Perfect

      История имеет свойство повторяться. Угловато, не соблюдая хронологию, но всё же даёт каждому прикоснуться к такому странному явлению как дежавю. Кажется, я был рождён для этого.       Многие бы сказали, что это просто злая шутка судьбы. Быть первым известным обществу отпрыском двух мужчин, тем более магов. Считаться ребёнком, которого нагуляли, изменив с врагом. Всегда быть настороже, чтобы не кинули проклятье в спину за то, что эта история диктовала светлым магам уничтожать таких, как я. Сына Пожирателя Смерти, который был любовником знаменитого Гарри Поттера, но посмевшего убить его, героя Магической Британии, за измену с девушкой и после совершить самоубийство, во избежание наказания. Запутанная история, как ни крути.       Я думал именно так вплоть до того дня, как получил письмо в Хогвартс и встретил крёстную на платформе 9¾. Тётя тогда впервые за долгие годы решила нарушить запрет мужа и пошла встретиться со мной, раз Уизелы не давали ей этого сделать всё это время. Именно потом я узнал, что моя приёмная мать была ничем не лучше Петуньи Дурсль. Меня тоже растили с ненавистью к родителям, предавшим Джинни Уизли. Я тоже одиннадцать лет был изгоем в семье и сторонился незнакомцев. Гермиона рассказывала, что ещё поначалу, в детстве, когда она пыталась увидеться со мной, я устраивал истерики и сбегал в свою комнату. Видимо, меня так методично настраивали против каждого, кто мог вмешаться в нашу «семью», что к концу этого кошмара я боялся всего на свете. Например, что такого, как я, сдадут в приют или просто выбросят на улицу. Я же нагулянный. Я же ничейный.       Смешно, что сейчас я вполне уверен в себе, многого добился, но по-прежнему вспоминаю, как, воровато озираясь, прокрадывался к холодильнику и ел остатки ужина, на который меня никто не удосужился позвать. Зачем, этот сучоныш Фредерик ещё и за обед требовал благодарности. Вечно брюзжал, будто у нас было мало денег. Это потом уже я узнал, что Джинни и мой младший брат, которого назвали в честь умершего Фреда Уизли, по факту жили за мой счёт. Как и причину, почему меня забрали в эту гнилую семью и годами промывали мозги тем, что я ублюдок и должен быть благодарен, что все так добры ко мне. Конечно, не каждый день встретишь такую святую женщину, как Джинни Уизли, которая пришла к своему парню сообщить о скором прибавлении в их семье и обнаружила, что тот уже пару месяцев живёт с Пожирателем Смерти, да ещё и от него же принял ребёнка, нагулянного незадолго до этого. Кто бы мне тогда ещё сказал, что всё было совсем наоборот.       Бедная женщина, по её мнению, настолько была великодушной, что, похоронив жениха, после того, как любовник убил его, решила взять маленького меня под своё крыло, чтобы рос с братом, а не с тёмной бабушкой, и стал приличным человеком, а не Малфоем.       — Только вот брехня всё это! — рассержено выругался я, ополаскивая рот от зубной пасты и смотря на себя в квадратное, запотевшее после душа зеркало над мойкой. — Помру, но изменю это дерьмо. Пусть молятся, чтобы исчезнуть до того дня, когда все узнают правду.       Со злости сжимаю в пальцах палочку рара, которая все прошедшие годы охраняла Гарри Поттера, а потом и меня самого. Случайная реальность, в которой герой носит палочку врага и ни разу не задумывается о том, что та спасла ему жизнь. Связь, которую даже судьба не смогла разорвать. Это мне уже деда рассказывал, не тот, который по-прежнему подпирал стены Азкабана, а тот, который заменил его. Северус считался моим крёстным, но мне нравилось бесить его, называя дедом. Он, хоть и назначал отработки, но был слишком мягким, чтобы давать мне реальное наказание, вместо этого рассказывая о родителях и показывая воспоминания, где они каждые пять секунд смотрели друг на друга. И это через всю аудиторию класса зельеварения.       Отец сидел на последних рядах Гриффиндора, а рара неизменно занимал место поближе к профессору. Не знаю, кто вообще мог не замечать, что они живут друг другом. Наверное, слепой, но, по счастливой случайности, Снейп таким не был. За что Мальчику-который-выжил-чтобы-преследовать-Драко-Малфоя часто доставалось по макушке от внешне хмурого, но старательно сдерживающего улыбку мастера зелий.       Я успокоился и вернулся в комнатушку в «Трёх мётлах», которую снимал вот уже третий день. Мне было тут спокойно. Я вспоминал, что всего пару дней назад сидел на узкой кровати вместе с крёстной и определенно был в будущем. Эти воспоминания и маховик времени напоминали мне, кто я и зачем мне нужно было попасть в прошлое. Что было определённо мне на руку, так как с каждым мгновением, проведённым вместе с родителями, я отходил от своей миссии на шаг назад. Просто рядом с ними я не хотел отвлекаться на прочие мысли.       — Миона была права, я и вправду могу застрять здесь навсегда, так и не решившись ничего изменить, — по привычке разговаривал сам с собой, подбирая в небольшом, полупустом шкафу новую мантию из недавно приобретённых и примеряя одну за другой. Будто на свидание собирался. — Но с другой стороны меня ещё в проекте даже нет. К тому же, я уже дел наворотил. Артефакты мы ищем на пару лет раньше. Нужно же пользоваться моментом, а то всё так быстро закончится, что не успел встретить родителей, а уже придется возвращаться обратно.       Рассуждал, находя в своих словах определённый смысл. Разве что предчувствие подсказывало, что я просто эгоистично избегаю возможностей решить все дела и вернуться туда, где мне было место. Вот только как, если перед глазами разыгрывается захватывающая мелодрама под названием «Как предки перестали тупить и заделали тебя».       — Ага, самое романтичное кино, которое я видел. Крёстная обзавидуется, не сравнить с тем шлаком, который она мне показывала в кинотеатрах Лондона, — вспомнил, как Гермиона привела меня в огромный торговый комплекс, на последнем этаже которого находились большие залы со стульями, а на белом экране показывали двигающиеся кадры, соединяющиеся в нечто, что маглы зовут фильмами.       Мне понравилось, но телевизор в чопорном старинном Малфой Мэноре больше пришёлся по душе. В основном из-за обомлевших лиц домовиков, которые по настоянию крёстной регулярно получали зарплату, а так же из-за осторожного взгляда Северуса, подстраховавшегося палочкой в руках, дабы, если что, защититься от волшебного ящика. Потом неделю ходил причитал, что все Малфои в гробу перевернутся, узнав о таком издевательском отношении к их семейному пристанищу. Но при этом профессор частенько заглядывал на чай, даже обустроив себе удобный классический диван кремового цвета напротив эпически неподходящего традиционному Мэнору плазменного телевизора. Какое же было удивление, когда он понял, что я соорудил генератор и провёл в Мэнор электричество. Примитивный волшебник.       Наверное, ещё не видел, какой Харлей я приобрёл на прошлой неделе. Без скорости не погоняешь, а тётя Миона беспокоилась, как за маленького. Пришлось на время спрятать от родных. Будь я хоть трижды главным аврором, для этих двоих и, ещё страшнее, помешанной на мне бабушке, мог убиться, просто погуляв холодной осенью под моросящим дождём.       — Как же так, Скорпи, ты простудишься и умрёшь, — пародировал крёстную, как всегда игнорируя прохожих, которые смотрели то ли на меня, то ли на мою странную привычку разговаривать с самим собой. — Выпей Бодроперцовое, мелкий, пока не подхватил какую-нибудь заразу, — холодно, но в то же время заботливо говорил всегда деда Сева.       — Если бы могла приехать, я бы позаботилась о тебе, мой дорогой. Пожалуйста, обратись в Св. Мунго если начнутся осложнения. Не заставляй бабушку волноваться, — узнаёт Нарцисса от старого друга и по совместительству главной моей няньки новости. — Ещё и Люциус небось из Азкабана напишет. Как же так, их Скорпи мог заболеть. Уму непостижимо.       Я закончил бормотать себе под нос ровно тогда, когда зашёл в лифт и стал подниматься на этаж отца. Несмотря на причитания и недовольство, на душе стало теплее. Мне всегда было паршиво вспоминать первые годы своей жизни и лето, когда приходилось оставаться у Уизли просто потому, что им того хотелось. Но после я виделся и проводил время со своей настоящей семьёй. Странной, немного цирковой и такой разной во всех смыслах. Даже если приходилось разговаривать с бабушкой по камину в ярко-красной гостиной Гриффиндора по ночам тайком от всех. Или писать письма деду в тюрьму. Это была моя семья, и я благодарил Мерлина, что они были рядом со мной.       История имеет свойство повторяться. Я тому прямое доказательство. Поттер-Малфой, который, как и отец, потерял всё, когда ему было чуть больше года. Нашедший приют в стенах Хогвартса. Родных, которые были вне закона, но ради меня могли отдать жизнь.       Вот только мне повезло родиться после. Я сам пишу свою судьбу и могу, основываясь на истории, больше не допускать одних и тех же ошибок.

***

      — Малтер, ты чего? — я выплыл из мыслей, обращая внимание, что вот уже как несколько секунд замер напротив входа в кабинет Гарри Поттера и совершенно бессмысленно держусь за круглую ручку.       — Простите, сэр, задумался, — отец выглядел удивлённым, но всё же не стал ничего говорить и прошёл в кабинет, усаживаясь на своё привычное место. — Доброе утро.       — Ты странный молодой человек, тебе кто-нибудь об этом говорил? — спросил он, и я непременно бы ответил, что в этом виноват мой отец, который частенько так тормозил, но ведь это он и есть.       — Нет, сегодня нет, — лаконично просветил, садясь в кресло напротив и невольно начиная любоваться собственной палочкой, точнее её двойником из прошлого, что аккуратно лежала рядом с рукой брюнета. — Сэр, можно спросить?       — Сказал бы, что не боюсь, но, допустим, спрашивай, — Гарри улыбался, выглядя намного более расслабленным, чем вчера. Будто всё напряжение и агрессию по дороге на работу растерял. — Я сегодня добрый.       — Спасибо, сэр, — не нравилось мне это его лицо довольного кота с виноватыми глазками за то, что без спроса объелся сметаной, которую купили не ему. Чувствую, опять накосячил, герой. — Я читал историю, и там проскальзывали два варианта того, как вы распорядились бузинной палочкой. Первый — это сломали её, прежде чем использовать, чтобы починить свою родную палочку из остролиста и пера Феникса, оставшись с палочкой младшего Малфоя. Второй — где вы починили свою палочку, а потом положили в могилу Альбуса Дамблдора. Вы можете сказать, что из этого правда?       — Мда, не знал, что фанатизм дошёл до уровня обсуждений палочек героев войны, — Поттер почесал подбородок, приглаживая короткую, но уже достаточно отросшую, чтобы не торчать, щетину и погладил деревянную поверхность своей палочки. — А ты как думаешь?       — Думаю, вы избавились от бузинной, которая стала вашей, благодаря победе над врагом, но уже после того, как нашли хозяина для своей собственной, которая, как и эта, подчинялась вам, но была нужна совсем другому человеку, — сообщил я свою теорию, прекрасно зная, что не мог ошибиться во всём. Только в деталях. — Человеку, который остался без палочки из-за вас и нуждался в вашей защите.       — И с чего такие немыслимые выводы? — напряженно ответил отец, явно не просто так взяв палочку в руку, будто пытаясь скрыть её от меня.       — Она меньше. Та, что у вас в руках. Я ещё вчера заметил, когда вы ставили защиту во время рейда, — на самом деле, не стоило упоминать этот инцидент, так как велика вероятность того, что главный аврор задастся вопросом, почему только мы с ним не пострадали, и начнёт копаться в этом деле. Даже может подумать на меня, вспоминая, как я махнул рукой, применяя беспалочковое Протего. Но рискнул, потому что был чертовски любопытен в том, что было связано с прошлым родителей.       — Это не объясняет, почему ты так много обо мне знаешь! — всё ещё не мог успокоиться Гарри, видимо, подумав, что я каким-то образом проник в его разум так, что он проворонил это.       — Разве что объясняет ваша перепалка с мистером Малфоем и подозрительно похожая на вашу одиннадцати дюймовую палочку из остролиста у него в руках. Вы же заметили, что он был готов к вашему появлению, не так ли? — попытался оправдаться, чувствуя, что ещё секунда и отец просто напросто меня испепелит своим прищуренным взглядом.       — Малфою нужна была палочка, понятно тебе? — на счастье, он клюнул на наживку. — Поэтому, починив свою собственную, я с помощью бузиной заставил её подчинятся тому, кому она была больше нужна.       — Но почему собственную? Разве нельзя было вернуть ту, которая и раньше принадлежала ему? — я рисковал. Не знал, зачем, и чувствовал, как от волнения закипает кровь в жилах. Мне было жарко и душно, а в голове был только один вопрос: «Зачем я это делаю?»       — Я не хотел ему возвращать палочку, которая отобрала чью-то жизнь. Даже если Волан-де-Морт давно перестал быть человеком, — повысил Гарри голос, всем видом показывая, что будет с тем, кто посмеет с ним спорить. — Малфой рождён, чтобы лечить. Компоненты его палочки идеально подобраны для этого, но, позаимствовав разрушительную силу бузинной, она потеряла свою суть, вновь стала обычным орудием смерти, — по мере рассказа он всё больше и больше распылялся, в конце устало откидываясь на спинку кресла, будто не было этого умиротворенного состояния ранее. Словно он знал, что разговаривает с одним из Малфоев.       — Сила вернулась в палочку профессора Дамблдора, и я починил свою, после чего уничтожил бузинную. Просто… — мужчина замялся, продолжая и смотря на уже ставшую родной палочку. — Просто Драко целый год ходил с самой могущественной палочкой в мире, бескровно отобрав её у директора, и ни разу ей не воспользовался, а стоило ей попасть мне в руки, я тут же использовал её силу, чтобы убить врага. Не знаю, что ты читал, что смотрел или чему веришь. Когда берёшь что-то в долг, а потом пачкаешь, нужно отвечать за свои поступки и вернуть очищенную от крови вещь. Запомни это.       Кажется, я понял. Услышал ответ, который мне так нужен был. Увидел не через призму омута памяти и чужих воспоминаний, а стал свидетелем этого взгляда зелёных, горящих любовью глаз и бешеной энергии, которая сносила любые сомнения прочь. Гарри Поттер любил Драко Малфоя и, кажется, совсем слегка его превозносил. Не мне судить. Я до сих пор не мог без стеснения вспоминать первую встречу с рара, предпочитая об этом вообще не думать.       — Вы — не убийца и знаете об этом, так зачем брать на себя то, чего не совершали? — спросил, чувствуя, как сильно отец переживает воспоминания о последней битве.       — Я — победитель Волан-де-Морта. Его нет. Я есть. Конец истории, — видимо, на этом разговор был закончен, потому что мужчина выпрямился в кресле и потянулся к бумагам. — Кажется, я довольно подробно ответил на твой вопрос, наглый фанатик, так что давай приступим к делу, если, конечно, ты ещё чего-нибудь не прочитал в справочнике героя?       — Нет, сэр. У меня есть для вас новые зацепки, куда могли сбыть украденные артефакты, — на самом деле, вчера всю ночь выслеживал контрабандистов, поэтому и был таким дёрганным и вспоминающим детство маразматиком. — Тем более, остальное мне про вас мой личный справочник уже рассказала.       — Что? — кажется, последнее сказал вслух, но, слава Мерлину, едва слышно.       — Как насчёт кофе? — отвлекающий манёвр.       — Не откажусь, — а потом пристальный взгляд мне в глаза. — Ты странный, Скорпиус Малтер, но принимаю твои извинения. Иди.       — Но я… — Малфои не извиняются!       — Иди, — послал меня отец, даже не подозревая, что тем самым ответил, что, может быть, Малфои и не просят прощения, но Поттеры — да.       Даже не удивительно, что он долгие годы бесил рара. Золотой мальчик, который стал золотым отцом.       — И почему я так счастлив?

***

      Новая зацепка не принесла ничего нового. Будто контрабандистам было заранее известно о наших планах и каждом последующем шаге. Стоило нашему отряду появиться в Лютном переулке и зайти на склад, где обрывалась последняя ниточка информации, ведущая к грабителям, как сработали новые ловушки. Положительным было то, что на этот раз мы нашли пару ящиков с украденным, и никто не пострадал. Плохим — что в артефактах не было нужного мне амулета семейства Малфоев, и буквально через минут десять меня доставили к одному из них. Рара не понравилось, что уже второй день к нему посылают людей Поттера. А ещё он выглядел злым и раздражительным, слишком резко разрывая на мне рукав рубашки, чтобы добраться до раны. Это я так увлёкся артефактами, что, как школьник, пропустил пару режущих. От одного отец прикрыл, а вот второе попало в руку. Самому стыдно было.       — Вы злитесь? — ещё со вчерашнего дня не могу отойти от желания прикасаться или быть как можно ближе к рара. Он был чуть ниже меня и таким хрупким, что до скрежета зубов было обидно, что я не могу его обнять.       Мы находились в кабинете самого Драко Малфоя и, в отличие от рабочего места отца, у главного целителя Св. Мунго было настолько всё педантично, но при этом уютно расставлено, что отпадали всякие вопросы, кто обустраивал убранство нашего семейного Мэнора. Светлые стены, отражающие солнечные блики, пробивающиеся из-под тонких полупрозрачных штор. Небольшой столик орехового цвета, стоящий аккурат напротив окна, и замшевый диван рядом. Композицию света и жизни завершал большой, практически на всю стену стеклянный шкаф, в котором можно было увидеть оригинальные старинные статуэтки из мрамора и маленькие безделушки, явно являющиеся большой ценностью для своего хозяина, тая в себе его детские воспоминания. Создаётся впечатление, что рара всё своё свободное время проводил на работе, поэтому стремился сделать свой кабинет частичкой дома. Маленьким Мэнором, принадлежащим чисто ему.       — На что? — да, на такие стальные нотки даже дед не был способен, и то если брать во внимание его лучшие времена.       — Эмм… — на самом деле рана была пустяковая, но всё-таки я словил темномагическое проклятье. Вот только меня лечил один из лучших специалистов в экстренной помощи. Тому доставались самые опасные дела. Поэтому он не особо церемонился с такой мелочёвкой. Казалось, тот мне за что-то мстит, без обезболивающего сращивая ткани и грубо накладывая бинты. По словам колдомедика, понадобится некоторое время, чтобы всё зажило, и я мог пользоваться правой рукой. — Может, вы злитесь на моего начальника?       — С чего мне это делать? — ещё секунду и мне придётся сращивать кости, рара точно сломает руку. — Этот ваш Поттер и без меня отлично справляется. Берёт новеньких в горячих точках!       — Может, на горячие точки? — очень надеялся, что он не сошёл с ума, потому что ощущения были не из самых приятных. Отец явно недооценивал Малфоев. В таком состоянии они способны убить кого угодно.       — Да… — он закончил накладывать бинты, и я отвёл взгляд от его длинных аристократических пальцев, находя всё в нём привлекательным. — Не влюбись, — насмешливо посоветовал он.       — Боюсь, вы неправильно поняли. Я предпочитаю женщин и кого-то, на кого не так сильно похож, — уточнил, слегка краснея оттого, что был пойман с поличным.       — К слову, об этом, у тебя не было в роду никого из…       — Малфой, опять нарушаешь субординацию и не носишь халат? — прозвучал за спиной рара уверенный и насмешливый голос героя. Тот стоял в расслабленной позе плохого парня, подпирая дверной косяк плечом и скрестив длинные ноги. Я еле сдержался, чтобы не застонать от боли, которую причиняли мне пальцы, со злости сжимающие мою ладонь чуть выше раны. — Что?       Гарри тут же растерял уверенность, когда встретился взглядом с бывшим сокурсником. Видимо, в этот момент Авада ему была милее.       — Не тебе указывать мне, что носить, Поттер, — как бы страшен не был в гневе рара, мне было жутко интересно наблюдать за ним и сравнивать со змеями. По крайней мере, шипел он так же. — Малтер, вам незачем оставаться в больнице. Вы можете быть свободны, — я встал, сдерживаясь, чтобы не засмеяться от виноватого вида нашкодившего в чём-то героя. Подкаблучник. — Постой. Где ты остановился?       — Эмм… В «Трёх Мётлах», — ладно, я тоже не особо могу перечить рара. Вон, весь свой лексикон оставил где-то на пороге Св. Мунго.       — Поттер, — это было всего лишь одно слово. Одна фамилия, но её владелец обречённо застонал и, почесав лоб, заставил себя сказать, что требовали.       Я стоял и ничего не понимал.       — Ты пойдёшь ко мне. Сейчас заедем за твоими вещами, и потом поживёшь пару дней у меня, — удивлённо перевожу взгляд с одного мужчины на другого, не улавливая то мгновение, которое, видимо, пропустил. В голове не укладывается, как они это сделали. — Даже не думай отказываться. Ты поранил рабочую руку, и это на моей совести. Моя обязанность позаботиться о тебе.       И даже если бы я хотел отказаться от предложения, стоило только посмотреть в сторону рара, как становилось понятно — моё мнение никого не интересует. Ещё и виноватым во всём сделают. Интересно, однако.       — Ну, наконец-то, — Малфоям не нужно быть титанами, гладиаторами или сражаться на поле, пачкая руки. Их яд всё делает за них. — Даже поразительно, как серое вещество всё ещё способно отвечать за твою мелкую моторику, Поттер. Обычно, когда им долго не пользуются, оно нещадно ржавеет.       Мне ещё учиться и учиться. А отец, кажется, к такому привык и просто закатил глаза на подобные комплименты. Колдомедик не стал продолжать, получая Патронуса от своей помощницы и направляясь к выходу. Гарри не стал церемониться и у порога остановил его, схватив за руку. Всё становилось интереснее и интереснее.       — Халат! — тихо, но очень чувственно приказал отец. Мне даже стало неловко, но я не нашёл в себе силы отвернуться.       Они стояли друг напротив друга и, уверен, им мешал вовсе не я. Будь их воля, и целый мир бы наблюдал за поцелуем героя с Драко Малфоем. Даже больше, они бы и сексом на глазах у всех занялись. Их останавливали они сами. Неуверенность одного в другом. Но любовь, которая связывала обоих, хуже Империуса привязывала их друг к другу. Одно понял точно — я ребёнок, рождённый в любви. В их любви.       Думал, рара не послушается, пошлёт отца куда подальше. Но тот молча посмотрел на руку, одним своим взглядом заставляя аврора отпустить его и, несмотря на моё присутствие, вернулся и взял жёлтый халат. Только когда он ушел, недовольно накидывая вещицу на плечи, я понял, почему ревность у меня чисто в Поттера.       Драко Малфой не был сногсшибательно красив, скорее привлекательно аристократичен, но даже я мог признать, насколько тот был сексуален в серых брючных штанах и белой рубашке с тёмным, подчеркивающим тонкую талию жилетом. И всё это мог спрятать только халат. Всё то, что принадлежало Гарри Поттеру. По его личному мнению. И по моему знанию.

***

      Быстрая аппарация в скромную обитель мадам Розмерты показала нервозное состояние моего отца лучше всяких слов. Он даже со старой знакомой разговаривал отрешенно, будто всё ещё находился в больнице, рядом с рара.       Я оставил его на несколько минут с хозяйкой таверны и поднялся в свой номер, уменьшая и упаковывая одежду. Сейчас даже жалел, что вчера ещё зашёл прикупить себе пару вещичек, и, как истинный Малфой, скупил чуть ли не полмагазина. Впрочем, денег на это хватило вполне, особенно порадовало, что курс галлеонов на фунты очень высок и в магловском районе я практически ничего не потратил.       — Проблемы в раю, милок? — услышал прокуренный голос уже немолодой женщины, спускаясь с вещами по винтовой лестнице. Она в моё время так же не растеряла потребность утолить своё любопытство, но, в отличие от седых волос и потерявших былой блеск прозрачно серых глаз, на лице, покрытом морщинами, могла похвастаться золотыми кудрями и доброй, располагающей к откровенности голубизной глаз.       Такой женщине даже я бы не смог зажать историю.       — Ох, Розмерта, если это рай, то что же могут говорить те, кто живёт в аду? — раздосадовано спросил отец, и я понимающе замедлил шаг, вставая чуть позади, давая ему выговориться с человеком, который знал его с детства и, скорее всего, лучше многих других. — Вам никогда не казалось, что счастье всего мира разобрали ещё до вашего рождения, и теперь вам приходится просто выпрашивать у жизни возможность примазаться к чужой, более удачливой судьбе?       — Дело ведь не в этой маленькой Уизли? — проницательно заметила женщина, наполняя пустой стакан Поттера огневиски. — Она всегда казалась мне очередной твоей фанаткой. Такие никогда не знают, что делать со своим кумиром, когда его заполучат. Вроде мечта твоей жизни, а портит воздух исправно. О чём это я? Ах да, тут дело в другом. Кто-то крупно зацепил тебя, герой. Кто-то, на кого даже сам Гарри Поттер не может предъявить права. Даже не представляю, чтобы этот человек мог существовать.       За исключением болтливости мадам Розмерты и её чисто барменской речи, она дело говорила, поэтому я подошёл поближе, чтобы не упустить самого важного. А может быть, понять, что так сильно пугает взрослого мужчину перед настоящими чувствами.       — Знала бы ты, как давно он существует, — казалось, горечь всего мира обжигала язык вместе с новым глотком огневиски, который Гарри сделал, ухмыляясь своему плачевному положению. — Вы говорите, что я везунчик, и, Мордред подери, как же правы. Я выигрывал право жить неисчислимое количество раз. Вот только зачем оно мне, если всё, что когда-либо любил, из этой самой жизни у меня забирали? А сейчас даже не дают шанса заполучить то, что хочу больше всего?       — А ты пробовал? — я согласно кивнул на вопрос женщины. С языка сорвала. — Чтобы предъявлять счёт жизни, разве не нужно что-нибудь купить? Ты здоровый, крепкий мужик, милок, а распускаешь нюни, как какой-то школьник. Зачем примазываться к судьбе чужого человека, если можно сделать его своим и разделить его счастье? Поэтому и спрашиваю тебя: что ты сделал, чтобы сейчас так просто раскидываться жизнью, благодаря которой мы все можем, наконец, жить спокойно?       — Я… — уверен, сейчас тот вспоминал, что уберёг рара от тюрьмы и помог тому устроиться в Св. Мунго, после чего заимел колдомедика в личное пользование. Но, по факту, не сделал ничего, чтобы заполучить Драко Малфоя, вместо этого привязывая к себе обязанного ему всем Пожирателя Смерти — лично моё мнение.       Брюнет выпил залпом свой огневиски и с обречённым видом признал правоту старой знакомой, понимающе кивая и протягивая стакан за новой порцией алкоголя. Кажется, он хотел напиться и забыть о бессмысленно потраченном времени, которое он мог провести рядом с Малфоем или, в крайнем случае, использовать, чтобы примириться с его отказом.       — То-то, сынок, — подмигнула ему Розмерта, решая самовольно закончить незапланированную пьянку, вытирая стол и убирая пустой стакан в мойку, где щётки с губками уже усиленно намыливали грязную посуду. — Давай дуй отсюдова к своему блондинчику, а то ишь как разнылся. Не таких ещё видали.       — А откуда вы узнали, что он блондин? — вставая с улыбкой, но всё же удивлённо поинтересовался отец. — Я же не говорил…       — Совсем из меня старую делаешь? Я ещё хорошо вижу, Гарри. Если же не блондин, тогда кто? — явно издевалась барменша, рукой показывая в мою сторону. — Заходите почаще, мистер Малфой, коль всё же решили нас покинуть.       — Малтер, — поправил её, испугавшись странного, пристального взгляда брюнета в мою сторону. Слава Мерлину, он уже был навеселе и, кажется, только что понял, с кем именно мадам Розмерта его отправляла.       Ещё вчера догадывался, что женщина поняла, кто я такой. Она встретила меня ухмылкой на лице, отмечая мои искусные мантии и находя сходство с Люциусом Малфоем весьма интересным. Тогда не придал этому значение, списав её внимание на детскую влюблённость в деда, но сейчас изрядно попотел, придумывая способ, как побыстрее скрыться от пронзительных, откровенно насмехающихся голубых глаз.       — Но он не мой… — бездумно схватил отца за плечо, не давая ему договорить и аппарировал к дому, в котором прожил большую часть жизни. — А откуда ты знаешь?       — Фанатские справочники? — оправдался я за свою тупость, мысленно давая себе подзатыльник и голосом Снейпа назначая себе реальную отработку. — Вы же не думали, что журналисты оставят в тайне адрес вашего дома на площади Гриммо?       — Твари, — а Гарри очень даже доверчивый, когда выпьет. Нужно будет запомнить. — Заходи, — пропустил он меня вперёд.       На удивление, дом, из которого я съехал, как только выпустился из Хогвартса, разительно отличался от того изобилия красок в будущем. Будто отец не стал ничего менять и оставил Мэнор Блэков в былом великолепии тёмно-синего с мрачными вставками чёрного. Простая, явно купленная в далёком прошлом и искусно отреставрированная в настоящем мебель. Старинный камин, перед которым стоял длинный тонкий прозрачный столик и большой серый диван, обтянутый потёртой, но со стороны очень красивой и мягкой кожей. Несколько кресел по углам, из которых подлокотник одного скрывали длинные тяжёлые чёрные шторы. В будущем Уизли сделали из этой комнаты коридор и перенесли гостиную на второй этаж. Стоит ли говорить о причине, если она прекрасно могла это сделать сама.       — Вернулся, полукровка недостойная! — заверещала Вальбурга Блэк, осыпая нас проклятьями прямо с порога, видимо, не признав в моём лице своего будущего и, похоже, единственного друга.       Помню, как первое время боялся её желания со мной общаться и поведать все тёмные секретики семейства Малфой, к которому я принадлежал, но искренне презирал. Дураком был, не иначе.       — Ох, захлопнись, — послал в неё отец оглушающее, совсем не твёрдо стоя на своих двоих, схватился за голову, явно жалея о количестве выпитого. — Лучше бы напился, ей-богу.       На самом деле, я был не против, желая исследовать дом вдоль и поперёк и поговорить с бабкой по душам до того, как она признает во мне Малфоя. Болтливостью женщина на портрете не отличалась, годами храня мои тайны.       — Может, вам прилечь, пока не пройдёт головная боль? Вполне могу справиться несколько часов и без вас, как раз просмотрю документы и найду, что мы упустили, — спросил, понадеявшись на похмельное состояние мужчины.       — Как же, я же обещал… — тут он запнулся и схватился одной рукой за край дивана, второй прикрыл лоб и глаза. — Моргана, он же прибьёт меня, если я о тебе не позабочусь.       — Вы о мистере Малфое? — сдерживаю смех и подхожу ближе к брюнету. — Так он же ничего не узнает. Ну, право же, я сам могу налить себе чаю и спокойно посидеть на этом кажущемся уютным диванчике и почитать наше дело, — успокаивал его, как маленького ребёнка.       Мне до жути это понравилось. Хотелось отдать всё накопившееся за жизнь тепло и благодарность разом. Отец был очень милым, кивая мне и коротко рассказывая, где и что найти, чтобы осуществить всё, что я напридумывал. А ещё мужчина выглядел настолько изнурённым, что я понимал, он валится с ног от усталости, а вовсе не из-за нескольких стаканов огневиски. Уверен, что это у меня от него хорошая переносимость алкоголя.       — Не волнуйтесь. Я уже большой мальчик, — хоть и ребёнок внутри.       Отец будто услышал мои мысли и в сомнении приподнял левую бровь. После чего махнул на мыслительный процесс в таком состоянии рукой и стал подниматься по лестнице в спальни.       — Интересно, его комната, как в будущем, — сплошное гриффиндорское знамя? — спросил вслух, не рассчитывая на слушателей. Поэтому и вздрогнул, когда услышал за своей спиной кашель и знакомый голос крёстной.       — Эмм… кажется, я не вовремя, — поделилась она, держа по обе стороны по чемодану, сама не понимая, что тем самым избежала моих объятий. Я так скучал. — А вы, собственно, кто?       — Слегка пострадавший подчинённый чересчур заботливого начальника? — ответил в своей манере. Гермиона Грейнджер ценила правильную формулировку.       — Понимаю, Гарри у нас такой. Спасибо, — помог женщине освободить руки и, по её указанию, оставил чемоданы возле камина. — И где твой начальник сейчас?       — У него разболелась голова, вот он и прилёг, — сказал, повторяя про себя, что эта Гермиона ещё не знает меня, и я не могу подшутить на ней, сказав, что распущенные каштановые волосы ей идут куда больше затянутой в пучок на затылке чёрной гривы. Жизнь с Роном Уизли кого хочешь превратит во вдову при живом муже. — Наказал приготовить себе чай. Поможете? — показал я свою перебинтованную руку.       — Может, после того, как узнаю ваше имя, молодой человек? — ох уж эти формальности. Иногда мне казалось, что так и останусь чужим среди своих. Ничейным. — Я сказала что-то не так?       — Нет, простите, — натягиваю на лицо улыбку и подхожу ближе к женщине, протягивая руку. — Скорпиус Малтер, приятно познакомится, мисс Грейнджер.       — Мне тоже, — она пожала мне руку, не переставая смотреть в глаза, а потом вновь удивила, спросив. — Мы знакомы? Мне кажется, вы разочарованы тем, что я вас не узнала.       — Что вы, конечно же, нет, — ушёл я от ответа, что, несомненно, не скрылось от крёстной. — Просто тяжёлый день. Не берите на свой счёт.       — Тогда, может быть, кофе? — кивнул, отмечая, что в будущем тётя так и не избавилась от своего пристрастия к нечеловеческой дозе кофеина в день. — Так, как вы пострадали? Если это не секрет.       — Наш отряд попал в ловушку. Но не беспокойтесь, никого кроме меня не задело, — чувствую, что в других обстоятельствах непременно бы получил от тёти Мионы выговор, поэтому начинаю это делать за неё. Наверное, именно так мы скучаем по родным людям. — Иногда бываю весьма невнимательным, вот и попадаю во всякие неприятности.       — Понятно, — она явно чувствовала себя неловко и тут до меня дошло, что мы в этом времени практически одногодки, а значит, для неё я не просто, мягко говоря, странный парень, но и весьма недвусмысленно подкатываю к ней, пытаясь расположить к себе разговором. Всё же она довольно-таки красивая и на данный момент незамужняя женщина. — Молока?       — Нет, спасибо, я люблю крепкий, — холодно ответил, даже не замечая ничего вокруг. Трудно отмечать внешнее убранство столовой, когда на душе кошки скребут, а в горле стоит противный ком желчи от неспособности проглотить настоящее, в котором я имел всё, но в то же время не мог предъявить на это права.       — Ну, вот, мне опять кажется, что вы на меня из-за чего-то обиделись, — вмешался обеспокоенный голос Гермионы в мои мысли. — Вы очень мне напоминаете одного человека. Вы случайно не родственник Драко Малфоя? Простите, если этим вопросом причиняю вам неудобство.       — Нет, — пришлось проглотить свои чувства, чтобы хотя бы не испортить возможную дружбу с этой женщиной. — Мне не за что на вас обижаться, и вы можете задавать любые вопросы, какие вам угодно.       — Вы не ответили. Весьма по-малфоевски, — настаивала девушка, пододвигая ко мне радужную чашку с чаем, на которой был изображён единорог. — Понимаю. Явно не хотите это обсуждать. Может, тогда спросите меня о чём-нибудь?       Мне известна эта тактика. Втереться в доверие, а потом уже разузнать всё, что хотел. Учился у лучших, так сказать.       — Вы ушли от мистера Уизли? — прямо спрашиваю, зная правила игры и устанавливая наивысшую цену своим секретам.       — Откуда вы… — Гермиона чуть не подскочила от возмущения, но потом быстро что-то сообразила и села на место. — Это вы были тем, кого Рон обнаружил с Гарри в кабинете? Вы делали ему массаж?       — У мистера Поттера болела голова. Не вижу в своём поведении ничего предосудительного, — если она думала, что сможет меня смутить, не на того напала. Мы с ней слишком разумны для этого.       — Я и не говорила, что вы делали что-то плохое, — раздраженно оправдывалась крёстная. — Рон просто неправильно всё понял.       — Поэтому вы и ушли от него? Поняли, что невозможно до конца дней терпеть мужчину с эмоциональным диапазоном размером с зубочистку? — припомнил одно из воспоминаний, которое мне показывала тётя в будущем, и только потом понял, что сказал. И с кем.       — Да как вы смеете! — на этот крик разгневанной девушки проснулась бабка Вальбурга, и мне пришлось оглушить её беспалочковым Диффиндо. — Но как? Кто вы такой?!       На меня направили палочку из виноградной лозы, которая в моём прошлом часто ставила меня на колени, когда тётя Миона тренировала со мной заклинания. Потом, правда, стала подчиняться мне, потому что Экспеллиармус ещё никто не отменял. Как, например, сейчас.       — Я отвечу на твой вопрос, — сказал, примирительно поднимая палочку вверх, чтобы крёстная меня не боялась и не разбудила своими криками отца. — Ты права, я — родственник Малфоя. Меня зовут Скорпиус Малфой.       — Но…       — Позволь закончить, — женщина, очевидно, не верила мне, но склонная к рациональности непробиваемая натура героя подсказывала ей дать мне закончить. Поэтому она, хоть и с явным недовольством на настороженном лице, кивнула мне продолжать.       — Меня зовут Скорпиус Гиперион Малфой-Поттер, — признался, не готовый и дальше сражаться с этим настоящим в одиночку. Просто не умел этого. — Я пришёл из будущего, в котором у меня нет родителей и есть только несколько родных людей.       Крёстная молчала, осмысливая сказанный мною бред и, видно, уже сомневаясь в моей адекватности. Вот только я знал её лучше, чем та могла подумать. Она поверит мне. Не сразу, но всё же.       — Скажу больше, одного из самых близких мне людей ты знаешь, как саму себя, — подготавливал её к правде, которую не собирался рассказывать, но уже не мог переносить её тяжесть.       — И кто это? — начиная понимать, спросила она. — Только не говори, что это…       — Ты, — впервые видел крёстную в таком шокированном состоянии. Не сказать, чтобы это вселяло хоть какую-то надежду не оказаться в Св. Мунго через секунду. Слава Мерлину, её палочка была у меня. — Это правда ты.       Тишина кухни оглушала. Только теперь заметил, что, вместо шумных волшебных приборов и снующих туда-сюда домовиков, хлопочущих по дому, в столовой было до приятного тихо. Наверное, я был бы тут счастлив. Слишком шумным, чтобы оставаться невидимым в собственном доме. Для родных, которым был не нужен.       — Но почему ты мне всё это рассказываешь? — женщина не замечала моего нервного состояния и скачущих мыслей, поэтому очень удивилась, увидев как меня начинает трясти от переполняемых противоречивых чувств.       — Потому что больше не могу, — поднимаю на неё глаза полные слёз и ненавижу себя за жалость, которую вижу в карих глазах крёстной. — Я просто очень устал, тётя Миона, — вытираю лицо перебинтованной рукой и понимаю, что выгляжу сейчас полнейшим ребёнком, но не могу остановить себя.       — Устал жить в мире, в котором меня нет.