***
Всё случилось так быстро, что я не успел даже сориентироваться, встречая дядю Блейза испуганным взглядом, словно вернулся в будущее и вновь залез к нему в кабинет в поисках таинственных артефактов, которые тот привёз из самой России. Чего только стоила зачарованная скрипка Вивальди, которая могла гипнотизировать слушателей, заставляя их отвлечься от того, что маги творили прямо у них на глазах. Крёстный говорил, что эта вещица не раз использовалась, чтобы зачаровать зрителя, пока её настоящий владелец обчищал карманы маглов подчистую. Одна проблема — на магов она не действовала, потому и стояла в кабинете искателя, как какой-нибудь трофей, а не тёмномагический артефакт. — Молодой человек, не подскажете, почему Гермиона Грейнджер буквально сползла под стол? — спросил Блейз как можно громче, улыбаясь с презабавнейшей картины того, как из-под стола торчал растрёпанный пучок каштановых волос. — Я тут спровадил Поттера в Малфой Мэнор и мне, право, хотелось бы пообщаться с человеком, ради которого я сюда, собственно, и пришёл. — Карандаш! — кажется, крёстная не может контролировать свой голос и сама не осознаёт, что перешла на фальцет. — У меня упал карандаш, Забини! Ты, наверное, не знаешь, что это такое, — подскочила она, держа вышеупомянутый магловский письменный атрибут, словно это была бузинная палочка, которую она только что изобрела. — Маглорождённые… — Используют его, чтобы рисовать, чертить и делать заметки в книгах, чтобы, если что, можно было воспользоваться ластиком и исправить написанное, — продолжил за девушку крёстный, превращая улыбку на лице в едва заметную усмешку. Я знал. Научился различать за прошедшие годы. — Грейнджер, я конечно далёк от маглов, но вот уже как шестой год путешествую по миру, пришлось многому научиться, знаешь ли. Но… — мужчина достал из мантии маленький блокнот с прикреплённой к нему ручкой и продемонстрировал нам свои записи. — Ручку я всё же люблю больше. Гораздо удобнее пера. Не сравнить просто. — Да, и пятен меньше оставляет. Потом невозможно их отмыть, разве что очищающим! — согласилась с мужчиной Гермиона, и, отойдя от этих двоих чуть дальше, незаметно для себя я начал улыбаться. Они так подходили друг другу. Я всегда это видел. Даже деда Снейп любил намекать этим двоим перестать тянуть гиппогрифа за хвост и начать встречаться. Один был очень забавный, лёгкий, но при этом преданный и умный. Другая — немного занудная и слишком серьёзная, чтобы научиться быть счастливой. И чересчур умная для женщины, чтобы не подавлять того, кто находился рядом с ней. Мне понадобилось много времени, чтобы не отставать от крёстной. С ней бывало трудно. Скучно и весьма раздражительно, когда она оказывалась права. Но всё сглаживало одно лишь появление Блейза на горизонте. Я любил проводить каникулы в Малфой Мэноре, за которым присматривал крёстный, как доверительное лицо. Там тайком от мужа зачастую скрывалась тётя Миона и хоть на короткий миг, но позволяла себе расслабиться с человеком, который не стремился её переспорить или переиграть. Который просто понимал её и в нужное время всегда говорил, что она права. Потому что видел в ней женщину. Независимую и слишком прекрасную, чтобы ограничивать её громоздкими рамками его мужского эго. Это его слова, не мои. Он любил подолгу смотреть на крёстную и просто улыбаться, восхищаясь её красотой и живостью ума. В эти моменты Гермиона Уизли вспоминала, какой была до того, как вручила свою судьбу не тому человеку. Она сжимала кулаки, пытаясь взять себя в руки, и, красная от смущения, словно после первого свидания, возвращалась домой. Потому что хоть и не любила, но предавать её жизнь так и не научила. Ведь жизнь слишком была занята, давая частные уроки Рону Уизли. — Скорпиус, я бы попросил тебя остаться, — услышал я, сразу же прерывая поток воспоминаний и поднимающуюся внутри злость на семейство рыжих предателей. — Я не мог прийти с пустыми руками, поэтому, заглянув домой, принёс и вам кое-что. — Правда? — нагло переспросил я, обожая подарки крёстного. Это всегда были простые вещички, которые он не мог продать или отнести в основанный им институт по изучению неизвестных артефактов со всех концов света. Крёстный, наверное, удивился бы, что в моё время его все называли профессором и самым сексуальным искателем сокровищ, к великому недовольству некоторых глубоко замужних дам. — Что там? — Весьма интересно, — мужчина ухмыльнулся уже в открытую и, повернувшись ко всё ещё красной от смущения, растрёпанной, застигнутой врасплох Гермионе, вручил ей маленькую коробку. — Дамы вперёд. — Спасибо, — немного неловко ответила та и, взяв чёрную бархатную упаковку, немного покрасневшими пальцами подняла крышку и изумлённо показала мне маленькое прозрачное кольцо. — Это… «Предложение руки и сердца? Так быстро? А крёстный зря времени не теряет!» — Это маленькая безделушка вроде магловского детектора лжи, — обманул крёстный наши с Гермионой ожидания, продолжая улыбаться, словно именно такой реакции от нас и ждал. — Он не особо полезен, так как рассчитан на считывание пульса и со временем, с определёнными навыками его можно обмануть, но я подумал, тебе это пригодится, если ты будешь вести допрос с каким-нибудь мелким правонарушителем. Кольцо может менять размер. — Спасибо, Забини… — Блейз, если можно. Мы не какая-нибудь элита детского сада «Поттер-Малфой», чтобы, как маленькие, получать удовольствие, называя друг друга по фамилии, хоть и знакомы полжизни, — поправил он девушку, а я вновь чуть не прыснул от смеха, наблюдая, как тётя Миона впервые за долгое время совершенно искренне счастлива. — Спасибо, Блейз, это очень мило с твоей стороны, — улыбаясь, поблагодарила она. — Можно? — и хоть я уже сгорал от нетерпения получить свой подарок, мне было приятно смотреть, как эти двое начинают писать свою историю любви, а ещё я не знал, увижу ли их когда-нибудь вместе. Вспомню ли эти моменты. Поэтому хотел запомнить картину того, как крёстный надевает кольцо на безымянный палец девушки. — А теперь маленький вопросик, чтобы проверить кольцо. Ты же знаешь всё о Скорпиусе Малфое и о его настоящей личности? — Что?.. — замялась тётя Миона и с опаской посмотрела на меня. — Нет. Но тут кольцо стало кроваво красным и, кажется, я понимал, что это значит. — Значит, знаешь, — кивнув самому себе подтвердил мою догадку крёстный. — Зелёный — правда. Жёлтый — ушёл от ответа. Фиолетовый — полуправда, человек верит в то, что говорит, но зачастую это ложь. Как, собственно, и красный. Не сказал бы, что люблю, когда мне лгут, но мы можем начать всё сначала. Держи, Скорпи, дядя принёс и тебе подарок. Мы с Гермионой замерли словно нас приложили Петрификус Тоталус. Косплеили истуканов, так сказать. Ну, не может же быть, что крёстный всё узнал в тот же день, как увидел меня. Даже Гермионе понадобились подсказки от меня. Беспалочковая магия, например. Может, я где-то прокололся? Но где? Как? — Но как? — всё же спросил вслух, отбирая свою бархатную коробочку, но уже побольше и обнаруживая внутри зелёную ленту для волос. Совсем, как у рара, когда тот тренировался. — Это зачарованная лента. Шла в паре к той, что я подарил твоему отцу. Просто хотелось уточнить одну деталь. Ты, кажется, очень разозлился на Поттера, потому что тот хотел нарушить правила. Но, судя по всему, плохо знаешь Дрея, если думаешь, что у твоего второго отца был шанс. Эту ленту может разрешить снять с себя только хозяин. Неправда ли прекрасная вещица? А ещё она при желании превращается в кинжал и прекрасно чистит яблоки. Вот только Малфои, как мы знаем, слишком величественны, чтобы делать это без использования магии, не так ли? — и действительно, натянув шёлковую материю, я увидел, как острые края твердеют у меня в руке и напоминают лезвие кинжала. — Правила? Кинжал? О чём вы вообще? Я что-то пропустила? Малфой опять взялся за старое? — возмущенно и ничего не понимая спросила крёстная. Я даже не заметил, как она вновь пришла в боевой настрой и, видимо, забыла, как она выглядит и что подумает о ней Забини. Вот бы ещё мне кто-то всё объяснил. — Твой милейший друг и мой блондинчик нынче днём устроили тренировку и в своих лучших традициях установили правила, чтобы через секунду их нарушить. Поттер не знает о ребёнке. Дрей не особо знаком с совестью. А мой новоявленный племянник совсем не умеет держать себя в руках. Я же стал твоим крёстным, да? Ответа «нет» я просто напросто не переживу. — Да, ты мой крёстный и дядя, — я просто не понимал. Даже поприветствовать нормально не мог, потому что не верил, что это действительно происходит. — Но… — Мерлин, я стал дядей, — приложив руку к сердцу, слезливо поделился с нами мужчина. — Вы не видите, но я покраснел. Честное чистокровное, — обратил он наше внимание на его гладкую тёмную кожу. — Ха… — не знаю это нервное или нет, но тётя Миона засмеялась, и я вместе с ней. Мне казалось, мы перенеслись в то время, когда собирались втроём и могли обсуждать что угодно, потому что, хоть и тихо, совершенно секретно даже друг от друга, считали себя маленькой, немного не от мира сего, но семьёй. По крайней мере, эти мысли помогали мне возвращаться в школу и бороться против всего мира, что считал меня сиротой. — Как я узнал? Гений ли я? А может, я вижу будущее? Или я сам из будущего? — задавал вопросы крёстный, достав из другого кармана мантии железную коробочку с его любимым набором орешков. В будущем он так и не смог избавиться от привычки грызть их каждый раз, когда ведёт лекции перед своими студентами. На мой извечный вопрос, зачем ему это, он всё же как-то ответил, что ему нравится делать длинные паузы и заставлять мелких несмышлёнышей с нетерпением ждать продолжения. Ведь, как истинный аристократ, он не может себе позволить разговаривать с набитым ртом. — Нет, не сейчас. Ты не будешь издеваться надо мной своими приёмчиками! — отобрал я у него любимое лакомство и положил в карман. — Получишь обратно, когда всё расскажешь. И, — пригрозил я рукой, — я гораздо сильнее тебя и даже родителей. Беспалочковая магия, аврорская подготовка, смесь Малфой-Поттер в крови и воспитание самых умных магов Британии. Даже не думай со мной связываться! — Да я и не собирался, — поднял руки вверх мужчина. — Подумаешь, орешки отобрал. Как один из самых умных магов Британии, я не могу обижаться на детей, — и снова тётя меня подставляла, прыснув от смеха и быстренько отвернувшись, чтобы не выдавать себя. — Дрей. Он с твоего появления складывал один кусочек пазла за другим. По возвращении я ожидал обычные получасовые обсуждения великого и слишком сексуального для нашей планеты Поттера, с перерывами на чай и последующими трёхчасовыми оскорблениями в адрес всё того же Поттера. Но… — Точно! Как я тебя понимаю! — вклинилась в эпичный рассказ крёстного Миона. — Эти двое, похоже, задались целью из нас историков сделать. Я уже, ей-богу, могу любовные романы писать про их несчастную, но страстную любовь. — Только мне не давай читать. А лучше сожги сразу же, как закончишь. Гоголь смог, чем ты хуже? — повернулся к ней мужчина, чуть нависая над столом, чтобы дать ей совет. — Ты знаешь Гоголя? — удивлению крёстной не было границ. Кажется, она уже второй раз за вечер влюбилась в одного и того же человека. — Не только знаю, но и читал магическим способом восстановленный второй том. Я тебе скажу, не зря мужик так переживал. Намного хуже первой части. Хочешь, дам… — Не отвлекаемся от темы! Потом почитаете! — я хотел сказать пофлиртуете и пособлазняете друг друга скучными книженциями, но решил всё-таки попридержать язык. Иначе придётся идти к рара неподготовленным. Страх, что он обо всём догадался, сковывал мои мысли. — Хорошо, хорошо, не волнуйся так, разве будет дядя Блейз над тобой издеваться, — я посмотрел на него с сомнением, показывая, что тот не только будет, но и уже в этом весьма преуспел. — Так вот. Меня ожидал сюрприз. Вместо Поттера, Дрей болтал про таинственного блондина с серо-зелёными глазами, который солгал о своём происхождении и, как оказалось потом, является его родственником. Вот только проблема: услышав про твоё прошлое, Скорпи, твой отец расспросил всех почивших предков, что остались в галерее Мэнора, и узнал, что тебя в принципе не существует. Прибавим это к тому, что Малфои никому не доверяют, но с тобой он даже забывал элементарно контролировать свои эмоции, и мы приходим к выводу, что ты не просто какой-то самозванец. Ты, Скорпи, стал дорог ему за какие-то несколько дней. Оставался только один вопрос — почему? — И он нашёл ответ? — мне было плохо. Я упёрся рукой в столешницу и пытался удержаться на ногах. Сердце стучало, как бешеное, а голова болела от потока беспорядочной информации в стиле Блейза Забини. Мне нравились его истории, но, как оказалось, не тогда, когда они были обо мне. — Пока нет, но совсем скоро догадается, — успокоил меня крёстный, после чего Миона положила свою ладонь поверх моей, находясь ко мне ближе всего, и нежно похлопывая, попыталась напомнить, что мне не придётся через всё проходить одному. — Ему мешает незнание ключевого фактора, которое помогло мне понять всё за считанные минуты, — я посмотрел на него исподлобья, мысленно умоляя не мучить и сказать, о чём он, Мордред его побери, говорит. — Я слышал про артефакт, который может сейчас находиться в Южной Африке и напоминать Маховик времени. Но вот в чём магия — он не замещает реальность и поэтому с помощью него можно путешествовать во времени, не нарушая временного пространства, — на одном дыхании ответил он. — И, кажется, в будущем я всё же его найду. — Нет, — с грустной улыбкой поправил его. — Ты найдёшь только схемы, — воспоминания горьки. То будущее, что было для меня настоящим ужасно. — А тётя Миона использует их, чтобы починить и модернизировать Маховик времени. Скоро все обо всём узнают. И меня отправят домой, а я ещё так много не видел. Не успел.***
Я так и не отдал дяде его скромные запасы орешков. Просто сказал, что хочу побыть один и подумать, после чего оставил этих двоих наедине. Миона планировала поговорить с крёстным и практически навязаться ему в компаньоны. Да, ей надоело работать в аврорате и днями напролёт устраивать допросы. Она и пошла в авроры только потому, что не хотела отдаляться от близких ей людей. Но вот, в чём проблема, Рон оказался полнейшим идиотом, а Гарри только начинал свою новую жизнь с любимым, поэтому был слишком занят, чтобы сетовать на недолгие путешествия подруги. Так думала она, а я не смел ей возражать, потому что на самом деле не знал, что было для неё лучше. Просто хотел поддержать её во всём. По настоянию Блейза, я обещал, что прямиком пойду к рара и, наконец, поговорю с ним, чтобы тот услышал правду от меня, а не от лучшего друга, который не умел долго держать от того секреты. Зная обоих, я понимал, что, как только они встретятся, хитрый блондин в мгновенье выпытает правду у крёстного. Вот только моё желание продлить своё пребывание в этом мире подольше и больше узнать о родителях было для меня в большем приоритете. Поэтому, рискуя попасться прямо на месте преступления, я преодолел расстояние от кухни до кабинета отца за считанные секунды. Оставалось только добраться до омута памяти и отменить защитное заклинание, которое тётя Миона доверчиво произносила прямо при мне уже аж два раза. Для меня это не составляло большого труда. Уже через минуту я воровато осмотрел кабинет и, заклинанием заблокировав дверь, подошёл к невысокой овальной чаше, где плавало с дюжину воспоминаний. Я мог ошибаться, но что-то внутри подсказывало, что отец разбирал каждую встречу с интересующим его Малфоем на детали, поэтому ограничился только воспоминаниями о рара. Дядя прав, отец был слишком молод, чтобы так зацикливаться на своём прошлом и бояться его забыть. Я надеялся, что воспоминания будут только о них двоих, потому что не хотел увидеть лишнего. Например, Гарри Поттера, который о чём-то шептался с Джинни Уизли прямо посреди столовой в Хогвартсе. Судя по внешнему виду брюнета, тому было не больше шестнадцати, и он почему-то думал, что может флиртовать с рыжей девушкой рядом со столом, где сидели его однокурсники с Гриффиндора. Наблюдать за ними было больно. Я и сам не понимал, почему всё ещё не покинул это воспоминание и от разочарования не разнёс омут памяти на мелкие молекулы. Внутри поднималось что-то похожее на ревность вперемешку с отвращением. Но даже эти чувства не шли ни в какое сравнение с обидой, которая была направлена на отца, сохранившего воспоминание об этой женщине. Значит, она не врала, и он любил её. Нежно поправлял волосы и смотрел куда-то вдаль, искренне улыбаясь своей девушке. Это стало последней каплей, и я развернулся, чтобы уйти, когда увидел рара, смотрящего на эту воркующую у всех на глаза парочку. Проследил за его взглядом и заметил, что отец смотрел вовсе не в даль, а наблюдал за блондином. И, кажется, улыбался тоже ему. В следующую секунду случилось две вещи. Драко Малфой не смог контролировать свои эмоции и согнул вилку, которую держал в руке, пополам, после чего, сорвавшись с места, быстро покинул столовую. Я впервые видел рара таким злым и неспособным сдержать свои эмоции. Но дальше было ещё интереснее. Отец отошёл от девушки, смущённо пробормотав, что просто хотел помочь, когда массивная дверь, ведущая в столовую, снова открылась, демонстрируя маленькую женщину в розовой одежде вместе с блондином позади неё. — Мистер Поттер, мистер Уизли, прошу вас пройти в кабинет директора и ответить за обвинение в подстрекательстве учеников и организацию нелегальной группы правонарушителей на территории Хогвартса, — осведомила она противным писклявым голосом. Я что-то слышал об этом от Мионы и даже читал немного в школьном учебнике по истории магии. Кажется, эту женщину звали Долорес Амбридж. В будущем о ней было мало известно, просто потому, что она была арестована за содействие и помощь тёмной стороне в войне с Волан-де-Мортом. Я не понимал, почему рара был рядом с ней и выглядел чуть ли не счастливым, сдав Гарри Поттера и его друзей. Даже если он ревновал, что не было для меня секретом, неужели он мог опуститься до такого мерзкого поступка. Но отец, видимо, думал иначе. Потому что я мог слышать его слова и он не был удивлён. — Малфой, снова крысятничаешь? — с гримасой отвращения выплюнул брюнет. Все замерли, пытаясь услышать, о чём говорят главные враги школы, но удавалось это с трудом. Они стояли друг напротив друга и практически перешли на шёпот. — Ты в последнее время ещё злее и противнее обычного. ПМС замучил? — Не знаю, что это значит, Потти. Это ты у нас водишься с мелкой Уизлеттой, так что тебе виднее, — я ошибся, подумав, что отец флиртовал с рыжей. То было просто детским садом по сравнению с тем, что творили эти двое, даже не стесняясь директора, которая с моськой превосходства ожидала их у дверей. — Если после наказания всё ещё останешься в школе, советую проверить эту нищебродку на вшивость. А то подцепишь ещё чего-нибудь… — Спасибо, хорёчек, за заботу, но, боюсь, это не твоё дело, что я буду делать со своей девушкой, — тот явно лукавил, еле сдерживаясь, чтобы не врезать блондину прямо там, но сзади уже подходил Уизли, и отец, видимо, не хотел вмешивать в эти разборки своего друга. — Исчезни. Тут я ожидал бурной реакции рара, но он просто ухмыльнулся, опустил голову и отошёл в сторону. Я чувствовал, что он сожалеет о своём поступке. Видел, как больно по нему ударили слова брюнета. Мне рассказывали, что Драко Малфой не был идеальным или святым, может, поэтому я мог принять его таким, каким он был. Колючим, вредным, избалованным аристократом, который с первого курса ужасно хотел подружиться с Поттером. Но был слишком цветным в бело-чёрном мире знаменитого героя. Так говорил дядя Блейз. Он никогда не скрывал правду о друге. Наоборот, научил меня понимать и ценить, через что прошёл рара, чтобы стать тем человеком, который научился принимать свои ошибки и отвечать за них. Вот только, смотря на уходящего отца и понимая, что наказание он получит из-за наводки слизеринца, я осознавал, что руководствовался двойными стандартами. Не требуя многого от Драко Малфоя, ждал всего этого от великого и непогрешимого Гарри Поттера, хотя тот тоже был простым учеником, как и остальные. Худым, в потрёпанной мантии, старых поношенных ботинках, он также был ниже блондина на голову. Наверное, просто потому, что я сам вырос в мире, который ждал чуда от этого паренька, и принял его победу, как должное. За всеми этими мыслями я упустил момент, как оказался перед дверьми в класс трансфигурации. Отец подпирал стенку и рассматривал свою левую руку, где отчётливо виднелась кровавая надпись «Я не должен лгать». Я испытал чувство стыда, вспоминая, как холодно отреагировал на слова крёстного, рассказывающего эту историю. Мне было двенадцать или тринадцать, когда я начал узнавать о родителях как можно больше. Блейз делился только тем, что рассказывал ему друг, может, поэтому я представлял себе отца не таким маленьким и разбитым. Помню, усмехнулся и сказал, что тот всё это заслужил, потому что посмел изменить рара, начав встречаться с Уизли. Но, по сути, что я знал? Разве я мог представить себе, что этот простой уставший парень сможет справиться со всем один. Даже не смотря на страх умереть, пойдёт против самого сильного волшебника того времени. Один. Влюбившись в человека, который был его врагом. Называя лучшим другом человека, всегда ставившим свои интересы выше его. Ведь тётя Миона рассказывала, как отношения между отцом и Роном Уизли стали портиться. Я знал всё про крестражи, путешествия золотого трио и истерики рыжего. Не знал только, как всё стало настолько плохо. Почему парни отдалились друг от друга и стали друзьями просто для вида. Картины того идеального мира, где герои магической войны не могут предавать друг друга и выбрать разные пути. — Гарри, ты не поверишь, что я нашла перед дверьми в нашу гостиную, — услышал я голос тёти Мионы, которая подошла к другу и протянула ему какой-то маленький стеклянный флакон. Забавно, ей шло быть растрёпанной и немного гиперэнергичной, что было видно в каждом её движении. — Заживляющее, причём, одно из лучших. Я читала, что если цвет этой мази абсолютно прозрачный, она может помочь даже с тёмномагическими заклинаниями. Главное, чтобы не прошло много времени после ранения, — брюнет не особо реагировал на её слова, как и попытку выхватить его руку, чтобы осмотреть её. — Не волнуйся, я проверила её и уже помазала на рану Рона. Тебе тоже должно помочь. — Откуда она? — в голосе парня звучала крохотная надежда, а глаза внимательно рассматривали стеклянный флакончик. — Герми, кто мог знать, что нам нужна помощь? — Не знаю, — ответила расстроенно девушка, словно и сама задавала себе эти вопросы. — Это очень дорогая мазь. Её могут приготовить только лучшие зельевары. Или это твоя, а может быть, Рона богатая поклонница, причём ей прислали флакон совой, так как после вашего наказания мы ещё не имели возможность выбраться в Хогсмид, или… — Или? — заинтересовано переспросил отец. — Или это профессор Снейп, — неловко закончила она, всё же выхватив руку лучшего друга и нанося толстый слой мази на кровоточащую рану. — Ты меня, конечно, извини, но, ненавидя меня все эти годы, этот человек никогда бы не помог сыну Поттера, — на самом деле отец ошибался. Деда никогда бы не признался, но, слушая его рассказы про родителей, я понял, что тот не только к рара относился как к крестнику, но и к сыну женщины, которую любил всю свою сознательную жизнь. «Всегда». — Тогда я не знаю… — но парень не дал ей договорить, улыбнувшись, как сумасшедший, и сорвавшись с места. — Ты куда? — Потом объясню! Спасибо за помощь, Герми! — прокричал тот, и я побежал вслед за ним в страхе, что это воспоминание оборвётся, и я не увижу того, что произойдёт дальше. Мы бежали по коридорам и, хоть я и не мог никого задеть, было неприятно проходить сквозь людей, поэтому старался ни в кого не врезаться. В отличие от отца, который по пути снёс нескольких учеников и, не переставая, приносил извинения. Наша беготня закончилась через пару минут, когда брюнет остановился, пытаясь восстановить дыхание и набраться решимости сделать следующий шаг. — Малфой, есть разговор, — рара сидел в библиотеке вместе с друзьями и выглядел весьма удивлённым появлением Поттера. В отличие от гриффиндорца, его волосы были уложены в незамысловатую причёску с ровным пробором посередине, а мантия была сшита на заказ. Хоть и старье, но я оценил. — Уизлетте своей приказы отдавай, а меня попрошу оставить в покое. Мне не о чем с тобой разговаривать, Потти, — рассчитывая на аудиторию, практически пропел рара и не прогадал, за столом все засмеялись. Только благодаря этому я посмотрел на парня, который сидел напротив блондина и узнал его смех. «Ох, дядя Блейз, и ты туда же». — Хорошо, тогда я могу обсудить с тобой твой недавний подар… — никто отца не перебивал. Он сам замолчал, увидев каким взглядом на него смотрит слизеринец. — Отойдём! — и тут я понял, что произошло. Рара чувствовал себя виноватым за наказание однокурсника и, несмотря на то, что тот до сих пор явно злился на него, а так же на его «девушку», приготовил для пострадавшего заживляющую мазь. Я тоже всего пару лет назад стал мастером зельеварения и знал, как сложно даётся это зелье. Один неверный ингредиент или ошибка в приготовлении — и всё приходилось начинать сначала. — Это не для тебя было, Поттер, понятно? — сразу же уточнил парень, как только они оказались между громоздкими, заставленными старинными книгами и манускриптами стеллажами в дальнем ряду. — Сдавал экзамен у профессора Снейпа и приготовил мазь, чтобы потренироваться. — Ага, а потом тебе некуда было её деть и ты решил, что не вручить ли её ненавистному Потти, чтобы тот подлечил свою руку. Так, что ли? — отец говорил правильные вещи. Вообще, оправдание, которое придумал своему поступку блондин, мало походило на правду. — Малфой, можно полюбопытствовать? — он подошел к парню вплотную и практически касался его носа своим. Думаю, их различие в росте давно не было для него помехой. — Ты случаем не ревнуешь? А то только и слышу от тебя «Уизли то», «Уизли это». — Что?! — а рара забавный. И краснеет мило, начиная с шеи и заканчивая горящими красным кончиками ушей. — Ты с ума сошёл? С чего мне тебя ревновать?! — А кто вообще говорил, что речь идёт обо мне? — подловил его отец, тоже покраснев, видимо, на самом деле не ожидая, что окажется прав. — Думал, ты Джинни ко мне ревнуешь. — Ты точно больной, Поттер! — кажется, сейчас кому-то врежут, лишь бы избежать дальнейших расспросов. — Чтобы я посмотрел на эту рыжую нищебродку? Я похож на человека, у которого нет вкуса? — Ты вообще мало похож на человека, Малфой, — продолжал напирать и заодно флиртовать брюнет. — Скорее, на белого пушистого хорёчка. Удар. Я ожидал этого, поэтому заблаговременно отвернулся, рассматривая знакомые мне в будущем тяжеленные тома по уходу за магическими существами. Вернув взгляд на родителей, я закатил глаза, увидев, как отец стирает с уголка губ капельку крови и улыбается, смотря на свою руку. «Как дети малые, ей-богу». — Захочешь снова похаркать кровью — обращайся, — попытался зло пригласить на следующую стычку-свидание блондин, но вышло слабо. Похоже, он был слишком смущён словами Поттера и вообще ситуацией в целом. Поэтому, когда парень развернулся и быстро ушёл, мне показалось, что он просто сбежал. — Спасибо за мазь, хорёчек, — крикнул ему вслед отец. — Значит, всё-таки ревновал. Малфой меня приревновал. Меня. Мерлин, может быть, у меня есть шанс? На этом воспоминание заканчивалось, и мне было обидно, что отец так и не услышал, точнее не мог услышать мой ответ ему. — Не волнуйся. У тебя есть шанс. И ты дашь ему моё имя.***
Похоже, я попал в череду школьных воспоминаний, потому что в следующем отец по-прежнему был в школьной мантии Гриффиндора и шёл по аллее в сторону Хогвартса, остановившись перед деревом, на котором в полном одиночестве гордо восседал рара. Это было странно, так как блондин не был похож на человека, который может делать столь примитивные вещи. Но тут опять на выручку пришли рассказы дяди Блейза, где он с улыбкой вспоминал как друг пытался привлечь внимание Поттера и практически сидел в засаде, чтобы в нужный момент эффектно спрыгнуть перед золотым мальчиком и немного с ним «пофлиртовать». Именно так это назвал крёстный, не только мне, но и рара в школьные годы, после чего тот вынужден был доказывать, что всё было не так. Что ему просто нравится лазить по деревьям и проводить там своё свободное время. Наверное, легче было выглядеть полным придурком в глазах друга-аристократа, чем признать свои чувства к гриффиндорцу. — Гарри, это правда?! — потревожил эту прекрасную картину Уизли, нарушая тишину своим мерзким крикливым голосом. — Ты бросил мою сестру за пару недель до выпускного? Кажется, он не заметил блондина, и отец не стал привлекать к однокурснику внимание. Он спокойно взглянул на друга, а потом опустил взгляд, будто чувствовал себя виноватым. — Да, это правда, — нехотя признался брюнет. — Так будет лучше для нас обоих, Рон. Сейчас не время, к тому же я не уверен, что хочу давать Джинни надежду, когда даже не знаю, доживу ли до следующей недели. — Именно поэтому я и не хотел, чтобы вы начинали встречаться, но кто меня послушал? — недовольству в голосе рыжего не было предела. — Что же изменилось за пару дней, дружище? Неужели ты не видишь, как она тебя любит?! — Но это не значит, что я её тоже! — явно не выдержал и высказался отец. — Рон, я знаю, что виноват. Но послушай, пожалуйста, — умолял он парня. — Я думал, что у меня нет шанса, понимаешь? Хотел хотя бы её осчастливить, раз сам не могу получить то, что хочу. Но я не хочу так. Это неправильно. Она заслуживает большего. Парня, который будет любить её так же, как и она его, а не видеть в ней сестру. Разве ты не хочешь для неё того же? — Я хочу для неё счастья, и она любит тебя, только ты можешь быть этим парнем, — словно не услышав ни слова из просьбы брюнета, продолжал Рон. — Или, может, ты считаешь её недостаточно хорошей для тебя? Недостаточно сильной и богатой для героя? Что, хотел замутить с какой-нибудь красоткой и теперь узнал, что у тебя есть шанс? Я всегда знал, что ты… — Помолчи, — отец разозлился совсем как тогда, когда рыжик застал меня делающим ему массаж. — Всё не так. Скорее, это я её недостоин, Рон, как же ты не понимаешь? — А вот так! Не понимаю. Как ты мог повстречаться с ней пару дней и бросить? Как? Ты эгоистичный и… — Мерлин, как же шумно, — донеслось сверху, и я вспомнил про рара, который, конечно же, слышал весь спор двоих гриффиндорцев. — Уизли, ты так бурно реагируешь, потому что потерял такую прекрасную возможность прикарманить денежки Поттера или всё же просто такой тупой, чтобы своими необдуманными словами ещё и дружка оттолкнуть? — лениво вещал блондин, даже не открыв глаза. Безумно милый, дерзкий белый котёнок, вот кого он мне напоминал. — Ты только подумай, если умеешь, конечно, осталось совсем немного потерпеть, и ты будешь или другом убитого героя, или нищебродом, которого даже никто не вспомнит, если не полезет в историю предателей крови. — Сука, — конечно же, парень рванулся сорвать Малфоя с дерева и заставить его ответить за свои слова, но его остановил отец, перегородив ему дорогу и схватив за плечи. — Отойди! Я убью этого хорька! — Нет, ты пойдёшь в замок и будешь ждать меня в нашей гостиной, Рон. Нам сейчас не нужны отработки, и ты прекрасно об этом знаешь! — хоть брюнет и был ниже сокурсника, от него исходила такая мощная сила, что не оставалось сомнений, кто победит, если ему вздумается наставить друга на путь истинный — А ты, Малфой, не лезь не в своё дело. — Потти… — Заткнись, я сказал, — и, несмотря на время и их вражду, блондин послушался. Просто открыл глаза и слегка улыбнулся уголками губ. — Иди, Рон. Я скоро приду. Уизли не стал спорить, но всем видом показал, как он сейчас ненавидит обоих парней. Я видел, что его задели слова рара. Рыжий покраснел от гнева, его уши пылали. Но, кажется мне, что он давно уже привык к саркастичности и оскорблениям Малфоя, разве что тот сказал чистую правду и разозлил пытающегося скрыть свою ревность к деньгам и популярности лучшего друга. Хотя какого ещё друга, просто везучего парня, имевшего то, чего не было у него самого. Играющего главную роль в истории магического мира. Рон молча ушёл, оставляя парней наедине с их тишиной, которая им так подходила. Отец с минуту смотрел на рара, думая о чём-то своём, но, не дождавшись, чтобы тот спустился и поговорил с ним, направился в Хогвартс. В этот момент блондин всё же спрыгнул на землю и привлёк этим внимание гриффиндорца. — Любимое дерево, Малфой? — спросил тот у него, развернувшись и наблюдая, как парень пытается привести одежду и причёску в порядок. — Ты про чёрное дерево или про твою бывшую девушку? — отряхивая мантию спросил тот. — Неужели всё было так плохо, Потти? Сочу… В следующую секунду блондина прижали к стволу дерева, перекрыв дыхание согнутой в локте рукой. Теперь я понимал о каком «флирте» говорил дядя Блейз. Им определённо нравилась грубость. Главное, быть как можно ближе друг к другу. — Я с ней не спал, понятно?! — практически оправдывался брюнет. — Не смей так говорить о ней! — А то что? Уже не против провести выходные на отработке? — спокойно поинтересовался рара, делая вид, что его совсем не беспокоит рука на шее и невозможность дышать полной грудью. — Ты придурок, Малфой, — разочарованно сказал отец, отстраняясь и смотря парню в глаза, словно хотел, чтобы тот прочитал его мысли и понял, как больно ему делает. — И да, спасибо, что напомнил, что ты того не стоишь. — Всегда пожалуйста, Поттер, — выкрикнул ему вслед блондин. — Всегда пожалуйста, — уже намного тише и с нотками раздосадованного ребёнка. Так они и расстались. Один провожая взглядом спину брюнета. Другой — убегая, чтобы не наговорить лишнего. В любом случае, мне казалось, что это ненадолго. Было интересно, отец хоть понимал, как нелепо они вели себя друг с другом в школе? Думал ли он, пересматривая эти воспоминания, что рара просто пытался его защитить и показать истинные помыслы рыжего Уизли? Или же сожалел, что не смог сдержаться и вновь накинулся на Малфоя? Мне не дали об этом подумать немного дольше, перенося в новое воспоминание, где оба парня встретились взглядами в отражении зеркала одного из туалетов Хогвартса. Не веря своим глазам, я ошарашено смотрел на Драко Малфоя, который пытался умыться и скрыть опухшие глаза на покрасневшем от слёз лице. В следующую секунду тот выхватил палочку и направил её на брюнета. Гарри хотел было что-то сказать и успокоить блондина, но тот не дал ему времени и рта раскрыть, выкрикнув заклинание. Я не знал, что рара начал нападать первым. Видимо, он не всё рассказывал Блейзу, как тот думал. Непростительные посыпались, как град пуль, заставляя отца бежать и на ходу защищаться ответными заклинаниями. И только оказавшись напрямую на мушке у слизеринца, тот недолго думая послал в противника ненавистную мне, по рассказам крёстного и деда, Сектумсемпру. И она попала в цель. Рассекла грудь блондина в нескольких местах, позволяя крови пропитать белую, хлопчатобумажную рубашку, после чего тот начал оседать на пол. — Малфой! — подбежал к нему сразу же гриффиндорец, подхватывая на руки. — Ты чего, Малфой? Ты же притворяешься, да? Не верил он своим глазам, встряхивая в руках обмякшее тело. Мне было физически больно за этим наблюдать. Даже представить себе не могу, что в этот момент чувствовал отец. — Пожалуйста, Малфой, не пугай меня так, — молил он, кровавыми руками гладя парня по щеке. — Драко, прошу тебя. Деда тоже рассказывал мне про этот ужасный случай. Но оба моих крёстных не могли видеть эти зелёные глаза, наполненные слезами и болью за ошибку, которую совершил отец. Он буквально задыхался, умоляя рара открыть глаза и, словно в бреду, повторяя его имя. — Драко, Драко, Драко… Я же просто беспокоился за тебя, — не замечая ничего вокруг шептал на ухо слизеринца Гарри. — Не хотел, чтобы ты натворил глупостей. Я… Мерлин, кажется, я… Думаю, это был первый раз, когда отец признался в своих чувствах, даже самому себе. Потому что он вдруг замер и удивлённо посмотрел на бледное лицо блондина, убирая с его глаз окровавленную чёлку. Его руки тряслись, зарывшись в светлые волосы, окрашивая слипшиеся локоны от воды в красный цвет. Он словно в трансе убаюкивал рара, качаясь из стороны в сторону, после чего вновь замер и начал звать на помощь. — Потерпи, малыш, тебе обязательно помогут, — уговаривал он слабо дышащего и хрипящего от боли парня. — Прости, ты так дорог мне, — за нашими спинами послышались шаги, и я резко развернулся, чтобы увидеть молодого и грозного профессора Снейпа. Если бы не ситуация, я бы вдоволь над ним посмеялся. Серьёзный-то какой. — Не оставляй меня, пожалуйста. Прости меня. — Поттер, отойдите от него немедленно! — прогремел на всю комнату командный голос декана Слизерина. Этот пафос я тоже собирался ему припомнить. — Поттер, Вы слышите, что я вам говорю?! Но Гарри не слышал, он продолжал крепко сжимать парня в своих руках и всем видом показывал, что не собирается слушать ни чьих приказов. Я не знал, плакать мне или гордиться таким психом-отцом. В отличие от меня, крёстный оказался куда более предприимчивым и просто оттолкнул гриффиндорца, подхватывая пострадавшего на руки и унося его прочь. — Немедленно в кабинет директора, Поттер! — сказал он напоследок, словно именно наказание сейчас больше всего могло его волновать. Но нет. Он даже не отреагировал, продолжая сидеть и смотреть на свои испачканные в крови любимого руки. Мне казалось невероятным, что отец не сорвался с места и не побежал за профессором, но следующее мгновение заставило меня покрыться мурашками и понять. Понять, как сильно один человек может любить другого. Гарри Поттер откинулся назад, всё ещё сидя на коленях в луже крови и закричал. Завыл, словно волк, потерявший в снегу кровавые следы своей раненой волчицы.***
Весь дрожа и чувствуя, как сердце бешено бьётся, я переместился в новое воспоминание, где уже заматеревший и вытянувшийся в росте Поттер стоял напротив худого и растрёпанного блондина в квиддичной форме. Школа, судя по внешности родителей и всё ещё не до конца восстановленном стадионе, это был восьмой год обучения, когда многие семикурсники вернулись доучиться и сдать экзамены. Вот только теперь кое-что поменялось. Отец мог спокойно посмотреть в серые глаза слизеринца и поспорить с ним за звание самого богатого в Хогвартсе. Его квиддичная форма была совершенно новой, а метла, хоть и была для меня старой, сущей древностью, но, по сравнению с остальными, могла считаться самой лучшей. Рара, в отличие от себя в прошлом, сильно сутулился, не обращая никакого внимания на отросшую чёлку, что постоянно лезла ему в глаза. Он будто сжался с последнего воспоминания и постоянно находился где-то в своих мыслях, где внешней суете не было места. — Малфой, мы начинаем! — практически кричал на него отец, пытаясь вывести парня из этого состояния. — Хорошо, — словно безвольная кукла согласился блондин, по свистку взлетая вверх. Я осмотрелся вокруг, в надежде увидеть крёстного, но потом вспомнил, что тот решил не возвращаться в Хогвартс на восьмой год и помочь другу вернуть долги. Но, даже несмотря на это, было неприятно осознавать, что из знакомых мне лиц на поле был только Теодор Нотт и Пэнси Паркинсон. Остальные же были новичками, слишком далёкими от истории, чтобы я запомнил их имена или лица. Слизерин был разбит и словно растерял былое величие. Вместе со своим ловцом — Драко Малфоем. — Малфой, Мордред тебя подери, смотри куда летишь! — по-прежнему кричал на него отец, когда блондин чуть не врезался в него. И тут я уже мечтал услышать резкий ответ, но рара промолчал. Продолжал лениво летать вдоль стадиона, изредка поглядывая по сторонам в поисках снитча. Вот только это нисколечко не помогало команде, которая пропустила уже второй квоффл за каких-то три минуты игры. Я не понимал, что происходит. Дядя никогда не рассказывал про это время, поэтому увидеть рара таким, непохожим на самого себя, просто выбивало из колеи. Неужели директор не видел, в каком состоянии находятся ученики? Зачем эта игра? Чтобы добить проигравших на войне? Позволить Гриффиндору немного поразвлечься с укрощёнными, не желающими лезть на рожон соперниками? — Малфой! — брюнет не оставлял попытки докричаться до ловца в зелёном шарфе. — Пригнись! Но было уже поздно, запущенный бладжер охотником гриффиндорской команды нёсся в сторону блондина и, не встретив никакого сопротивления, разнёс часть его метлы в щепки. Я повторял себе, что это всего лишь воспоминание, с болью в сердце наблюдая, как рара стремительно падал вниз. — Драко! — понёсся вслед за ним с бешеной скоростью отец, заставляя меня и всех зрителей, затаив дыхание, молить Мерлина, чтобы он успел. И ведь успел же. — Ты совсем больной?! Не можешь сосредоточиться и летать, так откажись от игры! — не мог успокоиться герой, держа на руках блондина и прижимая его голову к своей груди, словно проверяя, в порядке ли тот, и не веря в свою удачу. Рара так ничего и не ответил. Ни тогда, когда отец слез с метлы и поставил его на землю. Ни тогда, когда комментатор объявил решение директора о переносе матча и под недовольные свистки всех присутствующих разрешил игрокам покинуть поле. Конечно же, я пошёл вслед за родителями, забегая в раздевалки, где уже разгоралась нешуточная сцена с нотациями и криками гриффиндорца. — Так и будешь молчать, Малфой? Ты чуть не умер, придурочный! — отец с недоумением наблюдал, как парень, несмотря на холод, начинает раздеваться, снимая мантию, а затем и лёгкий серый льняной свитер. — Скажи что-ниб… Он замолчал, а вместе с ним и я потерял дар речи, увидев насколько рара был худой. Одна кожа с едва заметными белесыми шрамами на груди и кости. — Спасибо, — наконец, подал голос блондин, нисколечко не стесняясь повышенного внимания к его груди. — Я бы хотел принять душ, если ты не против. Ни одного оскорбления. Ни одного прямого взгляда. Этот парень мало был похож на моего рара. Просто его безликая оболочка. — Да что с тобой? — отец видел то же, что и я, но, в отличие от меня, он мог схватить любимого человека за плечи и встряхнуть его, прижимая к одному из шкафчиков напротив душевых кабин. — Скажи, что мне сделать? Как мне тебе помочь? Чего ты хочешь от меня, в конце концов? Зачем ты вернулся, если… — Поттер, отпусти меня, пожалуйста. Это было невероятно. Всё было не так. Даже несмотря на то, что я мало знал этих сломленных и одиноких парней, я уже привык к их страсти и одержимости друг другом. Смотря на них, я верил в любовь. Хотел встретить кого-то, настолько же принадлежащего мне. Девушку, которая сможет понимать меня без слов, даже если будет ненавидеть. И в горести, и в радости. Сейчас же, смотря, как близки они были, как неосознанно тянулись друг к другу, прижимаясь вплотную, чтобы даже сантиметру не позволить разделить их, я чувствовал их невысказанную боль. Даже не знаю, как они смогли после всех этих преград и потерь суметь не только собрать друг друга воедино, но и сохранить свои чувства, пронесённые через года. — Прости, — смирился отец, отступая на достаточное расстояние, чтобы дать блондину пройти. — Иди, конечно. — Я передумал, — надежда услышать их разговор и разобраться во всём вновь прокралась мне в сердце, но ей напророчена была недолгая жизнь. — Лучше приму ванну в своей комнате. Сказал рара, после чего оделся и под пристальным взглядом брюнета покинул раздевалку. Мне так и хотелось пнуть отца и сказать ему идти за ним, даже если ему придётся пробраться в подземелья. Но тот стоял прислонившись к высокому шкафчику, несильно ударяясь затылком о металлическую поверхность. Так могло продолжаться довольно-таки долго, если бы со стороны стадиона не начали доноситься голоса остальных слизеринцев, пришедших принять душ и обсудить то, что произошло или не произошло на поле. Видимо, не желая попадаться им на глаза, брюнет выскочил раньше, чем они подошли совсем близко, и быстро направился в Хогвартс, избегая всех тех, кто хотел его остановить и поблагодарить. Даже если это была просто благодарность за спасение ловца другой команды. Жаль, нельзя было избежать восхищённых и непонимающих взглядов остальных учеников, встречающихся ему на пути. Я даже хотел врезать парочке из них, потому что они дожидались, когда гриффиндорец отойдёт подальше и довольно-таки громко спрашивали друг у друга, почему тот вообще спас этого мерзкого Малфоя, или, что ещё отвратительнее, радовались, что оказались правы насчёт тех методов, которыми рара оказался на свободе. Точнее, тех услуг, которыми он заполучил расположение самого Поттера. Я ещё никогда так не радовался тишине, как тогда, когда отец скрылся в ванной старост, которая и в моё время находилась под куполом астрономической башни и позволяла наблюдать за небом, купаясь в маленьком бассейне, расположенном в центре комнаты. Вокруг были стандартные душевые перегородки и всё это дополнял уголок с умывальниками и большим длинным зеркалом, висящем параллельно мраморной звёздной плитке. Я помнил, как по ночам тут бывает красиво. Всё светится и переливается перламутровым сиянием. Я зашёл вслед за парнем, поэтому не сразу увидел, что ванна была занята. В помещении было душно, и пар мешал разглядеть, кем же был этот незнакомец, но если присмотреться, то сомнений не оставалось. Драко Малфой собственной персоной. Видимо, они оба были старостами своего курса. Приятно было осознавать, что я не далеко от них ушёл. Тоже удостоился этой чести. Кажется, отцу пришлось труднее, чем мне. Его очки запотели и он бездумно начал раздеваться, не замечая пристальный взгляд серых глаз. Мне даже стало неловко и хотелось его окликнуть, чтобы предупредить или подготовить к большущему сюрпризу, что ждал его в ванной. Но я был просто наблюдателем. А ещё я отвернулся, когда отец полностью разделся и полез в воду. — Поттер, почему ты до сих пор не восстановил зрение? — безэмоционально спросил блондин, упершись локтями о бортик мини-бассейна и наслаждаясь смущением и растерянностью гриффиндорца. — Проклятье Волдика уже не должно беспокоить тебя, так почему? Нравится быть четырёхглазым? — Малфой, ты… — начал было злиться Гарри, а потом сделал глубокий вдох и постарался успокоиться. — Я вижу и без них, — признался он и снял прозрачные очки в круглой оправе. — Просто не хочу, чтобы мне задавали вопросы. Не очень-то приятно всем признаваться, что я был крестражем этого сумасшедшего и, можно сказать, проживаю свою вторую жизнь. — Ах да, я помню, Снейп об этом что-то говорил, — рара понимающе кивнул и вновь надел непроницаемую маску безразличия. — Ты же у нас умирал. И что там? — Там? Ты имеешь в виду загробную жизнь? — блондин снова кивнул, а я подошёл ближе к воде, пытаясь разглядеть лица парней и понять, о чём они думают, разговаривая на такие странные темы. — Ничего моего. Умерла частичка души Тома, а не я. Поэтому я ничего не помню, кроме белого света и поезда, очень похожего на Хогвартс-экспресс. — Понятно, — прошептал слизеринец, после чего они оба замолчали, пока брюнет вдруг не начал двигаться, приближаясь ближе к однокурснику. — Что ты..? Отец действовал очень быстро, но в тоже время соблюдал осторожность и некоторую дистанцию. — А ты почему не избавился от шрамов? — спросил он, протягивая руку и очерчивая указательным пальцем длинную, практически прозрачную белесую полоску. — Ты же знаешь, как приготовить заживляющую мазь. — Знаю, — мне показалось, что голос рара стал немного хриплым, и я захотел провалиться сквозь землю от смущения, желая только одного — чтобы мне не пришлось наблюдать, как родители занимаются чем-то интимным. — Так почему? — убрав руку продолжал спрашивать отец. — Решил оставить на память, — по-прежнему хрипло, но совершенно безэмоционально поделился блондин. — Шрамы должны напоминать об ошибках, не находишь? Я проследил за взглядом рара и увидел метку на его руке. Наверное для него было трудно признаться, что он совершил ошибку. Гарри похоже тоже оценил честность парня, используя этот момент искренности, чтобы узнать о нём побольше. — Поттер, ты нарушаешь моё личное пространство, — резко отреагировал слизеринец, когда отец зажал его к бортику, создавая ловушку из своих вытянутых рук. — Даже несмотря на то, что ты так вымахал, я ещё в состоянии надрать тебе зад, не сомневайся. Мне было неловко, щеки горели, но я был на стороне этого молодого и дерзкого Гарри, так как впервые за последние два воспоминания видел, как к лицу блондина прилила кровь. Он выглядел живым, заинтересованным. Таким, каким я его помнил. — Малфой, ты поэтому себя изводишь? Хочешь наказать себя за прошлые ошибки? — не обратив внимание на угрозу, спросил гриффиндорец. — Поэтому вернулся? Чтобы помучить меня своим измождённым видом? Заставить смотреть всех, как ты голодаешь в столовой и, может быть, совсем чуть-чуть тем самым вызвать у всех жалость к себе? — Мне не нужна ничья жалость, Поттер! — рара кричал. Его эмоции и раздражительность вернулись, как и желание доказать врагу, что он железный. — И с чего ты вообще ко мне лезешь? Мучить тебя? С какого ты мне вообще сдался, герой. Или опять альтруизм в крови мешает жить? — ему не нужно было надрывать голос, чтобы звучать громко, потому что они стояли очень близко друг к другу. — Мне не нужна твоя защита, понятно? Некого спасать, чтобы отвлечься от собственных проблем, так начни с себя и, Мерлин, — парень изнеможённо выдохнул и постарался вернуть себе самообладание. Кажется, он и вправду ослаб и быстро уставал от любых эмоций. — Повзрослей уже, наконец, Поттер. Ты не можешь спасти каждого, прими это! Поставил жирную точку тот, поворачиваясь к брюнету спиной и без какого-либо стеснения вылезая из воды. Я вновь отвёл взгляд, смотря на отца, который, в отличие от меня, собирался запомнить каждую деталь из увиденной картины. В его глазах не было похоти, нет, он просто смотрел, пока рара не накинул на голое тело мантию и, прихватив свои вещи, покинул ванную старост. Гарри занял освободившееся место, задумчиво перекидывая руки через бортик и упёршись в них подбородком. — Но я не хочу каждого, — опустив взгляд, серьёзно произнёс он, словно блондин мог его слышать. — Я хочу тебя. Внутри что-то кольнуло от этих слов. Я смотрел на отца и не верил, что этот человек не сделал всё возможное, чтобы спасти любимого. Даже если он принял меня только ради рара, разве мог он предать его так просто. Это убивало и обнадёживало в одно и то же время. Я так много узнал, но не смог получить ответ на самый главный вопрос. — Как вообще эту невозможную любовь кто-то смог разрушить? — спросил я сам себя, вновь оказавшись в кабинете. — А главное, зачем?***
— Тётя Миона? — зашёл я на кухню, желая задать девушке пару вопросов. — А где крёстный? — Сказал что-то про то, что не хочет так быстро мне надоесть и компрометировать меня, позволяя себе допоздна оставаться в чужом доме наедине со мной, — закатила глаза Гермиона, явно уже ненавидя аристократическое воспитание так сильно понравившегося ей парня. — Вот скажи, мы что, в средневековье живём или ему просто хотелось поскорее от меня избавиться? — Дорогая, ты в будущем так ненавидела деревенщину Уизли, что краснела каждый раз, когда дядя Блейз проявлял к тебе своё гиперактивное внимание. Мне кажется, именно благодаря ему ты ещё не забыла, что родилась девушкой, — попытался объяснить ей я, мысленно ругая мужчину за чрезмерную галантность. Мне было бы на руку, если бы они были вместе и оба отвечали на мои вопросы. — Вот не надо мне этих гендерных стереотипов. Не знаю, что там со мной творил Рон, но я могу и сама сделать первый шаг, если понадобится… — увидев мой сомневающийся взгляд, она немного остудила свой пыл и уточнила. — Наверное. Ладно, что там у тебя? Вижу же, что не терпится спросить о чём-то. — Помнишь ваш восьмой год обучения, когда рара был гипермолчаливым и похож скорее на истощённый призрак самого себя в прошлом? — девушка кивнула, и я продолжил. — Отец не вёл себя странно под конец года? После матча по квиддичу «Гриффиндор-Слизерин», прямо перед экзаменами? — Та, вроде, нет, — она нахмурила брови, словно вспоминая то время, а потом вдруг ударила в ладоши, вставая со стула и подходя ко мне. Думается мне, ей надо пить поменьше кофе. — Если подумать, он слишком уж помешался на тренировках и попытках стать мужественнее. Перестал носить очки, а на вопрос, каким чудом он вылечился, говорил, что носит линзы. Стал подолгу засиживаться в библиотеке и читать кучу литературы, которую я советовала. Закупился новой одеждой и ужасно хотел, чтобы у него поскорее начала расти щетина. Сейчас ходит, не может нарадоваться. — И это, по-твоему, «вроде, нет»? — спросил я её, не понимая, как такая, всегда внимательная к мелочам, крёстная могла так просто забыть попытку лучшего друга так сильно измениться. — Тогда я думала, что он вновь вернулся к Джинни или питает к ней прежние чувства, вот и списала это на способ ей понравиться после того, как он её бросил, — оправдалась девушка, покачав головой от собственной наивности. — Но самым главным было не это. Гарри стал агрессивнее. Доводил себя до изнеможения в академии авроров, а потом сам просил включить себя в каждый рейд, который мог представлять смертельную опасность для такого новичка, как он. Помнишь то воспоминание, которое мы видели в омуте памяти, когда Малфой обрабатывал ему раны? — я коротко кивнул. — Именно все эти события после восьмого курса привели его в такое плачевное состояние. Он словно хотел посадить всех, кто стал причиной стольких жертв. Ведь ему казалось, что он не смог их спасти. — Понимаю, — теперь оставался последний вопрос. — А рара? Он перед экзаменами вёл себя странно? — Я если честно, не особо тогда обращала на него внимание, так как тоже готовилась и пропадала вечно в библиотеке, — расстроенно поделилась девушка. — Но этот слизеринец не отставал от меня. Несмотря на свою худобу и молчаливость он, как и я, сдал все экзамены на «Превосходно». В то время я видела его чаще, чем Гарри. Не хочется этого признавать, но Малфой очень умён и не зря был принят в академию колдомедиков, даже несмотря на его прошлое. — Думаешь, тут не помогла фамилия Поттер? — наверное, только с Мионой я мог обсуждать такие неудобные моменты из жизни своих родителей. Всё же получать место по блату не было такой уж огромной честью. — Именно в академии при Св. Мунго, может быть, но у Малфоя были одни из лучших результатов экзаменов. Драко бы приняли куда угодно, даже если бы он отказался называть свою фамилию и учился инкогнито, — Гермиона улыбнулась и похлопала меня по плечу. — Поверь мне, если даже Гарри просил за него, он просто не хотел, чтобы его блондинчик отправился в другую академию или вовсе в университет во Франции. Тут уж пришлось действовать наверняка — Миона, ты хвалишь Малфоя, веришь? — поддразнил я её. — Кажется, я больна, — наиграно диагностировала сама себя девушка. — Мне срочно нужна ещё одна чашка кофе. — Может, не… — Немедленно! Решив больше не спорить с этой одержимой и сказав ей, что хочу немного прогуляться, я забежал в свою комнату, чтобы прихватить мантию-невидимку, оставленную мне отцом, и аппарировал в Малфой Мэнор. Оставались считанные дни, прежде чем родители узнают правду о моём существовании, так что мне просто хотелось понаблюдать за ними ещё чуть-чуть. Запомнить их такими, какими они были сейчас. Я знал, что рара не разрешит мне остаться в настоящем надолго. Просто из-за страха ещё больше навредить моему будущему. Поэтому прокравшись в гостиную, я накинул мантию-невидимку и сперва прислушался к тому, что происходит за дверью. Мужчины просто разговаривали или даже спорили, поэтому опасности напороться на что-то извращённое у меня не было, и я смело перешагнул порог. — Поттер, я просто переел, понимаешь? Я не хочу спать и мне не нужно никакое зелье от тошноты! — капризничал блондин, сидя на диване и держась за живот. — А кто тебя просил есть весь пирог? — читал нотации отец, держа в руках одеяло и нависая над Малфоем. — Ты меня удивляешь, малыш, сперва хомячишь за троих, а потом отказываешься от лекарства. Разве это разумно? — Мерлин, помоги мне, — взмолился рара, закатывая глаза. — Поттер, что в словах «Со мной всё хорошо» тебе не понятно? Ты можешь оставить меня в покое и заняться работой что ли? Придумал! Отправляйся к красавцу Малтеру и своей подружке Грейнджер и забери свои вещи, а то достал по утрам вскакивать и убегать домой за одеждой. Я, между прочим, просыпаюсь и потом не могу уснуть! — Ты считаешь Скорпиуса красивым? — я как-то даже засмущался, услышав в голосе отца нотки ревности. Во всяком случае, было приятно. — Поттер, любой, у кого есть глаза, считает его красивым, — словно слепому объяснял блондин. — Он красивее даже меня! И давай, скажи, что ты этого не заметил. — Заметил, но… — Заметил, значит? — я удержался, чтобы не засмеяться от ловкости, с которой рара вывел любимого на чистую воду. Тетя Миона права, он очень умный и хитрый. — Не то чтобы заметил, просто… Малфой, не говори мне, что ты ревнуешь? — явно счастливый и по-детски довольный самим собой спросил брюнет. — Ревнуешь же, да? — Какого боггарта? Не смеши меня, Поттер, Малфои не умеют ревновать, — я бы с ним поспорил, так как даже к крестному совсем недавно приревновал отца. — Иди давай, заблуждайся где-нибудь в другом месте. И я не хочу спать, забери одеяло, — сменил он тему. — Хорошо, ты прав, — словно вспомнив слова Забини, согласился мужчина. — Мне нужно немного поработать. Можно занять твой кабинет? — Наш кабинет, Поттер, так что сам себе что-то там разрешай, — сделал блондин вид, что так нужно и он совсем не ведёт себя слишком мило. — И оставь одеяло, может, и пригодится. И тут я уже улыбался во весь рот, потому что тактика дяди Блейза сработала, доказав, что Малфои поддаются только ласке. — Я тебя накрою, ложись, — рара не стал больше сопротивляться, только скривив губы, показывая всё, что он думает о гиперзаботе со стороны партнёра, и лёг на бок, позволяя себя укутать. — Отдыхай. Отец присел на корточки перед диваном и с умилением на лице потянулся поцеловать Драко в лоб, но тот приподнял голову и встретил его поцелуй губами. — Я не твой ребёнок, Поттер. Не забывай об этом, — уточнил он на всякий случай. — Конечно, ты всегда прав, малыш, — ответил брюнет, вставая. — Меня от тебя тошнит, мужик, честное слово, — на это отец только рассмеялся и наконец ушел в кабинет, который находился в соседней комнате слева по коридору. Я подождал немного, чтобы быть уверенным, что рара точно уснул, а потом скинул мантию-невидимку и подошёл к нему поближе. Драко был всего на год старше меня, но уже пережил настоящий ад, чтобы любить одного мужчину и подарить жизнь другому. Не осознавая, что делаю, я поддался импульсу и потянулся рукой поправить спадавшую на лицо блондина чёлку. Как же мне хотелось, чтобы он узнал меня. Услышал мою историю и просто обнял, попросил меня остаться и никуда не уходить. Может быть, он смог бы мной гордиться. Я хотел быть самым красивым сыном, самым высоким и сильным, чтобы он знал, что мне больше не нужна защита его крови. Что его жертва была не напра… — Малтер? Что ты делаешь? — я подскочил, испуганно смотря в злые зелёные глаза отца и желая только одного — оказаться как можно дальше отсюда. — Я задал вопрос, Скорпиус. Отвечай. — Я… — не зная что ответить, я хотел было аппарировать, но тут мою руку схватили длинные сильные пальцы, останавливая, не давая возможности уйти, не прихватив с собой ещё и рара. — Это очень длинная история и вам не хочется этого знать, поверьте мне. — А ты попробуй, — присев на диване, посоветовал блондин. — Может, мне даже понравится?! Никогда не знаешь наверняка. Я смотрел то на отца, то на рара и мысленно уже тысячу раз сбежал обратно в будущее, где меня никто не будет ругать. Оборотная сторона полной семьи, любишь играть — и игрушки за собой убирать люби. — Мерлин, а ведь так хорошо всё начиналось…