Полицейская девушка

Громкий стук потихоньку выдергивал из сна, сначала показалось, что соседи снова затеяли ремонт, и Рич уже хотел пойти к ним с молотком и постучать по голове, как до него дошло, что из старой квартиры Гэвина они переехали еще четыре месяца назад из-за его кошмаров, арендуя одноэтажный дом в соседнем районе. Разлепив глаза, детектив попытался определить источник звука — стучали точно в дверь, а часы показывали половину седьмого. Если это Рид, не взявший с собой ключи — Ричард разобьет ему лицо и оставит на пороге, потому что ну не дебил ли — у них всегда хранился запасной, приклеенный к почтовому ящику, ключ. В коридоре было холодно, особенно шлепать по голову полу босиком, поправляя майку и зевая. Стучать так и не перестали и за дверь слышались чужие голоса. Стерн напрягся, вслушиваясь, но слова так разобрать не смог, снова зевая и нащупывая на вешалке кобуру с табельным. Да уж, учитывая последние события и количество конченых психов, защитить себя точно не мешало. Надев на дверь цепочку, полицейский повернул замок, открывая дверь, держа правой рукой пистолет. И тут же выдохнул — за дверью стоял Коллинз и два офицера, шумно ругающихся между собой. — Доброе утро, Рич, Рид дома? — то, что они жили вместе, секретом не было ни для кого, все в участке еще давно ставили ставки на то, кто сдастся первым и когда они уже сойдутся обратно, — У нас еще одно похищение, их клуба за углом. У вас обоих были выключены телефоны, вот я и подумал, что… Бен виновато улыбнулся, не рискуя озвучивать свои мысли прямо, все еще, видимо, чувствуя дикую неловкость от того, что два его коллеги, да еще и мужчины, вот так в открытую живут друг с другом и трахаются. Конечно, мужчине было уже за пятьдесят и в его молодости такое еще не было нормой, но в конце-то концов, в каком мы году живем? — Э, нет, я не знаю, где Рид. Он ушел вчера вечером, и его нет до сих пор, — вслух это прозвучало еще более отвратительно, чем в голове. Да, пусть Ричард был все еще зол — но его парень убежал босиком и без телефона, а он даже не попробовал найти его. Пусть даже он поехал к Саймону — но не до утра же он там в тюрьме остался? — Мы немного… поссорились вчера. Если подождете — я сейчас оденусь и поеду с вами. Коллинз кивнул и остался ждать под дверью, пока Рич одевался, пытаясь не обращать внимания на брошенные Гэвином вещи, не волноваться за него — сейчас ночная злоба поутихла, и, если честно — он начинал понимать, что был не прав в своей ярости. Рид явно был в панике, ему было страшно, и это были не связанные с Саймоном глюки, это было что-то гораздо более глубокое, да и про папу… Да, он точно поступил как мудак, оставив его одного гулять босиком по улицам, да еще и без телефона. На душе было тяжело — да и небо было еще с ночи затянуто тучами, а про приметы он все еще прекрасно помнил. Дождь — смерть. Дождь — очередное преступление. И да, гулять в дождь в легком платье — тоже опасность, поэтому теперь Стерна давило чувство вины, он действительно поступил как мудак, а потом еще удивлялся — почему за помощью его парень бегает к серийному убийце. За все время, что они были вместе, Ричард очень часто грубил на чужие слабости, бросал его дома одного ночью, отворачивался от проблем, думая, что все это наигранно, но теперь… Все оказалось гораздо глубже. До клуба они шли пешком — тут было около десяти минут, и, пока Ричард слушал в пол уха о том, как прокололись офицеры, уснув на своем посту и застав уже уезжающий грузовик, да и то — из-за того, что в их машину кинули зажигалку, детектив не мог выбросить из головы Гэвина, ощущая тревогу в глубине души, надеясь, что она совершенно не обоснована. И, видимо, зря. Уже около входа в клуб, увидев кучу полицейских, свидетелей из клуба, охранника и даже самого Фаулера — он понял, что что-то не так. Осознание доходит не сразу — оно накрывает, подобно волне, собираясь из маленьких частей, капель, словно мозаика. Ричард ценил это в себе — замечать нужное сразу, цепляться глазами за те мелочи, которые обычным полицейским казались незначительными. Сейчас это оказалось подобно яду, потому что в луже у входа лежал розовый бантик. Ебучий розовый бантик с ебучих чулок ебучего Гэвина Рида. Можно было сколько угодно думать о том, что чулки купить кто угодно мог, что Гэвин мог просто зайти сюда выпить — но Ричард сразу все понял. То, как смотрел на него Фаулер — с тревогой и страхом, не зная, как правильно сказать, то, как перешептывались офицеры, конечно — лучший детектив отдела в бабских шмотках был похищен каким-то психопатом. Его сердце, будто, сыпалось на кусочки, осколки звездной пыли, из звезд, что так любил Рид, оно растекалось подобно карамельному виски и уходило с последними вздохами, как сигаретный дым. Ричард чувствовал, как немеют пальцы рук, медленно, от самых кончиков — потому что осознание приходит не сразу, оно накатывает волной и накрывает. Следующие полчаса были больше похожи на сюрреалистичную комедию, его, детектива, напарника Рида, любовника Рида, допрашивали, будто он был подозреваемым, он чувствовал на себе прожигающие взгляды всех стоящих вокруг и ему начало казаться, что это все дурацкий розыгрыш, подставленный Гэвином на показ — Смотри, как тебе плохо без меня! И самое страшное было — что это был нихуя не розыгрыш. Когда Ричарду показали видео с камеры наблюдения, как Рид, босиком стоя в луже, кутаясь в свою кожанку, курил, не замечая даже подошедшего со спины — у него внутри что-то сжалось. Если бы Стерн пошел за ним ночью, если он только нашел его, если бы не был эгоистичен и ревнив. Бесконечное количество «если» не помогали. Отсчет времени, еще один блядкий отчет и понимание, что в прошлый раз они окончательно проебались — тоже. Но Рид — не Тина, не второстепенная коллега, Рид — это человек, за которого Ричард был готов умереть, готов был голыми руками порвать глотку тому, кто причинит ему боль — но он только снова и снова пересматривал видео, пытаясь в темноте разглядеть хоть что-то. Что? Они и так знали, как выглядит преступник, на чем ездит, его основные характеристики, все, что нужно — но чего окончательно недостаточно. Они не знают, кто он. А, хотя… Вчера, когда Гэвин пришел, он пытался сказать что-то о Саймоне, но Стерн, как всегда, не слушал — он затыкал его поцелуями и шептал, что все потом, что работа подождет до утра, что нужно им хоть как-то отдыхать. В этот раз система дала сбой — осознание пришло мгновенно, но радости это не принесло ни черта — нужно было ехать к Саймону. Просить помощи для Ричарда было унизительно, просить помощи у Пэила — втройне. Он столько времени ненавидел его за вмешательство в их личную с Ридом жизнь, что сейчас это все было театром абсурда. Ричард сидел на грязном бордюре, не жалея свои чистые и выглаженные брюки, крутя в руках разбитый вчера телефон и пытаясь его реанимировать — все-таки технологии еще не дошли до того момента, когда можно будет общаться силой мысли. Нужно было звонить Филлеру, выбивать пропуск., а потом что? Надеяться, что Саймон увидит в нем что-то интересное, ради чего захочет помочь? Настроение было ни к черту и хотелось кинуть телефон второй раз — теперь не в стену, а на асфальт, да еще и попрыгать на нем. Так хотел избавиться от Рида — вот, получил, избавился, так почему так хуево, почему настолько страшно за него? Почему все вот так, неужели он теперь, когда вернет Гэвина, тоже будет просыпаться посреди ночи, пытаясь нашарить его в постели, чтобы прижать к себе и больше не бояться? А что будет, если не вернет? От таких вопросов стало совсем тошно — гадко, почти до тошноты страшно. Может быть — они не спасут Гэвина, никогда не поймают этого психа, может быть — он даже мертвым его не найдет, не похоронит и запомнит только последний миг вместе — как Гэвин плакал и боялся. А Рид в свои последние минуты будет думать, что он один, что его так и не спасут, что Ричард не смог найти его, а может — даже и не пытался. Стерн не сдержался — телефон все-таки полетел прямо на проезжую часть, сразу попадая под колеса чьего-то авто, чувство загнанности в угол, почему-то, не ушло, стало только хуже. Фантомная боль внутри грудины как будто у Ричарда есть сердце не утихала, резала до такой же, фантомной, красной, крови, вызывая желание содрать кулаки о кирпичную стену, лишь бы заглушить это все, лишь бы заткнулся этот крик в голове. Детектив встал с земли, наскоро отряхивая зад и ощупывая карманы, пытаясь найти ключи от машины Рида, которая стояла на парковке у дома. Нужно было ехать, если он и дальше будет тратить время на тупое жаление себя — он точно не спасет никого. Одному будет сложно — все время, что они работали с Гэвином вместе, Ричард был скорее дополнением, доктором Ватсоном рядом с психованным и неуравновешенным Шерлоком Ридом, который не использовал свои аналитические способности — он действовал по велению сердца. И почти всегда выигрывал. Даже когда они копались в деле Мясника, хоть Ричард и отнекивался занятостью с братом — дело было больше в том, что теории Гэвина не всегда звучали логичными, но разве он ошибся? Он сразу указал на преступника, достаточно было пару раз поговорить с Саймоном случайно — Гэвин уже чувствовал эту опасность. А Ричард? Ричард может только видеть улики, обращать внимание на детали, реконструировать события и проводить анализ — как идеальная машина, лишенная интуиции.

***

Ключи нашлись дома, висящие на крючке, рядом с пиджаком, рядом с сумкой Гэвина, и от всего этого стало только хуже. От машины — тем более. Она вся пропахла одеколоном Рида, его дешевыми сигаретами, за которые Ричард так часто ругал его, она была олицетворением детектива — взбалмошная, неуправляемая, но такая родная в руках Ричарда, что хотелось сдохнуть от тоски. Он никогда не представлял себе, что было бы, если бы Рид умер — повода не было. Они не были группой захвата, на задержание ездили в бронежилетах и с группой поддержки, всегда носили оружие, логически, если посчитать статистику смертности полицейских — не считая Тины — на работе за последний год умерло разве что парочка спецназовцев, накрывающих притоны или торговцев оружием. Им, детективам убойного — такое не светило. Но Стерн никогда не думал о каких-то банальных вещах — рак, как у брата, машина сбила — как многих людей в крупный городах, авария, ведь Рид часто садился пьяным за руль, да хоть кирпич на голову — все это казалось диким абсурдом, это же Гэвин, как он вообще умереть может? Они никогда не говорили о будущем — а что говорить? Свадьба? Что, Рид напялит белое платье с рюшечками, повиснет у напарника на шее и поклянется в вечной любви? Дети — точно не их вариант, брать кого-то из детского дома, конечно, благородно — все-таки его самого с братом когда-то давно забрала Аманда, но с их работой у них не хватит времени на заботу о ком-то. Да что там, у него даже кактус умер, не говоря о человеке. Они даже никогда не говорили о любви — а что о ней говорить, надо любить, как однажды сказал Гэвин и больше тему они не поднимали. Ричард не знал, кем его считают — другом, напарником, любовником, парнем? Все это, казалось, было не то — звучит слишком пошло, слишком подростково. Гэвин Рид — его парень? В тридцать шесть детектив на парня не смахивал. Мой мужчина — это еще смешнее, так говорят женатые дамочки за сорок, а не детективы полиции Детройта. Они просто любили друг друга — по крайней мере, Ричард любил Рида, давно и бесповоротно влюбившись в его гадкий характер мамкиного гопника, в его шрам на носу, в его серые глаза, тупые шутки, вечно небритую щетину и протертую кожаную куртку. Стерн был готов пойти за ним куда угодно — куда позовет, хоть на край света, хоть прыгнуть со скалы, но не был готов к тому, что жизнь Рида будет в его руках. Хотя, конечно, Гэвин сильный, он хитрый, и если его не обкалывали там наркотиками каждые полчаса — он смог бы найти способ выбраться, хотя бы позвонить, сказать, где он. Только вот телефон свой Ричард разбил, а телефон Гэва так и валялся разряженный где-то около кровати. Оставалось надеяться, что у них с Саймоном, действительно, близкие отношения, а на Ричарда он обижен — и что позвонит Рид в тюрьму. Охранники на мосту пропустили его не глядя. Либо, у них у всех там такая прекрасная зрительная память, что они запомнили Ричарда с того раза, когда он ночью приезжал — либо они халатно выполняли свою работу и пропускали вообще всех подряд, кто приехал на машине Рида — так-то любой подельник сидящих на острове преступников мог просто угнать у Гэвина машину и приехать, если бы знал, в чем фишка. На удивление — Филлера на рабочем месте не было, а вот его секретарша, которая еще в прошлый раз пыталась строить глазки — да. И пропустила она Стерна без всяких проблем, только мельком взглянув на его значок и записав ФИО в журнал посещений, подмигнув и сказав, что заканчивает она сегодня в восемь. Ричард надеялся в восемь уже найти Рида и уволиться из полиции нахрен, а не пить кофе с этой прелестной мадамой. В тюрьме было неожиданно тихо, шаги гулким эхом раздавались по коридорам, охранники. словно манекены, стояли вдоль всех дверей, лишь изредка переваливаясь с ноги на ногу, и крутя шеей — Ричард мог их понять, он сам начинал обучение со спецназа, броня, весившая около двадцати килограмм, явно не доставала явного комфорта. Остановившись у двери к Саймону, детектив глубоко вдохнул, будто бы собирался нырнуть. На деле — он, и правда, будто бы погружался в аквариум с акулой, будучи тигром — он не приравнивал себя к добыче даже рядом с кровожадным преступником. — Детектив Стерн? — голос Пэила звучал достаточно удивленно, и парень вскочил с кровати, поправляя одеяло. Без Филлера некому было предупредить о посещении, к гостям заключенный готов не был и даже выглядел немного растрепанным, хотя, было только раннее утро, возможно, он только проснулся, хотя даже в такой ситуации все равно улыбался — Не ожидал увидеть Вас. Что же детектив Рид? Пожелал меня больше не видеть после вчерашнего? То, как мерзко и по-собственнически сказал это Саймон, заставляло желать въебать ему в челюсть, чтобы думать забыл про Гэвина свои поганые мысли, которые не относятся к делу. — Детектив Рид… Гэвин похищен, — Ричард рубил с плеча, ибо тратить время на глупые разговоры не намеревался. Он может достать информацию по-хорошему, а может вытащить его из этой клетки и бить до тех пор, пока Пэил не скажет ему все, что нужно. И вряд ли кто-то из охранников даже дернется, — Вчера он сказал мне, что ты знаешь, кто похититель. Я не намерен играть в твои игры и мне глубоко похуй, о какой плате с тобой договорился Гэвин. Мне просто нужно имя. Улыбка медленно сползла с идеальных губ Саймона, вызывая некое злорадство у Ричарда, но вместе с тем — очередной приступ дикой ревности. Он что, беспокоился о Риде? Насколько глубокими были их отношения? — Оу. Я даже и не знаю, что сказать, — Саймон подошел ближе к решетке, убирая руки за спину и опуская глаза в пол, чуть нахмуриваясь, — Я готов оказать любую посильную помощь, но… Но у меня есть условие. Какое? Если он скажет что-то «выпусти меня на свободу», или же попросит о лучших условиях перевода — Ричард пошлет его к чертовой матери и пойдет искать самостоятельно, на такое судья никогда не согласится. А уж тем более, если эта просьба будет на уровне «расскажи, как тебе нравится трахаться». — Я слушаю, — Ричард скрестил руки на груди. Он понимал, что найти Гэвина в одиночку, скорее всего, не сможет, даже если будет кичиться этим и отказываться от помощи только из своих принципов. Сейчас это все не имело никакого значения, его гордость — в первую очередь. — Вы, наверное, думаете, что я сейчас захочу свободы, — Саймон засмеялся, смотря на поползшую вверх бровь Стерна, — Это написано у Вас на лице, детектив. И вы правы, и, о, не надо смотреть на меня так, будто хотите убить меня — я не это имею в виду. Я помогу вам спасти детектива Рида, но для этого мне придется выйти из этой клетки. Я буду на свободе ровно до нахождения Гэвина и ни секундой больше. Можете взять с собой хоть всех этих прекрасных мужчин. Не думайте, что я хочу сбежать — вы в любой момент сможете пристрелить меня. Я просто чувствую свою ответственность за то, что вчера Рид сбежал от вас. Ричард поморщился, не желая знать, откуда у Саймона эта информация — пусть даже Рид и с таксомата звонил, чтобы поговорить, к черту. Предложение Саймона звучало безумно, но, хотя бы, выполнимо — вполне возможно, что под ответственность Стерна, Фаулер и согласится на такую сделку, учитывая, что из-за Гэвина он даже выбрался из участка на место похищения. — Вам не обязательно отвечать сейчас, у нас есть еще время, — Пэил постучал пальцами по тыльной стороне запястья, — Вы же уже выставили свои сорок восемь часов на таймере? Сократите до тридцати шести. Когда Кукольник поймет, что похитил не того — он будет в панике. Тик-так, детектив Стерн.