Perfect

      Трудно живётся бывшему Пожирателю Смерти в Волшебной Британии. Драко Малфой был одним из таких людей. Никакое оправдание Визенгамота и заступничество Мальчика-который-выжил не снимает с тебя обязанности сдать все экзамены, закончить академию колдомедиков и доказать свою профпригодность не только начальству, но и каждому пациенту.       У парня просто не оставалось времени вспомнить школьные годы, отдаться полностью жалости к себе, так как остался один и, как ему казалось, против всех. Отец, Люциус, так и не смог оправдаться в суде за свои грехи и заслуженно прописался в Азкабане на четверть века. Нарцисса же, как человек, за которого, собственно, и бился Гарри Поттер, защищая всю семью только ради неё, была выслана во Францию без права когда-либо пересекать границы Великобритании. Сын мог бы позавидовать матери, если бы не чудо, которое сотворил герой, видимо, совсем растерявший остатки разума. Спектакль, который устроил на слушании бывший гриффиндорец и по совместительству главная заноза в заднице и сердце парня, привёл к тому, что все обвинения в адрес Драко Люциуса Малфоя были сняты в считанные секунды.       Как оказалось, он не только не выдал золотого мальчика Волан-де-Морту, встретив его в подвале своего дома в качестве узника, но и проявил немыслимую для него отвагу, не убив потрясающего во всех смыслах, ипостасях, небось и в ракурсах, великого Альбуса Дамблдора. Гарри Поттер так всем и заявил. На полном серьёзе. Будто после убийства Тёмного Лорда неделю тесно общался лишь с мозгошмыгами и нашёл с ними много общего. Драко не сомневался бы, что именно так всё и было, если бы верил в существование этих выдуманных чокнутой Луной Лавгуд существ.       Ему оставалось только соглашаться и энергично переводить взгляд с проблемы всей своей жизни на ничего не понимающих судей, не представляя, как хоть кто-то поверит в это представление. И ведь поверили же. Драко даже сам отошёл от первоначального мнения, где он трусливо не смог пойти против любимого и расколоть своё сердце надвое, убив директора. Даже стыдился навестить отца в Азкабане, не смея посмотреть ему в глаза за своё предательство. Но, видимо, родители давно подозревали сына, который не мог перестать говорить о герое при любом удобном случае. Поэтому и взяли непреложный обет с Северуса исполнить вместо крестника наказ Волан-де-Морта. Не вышло из Малфоя толку в качестве Пожирателя Смерти. Даже Визенгамот не оценил его зловещность. Отпустил как щенка, который может только тявкать, но не кусаться.       Драко первое время даже не знал, что делать с обретённой вновь свободой. Не представлял, как вернуться в Мэнор, спать в доме, в котором жил этот безносый маньяк и одним своим существованием угрожал жизни его родителей. Это сейчас он мог спокойно ненавидеть его за одно только желание видеть Гарри Поттера мёртвым. Но тогда, ложась спать, оставаясь дома на каникулах, он до утра не мог сомкнуть глаз, боясь этого чудовища, снующего по его дому. Парень не понимал, как ему хватило смелости соврать его приспешникам и не узнать в опухшем лице узника Мальчика-который-выжил. В тот момент, когда взглянул в эти любовно-ненавистные зелёные глаза, он знал, что не сможет его выдать. Не потому, что уже тогда понимал, что любит этого лохматого гриффиндорца, а потому, что небезосновательно считал, что мучить балбеса и решать, лишить его жизни или нет, может только он сам. Основания для этого были существенные: Поттер был его. Его враг, но всё же.        К Драко понимание любви пришло поздно. Ровно в то время, когда он потерял возможность видеть родителей, стоило ему только захотеть. Доставать мать своими капризами или вымогать у отца новую метлу. У юного аристократа было всё, но стоило случиться войне, как он остался один в пустом доме и с деньгами в банке для всех капризов, которые ему только придут в голову, как и на покупку нескольких вагонов с новейшими мётлами. Тогда он и понял, что галеоны не смогут составить ему компанию или сделать счастливым. Как, собственно, и жизнь без Гарри Поттера.       Он честно пробовал избегать героя. Сухо поблагодарил его после суда и то исключительно из-за родителей, а потом засел за учебники, чтобы сдать ТРИТОНЫ. После чего спрятался в академии и настолько изнурял себя учёбой, что к концу обучения не только стал лучшим в потоке, но и похудел на пятнадцать фунтов. Стал напоминать эдакого блондинистого Северуса Снейпа, заподозренного в родстве с дементорами. Об этом ему сообщили бывшие друзья, которые негласно заняли сторону слизеринского принца, ища у него материальную помощь, поддержку и, по их сугубо личному мнению, влияния на Поттера. Малфой на это только смеялся и позволял Блейзу и Пэнси откармливать его, чтобы, как они выразились, не упал замертво от истощения и принести как можно больше пользы. Его змеёныши.       Вот только, вылечив тело, Драко так и не смог успокоить душу. Ему мечталось, хотелось быть ближе к герою. Прочитав небольшой очерк биографии Поттера, он и вовсе почувствовал себя виноватым за свинское поведение в школе. Да, он признавал, что ненависть у них была обоюдной, но понимал, что с подобным прошлым это были единственные чувства, которые могли быть у них взаимными. Жаль, что с годами это понимание приносило всё больше и больше боли.       Малфой проходил практику в больнице Св. Мунго и, вместо того, чтобы обращать внимание на пристальные взгляды каждого наставника и коллеги, раздражаясь из-за недовольных лиц пациентов, которые по-прежнему видели в нём бывшего, но Пожирателя, изобретал всё новые и новые способы избавиться от собственных чувств к герою. Для начала он отказался читать про него и его завоевания, как и на деловом поприще, так и в любовном плане. Малфои не были ревнивцами, но один только вид Гарри, выходящего из ресторана под ручку с мелкой Уизлеттой, заставлял его усомниться в своём происхождении. Поэтому он изучал всё новые зелья. Перечитал чуть ли не всю библиотеку Малфоев и всё чаще напрашивался к крёстному на чай, чтобы найти выход из своей ситуации.       — Сев, ну пожалуйста, — Драко нечасто позволял себе капризничать после войны. Слишком быстро, в одночасье повзрослел. Единственный, кто об этом не знал, был его крёстный.       — Знаешь, иногда я думаю, что лучше бы Поттер меня тогда не спас. Может, яд Нагайны и убивает, но, в отличие от твоего, не грозит медленной мучительной смертью, — зельевар сделал глоток из кружки с чаем, уже жалея, что впустил бывшего ученика в свои покои.       Мужчина не изменял себе, соблюдая идеальную чистоту в своей комнате. Ровно лежащие на столе и комоде стопки книг не выбивались из картины, разве что демонстрировали его глубокое одиночество. А колдография над камином, где маленький Драко впервые пробовал препарировать жабу и выглядел, мягко говоря, недовольным, а по мнению крёстного, возмущённым до глубины души, служила напоминанием тех беззаботных дней, когда Северус был по-настоящему счастлив. Об этом говорил хитрый взгляд тогда ещё начинающего зельевара и лёгкая улыбка, появившаяся, когда он смотрел на любимого ученика, которую за всю его жизнь видели от силы несколько человек.       — Да ладно, ты без меня помер бы от скуки в этом твоём Хогвартсе. Ну помоги мне, не видишь, как я мучаюсь? — играл на чувствах старшего Драко, даже самому себе не желая признаваться, что говорил чистую правду.       Последний раз он спал три дня назад. Ему приснился ненастоящий Поттер. В смысле, он был всё тем же очкастым придурком, но в то же время очень заботливым придурком. Малфой лежал на диване, положив голову ему на колени, и наслаждался тем, как парень гладит его волосы. После этого блондина преследовал страх уснуть и вновь увидеть этот сон. Он боялся, что не захочет просыпаться.       — Драко, я не могу помочь тебе свести себя в могилу. Если хочешь убить себя, будь добр сделать это своими руками и явными признаками отсутствия здравого смысла, — так же спокойно ответил профессор, позволяя себе криво улыбнуться лишь в самом конце. — Может, ты и стал безрассудным гриффиндорцем, полюбив неразумное существо, но меня в это болото не тяни.       — Ты любил его мать. Чем мы отличаемся? — огрызнулся бывший слизеринец, отчаявшись уговорить крёстного спасти его от этого сумасшествия. Тот не хотел быть один, но, казалось, никто в этом мире больше не понимает его. Даже он сам.       — Допустим, ты ещё способен притвориться учеником моего факультета своими жалкими потугами надавить на мои старые раны. Только вот не думаешь ли ты, что я просто так советую тебе сдаться и плыть по течению, если бы до сих пор не смог избавиться от своих чувств? — уже одно то, что мужчина говорил чуть спешнее и не так размеренно, как обычно, выдавали его реальные чувства.       Драко хитро улыбнулся, а потом встал с мягкого кресла и упёрся руками в напротив стоящий громоздкий стол, за которым сидел Северус.       — Может, напомнить тебе, как ты все эти годы вымещал злобу на мужа бывшей возлюбленной через её ребенка? Она не выбрала тебя — Поттеру голову с плеч, — профессор закатил глаза и устало посмотрел на крестника. — Сев, я не хочу ещё и его детям мстить. И так слишком много боли ему причинил. Знаешь, что мне снится? Что я врываюсь в дом его тёти и превращаю их в жабослизней, а потом кидаю в чулан, в котором они заставляли расти Поттера. После чего появляется Гарри и со смехом отправляет меня вместе с ненавистными родственниками.       — Поразительно красочные сны, Драко. Грех жаловаться, — и хоть Снейп не любил тратить силы на эмоции, его, кажется, задели слова младшего. — То, что ты просишь, невозможно. Даже если я сотру тебе память, мне придётся избавиться от значительного куска твоей жизни, чтобы вытащить любое воспоминание о мальчишке Поттеров. Хочешь превратиться в овощ?       — Неужели нет зелья или какого-нибудь заклинания, которое мы могли бы модифицировать? — отчаянно выпытывал Малфой.       — Нет, — мужчина встал и потёр лоб от раздражения. — Ты прекрасно знаешь, что всякое вмешательство в чувства имеет последствия и непостоянный эффект. Думаешь, я бы не воспользовался любой возможностью забыть всё семейство Поттеров, если бы знал способ, как это сделать?       — Понимаю, — голос блондина совсем потерял силу. Он отпустил края стола, чувствуя, как последние силы и надежда оставляют его с горькой действительностью. — Спасибо, что выслушал меня. Уверен, если бы мог, ты бы помог.       — Драко… — но парень уже не слушал. Желая только одного — вернуться в Мэнор и провалиться в сон.       По-крайней мере, он не сомневался, что там его ждут.       — Драко, да послушай же ты меня, паршивец! — Малфой остановился на пути к выходу и развернулся к крёстному, устало поднимая разом потяжелевшие веки. — Между нами есть разница, — казалось, что каждое слово профессору давалось с трудом, он банально заставлял себя раскрыть душу. Потому что, как бы не старался, но разучиться любить так и не смог. Потому что перед ним стоял, кажется, последний человек, которого он искренне любил и не хотел потерять. — Эванс любила другого и даже не дала мне шанса побороться за неё. Она умерла, понимаешь? Твой же герой жив и, несмотря ни на что, любого бы порвал, кто посмел бы посадить тебя в Азкабан. Да он даже в эпицентре войны спас из Адского огня не кого-нибудь, а тебя. Понимаешь, что я хочу сказать?       — Уму непостижимо, — Драко рассмеялся и даже немного взбодрился, выслушав небылицу из уст крёстного. Бред, в который он очень хотел верить, но не мог. — Не знал, что ты у меня такой сказочник. Если у нас в этой твоей выдуманной утопии с Гарри когда-нибудь будет ребёнок, обязательно буду оставлять его с дедушкой Северусом. Пусть привыкает верить в чудеса с младенчества.       Снейп не стал его останавливать, лишь провожая спину парня жалостливым взглядом. Мужчина знал, что такое неразделённая любовь. Отличал каждый её оттенок и ощутил побочные эффекты на себе. Любовь как лекарство. Любовь как болезнь. Но он так и не ответил себе на вопрос: «Лучше, когда её нет или же когда она есть?»

***

      После того разговора прошло несколько лет. Младший Малфой окреп, и очерствел, тем самым очень напоминая своего отца. Разве что не отрастил волосы и оставил старинную трость крёстному, тот хоть и обладал относительно, но всё же крепким здоровьем, после ранения немного прихрамывал. Драко просто замкнулся. Закрыл своё сердце и мысли. Перестал мечтать. Иногда ему казалось, что он превратился в старика в юном теле, которое хотело жить, перепробовать много вариантов получить удовольствие, наслаждаться преимуществом быть молодым, красивым и, в конце концов, Малфоем. Вот только жесточайший невроз, который он заработал в двадцать путём частичного отторжения прошлого и нежелания пародировать бывшего домовика Добби и биться головой о закрытую дверь, посылал его естественные потребности к Моргане и Мордреду.       Что удивительно, эти качества только помогли его работе, и он искренне отдавал всего себя пациентам, зачастую за сутки меняя их мнение о себе и становясь год за годом лучшим специалистом в экстренных случаях в Св. Мунго. Малфой прекрасно понимал, что заслужил каждую похвалу и «спасибо» за спасённую жизнь. За всю свою практику он не потерял ни одного пациента и, как ни странно, прикипел к детишкам, которые попадали в отделение с серьёзными проклятиями и могли годами оставаться под его присмотром. Он тешил себя мыслью, что когда-нибудь пройдёт процедуру усыновления и найдёт того, кому сможет отдать всю свою нерастраченную любовь и нежность.       О да, нежность. Драко давно разучился врать себе, можно сказать, в тот день, когда уходил от крёстного и уговаривал себя жить. Смириться. Забыть. Сделать ещё шаг, упасть на кровать и из последних сил выпить зелье сна без сновидений. Потому что был единственным, кто остался у крёстного. А ещё нужно было, наконец, навестить отца в Азкабане и ответить на многочисленные письма матери. Купить рождественские подарки друзьям и помочь им устроиться на работу. Потому что Северус был прав, и, пока Поттер жив и здоров, он мог отблагодарить его за подаренную свободу. Не отдавать долг жизни своей никчёмной и бессмысленной смертью.       Теперь самым главным в жизни Малфоя стали близкие люди и их счастье. Как и безопасность его героя. Он месяцами бился за право быть личным колдомедиком аврората, а в первую очередь Гарри Поттера, заверив начальство, что кто, как не он, сделает всё, чтобы спасти золотого мальчика, чтобы потом его не стёрли в порошок для незамысловатого зелья против геморроя.       К слову, за эти годы ему поручали работу и не только над такими странными заболеваниями. Хоть Драко и стал мягче относиться к маглорождённым, но всё равно старался их избегать. Сегодня вот не вышло.       Он возвращался с обеда, радуясь хотя бы получасовому перерыву, во время которого он мог не носить жуткий жёлтый халат колдомедика. Приёмная, как и все работники, будто бы жила своей жизнью. Каждый сотрудник знал, каково это проводить ночи без сна и курировать один случай за другим. Не свалиться замертво в первую же неделю им помогала система, которая годами работала, как слаженный механизм. У каждого своё место и обязанности. И, что не могло не радовать, Малфой по праву занимал руководящую должность. Не начальник, конечно, но уважением пользовался.       — Сэр, к нам доставили юную волшебницу. Первый год обучения в Хогвартсе. Девочка оплошала на зельях и хотела скрыть от преподавателя неудачно сваренное зелье…       — Название? — перебил помощницу холодный голос Драко. Та вечно ходила вокруг да около, раздражая его своей медлительностью.       Он не сомневался, что эта глупая курица вечно опаздывает только потому, что с утра несколько часов тратит на прихорашивания. Сколько раз он говорил, что яркий макияж, жёлтые волосы, видимо, в надежде добиться блонда, как у него самого, и непереносимое нормальным человеком количество парфюма — неуместно в стенах больницы. К тому же мало помогает скрыть заметно крупноватый нос мисс Софи Братт. Ведьма во всех смыслах этого слова.       — Бодроперцовое…       — Не пойму, вы серьёзно обращаетесь ко мне с этой глупостью? — девушка испуганно опустила взгляд, зная трёх предшественников, которых Малфой уволил спустя несколько дней, как они приступили к своим обязанностям. Ей посчастливилось отличиться и продержаться неделю.       — Она перепутала баночки и оказалось, что в одной из них был Гербицид…       И снова мужчина не дал ей договорить, бегом направляясь в палату к особо тяжело больным. Он на ходу вытащил палочку и призвал Безоар, рвотное и заживляющее зелья.       — Мисс Братт, где её родители? — бросил он спешащей за ним девушке.       — Школа не смогла с ними связаться, а девочка без сознания, чтобы сообщить об их местонахождении. Но мы над этим работаем, сэр, — скороговоркой выпалила она, уже изучив стиль начальника и его любовь к порядку, лаконичность во всём. Даже если это относилось к манере речи.       — Работайте усерднее. Мне нужно их разрешение на лечение. Могут быть серьёзные последствия моего вмешательства в это дело, больница не должна отвечать за риски! — как бы Драко не любил своих пациентов, особенно детей, как бы не избегал маглорождённых, а маленькая Кристина Вей была именно такой, он понимал, что, стоило допустить ошибку, его в тот же день уволят. — И вызовите Дина Томаса, пусть он заменит меня, если вы не успеете.       Начальник так и сказал ему в лицо. В случае чего, всю ответственность переложат на хрупкие плечи Малфоя. Тем более, ошибки очень идут людям с меткой на запястье, если он забыл.       — Да, сэр! — послушно согласилась мисс Братт, после чего поспешила к своему рабочему месту выполнять приказ.       Драко не стал думать о том, что девушка как всегда глупила и, вместо того, чтобы поторопить людей, послав Патронуса, она ушла сама, тем самым оставив его одного, без помощи, ради которой её, собственно, и наняли. Он отмахнулся от этих мыслей и, ворвавшись в палату, сразу же увидел свою новую пациентку. Кристина лежала на ближайшей к выходу постели и стонала. Её личико металось из стороны в стороны, а русые длинные волосы разметались по подушке и прилипали к лицу от пота. Она горела.       Диагностическое заклинание выявило частичное разрушение мягких тканей и семидесяти пяти процентный отказ печени. Гербицид, который варят, чтобы уничтожать или вредить дикорастущим растениям, постарался на славу. Взаимодействие бодроперцового с ним делает из безобидного зелья от простуды сильнейший яд.       Малфой имел право остановить невозвратимые последствия, но, не зная истории болезни девочки, мог сделать только хуже, если решится устранить проблему. Поэтому отложил в сторону рвотное, понимая, что яд уже проник в кровь и это совсем не эффективно. Приподняв хрупкое тело, Драко помог девочке выпить кровоочищающее и восстанавливающее зелья. Ещё одно обезболивающее и малышка перестала стонать, затихнув и давая себя уложить на подушки.       Теперь оставалось дело за главным. Процесс восстановления организма обещал быть очень болезненным и трудным. Ему нужно было разрешение родителей девочки, потому что они были мордредовы маглы и могли во всех последствиях и осложнениях пойти с жалобами. Как же так, их дочурку лечил Пожиратель Смерти? С другими колдомедиками таких осложнений бы не было, ведь никто не будет сомневаться в честности магов со светлой стороны. И, как назло, именно сегодня было его дежурство.       — Сэр, мы смогли связаться с родителями, но они категорически против, чтобы вы лечили их дочь. Мистер Вей требует другого колдомедика, — немного неуверенно сообщила мисс Братт и с грустью добавила, — простите, мне очень жаль, сэр.       — Что с Томасом? — сухо, разочарованно, но всё же по делу спросил Малфой.       — Мы послали сову и Патронуса, но он пока не отвечает. Боюсь, господин Дин, как и хотел, отправился навестить родителей в Швейцарию, — вот поэтому Драко уже несколько лет не брал отпуск и вкалывал как проклятый. Потому что имел дело со взрослыми, для которых не требуется разрешение родителей. — Сэр, позволите сказать?       — Говори, — он смотрел на спокойное лицо девочки и убеждал себя, что она просто спит. Что он не стоит тут как истукан, не имея возможности помочь ей и, может быть, дать возможность в будущем иметь детей, таких же глупышей, как она.       — Я работаю с вами всего неделю, но за это время увидела в вас человека, который живёт работой, любит её и по вечерам тайно приносит детишкам сладости, — не хотелось признаваться, но последний грешок за ним всё же вёлся. — Не знаю, как вы, но если бы был выбор, кто лечил бы меня или моего ребёнка, я бы выбрала вас.       — Ну что ж, если после сегодняшнего меня не уволят, может, мы и проверим говоришь ты правду или нет, — Малфой благодарно улыбнулся девушке, обещая себе не избавиться от неё сегодня же, как планировал ещё утром. Если, конечно, останется в больнице.       Ему показалось, что мисс Братт даже зажмурилась, когда он поднял палочку и произнёс первое заклинание, заживляющее и очищающее внутренности от яда. Конечно, для восстановления требовалось несколько дней или даже недель, каждодневный приём зелий, но опасность миновала. Драко вновь осмотрел девочку и облегчённо выдохнул, замечая затянутые раны и регенерацию тканей.       — Хочу напиться, — поделился он с помощницей и устало побрёл к выходу. — Буду у себя в кабинете, если примчатся её родители требовать моей крови, сделай милость, скажи им, что умер.       — Боюсь, я не могу врать, сэр, — приняла всё за чистую монету Софи.       — Как жаль, вы только начинали мне нравиться, — пришлось улыбнуться, чтобы девушка убрала из больших раскосых карих глаз страх. Не хотелось пугать её слишком сильно. — Тогда скажи правду и проводи их в мой кабинет.       Но через час и даже два к нему так никто и не пришёл. Малфой готовился к любому исходу и надеялся только, что дело не зайдёт настолько далеко, чтобы его лишили лицензии колдомедика.       — Сэр, простите за беспокойство, но у нас второй экстренный случай за день. На этот раз спец-отряд Гарри Поттера. Трое раненых получили сильные увечья от взрыва Бомбарды. Один — сильные ожоги от Инсендио, — уже после упоминания героя Магической Британии, и Драко вскочил с дивана, на котором пытался вздремнуть, и рукой приказал Софи следовать за ним.       — Имена, — с опаской спросил он, в который раз обращаясь к Мерлину, чтобы в списке не было его ходячей головной боли.       — Криви, Джонсон, Нотт — взрыв. Ожоги получил Ли Джордан, — Малфой облегчено выдохнул и немного затормозил, услышав продолжение из уст Братт. — Их доставили Поттер и Малтер, сэр.       — Пусть не мешаются под ногами. Если хотят дождаться товарищей, всегда есть зал ожидания, — как можно громче отчеканил он, видя у дверей в палату живого и невредимого героя с каким-то высоким блондином.       Драко взял на заметку узнать потом, кто этот смазливый парниша. А ещё поинтересоваться у того, почему он таращится на него, как баран на новые ворота. Тот ещё персонаж.       На счастье Малфоя, последствия ранений ребят не были такими уж серьёзными, как описала его помощница. Он знал их со школы, поэтому позволил себе приступить к делу без церемоний. Даже не ответил им ничего на попытки подколоть его жёлтый халат, который отлично бы смотрелся на мисс Братт, но никак не шёл блондину с бледной кожей. В основном из-за того, что сам помогал Нотту попасть к ним в команду и не хотел провоцировать парней на ненужную агрессию.       Покидая палату, Драко чувствовал себя абсолютно измождённым. Двенадцать часов работы давали о себе знать. Он разминал плечи и чуть не застонал, когда понял, кто к нему подходит.       — Ты, чёртов Пожиратель Смерти. Кто тебе дал право прикасаться к нашей девочке? — накинулся на него, как полагал Малфой, мистер Вей. — Я немедленно подам на тебя жалобу! Уму непостижимо, чтобы тот, кто называл таких, как Кристина, грязнокровками, теперь занимал такую высокую должность. И под кого это, позволь узнать, ты лёг, чтобы удостоиться такой чести?       — Послушайте… — но не успел он начать, прося мужчину успокоиться, как за его спиной раздался грубый и уверенный бас, не давая ему закончить.       — Можно узнать, что тут происходит? — вмешался Поттер и блондин отошёл в сторону, чтобы видеть этого придурка, объяснить и ему тоже. Жаль, что его никто не спрашивал. — Но давайте начнём с того, что вы принесете извинения за недостойное поведение, которое продемонстрировали господину Малфою.       Если бы Драко сказали, что наступит день, когда он будет стоять молча рядом с бывшим гриффиндорцем и, затаив дыхание, любоваться его точённым профилем, он бы точно послал этого человека лечиться в Св. Мунго. Причём, теперь уже к нему лично.       — Я не обязан извиняться перед каким-то убийцей, — смело пошёл на рожон высокий, крупноватый мужчина. Его круглые глаза навыкат немного напоминали французских мопсов, которых Драко видел, приезжая навестить мать в прошлом месяце. — Я чётко сказал его помощнице, что отказываюсь от услуг этого докторишки, правда, Мирта? — обратился он к жене, которая, по сравнению с мужем, была маленькая, тонкая, как тростинка. Она скромно опускала глаза в пол, молча кивая. Он был рад, что малышка пошла в мать. — Кто вы такой, чтобы защищать его? Я читал ваши газеты, прекрасно знаю, на чьей стороне был этот человек!       — Чем вас не устраивает моя сторона, сэр? — Гарри бросил взгляд на бывшего сокурсника и, увидев на его лице маску безразличия, распылился ещё больше. — Меня зовут Гарри Поттер, и я, с вашего позволения, больше подхожу под описание, которое вы дали этому, придётся вас просветить, колдомедику. Он даже одного человека не смог убить. А вот у меня руки по локоть в крови. Нужно же было спасать ваше будущее. Как думаете, поступил плохо?       В этом и был весь Поттер. Вместо того, чтобы просто послать человека и использовать свою власть, он заставлял всех вокруг пожалеть об их существовании. Мужчина стушевался и даже отошёл на пару шагов.       — Простите, не хотел показаться невежественным, — мистер Вей явно сожалел о своих словах. Но никак не об озвученном мнении по поводу Малфоя. — Но вы должны меня понять. Наша малышка могла пострадать просто от отношения этого человека к таким, как мы.       — Этого человека зовут Драко Малфой, — ещё раз надавил Поттер, явно теряя терпение. Он, хоть и стал уравновешеннее с годами, редко когда мог остановить защитные рефлексы. — Можно поинтересоваться, пострадала ли ваша дочь после лечения? Сообщили ли вам о её состоянии? Серьёзно ли оно было? Как вы могли отказаться от услуг колдомедика, зная, что ваша дочь могла погибнуть? Мерлин, вы хоть понимаете, что вместо того, чтобы обвинять в чём-то Малфоя, должны благодарить за жизнь, которую он для вас сохранил?       Драко не любил молча смотреть, как за него заступаются и особенно, когда Поттер включал босса. Но не мог ручаться за себя, боялся сказать что-то не то. Например, как сексуально тот выглядит, когда злится. Поэтому единственное, что ему оставалось, так это тратить последние силы на спокойное выражение лица. Не хотелось бы потерять вместе с работой ещё и достоинство.       — Мне сказали, что она серьёзно пострадала на ваших этих зельях. Мы были дома и после того, как получили сову с упоминанием имени Малфоя, представили себе самое страшное, — будто бы оправдывался мистер Вей. — А пока за нами послали и привели сюда и вовсе всякого себе напридумывали.       — Кристина в порядке, нам сказали, что она идёт на поправку, — впервые вмешалась женщина. — Простите нас, мистер Малфой. Мой муж не со зла. Это от незнания. Спасибо, что спасли нашу дочь. Спасибо большое.       Миссис Вей поклонилась Драко, и ему пришлось кивнуть, хоть он и ненавидел обязанность понимать людей, которые ничего не знали о его мире, но верили, что могут судить его.       — А вы ничего не хотите сказать? — обратился Гарри к мужчине.       — Приношу свои извинения, мистер Малфой, — явно без особого энтузиазма вымучил отец девочки. — Спасибо. Не знаю, что бы мы делали, если бы с нашей малышкой что-нибудь случилось.       — Теперь я могу заниматься дальнейшим восстановлением вашей Кристины? — решил Драко уточнить.       — Да, если это входит в ваши обязанности, — неуверенно дал согласие мужчина. — Нам можно её навестить?       — Софи, проводи, пожалуйста, чету Вей в палату дочери, — Малфой провожал взглядом помощницу, за которой, спеша, следовали родители девочки, и выдохнул, понимая, что только что избежал серьёзных последствий своего бездумного поступка. А ещё он позволил себе улыбнуться, потому что видел, как они любили дочь, и его риск вполне оправдывал себя. Прохожих и его коллег привлекла их перепалка, но большинство из них смотрели в сторону знаменитого Поттера.       — Не знал, что у тебя кипят такие страсти, Малфой, — напомнил о себе Гарри, всё ещё стоя рядом и наблюдая за бывшим сокурсником.       Драко вернул на лицо маску безразличия и посмотрел на Поттера.       — Куда мне до тебя, герой, что ни день, то новое приключение. Опять что-то нашли и хотели забрать у плохих ребят? — спросил Малфой, явно не готовый благодарить за спасение своей шкуры. Причём, не в первый раз. — А это кто? Новенький?       Он только сейчас заметил, что всё это время чуть позади Поттера стоял тот самый блондин. Сейчас, смотря на него так близко, он признавал, насколько тот был красив. Особенно, его зелёно-серые глаза, которые не отрывали от Драко взгляда.       А потом случилось что-то странное: не успел аврор ответить, незнакомец сравнялся с Малфоем и поправил прядь волос, выбившуюся из его чёлки, по обычаю убранной гелем назад.       — Так лучше, — просто сказал тот, нагло нарушая личное пространство колдомедика. — Простите, меня зовут Малтер. Скорпиус Малтер.       Если бы не уверенность, что Поттер не будет водиться с сумасшедшим, он бы подумал, что парень не в себе. Или влюбился в него с первого взгляда. И, что странно, второй вариант ему был даже приятен. Не каждый день такие красавцы на тебя обращают внимание. По-крайней мере, Драко не спешил отстраняться. Не понимал, почему, но он не чувствовал угрозы со стороны блондина, как и сексуального подтекста под его жестом. Малфои доверяли своим инстинктам. Этот молодой человек был довольно забавным.       — Малтер, не переходи границы, — Поттер почему-то выглядел ещё более злым, чем раньше, и плечом отстранил молодого сотрудника от мужчины. — Тем более, когда мы уже уходим.       — Вы разве не хотите навестить своих ребят? Вы же этого ждали? — на Драко напало веселье. Он с улыбкой на лице манерным жестом указал на дверь в палату подопечных Поттера. Ему определённо нравился новенький в команде главного аврора.       — Не твоё дело, Малфой. Лучше за своими пациентами следи, а то, похоже, без меня совсем ни на что не способен, — понесло Гарри, а остановиться он уже не мог. Бывший слизеринец всегда так на него действовал. Мог вывести из себя одним своим присутствием. Даже если сейчас он ничего не сделал. — Не тебе мне указывать, что делать. Свободен.       Это стало последней каплей и, развернувшись на каблуках, Драко молча ушёл в сторону своего кабинета, оставляя за спиной быстро стушевавшегося героя Магической Британии, толпу удивлённых зевак и ещё одного блондина, который явно хотел стукнуть старшего по голове. Всяко лучше, чем наблюдать, как тот непонимающе и немного виновато чешет затылок.       Малфой привык к такому Поттеру. Любил даже их перепалки, но сейчас был слишком уставшим, чтобы лезть на рожон. Тем более, на глазах у ребёнка. Он ухмыльнулся, мысленно назвав взрослого мужчину, явно младше его всего на пару лет, ребёнком. Вспомнил, что ещё в школе ему очень нравилось имя Скорпиус. Драко разучился мечтать и ждать чуда, но, смотря на этого милого мальчика, видя его сходство с Люциусом и немного даже с собой, зацепился за ту детскую мечту назвать так своего ребёнка. Иметь ребёнка. Ребёнка от этого несносного Поттера.       — Нужно связаться с крёстным.