Я не дам тебе погаснуть

Я помог тебе улизнуть от Стэна. Мы не спеша идем по главному проспекту. Ты начинаешь разговор. – …что я хрупкая и беззащитная, представляешь? Когда я слышу эти слова, во мне что-то щелкает. Зажимаю тебя, держу тебя за руки. Теплые. Тебе страшно, душно… и стыдно. Стыдно за свои смелые фантазии. А я? А мне – нет. Твое невинное сознание не выдержит того, что я хочу с тобой сделать. Меня, древнего, без пяти минут Верховного Демона Иномирья, тянет к человеческой девчонке, чей мир я собираюсь уничтожить. Подумать только… Все решит сделка. Мы якобы расстаемся. Ты идешь в лес и... Пропадаешь. Я не могу найти тебя, больше не слышу твоих ярких мыслей, не чувствую аромат кофе и миндаля, что смешался с твоим запахом. Звездочка скрылась за тучами. Ты словно попала в другую реальность. Похоже, в происходящее вмешалась третья сила. Вопрос в том, чего эти неизвестные добиваются и как далеко готовы зайти, преследуя свои цели. А ведь они могут помешать моим планам… Что делать дальше, решено. Узнать и уничтожить. Вижу, как ты возвращаешься в Хижину. Черт возьми, ты горишь изнутри. Тебя сжигает болезнь… Жалко ли мне тебя? Нет. Потому что ты вышла за рамки правил нашей игры, спрятавшись от меня. Я не могу исцелить тебя. Не умею. Хотя даже если бы мог – не стал бы. Это твое наказание. Победив бессонницу, ты возвращаешься из больницы. Наконец-то. Без тебя по ночам скучно. Даже несмотря на то что я по-прежнему не вижу твоих снов. Девочка, что с тобой происходит? А что происходит со мной? Тебе снится кошмар, а я поддаюсь соблазну и прикасаюсь к тебе так, как давно хотел. Ты видишь меня. Теперь я твое наваждение, Звездочка. И мне это нравится. Мне стало трудно читать твои мысли. Некоторые из них – белые пятна на карте твоего разума. Мы на поле. Ненависть отравляет меня, как и желание заполнить пустоту в душе чужой кровью. Хотя у меня нет души. Уже шестьсот лет. Ты отвлекаешь меня. Может, это не плохо? Вернувшись в настоящее, не могу молчать. Не то сорвусь и убью. Зачем-то рассказываю тебе об этих дурацких асфоделях. Злополучных цветах, что растут за Чертой и напоминают мне о позорном поражении... А все дело в семейных узах. Ты и они такие… такие типичные Пайнсы. Друг за друга горой. Я тоже когда-то был не один. Горько. Воспоминания – боль. Воспоминания – слабость. Вижу, как ты ссоришься с братом… Какой он суровый. Хочет лишить меня любимой игрушки! Немного моего вмешательства, щепотка чертинки, и он становится одержим желанием изолировать тебя, оторвать от мира. Твоя душевная боль, как нектар, питает меня. Такой прекрасный день коту под хвост. Какая жалость! Но ты меня удивляешь. Оптимизмом, верой в лучшее, внутренней силой, смекалкой и… Достаточно. Ты сбегаешь и снова меня оставляешь. Пропадаешь так же, как и в прошлый раз. Через некоторое время у меня получается найти тебя. Ты на «нашем» поле. Я наблюдаю издалека. Звонит подруга. Значит, в торговый центр… Будет весело. Я покоряю твоих подруг и довожу тебя до слез. Ты морально убита. О Звездочка! Твое отчаяние – наркотик для меня. Твоя ревность – величайшее наслаждение. А что же наши дорогие умники? Каждый день находят по частице меня – моего окаменевшего треугольного тела. КПД сто процентов. Подсказками в каждой точке намекнул им об истинном положении вещей. Интересно, кто первый догадается, что происходит? В последней ключевой точке Пироника перестаралась. Я приказал ей не убивать, а устрашить и покалечить. Что ж, за свою ошибку она заплатила сполна – отправилась за Черту. Впрочем, туда ей и дорога. Она до безумия мне надоела. Я изучил каждый сантиметр ее тела. Научился предугадывать каждый ее шаг, не используя своего дара. Но особенно бесило ее слащавое «БиллиБу». От этого ее не отучили даже мои подарки – периодические разряды в пятьсот вольт. Звездочка. Твое неравнодушие мне льстит. В твоем сердце поселилась любовь, ты так чиста и легковерна. Настолько, что мне иногда хочется свернуть твою тонкую нежную шейку.

***

Стэнфорд Пайнс покинул лабораторию, потирая красные глаза с лопнувшими сосудами. В его мыслях стояли яркие и такие желанные образы: чай, сон, кофе, глюкоза… А в это время Диппер в очередной раз шел к нему выяснить, есть ли новости. И, увидев удаляющегося Форда, решил поступить так, как когда-то сделала Мэйбл, – тайно проникнуть внутрь, чтобы посмотреть, что там происходит. Хотя бы одним глазком. Серебристый компьютер тихо гудел, время от времени пикая. Темный экран монитора был разбит на клетки зеленой сетью. В его углу мелькали цифры и руны. Рядом стоял металлический стол, на котором были разложены все пятнадцать находок. – Я знал, что ты заглянешь на огонек, – слова были сказаны тихо и хрипло, но для парня прогремели, как гроза в начале мая. Диппер чуть не подпрыгнул от неожиданности. – Дедушка Форд, подкрадываться нехорошо! – недовольно-шутливо произнес парень и погрозил пальцем, как малому ребенку. Старший Пайнс улыбнулся, сбросив ореол усталости. – Так не пойдет! Чему я тебя учил? – Постоянная бдительность! – хором произнесли оба Пайнса и усмехнулись. На самом деле веселье было наигранным. Это маска, под которой скрывался липкий холодный страх. Исследователи подозревали самое худшее – полное истощение Мэйбл или еще один грядущий апокалипсис, который на этот раз станет последним. – От тебя мне не избавиться, верно? И мою просьбу, чтобы ты не лез в неприятности, ты не исполнишь? – спросил Стэнфорд, заранее зная ответ. Но задать вопрос стоило для минимальной очистки совести. – Неа, не избавиться! И нет, не выполню, – уверенно произнес младший Пайнс. – Даже если я скажу «пожалуйста»? – Дай подумать… Все-таки нет. Конечно, нет. – А со Стэном это прокатывает. Нечестно! – Форд хмыкнул и скрестил руки на груди. – А ты упрямый… прям как я… Взор ученого подернулся пленкой ностальгии, но он заставил себя вернуться из далеких светлых деньков в сумрачную реальность и перешел к делу. – Ну слушай. Я создал специальную программу, которая способна воссоздать целое по его фрагментам. – И? – сердце нетерпеливо забилось сильнее, пока Диппер пребывал в ожидании ответа. – Я ее не запустил. Потому что боюсь, что мои догадки окажутся правдой, – и, заметив недоумение племянника, добавил. – Да, Диппер, мне тоже бывает страшно. Сделав глубокий вдох, Стэнфорд начал обрабатывать детали ручным сканером, чтобы получить их виртуальные версии. Его напарник замер в томительном ожидании, словно узник перед объявлением приговора. Гнетущая тишина иногда нарушалась сигналами сканера, от чего становилось еще тяжелее терпеть ломающую психику неизвестность. Программа заработала. Результат был готов через несколько секунд, показавшихся мучительной вечностью. Сердце пропустило удар у обоих Пайнсов. – О Боже… Этого не может быть! – отойдя от шока, воскликнул парень. – Вот чего я боялся. Это тело Билла, которое он оставил в этой реальности, перед тем как отправиться в разум Стэна. И разбить эту штуку может только сам демон, – с горечью произнес ученый. – Я снова совершил ошибку… Билл Сайфер воскрес. Это он выкачивает жизненные силы Мэйбл! Диппер растерянно повернулся к Форду и увидел боль, что была в его темных глазах. В разуме старшего Пайнса поселился страх за семью, в сердце загорелась вина. И казалось, будто за эти долгие мгновения он постарел лет на пять. Диппер не умел утешать, не знал красивых слов. Но решил говорить искренне – от сердца. – Не казни себя, дедушка Форд! Если бы не ты призвал демона, то все равно нашелся бы кто-то другой. То, что это сделал ты, хорошо. Потому что только ты со своими знаниями смог помочь спасти наш мир, найдя слабое место этой твари. – Ты… Ты действительно так считаешь? – Да. Стэнфорду действительно стало легче. Он снова взял свои чувства под контроль. – Как у Билла получается отбирать жизненные силы Мэйбл? – поинтересовался парень. – Вероятно, она слишком долго пробыла в тюрьме собственных грез, их энергии смешались, создав связь, чем Сайфер активно пользуется. Нужно всех предупредить! Перед глазами младшего Пайнса встали радостные лица сестры и ее подруг, счастливый Зус, солнечная Мэлоди в роскошном белом платье и находящаяся в предвкушении вечеринки века половина Гравити Фолз. – Но дедушка Форд, Сайфер до сих пор не вывернул весь мир наизнанку, значит, он либо не может, либо не хочет. Мы не должны портить всем праздник! За три дня ничего не случится! – Ладно... Но гляди в оба! – Постоянная бдительность!