***
Дышать было трудно. Пыль клубами оседала на обломки деревьев, некогда образовывающих центральный парк города. Вода в фонтане была бесповоротно испорчена и умыться ей было нельзя, эффекта никакого не было бы. Всё тело было тяжёлым и неповоротливым из-за нескольких бессонных ночей и плохого питания, хотя можно было сказать спасибо и за те крошки и объедки, которые доставались монстрам в такое время. По всей стране вспыхнули очаги истребления монстров людьми. Они долго и тихо собирали сторонников, желая вернуть себе былое превосходство. Равенство уже никого не устраивало, поэтому войны было не избежать. Гастер вжался в каменную стену дома, задержав дыхание, он слышал крик женщины, но ничего не мог поделать, он не может безответственно выйти сейчас к людям, обретя себя на немедленную смерть. Внутри всё скрипело от смеха людей рядом. Было тяжело на душе, но тяжелее всего понимать, что он не может защитить не только ту бедную монстриху, он не может повлиять на ход этой битвы. Подождав немного, он услышал шаги и затихание голосов мужчин. Посчитав до ста, он выглянул за угол, убеждаясь в чистоте дороги. Выйдя, он кинул сожалеющий взгляд на женщину у стены, обещая, что всё равно постарается закончить это бессмысленное кровопролитие. Он присел и прикрыл её пустые глаза, что до этого были распахнуты в удивлении. Он выступал за третью сторону, за тех, кто желал прекратить это и снова заключить мир. Таких было немного, но они всё равно имели определённый живой вес на чаше весов. Они пробирались в те или иные отряды, вызывая там сомнения в правильности действий, но уже спустя два года их слова перестали иметь вес и они собирались бежать из страны, хотя это и было практически нереально, так как закрыты были все границы. Решено было пройти через Северо-Западную границу, так как там были в основном леса, которые сейчас не сильно охранялись, потому что силы были брошены в центр страны, хотя уже появляются слухи о том, что люди хотят охотиться на монстров и на границах. Монстры не были слабыми на начало этой геноцидной войны, но эффект неожиданности сыграл своё, поэтому в первые дни было убито множество жителей. Позже монстры поняли, что людей остановит только ответная сила, и начали также боевые действия. Это принесло малые победы, но превосходство уже определённо закрепилось за человеком. Теперь монстрам оставалось только прятаться или бежать за границу, хотя и уверенности в безопасности там не было, но был шанс, так ярко сверкающий в сером небе военных будней. Гастер забежал в полуразрушенный дом на окраине, немного утопая в грязи, образовавшейся после дождя. Была середина осени, поэтому нужно было успеть выбраться из этого ада до начала зимы, иначе они просто умрут здесь от холода. Ни о каком отоплении или камине в этом захудалом домишке и речи не было, а одеяла и пледы уже не сильно спасали. От досады скелет ударил рукой по дубовой доске. Дерево затрещало, но не сломалось, доказывая свою прочность. Пройдя в глубь постройки, скрипя половицами, он обдумывал всё, всё, что случилось за последнее время. Все события так сильно смешались, они липли к друг другу, не давая возможности различить хоть что-нибудь в этой каше. Но вдруг он остановился, немного улыбнувшись, и вспомнил, что за этот жалкий год появилось в его, и не только, жизни одно важное событие — рождение их сына. Он родился весной, как распускаются цветы, и мужчина был уверен, что этот ребёнок ещё одна их надежда. Теперь закончить эту войну хотелось ещё больше, чтобы мальчик не видел этого ужаса, чтобы не ощутил на себе пыль, грязь, и кровь, чтобы не слышал криков и автоматных очередей. От отчаяния хотелось плакать, но сейчас явно не время, поэтому он спустился вниз по лестнице, подходя к двери. Отстучав пароль, перед ним открылись двери. Он поприветствовал дежурного, спрашивая о событиях за день в их укрытии. Сообщили ему о том, что ничего критичного не было и появилось несколько новеньких. Такое несомненно могло порадовать любого, поэтому Гастер улыбнулся и кивнул, направляясь к своей жене с ребёнком. Осталось немного потерпеть, скоро всё обязательно кончится. Через несколько дней случился пожар. Погибло четыре монстра, что было несомненно горькой утратой. Спасти вещи удалось также не все. Это осложняло поход, но уже деваться было некуда, поэтому с тяжестью в душах, группа отправилась по давно составленному маршруту. Идти нужно было три дня и две ночи. Всё время, что они были в пути, Гастер чувствовал напряжение. Он ощущал как в душе всё жмётся, но не видел причин этому, хотя всё чаще начал вглядываться в чащу леса, по которому они шли. В конце второго дня они сделали небольшой привал. Эмилия оставила ребёнка мужу, а сама ушла осмотреться вокруг, может чего и съестного найдётся. Гастер сидел на влажной траве, прислонившись спиной и затылком к стволу высокой сосны, и поглядывал на свёрток в своих руках. Маленький скелетик спокойно спал, иногда шевелясь. Мужчина долго смотрел на него, а после прижал к себе, чувствуя тепло от ребёнка и его души. Он очень сильно любит и его, и Эмилию, они всё, что у него осталось, последние капли спокойной семейной жизни и надежды. Подул ветер, поднимая грязные опавшие листья. Гастер поднялся, аккуратно придерживая ребёнка. Эмилия давно ушла, но так и не вернулась. Страх сковал, а то чувство, что было на протяжении всей дороги, вновь вернулось, но уже сильнее. Забеспокоился не только он, но и ещё несколько монстров. К нему подошла пожилая крольчиха, предлагая подержать ребёнка. Гастер обвёл хмурым взглядом лес и согласился, мягко кладя свёрток с сыном в пушистые лапки женщины. Он подошел к краю опушки, на которой они остановились, и молился всем богам, чтобы это был просто осадок от вечных выстрелов в городе. Он зашёл в лес, крича имя любимой, но никакого ответа не последовало. Тогда он ушёл глубже в лес. Всё было тихо, только птицы иногда пели свои песни, но и те были далеко, поэтому звук был слабым. Постояв на месте ещё немного, он двинулся дальше. Вдруг справа от него раздался крик, а вдалеке появилась фигура. Она быстро приближалась. Это была девушка из их группы. Она подбежала к нему, задыхаясь. Он схватил её за плечи, прося рассказать, что это только что было. Монстриха заплакала, говоря о леснике. Отпустив её, он побежал в том направлении, где раздался крик. Он выбежал на другую поляну, где и увидел лежащее на траве тело. Что-то сломалось в нём, когда он понял, что это была Эмилия. Его любимая Эмилия. Он дрожа подошёл ближе, замечая огромную рану на спине. Лесник, значит. Он осторожно перевернул её к себе лицом, беря на руки и прижимая к себе. Слёзы полились из его глазниц, а злость и обида только росли. Сзади послышались тихие шаги. Гастер положил обратно на окровавленную траву любимую, вставая. Правая рука потянулась к ножнам. Развернувшись к противнику, он достал свой нож. Из кустов вышел высокий мужчина с топором. Он сладко улыбнулся, вспоминая как убил ту женщину. Монстр, он и есть монстр. Всё равно, женщина это или мужчина. Лесник сделал два больших шага и замахнулся своим оружием, намереваясь с одного удара уложить противника, но тот увернулся, оказываясь за спиной человека. Гастер не стал церемониться, ударяя сразу в шею. Но человек успел его ударить ногой, поэтому лезвие смогло лишь зацепить плечо. Упав на спину, скелет хотел сразу встать, но не получилось, так как лесник схватил его за ногу, занося свой топор. Успев среагировать, Гастер перехватил руку противника, хотя топор и смог коснуться его черепа, создавая трещину над глазницей. Сжавшись от боли, он с новой силой дёрнул ногой, освобождая ту. Откинув от себя противника, он поднялся на ноги, хотя перед глазами всё плыло. Тряхнув головой, он отогнал тошноту и пелену перед глазницами. Лесник тоже встал, покрепче перехватывая свой топор. Побежав на противника, мужчина снова замахнулся топором, но в этот раз он всадил его в дерево, да так, что не смог вытащить. Гастер воспользовался этим, всадив нож в грудную клетку человека. Лесник дёрнулся, болезненно вскрикнув, и, схватив скелета, приложил его головой о ствол дерева, а после упал. Гастер, оперевшись на дерево, стоял, тяжело дыша. Он почувствовал ещё одну трещину, но уже под второй глазницей. Скелет провёл по своему лицу рукой, ощущая боль в этих местах. Шаткой походкой оп прошёл мимо лесника, направляясь к своей любимой. Эмилия всё также лежала спокойно на траве, глядя в небо, наполняющееся красками заката, так любимого ей при жизни.***
— Пришлось похоронить её на той поляне. Я с тобой смог дойти до границы. Там нас встретили и устроили в новом месте. Было всё также тяжело, но мы ночами плакали от счастья, ведь не слышали ни криков, ни выстрелов. Через полтора года всё прекратилось. Мы долго сомневались в решении вернуться. Уже тогда в головах людей и монстров появились мысли о мести. Я не был с этим согласен с самого начала, но чем больше я смотрел вокруг, тем яснее понимал, что ничего другого мне не оставалось. Я сожалею о своих мыслях и действиях, но ничего, я же этого хотел. Я вступил в МОМ — Межрасовая Организация Мира, хотя её цели планировалось достигать далеко не мирным путём, — он положил ладонь на лоб Инка, проявляя отцовскую заботу. — Мне пришлось расстаться с тобой, так как от меня бы тогда требовали завербовать тебя в наши ряды, ведь это праведное дело, но я не хотел, чтобы ты в этом участвовал. И все забыли, что у меня есть сын, такой чудесный сын, даже если ему трудно испытывать эмоции. Прости, это от моей семьи у тебя такие проблемы. Я тоже когда-то страдал безэмоциональностью, но со временем это прошло, надеюсь у тебя будет также. — Спасибо вам… Тебе за всё, — скелет слегка смутился, ведь такое было ему в новинку. — Я рад, что у меня такой отец. Ты делал всё, чтобы защитить меня, а твоё чувство мести, для меня, тебя не оскверняет, — он прикрыл глаза, чувствуя накатившую слабость. — А что же с тобой теперь будет? Ты помогал ему, так ведь? — Да, я соучастник. Инк, я не думаю, что мы ещё увидимся, а если и сможем, то это будет очень редко и недолго. Меня ждёт суд за содеянное, — внутри художника пробила дрожь, но тело постепенно расслаблялось, засыпая. Хотелось ещё раз увидеть такое родное лицо и услышать чудный голос, но он не смог даже сказать «пока» на прощание.***
Дрима впустили в палату друга только через несколько дней, когда Инка закончили обследовать и оставили в больнице для восстановления сил. Скелет неуверенно переминался с ноги на ногу, но всё же решил постучать в серую лакированную дверь. Стук был слабым, а оттого и негромким, но в той тишине, которая царила утром в больнице, можно было расслышать и его. Сначала всё было также тихо, но после слух Мечты уловил копошение и вроде голос. Посчитав это за ответ, Дрим приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Инк сидел на своей кровати, глядя в окно. Он даже не повернулся, чтобы посмотреть, кто вошёл, хотя и так догадывался по осторожным шагам. Дрим знал, что друг всё-таки потихоньку всё вспоминает, однако боялся его спугнуть. Пройдя к скелету, он присел на стульчик возле тумбочки, ожидая. Но вот что? Что Инк сейчас всё-всё расскажет? Что он обнимет его со словами, что рад, что он жив? Что спросит про то, как остальные? Что же? А если это уже и вовсе не тот Инк, которого он знал? А если что-то случилось там? А что если… — Дрим, — тихое обращение заставило вздрогнуть и вытянуться Мечту по струнке, ожидая, что же будет дальше. Детектив повернулся к нему лицом, открывая вид на мелкие дорожки слёз. — Я не помню, что было несколько дней назад. Ко мне вроде приходил Гастер, и он… Я не помню, понимаешь, я просто не могу вспомнить… Но мне так грустно… Он вымученно улыбнулся, пытаясь что-то ещё сказать, но все слова застревали, оставаясь внутри. Дрим поражённо распахнул глазницы. Ему самому стало очень плохо. Он прикрыл рот руками, часто дыша, пытаясь сдержать слёзы, но выходило плохо. — Инк… Он не мог ему сейчас всё рассказать, не о Гастере точно. На душе образовался камень, давящий, желающий убить всё под собой. Сильнее и сильнее он давил, скрипя. — Инк… Прости… Он не мог, просто не мог ничего сказать больше. — Не извиняйся, Дрим, тебе не за что, — вытерев новые слёзы, скелет хотел обнять друга, но тот опередил его, крепко прижимая к себе. Ему так жаль. Инк обнял в ответ, понимая, что он и вправду нуждался в поддержке друзей в эти первые дни после пробуждения. Всё это время он думал, пытаясь вспомнить хоть ещё что-нибудь, но картина толком и не хотела собираться. Это было ужасно. — Сколько я спал? — сколько же он пропустил? — Полтора месяца, — пробубнил Дрим, шмыгая носом. — Мне уже поздно поздравлять тебя с Новым Годом? — усмехнулся Инк, вытирая слёзы и отстраняясь от друга. Дрим тоже улыбнулся, мотая головой: — Нет, Инк, для тебя никогда не поздно. — С Новым Годом тогда, что ли? — он неловко улыбнулся, ощущая абсурдность ситуации. Вдруг его что-то осенило, и он вцепился руками в плечи Мечты. — А как остальные? Что с ними? А город? Улыбка почти спала с лица Дрима, проявляя волнение и обречённость. — С остальными всё намного лучше, чем с тобой, мы все беспокоились. Гено вот только руку сломал, а так ничего. А город, — он отвёл взгляд. — Он разрушен практически под основание. Правительство решило его не восстанавливать, теперь он может считаться за город-призрак. Такая утрата. — Хорошо, это хорошо, что всё в порядке, — облегчённо выдохнув, произнёс Инк. — Город только жалко, всё же я там вырос. Кстати, а где мы сейчас? — Мы в столице. Помнишь Люси? — художник отрицательно помотал головой. — Ну, в общем, ты ей сильно помог. Когда ты раскрыл её дело, она уехала в столицу за новой жизнью. Узнав обо всём, она нам очень помогла. Также она хотела встретиться с тобой, ты не против? — Думаю, стоило бы, к тому же и отблагодарю её, — Инк отметил для себя, что нужно попытаться вспомнить эту девушку и всё с ней связанное. — Моё время на сегодня кончилось, надо идти, — грустно улыбнувшись, Дрим высвободился из хватки друга. Уже около двери он остановился и повернулся к другу. — До завтра. — Постой, — и он ждёт. Инк не решается спросить, точнее он не уверен в своём вопросе, но что-то его толкает спросить. — А что… Что с Эррором? Дрим молчит, молчит непозволительно долго, заставляя друга нервничать ещё больше. От этого молчания было только хуже. Солнечный молча развернулся лицом к двери, сжимая в руке железную ручку. — Ничего. О нём ничего не известно, и это правда, Инк. Он уходит, позволяя медсестре войти и приступить к своим обязанностям. Они справятся, они точно справятся.***
Девушка поправила свою лёгкую сиреневую рубашку, оглядывая в очередной раз зал кафе. Людей и монстров было немного, в такое время все обычно ещё работают, только раздумывая, куда пойдут на обеденном перерыве. Она сделала ещё один глоток ягодного ароматного чая, успокаивая себя тем, что пришла очень рано. Она прикрыла глаза, мечтательно улыбаясь. Да, всё хорошо. В последнее время все они себя успокаивают такими словами, чувствуя терзания душ и сердец. Но вместо самокопания, они все просто успокаивают себя словами. Лучшее решение из худших. Звон колокольчика оповестил заведение о новом госте. Некоторые посетители кинули заинтересованный взгляд на парня, но после продолжили заниматься своими делами. Девушка встряхнула головой, отходя от раздумий. Каштановые локоны перевязанные сверху лентой, как ободком, подпрыгнули, так как их владелица поднялась, помахав вошедшему. Скелет заметил её и поспешил к нужному столику. — Инк, садись, хочешь что-нибудь? Сегодня я плачу, — она указала головой на книжечку с меню, но парень вежливо отказался, сказав, что Дрим его голодным и так не отпустил. — Как ты? — Почти все раны затянулись, только вот с головой теперь проблемы сильные, я не уверен, что это пройдёт, — усмехнулся художник, пытаясь не заострять на этом внимание, хотя он и так забудет об этом через полчасика. — Теперь приходиться записывать всю важную информацию в блокнотик, но иногда забываю и его, отчего страдает этот шарф, — он поднял конец любимого предмета гардероба, открывая вид на мелкие чёрные записи. Оба посмеялись. — Надеюсь, у тебя всё наладится, — она выпила чай, оставляя на половину полную и наполовину пустую чашку. Вечный спор. — Что планируешь делать дальше? — Особо много вариантов у меня нет, — он провёл плечом, хватая взглядом стойку с салфетками. — Продолжить учёбу мне будет трудно, так как я уже пропустил два месяца, да и к тому же заново поступить может быть сложно, но и бездельничать никак нельзя, поэтому я думаю продолжить то, что начал полгода назад, — всего полгода, а он уже погряз в этом тихом омуте с чертями по самую макушку. — Останешься в столице? — На первое время — да, но после думаю путешествовать по всей стране, а может, и за границу выйду, — белые зрачки встретились с обеспокоенными напротив. — Я буду искать, прикрываясь работой. — Ясно, но зачем тебе это? Чего ты хочешь от него добиться? Он не в розыске только благодаря Гастеру, — Люси не выдержала и позволила себе пустить слезу. — Зачем? — Я ищу ответы. Каждый от меня что-то скрывал, и теперь я ищу правду, — он не дрогнул от слёз девушки и ничего не почувствовал. — И от тебя я тоже жду правды. Она будто онемела, чувствуя страх. Когда же Инк стал таким? Нет, он остался прежним, просто в нём появилось что-то ещё, заставляющее быть уверенным в себе и своих действиях, чувствах. Эта решимость пугала. — Я… Мне нечего тебе сказать, — девушка рассеяно поглядела вокруг, не зная, что же от неё хотят. — Знаешь, когда я был в твоём доме и вёл расследование, я наткнулся на интересную вещь, — он достал из кармана тканевый свёрток и положил его перед собой. Маленький комок привлёк внимание расстроенной, и она всё же опустила свой взгляд на него. — Что там? — она вытерла салфеткой уголок глаза, успокаиваясь. В последнее время она сильно работала, и теперь нервы очень напряжены, мало что помогало сейчас прийти в себя. — Это брошь, — он раскрыл часть вещицы, и глаза Люси блеснули. — Сзади есть гравировка с инициалами и одной очень интересной аббревиатурой. Инициалы твоего отца, а вот расшифровать вторую часть я никак не мог, но сейчас я всё прекрасно понимаю, — он улыбнулся, ощущая радость. Как приятно. Девушка слегка отвернулась, обдумывая слова. Перед ней были все доказательства, но она чувствовала, что если всё скажет, то навредит ни то лично ему, ни то в общем. Руки слегка тряслись от напряжения, выдавая её. — Люси, твой отец, как и мать, состоял в МОМ, и я сомневаюсь, что он тебе не рассказывал о ней. Ты что-то знаешь, а может, и состоишь в ней? — он пытливо поглядел на неё, чувствуя, как что-то трещит внутри неё. — Сейчас она уже называется не МОМ, а МОЗ — Межрасовая Организация Зачистки, — Люси опустила голову. — В ней я не состою, но как ты и сказал, мой отец ещё успел застать её начало. Он очень воодушевлённо рассказывал о ней, говорил, что скоро всё вернётся в норму, в изначальное русло, как будто той войны и не было. Они очищают страну от остатков геноцида. Это, конечно, похвально, но не такими методами, которые они выбрали. Они были Ангелами Спасения, а стали — Ангелами Смерти. Наш город был одним из первых, начавших беспорядки двадцать лет назад, поэтому, боясь, что это повториться, они почистили его под основание. Есть ещё пару таких мест, их ты должен знать из истории. Он занялся чисткой городов, тебе следует искать его в них. — Хорошо, — он кивнул, чувствуя сладостную победу. — Спасибо, ты мне очень помогла, — он неловко улыбнулся, отводя взгляд. — Прости за меня сейчас, просто это было очень важно. Сама ты как? — Ты всё правильно делаешь, — девушка успокоилась, чувствуя то самое тепло, обычно исходящее от скелета. — Теперь я живу в столице и имею антикварный магазинчик, пока дела идут неплохо. Если нужны будут безделушки — обращайся, — она лукаво подмигнула парню, отчего тот снова уткнулся в свой излюбленный шарф. — Ну, да, — тихо пробубнил он под приятный смех Люси.***
Дрим стоял на границе детской площадки, с неподдельной радостью смотря на играющих детей и монстриков. Они бегали друг за другом, крича и смеясь. Дети были любимы скелетом. Они любознательные, милые и чистые. Несмотря на весь свой позитив к окружающим, Дрим знал, что сейчас добро является золотом, а правда — алмазами. Было в этом что-то угнетающее, но Солнечный не менял своё доброжелательное отношение ко всем, желая поделиться с остальными счастьем. И зачастую у него это и впрямь выходило. Люди и монстры вокруг него улыбались и смеялись, чувствуя позитивный настрой скелета. Иногда друзья старались побольше проводить с ним времени или куда-то утаскивать за собой, ведь с ним им было спокойно и хорошо. И вот это уже отталкивало Дрима от окружающих. Эта навязчивость была отвратительна, но ещё ужаснее было то, что он не мог отказать. Он очень редко говорил «нет», и окружающие пользовались этим, пользовались и его добротой. А он всё видел и знал, но не мог просто уйти. Таким образом скапливалось вокруг Мечты больше фальшивых людей и монстров, нежели искренних. Дрим больше всего на свете дорожит своими настоящими друзьями, хоть их можно было и пересчитать на пальцах. Инк подошёл сзади тихо, но снег под его ногами похрустывал. Он медленно положил руку другу на плечо, ощущая, как тот вздрогнул, но сразу расслабился. Развернувшись к художнику лицом, скелет улыбнулся, кивнув в знак приветствия. — Готов? — такой простой вопрос, но знает Дрим, что если он сейчас скажет «нет», то опять останется с ничем, и опять будет убегать, только чтобы не наступал тот момент. — Да, это когда-нибудь, да произошло бы. Я не трус и больше не убегу, — Инк улыбнулся на такой решительный настрой друга, развернувшись, они отправились к соседнему зданию. — Где сейчас Блу? — в данный момент скелет переживал больше всего за голубоглазого паренька. — Он уехал вместе с Гено и Рипером в город, хочет посмотреть на квартиру, вдруг не задело, — Дрим немного помолчал, но продолжил. — Я так сильно переживал за него в первый месяц, ведь он потерял брата, последнего близкого для него. Я всё время следил за ним, чтобы не наделал глупостей, но уже через какое-то время он счастливо нам улыбался, говоря, что всё нормально, но я видел, понимаешь, видел (!), в его голубых зрачках была лишь боль. Говорить с ним остаётся до сих пор бесполезным делом, в этом он хорош, не расскажет под прицелом пушки. Дрим досадливо дёрнул руками, открывая дверь в отель. На ресепшене их спросили, куда они направляются, после ответа их пропустили. В лифт они зашли молча. Через пару секунд после того, как закрылись двери, Инк обратил свой взгляд на друга. — Ты точно уверен? Я пойму, если… — Нет, Инк! — Мечта вспылил, хотя также быстро и остыл, и продолжил спокойнее. — Я обязан, раз выпала такая возможность, то я просто обязан поговорить с ним, увидеть его, ведь… он же… — Он твой брат, — закончил за Солнечного Инк, усмехаясь. Понабрался от кого не надо. — Да, — стушевался скелет под насмешкой друга. Лифт остановился на предпоследнем этаже. Друзья вышли в пустой коридор всего с тремя дверями. Долго искать не пришлось. Инк постучал, ожидая ответной реакции. Через пару секунд послышались шаги, и замок щёлкнул, открывая дверь. Внутрь их впустил знакомый обоим скелет. Он приветственно улыбнулся, помахав рукой. Инк посмотрел на него слегка хмурым взглядом, а Дрим грустным. Каждому было что вспомнить. Он указал головой в сторону большой арки слева за своей спиной, куда и направился. Дрим глубоко вздохнул и пошёл первым. Войдя в зал, им открылся вид на ухоженную и дорогую гостиную. Одна стена была перекрыта шкафами с книгами, прерываемые столиками из красного дерева с вазами или статуями на них, с другой стороны, напротив книг, стена через окна открывала вид на столицу, в комнате также находился декоративный камин, два дивана и три кресла тёмного цвета, над камином висел плазменный телевизор, а около кресел и диванов стоял низкий стеклянный столик с бумагами и ноутбуком на нём. На одном из диванов сидел тёмный скелет, хотя это был не настоящий цвет его костей. Киллер прошёл к нему, усаживаясь рядом. Новопришедшие немного помялись в дверях, но тоже зашли, усаживаясь на другой диван. Найт, до этого смотревший куда-то в потолок, обратил взор на гостей, ухмыляясь. — Ну, приветик, братик, — посмеявшись, он и к художнику обратился. — И тебе привет, любовница нашего глючного придурка. Дрим косо глянул на друга рядом, а потом всё же сказал: — Привет, Найтмер, — тёмный скелет хмыкнул, показывая свою незаинтересованность в нём, но решил и поболтать с Дримом, раз выдалась возможность. — Я так рад, что ты на самом деле жив. — Рад, ага, конечно, — прошипел Найт, а потом продолжил в обычном тоне. — Как поживаешь? Как тебе тот «фейерверк»? — он придвинул к себе ближе Киллера за талию, на что тот хихикнул, потянувшись к бумагам, разбросанным на столе. Он тут так, просто за компанию. — Неплохо, — о мнении о городе он умолчал, но решил высказать своё мнение по другой вещи. — Хорошо, что наши родители за границей были. — А я жалею об этом. Не думаю, что удача была бы на их стороне, — он улыбнулся своим мечтам, но после вернулся в хмурое состояние. — Столько усилий пропало, — пробубнил Найт, сжимая кисти. — Так, о чём ты хотел поговорить? — Инк вмешался, желая поскорее покончить с этим. — Ты, — Кошмар глянул на Инка. — Ты ведь будешь искать Эррора, так? — Собирался, — подтвердил он, размышляя над целями этого скелета. — Я бы тоже хотел его найти, поэтому предлагаю суммировать наши силы, что думаешь? — В чём подвох? — прищурился Инк, желая в душу заглянуть. — Ни в чём, просто у меня тоже есть свои вопросы и претензии к нему, а тратить на его поиски уйму времени не особо хочется. Для этого есть ты, — лениво произнёс Найтмер, качнув головой. — Почему вы так сильно уверены, что он жив? — подал голос Убийца, оторвавшись от бессмысленного складывания оригами. — Потому что, Килл, этот ублюдок не мог так просто умереть от собственного взрыва, а в суицидника он никогда не играл, — медленно и устало произнёс Найт, замечая взгляд Дрима. — Ты останешься в столице? — Да, я останусь здесь надолго, пока не восстановлю свою деятельность. У меня есть свои связи, поэтому я буду передавать вам всю информацию, полученную мною, — Кошмар окинул взглядом Киллера, думая, что же теперь делать. Бросить тёмные дела не получится, ни он, ни Киллер больше особо ничего не умеют, а продолжать это дело, начиная с самого начала будет тяжеловато. Конечно, ещё остаются Хоррор и Даст, но и тем не особо сладко, особенно последнему, поэтому придётся долго думать. Стоило бы уже квартиру найти, а не сидеть в этом отеле. — Хорошо, брат, — Мечта теперь знает, где его брат и что у него всё нормально, а большего он и желать не мог. — Ты продолжишь заниматься прежним? Найт вздрогнул, начиная вспоминать, что его брат всегда видел его практически насквозь и часто угадывал его мысли. Проклятье близнецов! — Не знаю, — честно ответил тёмный скелет, на что Киллер поглядел на него недоумённо, будто тот сморозил чепуху. Тяжко вздохнув и покачав головой, он вернулся к своему занятию. — Согласен, — наконец ответил скелет с пятном, протягивая руку. Найтмер с радостью её пожал. Теперь всё проще. — Что ж, Эррор, теперь ты от нас никуда не денешься, — и Инк был с этим солидарен.***
Скелет обернул шею шарфом, бурча на погоду, которая решила испортить ему день. Зрачки скрывали привычные круглые очки в красной оправе. Парень глянул на себя в зеркало, проводя цветными фалангами от глазниц к подбородку, слегка задевая синие линии, оставшиеся напоминанием о том дне. Что же он тогда натворил. Зачем? Нет, он не о городе. На него было плевать ещё с давних пор. Он о личной головной боли, которая также любила носить шарф и имела ублюдски милое пятно на щеке. Рыкнув, скелет ударил по комоду. На шум прибежал пушистый друг, оставшийся у него последним. — Ничего не хочу слышать от тебя по этому поводу, — махнув рукой, он вышел из квартиры и закрыл дверь, чувствуя мурашки на теле. — Перестань. Теперь всё должно быть легче. Конечно. Конечно нет.