あたらしい未来 The New Future
Кажется, в те долгие минуты поединка, растянувшиеся во времени тягучей лентой, Ран впервые ощутила себя живой. Ощутила, как закипает застоявшаяся кровь в жилах, как просыпается амбициозная жажда безоговорочной победы, как над высохшими эмоциями расцветают новые, более прочные, живучие и алчные. Девушку на самом деле захватило и поработило навсегда бесконечное удовольствие — упоительный вкус его буквально кружил голову — от самой схватки. Из-за неё же она испытывала разнообразные, порой противоречивые чувства, своей непредсказуемой мощностью вынуждавшие не думать о синяках и ранах, как и о той боли ментального характера, что может понести в случае маячившей впереди и игнорируемой вероятности проигрыша. Ран ни разу не оказалась во власти беспричинного, истеричного страха, из-за коего можно было бы впасть в бесконтрольную панику, как бы уничтожающе Хибари Кёя ни смотрел на неё. Уверена, именно такой всепоглощающий ужас вливается в души тех жалких — «травоядных» по его выражению, как она узнала намного позже, — людишек подобно смертельному яду, введённому убийцей в вены жертвы и моментально разрушающему организм. Да, она боялась неизвестности и опасности происходившего между ними поединка, боялась за свою сохранность, боялась проявить слабости, но ведь это естественно для всякого человека. Отторгают это и отрицают лишь трусливые глупцы; не поддаётся этому и жёстко контролирует… лишь он. Чем больше Хибари Кёя напоминал разъярённого кровожадного хищника, выпустившего когти и обнажившего клыки, дабы загрызть до смерти неразумную добычу, тем большее воодушевление завладевало Цугэмией. Что это было за пьянившее чувство, снимавшее с Ран все ограничители и управлявшее её сознанием столь самоуверенно? Что за дурманивший восторг одарил её огромными, сильными крыльями?.. Но и те, как выяснилось впоследствии, — бумажные, ненадёжные, лживые, промокшие тут же, как только хлынул отрезвляющий ливень из грозовых туч, своим гнетущим чёрным цветом напоминавших ониксовые глаза противника… Видимо, настоящая боль от ран так действовала на девушку, забирая в свои объятия и создавая поистине наркотический эффект вкупе с наслаждением от боя. Действительно ли Ран думала всё ещё, что может победить? Ей неизвестно до сих пор. Забыв обо всём, что составляло её жалкую, скучную, серую жизнь, она отдавалась полностью этому яркому событию, бередившему сознание и вынуждавшему то проснуться, и упивалась каждым мгновением, пусть даже если оно принадлежало только сопернику. Как будто красочные фейерверки развернулись полудрагоценными каплями над городом во тьме ночной в самый неожиданный для всех момент: так Цугэмия ощущала это внезапное столкновение между ними. Она всегда была равнодушна к ханаби — разве бессмысленная трата денег на сиюминутное, сомнительного качества удовольствие может считаться восхитительной? Но в тот вечер она наконец-то поняла, насколько упоительным может казаться то ханаби, когда расцветавшие в небе и сверкавшие разными оттенками зонтики относятся именно к твоему празднованию. Празднованию чего-то, что станет впоследствии важной отправной точкой, чего-то, что иногда называют «вторым рождением», словно их — несколько или множество… чего-то, что она тогда не понимала. Понимала Ран лишь одно: на этом всё просто не способно — не запрограммировано — закончиться. Это новое чувство — захватившее её с головой, когда сложно сосредоточиться только на боли или удовольствии, вызываемых общим знаменателем — было столь сильным, что ей оставалось только смутно догадываться, насколько она станет зависимой от него. И уж тем более она не знала, что источником этого чувства мог быть только мой незнакомый противник, и не ведала, что проиграла ему раз и навсегда, проиграла здравому рассудку, проиграла всякой логике… Разве ж Цугэмия Ран могла даже предполагать, что лихорадившее её помешательство и в самом деле станет взаимным?..Перевод и сноски
Ханаби — 花火 (hanabi), фейерверк.現在の世界 The Present World
Подгоняемая решительной и упрямой гордостью Ран отказывалась сдаваться. Бунтарское сердце подростка бешено разбивалось о барьер грудной клетки, словно стремилось самостоятельно отлупить противника, да только ему не позволяли существовавшие телесные границы. Разогревавшая кровь адреналином и подливавшая в неё азарт — точно финальную специю — здоровая злость наполняла психологические жилы сознания девушки мощной энергией, сверкавшей угрожавшим расправой огоньком в золотистых глазах и пронзавшей владелицу до кончиков пальцев. Проигрывавшая, но не признававшая безоговорочную капитуляцию Цугэмия предпочитала реальную смерть унизительному поражению, не желая быть очередной «жертвой» на счету этого на редкость сильного типа, который же продолжал мастерски истязать её равнодушным чёрнооким взглядом. «Ненавижу…» — убийственно сладкая в своей ядовитости мысль растекалась среди сородичей, затапливая их, как лава — всё живое, и приятным массажем покалывала душу, искушая ту на то, чтобы она всецело отдалась этому всепоглощающему чувству. И Ран практически соглашалась, испытывая поистине одухотворявший эмоциональный подъём, придававший уверенности в победе и в том, что ещё не всё кончено. Опустивший тонфа вниз и выглядевший обманчиво безопасным Кёя стоял перед соперницей в расслабленной и ничего не выражавшей позе. Юноша с присущим ему безразличием игнорировал проникший под плотный пиджак холод лившегося дождя, охаживавшего его плетьми из ледяных капель. Он не придавал ни малейшего значения тому, как намокли и моментально потяжелели густые вороные волосы, уже достаточно отросшие и ниспадавшие на лицо оборонительной чёлкой, подобострастно прилипшей ко лбу. Грубоватая ткань школьных классических тёмных брюк тоже досаждала влажными прикосновениями, но и это не стоило и доли его внимания. Раздражавший своей настойчивостью интерес проявлялся лишь к одному объекту, и им была наглая девчонка, посмевшая бросить ему, Хибари, вызов. Более того, что вызывало ещё большее негодование внутри, столь не подходившее ему ни по статусу, ни по самочувствию, сей сверливший его злобным взором мелкий — по значимости и по размерам — объект ещё и не сдавал своих позиций, хотя пора бы: победа уже числилась за лидером Дисциплинарного Комитета НамиЧуу. Заманивавшие в смертельную ловушку чёрные очи надменно сузились, пытаясь раздавить соперницу превосходством, но та отторгала это невербальное утверждение и нахально устанавливала своё, как если бы имела на это хотя бы иллюзорное право. И от сего вопиющего действия невозмутимый Кёя был несколько близок к тому, чтобы потерять чувство полного контроля над ситуацией и над собственным хладнокровием. В понимании категоричного, максималистски настроенного парня несовершенный и ужасно скучный человеческий мир делился предельно просто: категории хищников и травоядных он использовал и в отношении окружающих, и, как правило, те представляли из себя второй разряд. Признавать за ними какой-либо другой статус — смешно, тем более что в своей правоте Хибари никогда не сомневался, ведь она подтверждалась каждодневным опытом общения, кое он минимизировал до полного отсутствия, и постоянного наблюдения. Но сейчас… Определённо слабая — не доросшая ещё до того, чтобы обратить его величайшее внимание на свою персону — и беззащитная оппонентка храбро отвечала ему на зрительный контакт, коим он был способен элиминировать бесследно всякого, кто осмелится решиться на него. Глупость?.. Наверняка. Не может быть иначе. Она, очевидно, — неразумное травоядное, возомнившее о себе бог весть что, и ничего более, несмышлёное мелкое животное, которое будет разорвано на кровавые куски в следующем же его броске на неё. Так почему она продолжала так яростно защищаться? Инстинкт самосохранения велел бы ей бежать или молить о пощаде, разве не так?.. Ледяные, непрозрачно тёмные глаза юноши пронизывали жертву так, словно тысячи ножей впивались в непокорную душу. Но почему-то она не поддавалась сей физической и ментальной боли, как если бы её целью было нечто иное. Неожиданное осознание посетило чёрноволосую голову: неужели сия девчонка получала удовольствие от происходившего поединка?.. Нет же, невозможно. Невозможно… Ведь это высшее наслаждение доступно только избранным, только тем, кто был истинным представителем первого класса хищников. Не собиравшийся отказываться от своей системы деления Хибари Кёя по-прежнему отрицал право соперницы принадлежать к той же категории, что и он сам. А упёртая и высокомерно гордая Цугэмия Ран всё также не считала необходимым сложить оружие во всех смыслах. Улучив момент, пока противник по не известным ей причинам бездействовал, она резким и неожиданным движением подкинула ногой упавшую рядом нагинату, тут же взлетевшую вверх и устремившуюся в руки девушки, но… Сорвавшийся с места в доли секунды молодой человек, готовый раздавить не сдававшуюся бунтарку, бросился к неприятельскому объекту. В вечерней, почти ночной, темноте подобно маленькой молнии сверкнуло лезвие. Победная усмешка окрасила лицо торжествовавшей девушки надменностью, а медово-карие очи заносчиво исследовали врага, в свою очередь с неизменным безразличием смотревшего на неё, точно ничто не выходило из-под его жёсткого контроля. Эмоционально растрёпанная и порабощённая низкими чувствами вроде злости и ненависти душа ученицы престижной Мидори, взвихрившись от радости, спустя миг с разочарованным выдохом вернулась к удручённой хозяйке. Невозможно… Равнодушный агатовый орлиный взор неторопливо вспарывал отчаявшийся, но всё ещё амбициозный золотистый, вскрывая самые потайные уголочки и ни в коем случае не обнажая собственные. Выпущенная на волю расслабленная полуулыбка скользнула на чётко очерченные губы юноши, предрекая опасное, тяжёлое, непереносимое поражение той, что так ловко выбралась из щекотливой ситуации. И создала новую, удовлетворяя расплескавшуюся в воздухе кровожадность обоих. Медленно, словно нехотя, на ворот школьной формы стекала горячая карминная, почти чёрная в данном освещении, жизненно необходимая жидкость, опаляя кожу приятными прикосновениями.