Независимость

      Книга упала из слабых пальцев, повернулась полуоткрытыми страницами вверх в воздухе и упала на пол. Август смотрел на нее. Эти драгоценные тайные секреты, нацарапанные кровью и хранящиеся в течение трехсот лет в драконьем переплете, лежали в куче перед ним, но он не двигался, чтобы поднять их. Его что-то не устраивало. Казалось, что что-то не так. Мебель была так хорошо отполирована, что виднелась позолота. Он даже не мог ощущать себя комфортно в кресле, которое он использовал в течение тридцати лет. Нет, все-таки все было в порядке, несмотря на то, что книги были раскиданы по полу.       Он потянулся за одной из книг, но остановился. Ему казалось, что у него не получится положить книгу на место, как будто он всю свою жизнь возвращал книги на книжные полки, но только сейчас он понял, что все это время он неправильно это делал. Он водил рукой по книге, сидя на коленях. Он хорошо знал этот старый том. Это была одна из сохранившихся книг после того, как военная экспедиция наткнулась на руины вымершего племени где-то в западной пустыне. Его Величество всегда разделял артефакты между теми, которые он хранит для своей собственной коллекции, и теми, которые будут пожертвованы музеям и лабораториям, но этот том он отдал Августу. Это был не подарок. Это был жест прагматизма, а также щедрости — вера в то, что Август сможет перевести книгу и использовать те тайны, что хранятся внутри. Он ценил эту книгу, так как получил ее от своего императора. И вполне нормально то, что он чувствовал сентиментальность в отношении того, чтобы оставить ее. Хотя… не так сказано, что он себе ее оставил. Она всегда была здесь, и он не мог вспомнить, когда последний раз брал ее с полки.       Внезапно в дверь постучались, из-за чего книга снова упала на пол.       — Кто? — сказал он тихо, несмотря на то, что хотел совершенно по-другому спросить.       — Мастер Август! Он вернулся! — незнакомый голос был полон волнения, которое обычно происходит, когда случается что-то торжественное.       — Кто вернулся?       — Его Величество. Вы просили меня сообщить вам, когда он вернется во дворец…       — Хорошо, спасибо.       Сейчас он пытался вспомнить, когда он просил слугу, сделать что-то подобное. И тогда он понял, что это нарушило его спокойствие. Он был в нужном для него месте, но не помнил, как сюда попал и когда. Тем не менее он точно знал, что ему делать дальше. Его место должно быть у Его Величества. Это была определенность в его жизни на протяжении девяноста лет. Если Его Величество возвращается во дворец после своего долгого отсутствия, то Август всегда должен был быть тут, чтобы поприветствовать его. Он встал, с любовью вернул старую книгу на свое место на полке и отправился на поиски своего императора.       Несмотря на это решение, Август понял, что его беспокойство продолжает расти с каждым шагом. Это был его дом. Доказательство было повсюду, где он смотрел — от ног, которые знали свой путь в главный зал без сознательной мысли. Слуги отступили к нему, почтительно склонив головы, когда он проходил мимо. Ни один из них не показал и следа страха. В воздухе веяло ликование, которые всегда сопровождало возвращение Его Величества. Приветствия отдаленной толпы и суетливое нетерпение чиновников, казалось, создавали вокруг него шум, охватывая пустоту внутри.       Его Величество вернулся во дворец живым, но не таким, как обычно. Было бы не слишком преувеличено утверждать, что Август жил в то время, когда Его Величество большое количество времени проводил в Вистарионе. Конечно, отсутствия императора было много. Несправедливо было бы, если бы все обязанности во время его отсутствия пали на Августа, поэтому они были разделены между двенадцатью личными волшебниками Его Величества. Но Август был с Его Величеством дольше всех; прибыл в Аракиташию вместе с ним, когда империя Альварез была не чем иным, как несогласованной коллекцией самоуправляющихся городов-государств, а так называемый император Спригган считался выскочкой, о котором вообще никто не говорил.       Было мало живых, которые еще помнили то время, когда материк Альварез был одной гордой страной. Меньше еще было тех, чья роль была объединять территории или объезжать длину и широту континента, чтобы подавить восстания по его личной инициативе. Это была страна, которую он и Его Величество создали вместе, и он хотел ее защитить. Он не заботился о тонкостях вводов новых налогов или поправок законов. Это было поручено Имберу. А для Августа самое главное было — это обеспечить, чтобы империя оставалась верной в отсутствии своего императора так что, когда Его Величество возвращался, он мог вернуться обратно к своей работе. Эта страна была физическим воплощением его отношений с императором, и он защитил бы его до самого последнего вздоха.       Возможно, какая-то небольшая его часть надеялась, что благодаря этому Его Величество будет чаще возвращаться в страну, которую он создал. Время, что провел Август на стороне своего отца, значило для него больше, чем что-либо другое. Не имеет значения, что Его Величество не знал — никогда не узнал бы, что у него есть сын. Это то, что он решил давно. Его Величество доверял ему. Его Величество зависело от него. Его Величество дал ему цель, и с этой целью он придал значение своей жалкой жизни — этого было достаточно. Для мальчика, который никогда не должен был родиться, чтобы быть вместе с отцом… быть рядом с ним было не просто чудом. Именно поэтому известие о возвращении Его Величества так и не смогли поднять ему настроение.       Только сегодня. В его сердце должно было быть счастье и надежда, но вместо этого был страх. Страх, словно перед его возлюбленным императором — его любимым отцом — было что-то отдаленное. Как будто он сделал что-то ужасное, что заковало его в цепи вины. Как будто все в этом безупречном доме было неправильно. Это была та самая ужасная уверенность, которая рассказала ему, как только он вошел в главный зал, чтобы найти не только Его Величество, но и Яджила, Димарию, Имбера, и что Язир появится с Макаровым в любой момент. Он их не видел. Он шагнул через порог в точную сцену, которую он предсказал. Он не был удивлен, что Яджил и Димария были так взволнованы, увидев, что их лидер вернулся; не удивлен, что Имбер спрятал свое наслаждение под жестким приличием и достаточно суровым.       Конечно, это было неудивительно, потому что он хорошо знал всех этих людей. Это были самые близкие люди, которые были ему как семья, хоть и не кровные. В то же время он понимал, что это все неправильно, и, оглядев эту прекрасную сцену, он наконец-то понял почему. Все эти люди были мертвы.       Яджил, такой взволнованный предстоящим сражением, что он даже подпрыгивал на ногах в присутствии Его Величества — он был его первой жертвой; мчался вперед, несмотря на предупреждения и был сбит в небе. Мертв.       Димария, выглядя непобедимой, показывала всю уверенность, когда стояла с высоко поднятой головой — та же голова, что была вырвана из ее тела и брошена в собственный же лагерь. Они не нашли ее. Мертва.       Имбер, столь же безупречный, как и всегда — кто не думал о том, чтобы носить рубашку во время боя, и это окажется единственным способом, по которому можно было распознать тело после того, как он был избит до смерти монстром, которого он не смог контролировать. Мертв.       Все они. И все-таки их призраки были здесь, смеясь, как при жизни, как обнадеживающие будущие, которое было раньше, но это было неправильно. Неправильно.       — Ах, вы наконец-то присоединились к нам, — объявил Имбер, поворачиваясь, чтобы поприветствовать Августа.       Боль пронзала его сердце. Это была не просто образная боль, а буквальная — мучительные судороги, которые распространялись через все его тело с каждым биением сердца.       — Эй, старик! — позвал Яджил, махнув рукой над головой в знак приветствия; он никогда не мог сдерживать свою собственную энергию с самого момента, как только родился, — никогда не подумал бы о том, что увижу тот день, когда нам придется взбадривать вас. Вы спали весь день?       Слишком сложно стоять. Агония разветвлялась через его нервную систему, как молния замедленного действия.       — Август? Ты здоров? — этот вопрос был задан Димарией, бурной Димарией, страсть которой всегда делала ее способной в большой ненависти и большой любви.       Трижды он просил разрешения вернуть ее в Альварез, но трижды ему отказали, пока он наконец не сдался и не похоронил ее в чужой земле, и ушел, чтобы возлагать цветы каждую неделю, потому что ее семья была слишком далеко, чтобы делать это.       Он не мог дышать. Его легкие все еще работали, но кислород не рассеивался в его кровообращении, независимо от того, сколько вдохов он сделал. Резкие боли покатились по его боку.       — Что случилось, старик, у тебя инсульт случился? Ты чуешь запах бекона? Это ведь бекон? Из-за инсульта?       — Август? — спросил Зереф, — с тобой все в порядке?       Это было слишком тяжко для него, и его же сердцебиение привело его во тьму.       Когда он пришел в себя, он вспомнил все. Остров Тенрю. Эрза. Как он приближается лицом к лицу со своей матерью в ее кристальной гробнице. Он вернулся вовремя. Или, скорее всего, он был вовремя отправлен назад. Он не делал этого сам, так как просто не мог. Это сделало Сердце Феи. Нет, это сделала его мать. Это не могло произойти просто так. Ведь это день, когда все началось: за день до вторжения империи Альварез в Ишгар. В тот день, когда все пошло не так. В тот день, когда он потерял друзей, свое будущее, и ему понадобилось еще сто тринадцать дней, чтобы понять — понять своего отца. Нельзя было тратить время. С помощью магии и его желания ему был предоставлен шанс избежать ада, что ожидал мир. Ему нужно было действовать сразу — изменить итоги войны и использовать знания из будущего, чтобы понять, как спасти друзей и предотвратить атаки Акнологии раз и навсегда.       И все же он до сих пор продолжал лежать, глаза закрыты, а в голове снова и снова раздавалась одна и та же страшная мысль. Сердце Феи вернуло его вовремя. Сердце Феи сделало путешествие во времени возможным. Эрза была права. Его Величество солгал им. Как всегда, было сто аргументов, чтобы оправдать Его Величество. Август знал об этом. Свидетельства против Его Величества будут в лучшем случае косвенными. Но слова Эрзы прошли это путешествие во времени вместе с ним в тот мир, где ин и она никогда еще не встречались.       Но он хотел доверять Его Величеству. Но сломанная Эрза разбитого мира убила себя прямо на его глазах. Что Его Величество предначертал для Сердца Феи? Для империи? Для мира?       — Август? — спросил мягкий голос.       Его сердце вздрогнуло. Крах его разлуки не полностью изгнал страх из его сердца. Несмотря на то, что он знал, что его страх был просто тенью будущего, которое еще не наступило — доброта в голове его отца — доброта, которую он жаждал все это время, но это впутывало его еще в большее замешательство. Он услышал шорох странного пергамента, а затем последовал вопрос:       — Ты уже проснулся?       — Да, ваше величество.       Прямой вопрос потребовал ответа, и он немедленно дал его, так как девяностолетняя привычка требовала его. Его глаза открыли трещину, позволив дневному свету осветить его знакомые цвета дворцовых кварталов, которые неофициально принадлежали ему. Он лежал в своей постели, полностью одетый, а рядом с ним, в кресле, придвинутом к кровати…       — Как ты себя чувствуешь? — спросил Зереф.       — Что ты здесь делаешь? — выпалил он, несмотря на то, что его голос был хриплым от своего времени, но в то же время и сильным.       — Это мой дворец, — раздался веселый ответ, — я иду туда, где мне нравится.       Август глубоко вдохнул и заставил свое скачущее сердце успокоиться.       — Конечно, но у вас есть более важные дела, чем…       — Чем позаботиться о своем могущественном маге за день до нашего вторжения в Ишгар? Нет, обычно я этого не делаю, — сухо сказал Зереф, — если ты не готов сражаться завтра, я первый человек, который должен знать об этом. Мне придется очень много переработать, особенно стратегию вторжения, если я не могу на тебя положиться.       Август упрямо смотрел на изгибы золота, свисающие с люстры. Он не мог заставить себя взглянуть на Его Величество в глаза — не время.       — Вы можете положиться на меня, я в порядке.       Он не мог видеть приподнятые брови, но мог услышать этот жест в его голосе.       — Никто из дворцовых врачей не смог сказать мне, почему ты потерял сознание. Возможно, ты можешь меня просветить.       — Я… я не совсем уверен, что случилось.       Это была не ложь. Он подозревал, что ощущения его будущего «я» ошеломили его нынешнее «я», но это всего лишь предположения. Путешествие во времени, которое он претерпел не изучалось им, и теоретически это в принципе невозможно. Тем не менее, даже если бы он знал наверняка, часть внутри него не хотела об этом рассказывать. Еще рано. Пока он не решил, что будет делать с будущим, потому что он вспомнил предупреждение Эрзы.       — Возможно, это было отсроченное истощение после сегодняшнего обучения, — сказал он, — не о чем беспокоиться, и я искренне извиняюсь за ваше беспокойство, которое я вызвал.       — Мне трудно поверить, что не о чем беспокоиться, — в словах императора царила привязанность, как будто он уже знал что-то, но надеялся, что Август сам все расскажет, — это никогда не случалось раньше.       — И это больше не повториться, я могу это гарантировать.       — Я бы предпочел быть прагматичным, чем амбициозным, — предупредил Зереф, — ты не молод. Было бы глупо для нас обоих делать вид, что что-то подобное не может произойти.       — Я еще далек от своего предела! — Август щелкнул, не задумываясь, — волшебник Варрод Секвин намного старше меня, и он считается одним из самых сильных волшебников Ишгара!       За этим последовало короткое молчание, когда его мозг обработал тот факт, что он только что накричал на своего императора. Он позволил своей гордости и его позору уничтожить доброты, которую он показывал. В вакууме звука, быстро наполненном виной, он думал, что мог бы утонуть в нем.       — Тебе придется простить меня, — коротко сказал Зереф, — я не знаю значение слова «стареть».       — Нечего прощать, — последовал сердечный ответ, — вы и так очень внимательны ко мне, чем вам следовало бы.       — Это правда, что великая магия — это и есть сила для жизни, — размышлял Зереф, — скорее всего, твоя естественная продолжительность жизни будет выше, чем у любого другого человека.       Это уже не первый раз, когда Его Величество говорит ему об этом, хотя, первый раз такое простое наблюдение за природой магии спрятало куда-то наклонную заботу. Или возможно не так наклонно, как он продолжил:       — Тем не менее, магия — это вещь непостоянная, так она и тесно связана с жизнью. Ты важен для империи. Лучше, если ты уйдешь на пенсию и останешься жить, делясь своими советами, чем всегда полагаться на свою магию и рисковать, это может тебя убить.       Насколько Август отверг заключение, он не мог сменить свое настроение.       — Я ценю ваше внимание, и понимаю вашу обеспокоенность. Пожалуйста, будьте уверены, что я далек от своего предела. Я сообщу вам, как только я не смогу выполнить вашу волю.       Через мгновение другой кивнул:       — Я верю тебе. Если ты скажешь, что можешь сражаться, тогда ты можешь сражаться, — приняв более деловой тон, он добавил, — я собираюсь вкратце рассказать другим о вторжении через полчаса. Ты не должен быть там.       — Я приду.       — Я не собираюсь тебя к этому подталкивать, тем не менее, ты мне дал ясно понять, что ты можешь меня злить, — нахмурился Зереф, — я скажу лишь, что, если ты настаиваешь на подталкивании себя к своему пределу, когда ты достаточно взрослый, чтобы лучше знать. Я думаю, что ты возьмешь во внимание мои слова.       Август улыбнулся этим словам, которые казались для него немного странными.       — Я все равно буду там.       — Одевайся.       С шорохом мягкой ткани послышался в комнате, а затем остановился. На мгновение он, казалось, боролся с концепциями в своей голове.       — Именно поэтому мы находимся на одной стороне, — сказал он, наконец, — у меня нет проблем с переосмыслением стратегии вторжения, я просто предпочел бы знать об этом раньше. Появится небольшая проблема с отсрочкой вторжения, если тебе нужно будет время для восстановления. Макаров бежал, пока ты был без сознания, поэтому они уже знают, что мы придем. Но мы ничего не теряем, ожидая еще два-три дня, но зато мы многое получим, если ты будешь с нами.       — Я… — слова не могли пробраться сквозь ком в горле; он с трудом сглотнул и прошептал, — не нужно больше ожидания. Я буду готов к сегодняшнему вторжению.       — Отлично.       Рука ненадолго легла на его плечо — теплая, успокаивающая, нежная — и затем, как вихрь целенаправленной энергии, Зереф исчез, и он остался один. Еще раз он почувствовал, как потупились глупые, детские слезы под закрытыми веками. Он помнил, как будто он все еще находился в настоящем времени, огромном и непонятном ужасе, где смерть вникла в его сознание. В его голове теперь снова висел момент, когда рука его императора — рука его отца, недолго лежала на его плече, и он задался вопросом, как он мог быть настолько увлечен Эрзой, что даже забыл, насколько может быть внимательным Его Величество. Он действительно был хорошим человеком.       Нет. Не только это — он был хорошим человеком, несмотря на попытки остановить проклятие. Он говорил о ценности Августа в отношении империи, потому что это было безопасно для него, потому что иначе нельзя было. Он создал эту империю из ничего: он был не обделен вниманием: его окружали те, кто его любил. Он был несравнимым лидером и замечательным человеком, и какими бы ни были его страхи, каким бы ни было его отчаяние, он оставлял все это в стороне, когда находился здесь, в своей империи.       Если Эрза назвала его злым, это было только потому, что она никогда не видела его добрым. И все же она знала, что Сердце Феи сделает путешествие во времени реальным. Либо это было очень удачное предположение, либо кто-то достаточно осведомленный о магии, мог знать об этом. Кто-то вроде Его Величества.       Августа преследовала тоска, которую никто не мог понять. Он чувствовал себя в ловушке между будущим, столь жестоким, что убрало все воспоминания о доброте своего отца и настоящим, которое вернуло иго ему. Он думал о человеке, которого всегда любил больше всего: мудрый, непредсказуемый, добрый, жестокий и противоречивый человек, который пытался его убить, который искренне заботился о нем, и он не знал, что делать. Он находился в худшем из всевозможных будущем. Он был единственным, кто смог предотвратить повтора этого будущего. С его знаниями о будущем он, несомненно, выиграл бы. Его Величество победит в грядущей войне — Сердце Феи будет в его распоряжении, а он прекратит существовать — но он не знал, хочет ли он этого.       Поскольку у него не было лучших идей, Август отправился на собрание. Это был второй раз, когда он присутствовал на подобном роде мероприятии; во второй раз он сидел со своими товарищами из двенадцати Спригганов — или точнее половины, которые не выполняли задания, во всяком случае — он слушал, как Его Величество рассказывал им о Сердце Феи и о цели вторжения. Во второй раз было это недолго. Заинтересованные взгляды, которые он периодически ощущал от других, обеспечили его наиболее заметные изменения. Большинство из них, похоже, пришли к такому же заключению, что и Его Величество — что после девяноста лет на стороне его императора, наконец, пришел конец, чтобы исполнить свой долг. Яджил даже покинул свое назначенное место, чтобы отвлечь себя. Место Ирен пустует рядом с ним.       Август, возможно, был старым, но он был далек от немощного. Огромное количество волшебства, пульсирующего по его венам. Он смог убедить всех в том, что они конкретно хотели услышать, потому что могли бы возникнуть лишние вопросы, на которые бы он не мог бы ответить. Возможно, он мог бы рассердиться из-за того, что все начали сомневаться в его способности служить империи. Это было тяжелее, чем он думал. Злиться на кого-то, кого он уже похоронил.       Впервые он поделился терпением Его Величества к чрезмерному возбуждению Яджила в предстоящем сражении. Теперь, когда он знал, какая война привела бы этого дерзкого молодого человека — слишком молод, чтобы знать что-либо, кроме мира. Он чувствовал, как глубоко сожалеет об этом. В то время он тоже считал, что их армию не остановить. Он наоборот, поощрял это. Он позволил этим людям умереть — этим волшебникам, которые смотрели на него как на лидера двенадцати Спригганов, они собраться, дети империи.       Он не мог допустить, чтобы это произошло во второй раз… но также, как и прежде, эта резолюция принесла с собой большую тревогу. Как он мог спасти их? Если Его Величество не сможет заполучить Сердце Феи, какой смысл спасать их? И если бы Эрза была права, каков бы был смысл, даже если Его Величество действительно заполучил бы Сердце Феи?       Его Величество был тем, кто всегда знал, что делать. Работа Августа заключалась в том, чтобы исполнить его завещание. Именно на плечах его отца всегда лежала судьба мира. Отдых — не для него.       — Август, останься, — приказал Зереф, как только собрание закончилось.       Страх вспыхнул также быстро, как и погас; будущее, которое зажгло его, еще не случилось. Когда они оказались одни в комнате, он спросил:       — Что я могу сделать для вас, ваше величество?       Послышался вздох. Плечи Зерефа упали под мантией императора, столь трудная для человека с его очевидным физическим возрастом, чтобы поддерживать.       — Ты говоришь мне, что все хорошо, а затем ты проводишь большую часть собрания. Что я могу сделать, Август?       — Я могу только извиниться…       — Что беспокоит тебя?       Это было отчасти предметов озабоченности, но это также был приказ от правителя, который не потерпел бы молчания. И он выпалил, не сознательно решая:       — Как вы собираетесь одолеть Акнологию с помощью Сердца Феи?       Зереф успокоился. В первый раз, когда он присутствовал на этой встречи, Август ничего бы об этом не подумал, но он видел это так много раз в будущем, когда он ушел, и он никогда не знал, что это могло предшествовать страху и ярость… и смерти. В последний раз, когда он ощущал подобную опасность, он бежал за своей жизненной точкой — пять секунд спустя. И все же, теперь, когда он был здесь, он не мог заставить себя остановиться.       — Это источник магии, даже бесконечный, безусловно, бесполезен против существа, которое способно поглощать любую магию. Единственное, что я могу сделать — это как-то использовать его, чтобы вернуться во времени, когда, как только он стал драконов, и убить его.       — Но для этого придется путешествовать назад более чем на четыреста лет, — нерешительно сказал он, — нет варианта того, что настоящее останется стабильным и тихим после такого изменения. Вы достаточно стары, чтобы выжить, ваше величество, но…       Он сумел прервать сам себя, но, если бы Эрза была бы права, Зереф не позволит себе стать бессмертным, и империя не станет такой как сейчас, никогда не встретит Мавис, а затем он… однако в этот момент он подумал, что не важно, что он сделал и что не сказал. Этого было достаточно. Его взгляд был направлен на императора, и он знал, что вероятно произнес свои последние слова.       Зереф вздохнул, отвернувшись, чтобы опереться на подоконник. Ветер играл с его волосами.       — По правде говоря, я рассмотрел этот вариант, — признался он тяжело, — существовал бы мир, в котором Акнологии никогда не было. Станет ли это лучше для меня? Страх перед ним меня заставлял творить великие дела… и ужасные. Я не думаю, что на это есть простой ответ, — н обернулся и улыбнулся, а его глаза были теплыми, — но я правда знаю, что вложил слишком много сил в настоящий мир, чтобы рисковать им. Нет, я не считаю, что есть еще способ остановить Акнологию. С магией Сердца Феи возможно уничтожить его в прошлом. Потому что магия не коснется его настоящего, — еще одна улыбка, — я не хотел рассказывать другим, потому что чистая временная энергия опасна скорее всего и для бессмертных. Я надеюсь на то, что они не будут беспокоиться.       — Пожалуйста, простите меня, ваше величество, — пробормотал он, но тот отмахнулся от его неуклюжих извинений рукой.       — Это не имеет значения. Хотя, я попрошу тебя не распространять это информацию. Тебя устроит это, Август?       — Конечно, ваше величество.       Эрза ошиблась! Эрза ошиблась! Конечно, было прекрасное объяснение всему, что когда-либо делал Зереф. Конечно, он не пожертвовал бы страной, которую они построили вместе. Конечно, он никогда бы не навредил Августу только ради того, чтобы расспросить его, потому что император, которого он знал, был добрым т справедливым, а человек, который пытался его убить дважды, был сто тринадцать дней в ненависти — дней, которые никогда не произойдут.       Точно также Август знал, что ему нужно делать. Он знал, как спасти Его Величество, его друзей и весь мир. Сегодня вечером Хвост Феи переместит Сердце Феи из святилища под гильдией в свою неуязвимую тюрьму на острове Тенрю, приближая мир к разрушению. Все, что он должен был сделать, это перехватить его. Он знал, где он был скрыт, он знал, что они не ожидали никого, прежде чем кто-то вторгнется к ним перед тем, как прибудет главная армия, возьмет кристалл и передаст его прямо Зерефу. Он собирался положить конец войне до того, как она начнется.