Львы Эльдорадо

«Как всё-таки хорошо, что не пришлось переодеваться», — порадовался Цуна. Они шли без остановки уже почти полчаса, и доктор Миура уже начал выдыхаться. А вот Цуна при желании мог представить, что это очередная тренировка. Сквало высадил их в пятнадцати минутах от лагеря и вернулся на базу, оставив им разбираться с маршрутом и с аппаратурой самостоятельно. — Вот ваш инвентарь на эту поездку, — сухо сказал он, ткнув доктору Миуре в грудь дешёвой камерой, которую Цуна вообще брал с собой для личных снимков и купил за полчаса до вылета на верфи «Тропика Коня». — А... — начал было доктор Миура, но тут же сник. Сквало подождал продолжения с удивительно нехорошей улыбкой, но, поняв, что никто не собирается начинать скандал, как-то разочарованно вздохнул и, бросив взгляд на Занзаса, ушёл в кабину своей многотонной «птички». — Слушайте сюда, — хрипло сказал Занзас, и Цуну аж передёрнуло. Что у него с голосом?.. — Идти за мной, с тропы не сходить. Не отставать. Если кто-то из вас, отбросов, погонится за какой-то бабочкой и заблудится в зарослях, я отправлю за ним Бестера на охоту. Цуна покосился на полного достоинства лигра, который развалился на изумрудной подушке из плотных округлых листьев, и привычно задавил в груди укол тоски. — На время вашего пребывания здесь моё слово закон. — Занзас криво усмехнулся, и тёмный шрам у него на лице странно изогнулся. — Можете считать меня сверх-адмиралом, если вам так удобнее. А вот это уже было ударом поддых. Цуна стиснул зубы, пережидая мгновенную реакцию на звание и уже привычную злость. Не время. Совсем не время и не место. Он поймал на себе насмешливый взгляд Занзаса и заставил себя выдохнуть. Это всего лишь ещё одна провокация. Глупо было думать, будто проверки уже закончились. «Мы будем в джунглях, — подумал Цуна, невольно косясь на громадный цветок, который при более внимательном рассмотрении оказался скопищем странных созданий. — Прекрасная возможность избавиться от тех, кто вызывает подозрения. Но причём тут Занзас?.. Неужели он не мог оставить это своим хранителям?» По бедру вдруг проехалось что-то мягкое, и, опустив глаза, Цуна увидел Бестера. Лигру надоело лежать на одном месте, и он пустился в обход площадки, деловито отираясь об кусты и стволы деревьев. Видимо, Цуна показался ему таким же. Цуна подавил смешок и едва не взъерошил густую белую гриву. Бестер бы явно не понял, как и Занзас. Сверхживотные выводились специально для экспедиционного корпуса, незаменимые партнёры для исследования и освоения новых планет. Линейка собак — самая большая, что и неудивительно, если подумать, линейка кошек, ненамного им уступающая, птицы-разведчики, крупные хищники: тигры, волки, львы... А вот в условиях невесомости предпочитали использовать партнёров-приматов или грызунов с подвижными лапками. — Выдвигаемся, — сказал Занзас после паузы и тут же зашагал впереди, задавая темп. Бестер тут же отвлёкся от упавшего ствола, об который точил когти, и обогнал всех в два прыжка, пристроившись рядом с хозяином. Низко рыкнул, будто что-то говоря. Цуна вспомнил, как впервые увидел Натца. Маленький, неуклюжий, с толстыми лапами. Он был покрыт пятнышками, и Цуна вначале даже подумал, что это детёныш леопарда. «Это лев, — засмеялась Ария, настраивая аппарат жизнеобеспечения. — Пятна потом исчезнут». Львёнок посмотрел на Цуну, оскалился и хрипло мявкнул. «Гао!» — вот, что у него получилось. «Сделай вид, что испугался, — заговорчески прошептала Ария. — Он рычал, ну, старался зарычать». Больше всего хотелось засмеяться, и Цуна закрыл руками лицо и присел на корточки, пряча улыбку. «Да, — подумал он. — Ты очень большой и страшный, ты смог меня победить, даже без драки». Его колено с любопытством потрогали когтистой лапкой. «Гао?» — спросил львёнок, потыкался нежным, бархатистым носом, такой маленький, беспомощный... «Привет, — сказал Цуна, осторожно выглядывая из-за раздвинутых пальцев. — Привет, Натц». Львёнок смотрел на него любопытными жёлтыми глазами, прислушивался к его голосу, а в груди у Цуны что-то сладко дёргало, так, что аж щипало в глазах. «Он будет любить тебя больше всех на свете, — тихо и очень серьёзно сказала Ария. — У тебя никогда не будет товарища надёжнее. А у него никогда не будет никого ближе тебя. Береги его, а он сбережёт тебя». Цуна осторожно протянул руку, бережно потёр большим пальцем между ушек — как бархатный! — и кивнул, закусив губу. Бестер рыкнул, снова ныряя в заросли, и Цуна через силу улыбнулся, провожая его взглядом. Натц бы, наверное, жался к его ногам, стриг бы ушами, принюхиваясь и прислушиваясь... Хотя нет, сейчас он был бы уже совсем взрослым. Может, он бы тоже сейчас рыскал по кустам, исследуя новую территорию. Хотя, всё же, как интересно. Откуда вообще взялся Бестер? Гибридов, насколько Цуна знал, никогда не проектировали. Случайное потомство?.. — Ты прилетел смотреть на моего лигра? — насмешливо спросил Занзас, и Цуна вздрогнул. Какой позор. — Так уж и быть, я позволю тебе с ним сфотографироваться перед отлётом. Цуна почувствовал, что мучительно краснеет. Леви оглушительно захохотал, широко раскрывая рот, где-то сбоку шипяще захихикал Бельфегор. Фуута, проходя мимо, бросил предупреждающий взгляд, и Цуна заставил себя успокоиться и снова подумать о деле. Камера, которую им выделили, весь полёт до Эльдорадо провела в его вещах. Он настроил переадресацию специально для мамы: сделал пару снимков на «Тропике Коня», поймал красивую комету, тающую в потоке солнечного ветра от далёкого светила, да случайно засветился сам, когда камера попала в руки Ламбо. Это было... личное. Цуна планировал продержать её в опечатанном контейнере на орбите, но подозревал, что камеру протащил контрабандой именно Ламбо и послушно сдал при досмотре. У Цуны уже очень давно не было по-настоящему «его» вещей, но сейчас тому Цуне, что провёл своё детство на Земле, было очень неприятно. Вария наверняка проследили направление исходящего трафика, и для Цуны это было равносильно тому, как если бы они явились к нему домой. А сейчас весь исходящий трафик был, конечно же, заблокирован... Перед носом пролетела удивительная ящерица, планируя на растянутых перепонках вдоль боков и на веерообразном хвосте, недовольно чирикнула, затормозив об его плечо и закрепилась на рукаве. — Ну, прости, — машинально сказал ей Цуна. — Как только цапнет, сразу используй антидот, — бросил Занзас. — Они жрут ядовитых гусениц, так что небольшое отравление тебе гарантировано. — Есть, — бездумно отозвался Цуна, зачарованно наблюдая за цветастой гостьей. Ящерка мигнула прозрачным третьим веком и оттолкнулась от его плеча, планируя к кустам. Цуна вдруг почувствовал удивительную лёгкость и с улыбкой повернулся к доктору Миуре. — Вы видели? — спросил он радостно. — Такая яркая! Успели снять? — А? — вздрогнул тот. — Подождите... Камера! — Господи, — выдохнул Фуута, с силой потерев лицо. — Доктор, мы идём уже двадцать пять минут, скажите мне, что вы сделали хоть один снимок! Доктор Миура побледнел, потом залился краской. Бельфегор снова захихикал. — Возвращаться мы не будем, — сообщил Левиафан, прикусывая дёргающиеся губы. — Доктор, отдайте камеру мне! — потребовал Фуута. — Или Цуне! Это всё-таки его! Занзас снова захохотал, как-то напоказ, демонстративно, глядя на Цуну насмешливыми красными глазами. Цуна снова смутился и торопливо забрал протянутую камеру, закрепил плоскую пластинку объектива на брови над правым глазом. Активатор он привычно разместил на внутренней стороне среднего пальца, куда хорошо дотягивался ноготь большого, и великодушно отдал блок памяти доктору Миуре. Воздух был удивительно вкусным. Они все дышали полной грудью, и Цуна то и дело ловил себя на том, что по-идиотски улыбается. Такая эйфория была плохим признаком. Он поймал себя на том, что машинально потирает указательный палец, где во время полёта красовалось пилотское кольцо с протоколами и настройками допуска. Цуна поймал задумчивый взгляд Занзаса и облился холодным потом от внезапного осознания. Пилотские кольца носились на указательном пальце, активировались прикосновением большого и сдавались капитану по завершении полёта. На среднем пальце носились статусники, которые были нужны для жизни на военных базах. Никто не сможет даже в туалет войти без кода авторизации, а держать их все в голове — немыслимо. «Я закрепил активатор там по привычке, — с лёгкой тошнотой подумал Цуна. — Проклятие, так проколоться! Снять его? Нет, это только подтвердит их подозрения...» Он продолжал шагать, зорко глядя по сторонам, и не отрывал большого пальца от фаланги указательного. Оставался небольшой шанс выкрутиться... Впереди появилась огромная мечевидная пластина. Цуна с лёгким восхищением понял, что это — один исполинский лист, узкий, как нож, несгибаемый. Как это не снять? Цуна чуть дёрнул пальцами, сжимая их вместе. «Вот так, не большим пальцем, а указательным», — торжествуя, подумал он. Так тоже делали, когда слишком привыкали к пилотскому кольцу и постоянно его теребили. — Привал! — оглушительно проревел Левиафан, видимо, повторяя слова Занзаса, и Цуна с облегчением остановился. Они опустились на траву небольшой полянки, которая была слишком правильной формы, чтобы быть природной. К Цуне подсел Фуута, устало привалившись плечом. — Посмотрим снимки, мальчики? — бодро предложил доктор Миура. Выглядел он неважно. Покрасневшее лицо блестело от пота, и дыхание не торопилось выравниваться. Ах, да. Он же цивил с Земли. Сколько же денег Хару потратила на выработку у него искусственного иммунитета? Они смотрели на маленькие яркие картинки, всплывающие над проектором камеры, а Цуна невольно удивлялся. Когда Ламбо, исполнявший обязанности их оператора, провалил тест Варии, Цуна было поставил крест на их первоочередной миссии, но, выходит, он справлялся не хуже. Сзади к нему крался Бестер. Цуна слышал, как под мягкими лапами тихонько похрустывают сочные листики, покрывавшие всю полянку толстым ковром. Натц тоже любил так делать — он охотился на Цуну, пока тот делал уроки, и потом демонстративно нападал на него сзади. «Лишь бы не сильно укусил», — рассеянно подумал Цуна. В аптечке лежал скоросшиватель, так что единственное, что могло бы выбить Цуну из колеи, это полостное ранение. Бестер навис сзади горячей, пушистой горой. Неужели его чувствует только Цуна?.. Загривка коснулось жаркое звериное дыхание. Кожа тут же взялась мурашками — Цуну тщательно обнюхивали. — Привет, — улыбнулся он, чуть поворачивая голову. Громадный нос ткнулся в ухо, и от грохочущего сопения на глаза навернулись слёзы. — Ты ему, кажется, нравишься, — зачарованно сказал доктор Миура. В присутствии лигра он быстро потерял лишние краски и стал бледен, как уроженец ледяной Миранды. — Бестер! — окликнул со стороны Занзас. Цуна скосился: лицо у него было недовольное. Ревнует? Странно, он ведь должен понимать, что сверхживотному чаще всего наплевать на всех, кто не является его партнёром. «Ему просто любопытно, — невольно возмутился Цуна. — Я ведь пахну совсем по-другому». Бестер протиснулся между ним и доктором Миурой, обтерев лицо Цуны гривой. Цуна недовольно сплюнул — Бестер линял. Занзас смотрел на него, видимо сдерживая смех, и это выражение до неузнаваемости меняло его лицо. Цуна отвернулся, вытирая запястьем лицо. — Он его хоть когда-нибудь вычёсывает? — проворчал он. — Нет нужды, — вдруг сказал Занзас, подкравшись к ним почище своего партнёра. — Здесь повсюду заросли. Наоборот, главное, чтобы он иногда не счесал лишнего. Цуна замер, широко открыв глаза. — С-спасибо за откровенность, — выдавил он. Занзас кивнул, задумчиво разглядывая его. Одной рукой он чесал холку тихо ворчащего Бестера. — Ты и правда ему понравился, — сказал он, глядя Цуне в глаза. — Если бы не он, тебя бы выслали ещё утром. Цуна сухо сглотнул. — Тогда — спасибо, Бестер, — прохрипел он. — Надо же, какой воспитанный, — протянул Занзас. — Я бы подумал, что вас в Академии должны были научить относиться к отступникам совсем по-другому. Цуна мог бы сказать, что в Академии их не учили, а дрессировали, чтобы, не дай Бог, не возомнили себя великими революционерами, но он промолчал. — Нас учили с уважением относиться к партнёрам, — сказал он твёрдо, почти с вызовом глядя в глаза Занзасу. По цвету они были такими же, как у Бестера. Занзас криво усмехнулся и ушёл, не сказав больше ни слова. — У меня от него мурашки по коже, — тихо признался доктор Миура. "Верно, так и должно быть, — подумал Цуна, сухо сглатывая. — У меня тоже". Сердце у него оглушительно колотилось, то ли от страха, то ли от адреналина. Занзас вскинул руку, давая сигнал к сборам, и Цуна замер. На среднем пальце Занзаса сверкало кольцо Десятого.