на воздух. Или выпить — да, точно, литров десять дешевой водки, чтоб вырубило раз и навсегда, — Ты в порядке?
— Я, да, я… — слов подобрать не получалось, голос был хриплым, словно его в глотку выебал Дарт Вейдер. На всю гримерку раздалась громкая мелодия, заставив вздрогнуть, лежащий на столике телефон разрывался, но даже дотянуться до него у Гэвина сил не было, — Ты не мог бы?..
Стерн непонимающе взглянул на напарника, а потом, поняв, что от него хотят, дернулся к телефону, мельком глядя на экран. А, ну конечно. Ричард сморщился, закатывая глаза, ебучий Саймон, он даст им побыть одним? Весь этот год, несмотря на то, что Гэв не был даже на суде, рядом с ними незримо присутствовал призрак еще живого серийного убийцы, который, почему-то, занял столько места в голове детектива, не давая жить спокойно, Рич это четко чувствовал.
И даже когда они трахались, он видел, как Гэвин иногда с опаской смотрел на стену напротив кровати, когда посреди ночи просыпался от криков Рида, когда приходил на работу и заставал его с папкой документов по делу о Мяснике, когда в свободное время напарник только и говорил, что о пособнике убийцы, которого поймать не удалось — Ричард даже хотел как-то отправить его к полицейскому психологу, но и так было понятно, что его не послушают и пошлют куда подальше, а делать это через начальство — это значит испортить репутацию.
— Алло? — Рид еле держал телефон в руке, все еще немного щурясь от яркого цвета, — Ты нашел что-то?
— Доброй ночи, детектив Рид, прошу простить за столь поздний звонок, — голос Саймона, словно механический, с одинаковыми интонациями, будто бы он не человек — машина, но одновременно с этим такой глубокий, будто бы он хочет загипнотизировать своего собеседника, а в случае с Гэвином, это у него получалось идеально. — Я бы не хотел обсуждать это по телефону. Вы не могли бы приехать? Один, если это возможно.
Рид тяжело выдохнул, в душе у него было смятение и одновременно с этим — какое-то праздничное возбуждение, как будто его на свидание пригласили. Ему вдруг начало казаться, что он нуждается в Саймоне гораздо больше, чем наоборот — Саймон в нем, будто бы разговор с ним сейчас смог бы вытащить его из самой глубины, смог бы вернуть ему сон и нормальную жизнь, о которой он забыл еще в далеком детстве, лишь разыгрывая обычного полицейского.
— Да, да, конечно, — Ричард весь разговор непонимающе смотрел на Рида, все еще не вставая и держа свои руки у него на коленях, успокаивающе их поглаживая. Хотя, было не очень понятно, кого на самом деле успокаивает — себя или напарника, который, постепенно, перестал трястись словно старый рефрижератор, — Рич, я, мне, мне надо поехать к нему…
Гэвин выглядел словно олененок на трассе перед фарами — запуганный, но пытающийся быть храбрым в свои последние мгновения, осознающий, что все — пиздец. Хотя, если говорить честно — то, что уже все и что это беспроглядный пиздец, он знал уже очень давно, но смирился с этим, принял это как данность и лег плыть по течению этого всемирного пиздеца.
— Хочешь, я поеду с тобой? — Ричард наконец-то встал, поднимая Гэвина за локоть и обнимая его за талию. Было непривычно видеть его лицо на одном уровне со своим — каблуки делали дело, но обниматься так было действительно удобно, да и целоваться тоже, — Давай я помогу тебе переодеться, ты же не хочешь вот так…
— Не надо, — Рид вывернулся из объятий, отстраняя мужчину от себя и опуская взгляд обратно в пол. Ему было бесконечно стыдно за свою холодность сейчас, ведь он даже не мог быть таким как обычно — грубым и резким, оскорбляющим все вокруг, — Нет, я хочу поехать один, и да — я поеду так. Мне так… спокойнее.
Это правдой не было — гораздо спокойнее было бы одеться как обычно, стереть этот боевой раскрас с лица и быть собой — Гэвином Ридом, одним из лучших полицейских в городе. Но быть собой — не значит быть честным, все это было лишь маской, маской грубого и уверенного человека, под которой все еще прятался маленький мальчик в женской одежде, чье тело было покрыто синяками, отметинами жестокости этой жизни.
Оставшись один в гримерке, Ричард со всей силы ебанул по стене, громко вскрикивая. Он нихрена не понимал, но точно знал — во всем виноват Саймон, только он и никто больше. И, что самое грустное, даже если убить его — лучше не станет, Рид все так же будет сидеть и страдать по нему, видеть его призрак, сойдет с ума или еще что. Хрен знает, как избавиться от этого демона в своей жизни, хрен знает, как спасти своего парня из всего этого, хрен знает, что вообще сейчас делать?
Молча сидеть и ждать? Ричард ненавидел находиться в подвешенном состоянии, но других выходов не видел, если уж вместе с Гэвином поехать нельзя. На часах было уже около трех часов ночи, и ехать домой казалось лучшим вариантом, но спать не хотелось совершенно, только тоже безумно хотелось напиться. В конце концов, он в чертовом ночном клубе, что теперь, в гримерке прятаться?