Аномальная фотосессия

      — Привет.       Бен вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову на звук.       Как можно подобраться так неслышно?       Голос из темноты был тихий, вкрадчивый, но вместе с тем, неприятный. И странно знакомый.       Откуда он знает этот голос? Скрипящий, с неправильными, неуместными придыханиями. О, иностранный акцент — он вспомнил!       Из полумрака выплыло и приблизилось лицо китаянки с ярко накрашенными губами. Среднее китайское лицо — ну да, мы, европейцы их не особо различаем. Высокие дуги бровей, атласная кожа с желтоватым отливом, раскосые глаза. Совершенная восточная красота. Женщина была одета в чёрные джинсы и чёрную же водолазку.       — Я тебе звонила, а ты не захотел встретиться со мной.       Точно! Был звонок на прошлой неделе, который разозлил его! И этот голос — её, той, что звонила.       — Я предлагала тебе хорошее вознаграждение. Всего за одну встречу.       Ага. За одну встречу, на которой я должен сделать… Гм…       — Я всего лишь доставила бы тебе удовольствие.       Просто супер — она сказала тогда по телефону, что она давно всё решила, что она обеспечена и планирует воспитывать ребёнка одна. Но это должен быть его ребёнок.       — И получила бы то, что мне нужно.       — Послушайте… — он следил за перемещениями своей похитительницы, повернув голову через плечо. Женщина грациозно и неспешно прохаживалась взад-вперёд по студии, лавируя между камерой, стульями и погасшими светильниками. Смотреть за ней было неудобно, скрученная шея начинала болеть.       — Я могла бы заставить тебя. Но я хочу, чтобы ты согласился.       Похоже, слушать она не намерена. Диалога не будет. Да и что может быть за диалог? Что может сойти за аргумент для человека, который провёл масштабную подготовку для того, чтобы поймать и держать незнакомца без его согласия в таком унизительном и абсолютно беспомощном положении? Заключить договор через подставных лиц, арендовать студию, нанять оператора и переводчика — кстати, где они? Они подкуплены или пострадали? Их прогнали, и они — ради всего святого, пусть будет так — поняли, что что-то не в порядке, и приведут помощь?       — Наверное, «отпустите меня», это не то, что вы хотите услышать? — Бен отвернулся к стене и опустил голову, чтобы дать мышцам шеи расслабиться.       — Умный мальчик. Шерлок. — раздалось сзади.       Фанатка. Безумная. Чёрт…       Если бы он не был актёром, он бы хотел стать нейрохирургом. Но не психиатром. И как себя вести, если тебя приковал наручниками к стене психически больной человек, он не представлял. Ха! Как же глупо он попался! Но кто мог ожидать? Фотосессия, да уж!       Думай, «умный мальчик Шерлок».       Бенедикт лихорадочно соображал. Руки потихоньку остывали из-за отхлынувшей крови, кончики пальцев начало покалывать. Страх отступил, на его место пришла досада.       Какая чертовски неприятная ситуация! Стать жертвой собственной привлекательности. То, что она говорила тогда по телефону, было сплошным потоком комплиментов его внешности и сексуальности. Ну почему на него так реагируют? Он никогда ничего не показывает, никогда не носит обтягивающих штанов, ни в жизни, ни в ролях, за член себя не хватает, даже через карманы, как делают многие. Он всегда играет хороших парней, зануд, интеллектуалов, гениев, которые нисколько не озабочены… В Шерлоке он вообще практически всегда в пальто. Но почему это так работает?! Какого чёрта и как он стал долбанным секс-символом? Почему теперь уже нельзя войти в интернет и набрать свою фамилию, чтобы не увидеть горы материалов, произведённых фанатами разной степени упоротости? Хотя всё то, что он видел в интернете — рассказы, арты, видеоклипы — просто невинные мелочи по сравнению с тем, в чём он прямо сейчас принимает участие.       Надо говорить. Надо попробовать её разговорить. Заболтать. Может, получится, как тогда, в Южной Африке*. То похищение, конечно, оставило жёсткие впечатления. Даже не скажешь, что оказалось хуже — лежать в вонючем багажнике или сидеть на коленях у лапающего тебя типа, глаза которого блестят от того, что он под кайфом… Но это произошло сто лет назад, тогда всё закончилось, ему удалось донести до похитителей мысль, что им не поздоровится, если в их машине появится труп, его труп, от них отстали. И он точно не мог предположить, что подобное варварство может повториться в цивилизованном городе, а не на трассе в пустыне!       Ладно, соберись ещё раз и отыграй спокойного парня, который готов сотрудничать.       Бенедикт кашлянул, чтобы прочистить горло, и спросил:       — Как вас зовут, леди?       — Что? — надтреснутый голос раздался откуда-то из середины зала.       — Я хочу знать, как я могу к вам обращаться.       — Зови меня Анджела.       «Очень приятно, Анджела», — должно было прозвучать, но приятного в происходящем мало.       — Анджела, давайте поговорим серьёзно.       — Как взрослые люди? — вкрадчиво поинтересовалась она, подходя ближе.       — Как взрослые… — он решил поддакнуть, но это было ошибкой, потому что внезапно она подскочила, толкнула его кулаком между лопатками, больно впечатав грудью в стену, а другой рукой ухватила за нижнюю челюсть, разворачивая к себе и сжимая щёки так, что губы раскрылись в искажённой гримасе.       — Сколько раз мне это говорили! А ты не смей!       Он пытался отшатнуться, убрать лицо из цепких шершавых пальцев, пахнущих табаком и мылом, и инстинктивно закрыл глаза… Губы овеяло чужим дыханием.       Ощущение тошного липкого страха расплылось в груди. Горло сжалось, а лоб покрылся испариной. Одно дело разговоры, другое — рукоприкладство. Что её так взбесило?       Китаянка, сжав сильнее, отпустила его щёки, но места её прикосновений ещё саднили на коже. Бен выдохнул, пытаясь успокоиться.       Надо дышать часто и делать глубокие вдохи. Так учили на йоге, так говорила Джону Ватсону его терапевт. А я откуда это знаю? Наверное, из сценария. Точно. Что ещё? Отвлекающая боль: Бен вонзил ногти в ладони, боль появилась в восьми точках, но не сильная, как бы размытая. Сказывалось то, что руки подняты и запястья сдавлены. Отвлекающая боль не отвлекала. Как же он ненавидел эту свою подверженность паническим атакам! Они могут возникнуть просто из ничего, на ровном месте, а уж сейчас так просто по канону положено. Спустя несколько минут — о, он это предчувствует! — серая удушающая субстанция заполнит сознание, ум распадётся на осколки, а тело будет трястись и задыхаться в судорогах…       Бен снова заговорил не потому, что так решил, а просто чтобы отогнать панику.       — Послушайте, но даже если мы договоримся…       — О чём ты? — проскрипела женщина, отходя от него. Она принялась лавировать по студии, будто и не было этой вспышки ярости.       — Анджела, если я соглашусь при определённых условиях…       — Это вопрос не «если». Это вопрос «когда», Бенни, дорогой.       Бенни! Если она фанатка, неужели она не знает, что он ненавидит, когда его так называют чужие?       — Ладно. Анджела, меня не заводит атмосфера происходящего, и руки уже начинают болеть. Осмелюсь сказать, что при таком раскладе точно ничего не получится.       — Ничего? — переспросила китаянка, подходя ближе.       Бен похолодел, когда сзади между ног скользнула рука. Похитительница, тяжело дыша, ощупывала его мягкий пах. В животе скрутилась холодная спираль страха и омерзения. Даже через ткань брюк и трусов эта рука, грубая и бесцеремонная, мнущая его плоть, казалась жёсткой и грязной угрозой.       Бен посмотрел вниз. Маникюр, кольца — обычная женская рука, но почему так противно сжалось горло и дрогнул голос, когда он подтвердил:       — Н-ничего, как видите.       Рука убралась.       — Хорошо. Мы же что-то придумаем? — прошептала женщина и горячо выдохнула ему в ухо, приблизившись вплотную к его спине.       «Надеюсь, что нет», — подумал Бенедикт, а вслух спросил:       — Например?