Что такое темнота? Отсутствие света, только и всего. Но бывают моменты, когда эта простая истина теряет смысл. Разве черная пустота может душить и подчинять? Мэйбл Пайнс не боялась темноты. По крайней мере, той, что жила снаружи. Ведь существует и другая тьма. Та, что отравляет чувства и калечит души, превращает все доброе и хорошее в ничто. Когда-то Мэйбл не верила, что и ее свет может померкнуть. Но Странногеддон посеял зародыш той тьмы в ее трепещущее сердце, намертво связав с монстром.
И с каждым днем этот зародыш становился ближе к своей заветной цели. Прорасти.
Мэй окружала темнота. Но ей не было страшно. Она лишь испытывала легкую досаду от того, что не помнила, что с ней произошло. Вдалеке раздалась тихая мелодия. Чьи-то пальцы умело стучали по клавишам. Она пошла на зов музыки. Выбора все равно не было.
Низкий баритон и звуки старого рояля были непривычным сочетанием. Но оттого не менее завораживающим. Даже несмотря на зловещий звон металла в голосе исполнителя.
– Встретимся вновь, но не знаю, когда… Но знаю, что мы встретимся еще! – голос демона взорвался в голове тысячью снарядов.
Память мгновенно перезагрузилась. Мэйбл распахнула глаза. Серая полумгла заботливо обволокла ее. Она снова в логове Сайфера. Ее единственная защита – плед и ореол пребывания в бессознательном состоянии. Который, впрочем, был беззастенчиво развеян.
– Доброе утро, Звездочка!
Глухой удар, Билл захлопнул крышку рояля и, мгновенно оказавшись рядом с диваном, на котором лежала Пайнс, опустился на колени так, чтобы их головы были на одном уровне.
Ее каштановые волосы разметались по бежевой подушке. Она была бледна. Черты лица заострились, на шее чернели синяки от его стальной хватки. Кажется, он опять переусердствовал. Где-то в самой далекой части демонической души тоненько зазвенела неправильная, непонятно откуда взявшаяся струна. Он должен ее перерезать, разорвать проклятую связь с Пайнс, которая, сама того не замечая, пытается сделать его человечным.
Они связаны пророчеством. Они заключили сделку. И свою часть Амабэль Пайнс должна выполнить прямо сейчас.
«Я возьму тебя всю, до последней капли твоих горячих слез. Время отдавать долги, Звездочка!»
В тот момент его лицо ничего не выражало, что случалось очень редко, но взор… В сером глазу сгустились тучи, предвещая грозу, перемены. Что-то надвигалось, и Мэйбл это чувствовала. Демон нахмурился, задумчиво заправил каштановую прядь ей за ухо. Девушке не понравился его шальной взгляд. Необходимо что-то сделать, отвлечь его, разорвать пелену молчания, остановить надвигающуюся бурю… Ответить колкостью. Хоть бы и...
– У тебя нет слуха.
Она не ожидала, что из ее горла вырвется жалкий хрип, и испугалась собственного голоса. Билл подчеркнуто не обратил на это внимание. Брови наигранно поднялись, губы тронула легкая улыбка.
– Вот жалость... Зато у меня есть кое-что другое, – Билл приподнял ее подбородок, желая насладиться каждой черточкой, каждой морщинкой милого лица, пока оно не искажено болью и отчаянием.
Она молчала. Но все вопросы легко читались на ее лице.
– Одна маленькая глупая должница.
Мэйбл сдавленно охнула, все осознав.
– Время отдавать долги! Иди ко мне, моя Звездочка, – он обхватил ее щеки прохладными пальцами и хотел было притянуть ее лицо к своему, но… Пайнс дернулась назад и, создав давление на спинку, опрокинула диван, открыв путь к отступлению. Она быстро вскочила, несмотря на тяжесть платья и внезапную слабость. Но до двери так и не добежала. Потому что оказалась прикована к темно-бордовой стене светящимися ядовитой голубизной цепями.
В немом ужасе она наблюдала, как Билл с кошачьей грацией сокращает расстояние между ними, порицающе качая головой.
– Ай-ай-ай, как некрасиво уходить, не попрощавшись, – с укором проговорил Сайфер, одну руку запустив в каштановое море волос Пайнс, а второй разрывая темную ткань платья. Вместе с материей трещала надежда Мэйбл на то, что все закончится, как в детском мультсериале. Главные герои выйдут из всех передряг живыми и невредимыми, и ничего плохого не произойдет.
– Прошу, не надо, я не готова! Пожалуйста... – она дрожала, ощущая во рту вместе с горечью прокушенных губ вкус безысходности. Карие глаза лучились паникой.
– О, да брось, было бы за что переживать! Девственностью больше, девственностью меньше… Тебе понравится, – хрипло прошептал демон, пожирая глазами ее бледное худое тело.
Билл слегка потянул ее за волосы, открыв доступ к шее, и запечатлел на ней долгий болезненный поцелуй. Его холодные жесткие губы и ее нежная поврежденная кожа создавали головокружительный контраст, сводящий девушку с ума болью и неправильностью. Его руки блуждали по хрупкому телу, исследуя каждый изгиб.
Оковы исчезли. Ведомая страхом и стыдом, Пайнс рефлекторно попыталась оттолкнуть его, разорвав так необходимую ему близость.
И демона это взбесило. Ярость с легкостью затмила задурманенный желанием рассудок. Как эта девчонка смеет ему отказывать? Почему чертова струна не замолкает? Почему он чувствует весь этот ураган эмоций?!
– Забываешься, Кометочка! Я научу тебя манерам! – прошипел Сайфер, медленно сдавливая ее горло. И бросил Пайнс на пол.
Мэйбл ударилась виском о дверной косяк. В голове зашумело. Перед глазами поплыли черные пятна. Бордовые тона вдруг заиграли ярко-красным, как кровь на ее ладони, которую она поднесла к ушибу. В нос ударил запах металла.
Девушка упустила момент, когда оказалась придавлена к твердой поверхности обнаженным телом Билла. Она тоненько вскрикнула, когда он сжал ее запястья и завел ее руки за голову.
– Ты принадлежишь мне! Запомни это! Каждый твой вздох, каждая слеза, каждая капля крови! Ты поняла меня?
– Да, – сдавленно всхлипнула Мэй. Ей никогда не было так страшно. Все фокусы Сайфера меркли по сравнению с тем, что происходило сейчас. Душу нещадно жег стыд, оттого что в начале ей нравилось…
Он ворвался в нее резко, стремительно. Мэйбл отчаянно вскрикнула. Ей никогда не было так больно. А самое противное, что он имел право причинить ей эту боль.
– Добро пожаловать во взрослую жизнь! – рыкнул Сайфер. Она была готова поспорить, что слышала скрежет когтей по горизонтальной поверхности.
Он двигался грубо и резко, вколачиваясь каждый раз, как в последний. Душил ее крики глубокими яростными поцелуями. Оставлял свои метки, засосы, укусы по всему ее телу, как злой сильный ливень круги на грязной воде. Только водная гладь восстановится, а шрамы на душе и теле – нет.
Каждым своим движением он наказывал ее за то, что стал зависим.
Через минуты, растянувшиеся на часы, Мэйбл ощутила, что ее трясет, но уже не от страха и боли. Ее словно оторвало от реальности. Низ живота сковала судорога, которую тут же смыла горячая волна удовольствия, пробежавшая по измученному телу. Она прогнулась в спине, ощутив ни с чем не сравнимую эйфорию.
– С первым оргазмом, Звездочка! – она едва смогла различить хриплый ехидный шепот. А после провалилась во мглу, запомнив только его последний стон и влагу внутри.
***
Ты не боишься темноты. Для тебя она не страшна, потому что в ней нет меня. И ты сбегаешь в нее при первой же возможности.
Я смотрю на тебя и не могу оторваться. Такая маленькая и хрупкая. И знаешь, что я чувствую? Что думаю?
…Что я чудовище.
Волнует ли меня это?
…Нет.
Потому что меня волнуешь ты. Ты, ты и только ты. Ты – моя. Мне не надо любви толпы, мне нужна лишь твоя. Хочу обладать тобой и духовно, и физически. Зачем?
…Я все еще не знаю.
Ведь любви нет. Хотя… она возможна. Но только в одном случае. Если ты – Мэйбл Пайнс. Чистое, невинное (хотя теперь уже нет) и наивное создание. Бэль тоже была такой. Ее я любил. И это свело меня с ума. Не хочу повторять своих ошибок. Но я и не повторю. Сумасшедшего нельзя свести с ума повторно. Сломанное не сломаешь.
Я сам все разрушил. И знаешь, что? Я сожалею. Сожалею, Звездочка.
А знаешь, я хотел убить тебя. Еще тогда, когда я спас тебя после падения из здания склада Глифула. Хотел причинить боль… Только для того, чтобы понять, что со мной происходит.
Я холоден, я жесток, я эгоистичен, я испытываю ненависить… Но ты меняешь меня. С тобой я буду мягче, живее, добрее, если прикажешь. Обещаю. Я всегда буду рядом, Падающая Звезда, что бы ты там ни говорила. И это опять же эгоистично.
Беру тебя на руки, осторожно укладываю на многострадальный диван. Подушка брезгливо поджимает губы, глядя на меня. Ну признал я уже, что поступил, как последний урод, ну что еще-то надо?! А подлокотник печально смотрит на Звездочку… Все-таки диван из человеческой кожи – дурацкая идея!
Щелкаю пальцами, очищаю тебя от крови. И иду за кровяной настойкой. С прошлого раза осталось немного, но достаточно, чтобы залечить твои новые раны. Натираю тебя, укрываю пледом и жду.
***
Мэйбл было тепло и уютно. Последний раз такую легкость она ощущала пять лет назад, покидая Гравити Фолз, где на собственной шкуре узнала, что есть вещи, гораздо страшнее обычных подростковых проблем.
Но стоило ей открыть глаза, реальность навалилась с такой силой, будто сделала своей целью сломать ее. И вся боль, которая отошла на задний план, выступила из тени и захватила ее.
Пайнс потеряла контроль. Она рыдала, давясь слезами и болью. Ее трясло. Ее выворачивало на изнанку от произошедшего. Билл прижимал ее к себе, желая перетянуть ее боль на себя. Она осыпала его несильными, но частыми беспорядочными ударами. Он отпустил ее, только когда она обмякла, тяжело дыша, и успокоилась.
– Нагота тебе к лицу, но ты можешь простудиться, – тихо произнес демон, протягивая ей сложенные вещи.
Мэйбл, рвано вздохнув, приняла одежду. Через пару минут на ней красовался лимонно-желтый свитер ее любимого фасона, черная юбка и балетки.
– Верни меня домой.
Сайфер взял ее под руку. Прежде чем васильковое пламя успело сомкнуть свои объятия, Пайнс подняла глаза к небу, чтобы попросить о… она не знала, о чем. Несмотря на облачность, на сером небосводе без труда угадывался яркий силуэт бледно-желтого светила.
Переместившись к хижине, Билл продолжал держать Мэйбл за руку. Она вопросительно посмотрела на него. А он увидел свет восходящего солнца, отразившийся в ее лучистых глазах, и понял, что пропал.
