あたらしい未来 The New Future
Безусловно, своенравный поступок Ран приравнивался к полному сумасбродству… а вместе с незамедлительным ответом Кёи, несомненно, вылился в самую чистую эссенцию неконтролируемого безумия. Теперь, спустя годы, девушка наконец-то ясно это признавала, пытаясь разобраться, отчего же сие веявшее обжигающе ледяной ненавистью помешательство завладело их душами. Пыталась, но утопала в ни к чему не приводивших размышлениях о том, как и когда она заплутала в столь сладком, но болезненно обманчивом омуте удовольствия. Каждый раз будучи парализованной подобно каменному изваянию, в кое она превращалась, стоило ей взглянуть в завораживавшие агатовые глаза, Ран теряла рассудок по разным причинам, но их источником всегда был один-единственный человек. Обессиленная перед его волей, Цугэмия лишалась холодного разума, погибала мятежной душой, сдавливала непослушное сердце в тисках и… предавалась немыслимому наслаждению от того, что обретала взамен. До него она никогда не сталкивалась с реальными противниками. Если строгая и безжалостная тётушка тренировала свою племянницу в приближённых к действительности условиях, то чётко зазубрившие правила соперники на соревнованиях подчинялись определённому кодексу поведения. И в то же время редко какой бой на состязаниях не был постановочным — они за любой титул сражались как если бы вполсилы. Вне этих практик девушка не имела опыта ведения истинных поединков и абсолютно не была готова их начать, доподлинно зная, что не закалена достаточно, что ещё слаба физически и ментально, что навыки не в полной мере отточены… Околдовавший её душу без её же ведома Хибари Кёя оказался для Ран первым настоящим оппонентом… которого она ещё и вызвала сама. Существовало немало доводов и аргументов, прямо-таки вопивших в её голове, что ей не выдержать эту схватку. Что же она натворила, оказавшись во власти ненавистных ей чувств, сковавших свою жертву в силках из раздражения и злости?.. Самоубийца, не иначе!.. Ох, если бы Цугэмия имела хоть малейшее предположение, что передо ней тот самый Хибари Кёя, живая легенда Намимори, остановило ли бы это её?.. Если бы она хоть догадывалась, чем обернётся сия выходка и сколько она будет стоить, стала бы она провоцировать холодного и неприветливого незнакомца? Соглашаясь с первым вопросом, Ран застревала на втором: уж теперь-то она прекрасно осознавала, чего могла бы лишиться, не появись у неё отчаянное желание быть растерзанной в клочья именно этим случайным прохожим. Так неужели бы она отстранилась и ушла без всяких пререканий?.. Что-то ей подсказывало, что именно так она бы и поступила или что он бы покинул бы место встречи сразу же… ибо однажды это словно уже случалось с ними. Чем же от многих других отличался этот раз? Что-то остановило его возле девушки, и сия задержка дала ей время осознать, кем он является. Что-то, о чём он никогда не скажет. Будучи неспособной отыскать одну маленькую причину среди множества, Ран в принципе не могла сказать, что сподвигло её заставить упрямого и не желавшего иметь с ней ничего общего юношу, коего она ранее никогда не видела, сразиться с ней. Кольцо на пальце?.. Столь мощный и угрожающий своими символами перстень на красивой белоснежной руке смотрелся великолепно, привлекая, наверное, даже тех, кто не имел возможности расшифровать эти знаки. Тот ли факт виноват, что девушка сразу же поняла, что её будущий соперник состоит в Вонголе, которая, мягко говоря, на слуху в мафиозных кругах? Так разве не должно было сие доказательство только отпугнуть? Кольцо же… Оно было чем-то знакомым и понятным — общей меткой какой-то. Стала бы она вызывать на поединок того, кто был бы лишён сей метки? Разумеется, нет. Путаясь в собственных мыслях, Цугэмия возвращалась к тем, что твердили о нереальности происходившего и о том, что она противоречила всей Вселенной, вынуждая Хибари Кёю вернуться к ней, чтобы избить до смерти. Эта встреча не должна была случиться… верно? Обернулся ли против Цугэмии её иррационально-эмоциональный порыв? В какой-то степени — да. Было ли это неправильным местом и неправильным временем, когда стоит бежать сломя голову прочь? Наверное. Но как бы ни было больно впоследствии, она ни разу не пожалела, что оказалась так безбашенно могущественна, чтобы проигнорировать исходившую от тёмноволосого студента опасность, вызывавшую безумный страх у всякого, кто бы ни встал на его пути. Пусть… пусть всё будет так, как случилось. Ран не желала, чтобы было иначе.現在の世界 The Present World
Гулким басом взревел по округе, сотрясая её точно провинившуюся, мощный гром, воспоследовавший за поочерёдно блеснувшими молниями. Он заглушил собой неприятный лязг спевшихся в удивительном танце тонфа и нагинаты. Выкладываясь по полной, Цугэмия Ран стремглав бросилась в новую атаку, стараясь застать Хибари Кёю врасплох собственными проворством и скоростью, которую удалось развить за считанные секунды. Однако с достоинством — какое только может быть в бою — встречавший каждое нападение юноша словно предугадывал все её движения. И также отражал всякий раз недобро сверкавшее в темноте оружие со столь же равнодушным видом, точно занимался самым обычным рутинным делом. Но внутри, там, где-то глубоко, откуда запертые на замок чувства не вызволялись никогда, всё кипело и требовало расправы. Всегда спокойный и до холодности сдержанный молодой человек буквально ощущал, как раскаляется кровь в венах, как в бешенстве заходится сердце и как хочет безжалостного возмездия оскорблённая ледяная душа, растапливавшаяся из-за пламеневшего в теле праведного гнева. Бурлившее раздражение путало мысли, выпуская из полу-тюремного заключения те, что всегда контролировавший рассудок Кёя презирал больше всего. Всеобъемлющая беспомощность перед эмоциями преследовала его, загоняя в психологический угол. Боязнь повторения позорного проигрыша разжигала рознь среди ощущений, кои стремились не допустить его проявления. Желание отомстить, свести счёты, победить, уничтожить и растерзать до смерти доминировало в тёмноволосой голове, расталкивая другие, более мелкие и несущественные, и пробиваясь в первые ряды. Сейчас, когда эта высокомерная хмурая девчонка пыталась взять его молниеносным штурмом, Хибари испытывал непреодолимую, умолявшую о передаче штурвала жажду разрушить соперницу до основания. А затем перехватить власть над ней и её самолюбием, как это сделала та её взрослая версия по отношению к нему. Отвлечённый разрозненными размышлениями, так и лезшими нарушить дисциплину в рациональном разуме, молодой человек упустил один очень важный момент. Момент, когда нагината под ловким управлением скользнула тонким лезвием по левому плечу противника, промахиваясь, но подхватывая приколотую булавкой к пиджаку красную нарукавную повязку с золотыми иероглифами. Деликатная ткань треснула под натиском наточенного наконечника, разорвавшись, и осталась наколотой на острие, поражённо слетая с руки Кёи. Сорвавшая трофей — словно вишенку с торта — Ран победно усмехнулась, забирая добычу, и натянула материю на древко так, чтобы она не мешала в бою. Теперь жёлтые благородные канджи сверкали в темноте подобно ленте, которой когда-то — да и сейчас — могли украсить оружие. Несколько запыхавшаяся девушка надменно и без страха смотрела в чёрные непроницаемые глаза Хибари, медленно сузившиеся из-за нанесённого ему непростительного оскорбления. Это было недопустимо. Невозможно. Непозволительно. Запрещено — абсолютно, полностью и навсегда. Чтобы кто-то посмел прикоснуться к нему таким образом, посягнуть на его честь и достоинство, преступить его личные, обусловленные строгостью границы — немыслимо, неприемлемо, невыполнимо, исключено. Неторопливо, будто спешить было некуда, взъярённый вулкан чистой, ничем не прикрытой ярости взбудоражил извержением извечно непоколебимый айсберг заледеневшего сердца. Доселе непринуждённо обхватывавшие рукоятки тонфа белоснежные руки сжали их столь крепко, что резко выступившие костяшки пальцев сильно натянули кожу. Чёрноокое пламя испепеляло наглую девчонку, нисколько не поддававшуюся на провокационную ауру опасности юноши. Бушевавший внутри Кёи океан из обрисовывавшейся ненависти был готов поглотить свою жертву, так нахально напрашивавшуюся. Утопить, покорить, сломать — заполнить её собой целиком, забирая тело и душу в вечное рабство. Хибари Кёя всегда сдерживал данные им обещания. Притворно сопутствовавшая Цугэмии удача моментально изменила ей, стоило молодому человеку молниеносно стартовать под звуки раскалённого грома, как если бы тот злорадно поддерживал безусловное желание юноши растерзать противницу в клочья. Не ожидавшая подобной перемены в сопернике, шокированная Ран едва ли успевала отбиваться от точных, выверенных атак, бивших в самые слабые, незащищённые места. Не понимая, что происходит, и впервые за всё время испугавшись, она не прерывала зрительный контакт с гипнотизировавшими её агатовыми очами. А ещё она отчаянно верила, что никак не показывает оппоненту разливавшиеся в эмоциональной паутине, дрогнувшие перед напором чувства. Липкий страх вперемешку с нараставшей злостью путали разум девушки, всё хуже отражавшей нападения и в прямом смысле этого слова видевшей в холодном, ничего не выражавшем лице снисходительную, бесившую её усмешку. Попытавшись провести контратаку и потерпев неудачу, школьница упустила тот миг, когда объект её мыслей исчез из поля зрения и когда нечто ледяное и влажное коснулось её горла. Замерев от непереносимого ужаса, обнаружившая за спиной того, кого она так самонадеянно пыталась одолеть, Цугэмия буквально ощутила исходивший опасный жар от незнакомца, прижимавшего тонфа к её шее, а следом горячее дыхание обожгло правое ухо низким баритоном, констатировавшим факт: — Ты проиграла. Не видя оппонента и не слыша более ничего из-за нарушавшего покой района грома, первокурсница всё равно осознала, что на губах юноши блуждает полу-улыбка, заставившая её сердце сжаться и зайтись в бешеном ритме. — Ещё нет, — хрипло отозвалась упрямая Ран, не собираясь сдаваться и судорожно думая, что бы можно было предпринять. Вдалеке бриллиантовой полоской пробежалась по земле длинная, витиевато-ломаная молния. Воспевавший её красоту гром раскатисто бухнул следом. Испуганная, но раздражённая этой эмоцией студентка, определив примерное положение противника, резко подалась назад, всем телом прижавшись на доли секунды к нему. Извернувшись, выскользнула из-под захвата, оборачиваясь к нему, дабы напасть, но… Предполагавший такой исход событий Хибари со всей имевшейся у него мощью нанёс сокрушительный удар ей в грудь, отчего девочка отлетела на несколько метров назад. Её встретила школьная стена, из-за чего Цугэмия в полубессознательном состоянии сползла наземь, испытывая бесконечную боль. Та точно аккумулировалась до этих пор и теперь выплеснулась, более не способная пребывать в сдержанности. Девочка взглянула с ненавистью на не спеша приближавшуюся к ней высокую, полностью чёрную статную фигуру, медленно заносившую перед собой тонфа. В последней попытке Ран начала раскручивать нагинату, желая защититься недавно выученным, но не отработанным приёмом. Однако предугадавший и это — уже видевший сие — Кёя сорвался с места и ударил её по пальцам, выбивая оружие из рук. Остановившись рядом, возвышавшийся над полусидевшей девушкой молодой человек прожигал равнодушно-презрительным взором ониксовых очей каждый потайной уголочек её души. Совершенно вымокший — тёмная чёлка падала на глаза защитной тенью — из-за не прекращавшегося ливня и столь непередаваемо красивый, расслабленно державшийся Кёя казался Ран недосягаемым, недоступным божеством, небрежно забывшим что-то на бренной земле. В противоположность ему растрёпанная, в местами разорванной школьной форме, продрогшая Цугэмия хмуро смотрела исподлобья на соперника. Затем, найдя в себе остаточные силы, начала с трудом, но упорно подниматься, придерживаясь руками за стену и скользя по ней же спиной. Не спуская с оппонента взгляд, она гордо вздёрнула подбородок и выпрямилась, насколько позволяло избитое тело. Безостановочно лившийся дождь хлестал точно плетьми попадавшиеся ему объекты, и молодые люди не были исключением, охаживаемые ледяными струями из поддаваемых ветром огромных капель.