Irrepressible Madness

現在の世界 The Present World August 1, 2006. Tuesday. Day Four.

      Проследившая за отправкой ключей в карман девушка нервно сглотнула и потеряла счёт дыханию, но на достигнутом юноша останавливаться не собирался.       — Что это за причёска?.. — обманчиво мягко вопросил он, позволяя доминировавшему в маленькой комнате тембру своего завораживавшего голоса зазвучать властно и требовательно.       — Хо-о… — только и протянула Ран, ощущая, как бешено колотится в грудной клетке взбудораженное сердце, и затем, не желая паузы, хрипло произнесла очевидное: — Заметил же… — она попыталась усмехнуться вновь, но попытка сорвалась, и, чтобы скрыть оплошность, школьница быстро развернулась всем корпусом к собеседнику и машинально убрала руку с лямки рюкзака, опуская.       За спиной безрассудной ученицы Мидори осталось плотно закрытое широкое окно, из коего безмятежно лились остатки дневного света. Будто находившиеся на страже Цугэмии оранжево-алые лучи тонувшего за горизонтом солнца заключили её фигуру в ласковые объятия, заботливо вплетая золотистые ленты в пышную копну каштановых волос и заставляя ту сиять как если бы изнутри. На опасливо усмехавшуюся физиономию прозрачной вуалью ложилась невесомая тень, очерняя янтарные глаза, с вызовом взиравшие на возвышавшегося в паре шагов Хибари. Тот, в свою очередь разглядывая представшую его взору наглую картинку со свойственной ему леностью в ониксовых очах, слегка прищуривался. Черневшие на аристократически бледном лице кристалловидные омуты оказались в западне переносимого дискомфорта из-за раскатывавшегося по земле огненного заката, ввернувшегося в стеклянные двери и подминавшего под себя всё живое. Пытавшаяся привести в порядок паниковавшее сердце и испуганную душу Ран едва ли отдавала себе отчёт в том, что она любуется увиденным. Тем, как жадно впитывается робевший перед Кёей свет в его кожу. Тем, как переливавшиеся то розовым, то жёлтым лоскутки вечернего солнца пропадают без вести в вороной шапке тяжёлых и густых локонов. И тем, как властный взгляд обладателя её внимания индифферентно принимает эти солнечные ванны, поглощая их энергию подобно космическим чёрным дырам.       — Что-то не так?.. — вопрос, озвученный столь насмешливо, протянулся нитью от изгибавшихся в ироничной улыбке губ до напряжённой точно струна Ран и кровожадно впился в замершую девушку.       — Нет, ничего, — запальчиво фыркнула она, приподнимая подбородок, дабы лучше парировать разбиравший её на ничтожные клеточки взор непроницаемых очей.       — Тогда… — уронил Кёя ничего не значившее слово и неожиданно для Цугэмии сделал шаг вперёд, аккуратно и бесшумно опуская каблук на пол, но для неё этот звук был грому подобен, поэтому она едва ли сдержалась, чтобы не вздрогнуть. — Потрудись ответить.       — Что, не нравится мой образ? — не желая отвечать, ухмыльнулась школьница и инстинктивно отступила назад, чем только дала повод для хищно настроенного Хибари продолжать неспешное движение по направлению к ней. — А должен бы… — с деланым разочарованием надула губы девушка, всё также пытаясь безуспешно удалиться от размеренно придвигавшейся фигуры юноши.       — Забавляться вздумала? — с мрачной серьёзностью молвил молодой человек, не меняя скорость, — Так и быть, — с пугавшей до смерти усмешкой добавил он и, растягивая слоги, низким голосом милостиво согласился: — Но по моим правилам.       Не сумев подавить дрожь, Ран вновь сделала шаг назад и похолодела: преградой к сомнительному спасению через окно, о коем по-настоящему она и не думала, встал широкий и высокий стол, в который она уткнулась. Нащупав тут же край столешницы, она сразу без понимания своих действий вцепилась в неё с силой до лёгкой боли в пальцах. Не зная, что следует ответить и надо ли, Цугэмия лишь с распахнутыми глазами от подступавшего к горлу ужаса наблюдала, как обладатель подавлявшей всё живое в ней ауры становился к ней всё ближе, а в следующее мгновение, точно не было мягкого перехода, оказался рядом в паре сантиметров от неё. Теперь она буквально слышала его дыхание, опалявшее её лицо, вглядывавшееся в его снизу вверх.       — Нэ… — он склонился ниже, и загнанная в ловушку по собственной глупости девушка пожелала отстраниться дальше. Не предположив ничего лучше, она оттолкнулась руками от стола, присаживаясь на него и отъезжая от парня подальше. Внутренняя сторона колен неприятно ударилась о всё тот же острый край, и теперь бежать было больше некуда.       — Что ты задумал? — хриплым и подрагивавшим голосом спросила Ран, пытаясь казаться суровой, но проигрывая в сием сражении по доминировавшей хмурости. Медленно отклоняясь назад, она с парализовавшим её страхом наблюдала, как Кёя ровно с той же медлительностью наклоняется к ней, а расстояние между ними никак не увеличивается, оставаясь прежним.       Дабы удержать равновесие, молодой человек тоже опёрся ладонями о столешницу, всё с той же ленивой скоростью приближая лик к её и не оставляя ей иной выбор, кроме как лечь на стол — но делать этого она явно не собиралась, а поэтому теперь дистанция продолжала сокращаться в стремительном темпе. В какой-то момент Ран осознала, что ощущает, как её острые коленки, приподнявшись, прижимаются к его животу, и оттого судорожно выдохнула.       Поймав этот жаркий выдох и ощутив настойчивое вдавливание, Кёя надменно полуприкрыл бесстыдные агатовые очи и без всякой жалости к душе пленницы вновь усмехнулся. Наблюдая, как жертва почти трясётся от испуга из-за сложившейся ситуации, но при этом храбро держится независимой, он поймал себя на странной, чуждой мысли, что… ему это действительно нравилось. Доставляло несказанно бередившее сознание удовольствие, что впервые за несколько их встреч обособленно ставившая себя Ран практически поддалась тому праведному и всем — кроме неё самой — знакомому ужасу перед ним. Отдававший себе отчёт о каждом своём действии или чувстве Хибари неторопливо понимал, что ему хотелось, чтобы она сломилась под его напором и сдала оборону, чтобы молила пересохшими устами о пощаде, давать кою он и вовсе не собирался. Ровно, точно ничего не происходило, бившееся сердце юноши попыталось ускориться от предвкушения скорой победы, но волевым усилием он привёл себя в полный хладнокровный порядок.       Дыша с ним в унисон, Цугэмия испытывала бурю эмоций, хлеставших её душу подобно плетям… или тем цепям, что однажды продемонстрировал ей Кёя. Сии немилосердные металлические ленты точно опутывали её всю: начиная с физического тела и заканчивая душой — оплетая беззащитные живот и грудь и подбираясь к горлу будто в желании задушить её, расплющить в кровавое месиво… Исступлённо колотившееся сердце вынуждало жаждать больше источника прохлады, а им не был даже предательски жаркий воздух — летняя жара ещё не окончательно спала, и кислород в не кондиционированном помещении буквально воспламенялся, отчего подпитываться им было крайне болезненно. Горячо и размеренно выдыхавший враг также не считал необходимым облегчить её участь, занимаясь совершенно противоположным.       Его затмевавшее все цвета и краски перед ней лицо медленно приближалось к её, и Ран старалась сдержать новый судорожный выдох и пыталась контролировать разгоравшийся пожар внутри. Этот странный и непонятный пожар разносил неопознанного рода энергию, обесточивавшую девушку, проникая в самые потайные уголки и оставляя там щекотавший обнажённые чувства огонь. Одурманенной Цугэмии чудилось, что если бы она не сидела, то определённо бы ноги подкосились, не выдержав груза, и уронили бы её на пол в позорном обмороке. Но подобная угроза всё ещё явственно ощущалась между ними, ибо…       Раскованно действовавший Кёя, уверенный в каждом своём движении, максимально склонился к шокировано взиравшей на него Ран и позволил себе секунду любования сим занимательным зрелищем. В её широко распахнутых карих глазах металась орда легко вычисляемых им чувств: страх и ярость верховодили парадом, но серым кардиналом в сием маскараде выступало нечто иное. Обнаружить это было делом забавным — неужели такое жалкое, безуспешно притворявшееся хищником травоядное может испытывать подобное?.. То же, что и он?.. Ведь её удел, по его мнению, — это приступ адреналина и вопившие о тревоге сигналы инстинкта самосохранения, который вот-вот потеряет свою хозяйку в пользу смерти, а его — вкушение амброзии, приготовленной из наслаждения и превосходства. Она не имела ни малейшее право на ощущение наглого вызова ему, Хибари Кёе, и уж тем более на извращённое в такой ситуации удовольствие.       Последнее было не чуждо перепуганной до чёртиков Ран, сгоравшей от нетерпения узнать, что же задумал её неприятель, но понимание того, что страх перерастает в удовольствие, а зашкаливавшие гормоны вызывают бурю эмоций, ускользало от её внимания. Пропадая в обсидиановом с металлическими проблесками взоре, она упустила момент, как этот взор приблизился и медленно скрылся от её затравленного взгляда, а в следующее мгновение правое ухо опалил горячий шёпот:       — В моих планах забить до смерти… — непроизвольная волна дрожи пронзила беспомощную девушку, и она застыла подобно ледяной скульптуре, коей угрожало растаять, — …здесь и сейчас… — не останавливался конкретизировать молодой человек, позволяя пониженному голосу хриплые нотки, — …тебя, — на этом слове он сделал новый вдох, отчего и без того дразнивший его обоняние нежный аромат её парфюма заполнил его естество, будоража холодную голову.       Опалявший беззащитную кожу обнажённой шеи жертвы равномерным дыханием Кёя несдержанно хмыкнул, и этот циничный звук ускорил в разы кровообращение в обмякшем теле Ран. Совершенно потерявшись в вихре жарких чувств, пленница не сразу поняла, как её левая рука дёрнулась и ринулась навстречу склонившейся груди юноши, в одну долю секунду прикладываясь к ней полной ладонью в желании оттолкнуть. Незначительное и невольное действо дало ей возможность ощутить, каким горячим был её пленитель и как почти равномерно бьётся его тяжёлое сердце. Пожалев об этом знании, она хотела было прервать касание, но было поздно.       Следуя за сим жестом, Хибари отнял собственную руку от столешницы и накрыл ею женскую, затем отстраняясь и вновь порабощая Цугэмию насмешливым взором.       — Ну тогда… — едва ли выговорила школьница, всматриваясь в бриллиантовые омуты, — …немедленно осуществи их!.. — приказным тоном, с раздражавшим вызовом молвила нахалка, хотя балансировавшее на грани сознание готовилось покинуть владелицу.       Незнакомое и ранее никогда не посещавшее её пылавшее солнце где-то в животе и ниже разгоралось всё сильнее, пульсируя часто и резко и не давая хозяйке разумно мыслить. Шумно выдыхая, девушка вынуждала захватчика перехватывать её дыхание так же, как его служило ей питательной поддержкой, и вряд ли догадывалась, как это распаляет ранее безразличного и даже сердившегося на такую близость с травоядными Хибари. Но этот раз… он отличался. Какое-то странное, губительное для его самообладания чувство проснулось в хмурой и индифферентной душе и теперь постепенно отвоёвывало себе пространство для дальнейших военных действий. Сей слегка подрагивавший внутри юноши огонь был готов перерасти в настоящий пожар и полыхнуть сметавшим всё на своём пути ненасытным пламенем. Ещё и это высокомерное распоряжение, сорвавшееся с уст беспокойной девчонки, подлило высококачественного масла в сие возгорание.       Вплетая собственные пальцы в женские для пущей уверенности в том, что только он контролирует происходящее, Кёя тягучей патокой произнёс:       — Тем более если тебе так не терпится, — услышав это, Ран мысленно заныла от нетерпения, будучи не в силах выдерживать обуявшее её напряжение. «Что же он задумал…» — страшившая её идея растеклась лавой по нервам, уставшим от ожидания. Но боялась Цугэмия не мстительного наказания за прегрешения в прошлом и сейчас или же тех изуверских методов, коим пользовался непримиримый лидер Дисциплинарного Комитета, а того, что его столь близкое присутствие вытворяло с ней.       — Неужто и впрямь решился?.. — вторя ему, с нежной насмешкой выдавила из себя нарывавшаяся пленница. — А мне казалось… — начала она с заносчивым превосходством и мрачным выражением лица, — …у тебя кишка… тонка, — копируя его манеру говорить, школьница желала доказать, что равна ему, что он просто обязан воспринимать её всерьёз.       А Кёя впервые в жизни возжелал прикоснуться к кому-то с новой, но такой же особой жестокостью, смять жертву в пульсирующий комок, сжать её тонкую беззащитную шею… и всё ради удовлетворения собственной жажды крови и… Острые обнажённые колени по-прежнему упирались ему в живот чуть выше ремня брюк, и он с необычным для него удовольствием поймал себя на мысли, как ему хотелось провести по ним рукой, сминая ткань шортов и оголяя большую площадь для дальнейших действий. Каких только?.. Скованная в рациональных льдах фантазия попыталась проявить себя во всей красе, демонстрируя ему приятные образы порабощённой Ран, трепещущей перед ним в сладкой истоме… «Что это… такое?..» — невесомое удивление пощекотало эмоции подобно пролетевшему мимо пёрышку и сгорело на праведном огне возмездия, который Хибари не воспринимал по-другому, отказываясь признавать его иную природу.       Лёгкое статическое электричество пронзило его пальцы болезненностью, и он, вынырнув из пробуждавших в нём неведомое размышлений, понял, что жертва пытается высвободиться посредством принадлежавшего ей кольца с атрибутом Молнии.       — Хо-о… — только и протянул он, отмечая про себя ту воинственность, с коей девушка взирала на него, не зная, что тем самым лишь разжигает в захватчике чуждые ему, но такие славные и одобрительные страсти.       Напор бившего юношу тока усилился, так как Цугэмия была решительно настроена выбраться из смертоносных вражеских полу-объятий. Высвобождавшаяся энергия точно снимала с неё томительное напряжение, растекавшееся по парализованному телу, что так мучило её в последние минуты, казавшиеся вечностью.       — Отпусти, — твёрдо потребовала Ран, зная, что эта просьба-приказ не будет выполнена.       — На прощение… — уронил тяжёлое слово как лёгкое Кёя, — …можешь даже… — растягивая слоги, произносил он, — …не надеяться, — новая циничная ухмылка исказила прекрасный лик, делая его только соблазнительнее для и без того пылавшей школьницы, отчего её щёки зардели неприличной краской.       — Твоё прощение… — приблизив своё лицо к его, прошептала она, обжигая молодого человека неровным дыханием, — …я и не просила, — отказалась упрямая и своенравная Цугэмия.       — Действительно ли?.. — усомнился парень, откровенно потешаясь и не обращая внимание на всё повышавшийся уровень электричества, парализовавшего его пальцы, так аккуратно переплетённые с её. Теперь она пожалела, что сама наклонилась вперёд, едва ли не прижимаясь к нему и чуть было не коснувшись его груди своею, потому что в тот же миг её точно обморозил и лишил возможности движения ониксовый надменный взор блеснувших чем-то подозрительным глаз.       — Хибари Кёя!.. — звонким, но дрогнувшим от накала эмоций голосом вскрикнула рассерженная и при этом абсолютно растерянная девушка, взывая к его рассудку, но всё тщетно. — Отпусти же!.. — уже тише и жалобнее повторила она, пытаясь держаться независимо и смело и будучи оглушённой звуком его мощного имени, ею же произнесённого.       Чем только больше разожгла тот прожорливый огонь, что вырос в теле юноши в достойный пожар и стремился полностью поглотить его более не индифферентную душу. Свободную, доселе упиравшуюся в столешницу руку Кёя в один миг оторвал от стола и расположил на голой и абсолютно доступной ему шее пленницы. Разве она смела обращаться к нему подобным образом?.. Массируя большим пальцем впадину между ключицами и поднимаясь до самого подбородка, блюститель дисциплины не мог отказать себе в удовольствии смять подставленное ему горло, в коем с таким остервенением бились кровеносные жилки, столь будоражившие его фантазию.       — …Кё… я… — хрипло, едва сумев, выговорила поражённая и совершенно обезоруженная Ран, широко раскрытыми карими очами всматриваясь в агатовые омуты и ища там ответ на мучивший её вопрос: «Что за цель ты преследуешь, Хибари Кёя?!»       Усладившее его слух звучание собственного имени из разгорячённых уст Ран лишь подначило стремление юноши вызвать больше реакций из подавленной им девушки, заслуживавшей наказания и всего того страха, что она перед ним, он был уверен, испытывает. Мысленно перебиравший варианты своего следующего деяния Хибари медлил, чем заставлял Цугэмию вновь и вновь нервничать. Поэтому в какой-то момент он упустил, как сверкнуло Пламя Молнии, разразившись из кольца на пальце подростка, и только успел ощутить вызванную им интенсивную боль. Невольно выпустив руку жертвы и отстранившись, юноша сузил пожиравшие кареглазую душу чёрные очи, а вовремя сориентировавшаяся Ран выскользнула из его пугавших её до смерти объятий и ринулась к запертой двери, задыхаясь от ужаса и обуревавших её странных чувств. В спешке она даже не поняла, как едва державшийся на плече рюкзак соскользнул вниз и остался лежать на столе.       — Сбегаешь?.. — с деланым равнодушием бросил уязвлённый дерзким побегом Кёя и развернулся к безуспешно пытавшейся открыть выход школьнице.       Не собираясь давать ей и малейшего шанса на избежание его личного наказания, молодой человек медленно направился к жертве, а в следующую секунду, ускорившись, оказался опять рядом со вздрогнувшей от бессилия Ран.       Один миг — и она больно ударяется спиной о дверной косяк. Ещё один миг — и он левой рукой сдавливает оба её запястья, определяя их место над её головой и участь быть придавленными к стене. Новый миг — и правая рука располагается на шее пленницы, а прекрасное лицо с разъярённой ухмылкой хищника наклоняется к её.       Ран опять давится пылким дыханием своего захватчика, а беспомощный медово-карий взгляд утопает в космически обсидиановом.       — Пора расплаты, — спокойно, словно ничего эдакого не происходит, возвещает юноша, однако в искажённом чёрном бархате его очей ей отчётливо видится торжествующий блеск.       — Нет, — с поражением яростно шепчет Цугэмия, видя Хибари слишком — слишком!.. — близко, и пытается вырываться, но он блокирует её движения. — Нет… — и она отчаянно зажмурилась в ожидании удара.       Расставившему приоритеты в этой недвусмысленной игре Кёе этого мало, совершенно недостаточно, и он хочет большего — прямой мольбы о пощаде, которой всё также не собирается благосклонно одаривать.