現在の世界 The Present World August 1, 2006. Tuesday. Day Four.
Ожидавшийся Цугэмией удар под дых отчего-то запоздал, или тот, кто должен был его нанести, по не понятной ей причине не спешил. Шумно выдыхая, девушка боялась открыть глаза, дабы не пересекаться взглядом с холодным и вспарывавшим её душу подобно острейшему ножу взором чёрно-каменных очей. Обдававшее её лицо жаркое дыхание захватившего её свободу врага дезориентировало и… чересчур будоражило, вызывая мелкие волны по всему телу. Подобная реакция на близость этого устрашавшего её рассудок человека пугала и настораживала, порождая хаотичные мысли, среди которых мелькало… нет, Ран определённо не могла назвать происходившее источником удовольствия, но никогда не посещавшая её ранее сладкая, но утомительная жажда продолжения, пульсацией разносившая подозрительную слабость, утверждала обратное. Гневно отрицая очевидное, девушка поджала в неудовольствии губы и вдруг со страхом ощутила, как свободная рука неприятеля прикоснулась к её подбородку, насильно приподнимая голову, отчего падавшая на закрытые глаза чёлка сползла на лоб, открывая обзор для врага. — Хм… — снисходительно брошенное хмыканье напрягло жмурившуюся девушку, и она, с усилием подчинившись велению его жеста, презрительно нахмурила брови, пытаясь выразить всё свое пренебрежение и при этом не смотреть на противника. Рассматривая её забавно скорченную физиономию, Кёя испытывал противоречивые ощущения, боявшиеся беспокоить господина в полной мере и отнимать его внимание на такую ничтожность, как они. Но тем не менее их редкие дуновения ветра в его холодной безвоздушной душе всё же ненавязчиво привлекали к себе обычно хладнокровный, но сейчас разгорячённый разум. То, что эта наглая девчонка воздействовала на него так, как температура при болезни сбивает весь контроль иммунитета к таким вот существам, — неоспоримый факт. И он немерено раздражал невозмутимого юношу. Как она смела вообще?.. Эта пробравшаяся на его территорию пигалица, возомнившая себя бывалой хищницей, пробуждала в нём некие древние инстинкты, и ими явно были не те, кои требовали бы защититься от вторжения — о, нет, Ран не была достойна этого чувства. Сии первобытные инстинкты ранее никогда не тревожили его, Хибари Кёю, а теперь, будучи разбуженными, они утробно рычали в своих клетках, куда он их заключил за ненадобностью, и бились о прутья со связывавшими их цепями. То, как тяжело и шумно пленница выдыхала, из-за чего вздымалась ещё маленькая, подростковая грудь, буквально требовало от молодого человека прикосновений или каких-либо действий, потому что просто смотреть на это и невольно питаться её вздохами было невыносимо. То, с каким презрением она сжимала мягкие губы, порождало в нём жестокое желание смять их своими, дабы прокусить их до крови, а затем избавить её от вредоносного языка, дабы ей больше было нечем пререкаться с ним. Сия пронёсшаяся перед всматривавшимися в добычу чёрными очами фантазия была особенно приятной, вызывая по тонкой коже интересного происхождения волну лёгкой дрожи. То, с какой настороженностью на него взирало лицо зажмуренной Цугэмии, создавало в нём немыслимый эмоциональный коктейль, не испить который он не мог, как бы ни хотел. С одной стороны, это её выражение было скорее потешным, чем реально угрожавшим расправой со стороны девушки. А с другой… ему невообразимо хотелось заставить её открыть глаза и вынудить встретиться с его гнетущим взором. И он мог предположить, какой способ сработает. Пребывавшая в пугавшей до полуобморока истоме Ран едва ли следила за тем, как себя ведёт, хотя ей очень хотелось контролировать себя и выглядеть как можно более независимой в такой неоднозначной ситуации… Хотя она осознавала, что это практически невозможно и что она близка к провалу, если ещё не оказалась в пропасти, коя так пугала её безволием и слабостью. Перемешавшееся со страхом возмущение разжигало целый огненный букет из ярости и одновременно удовольствия, а уязвлённая поведением хозяйки гордость жаждала возмездия как можно скорее. Как только его возмещать, школьница не представляла, и оттого к её рассудку медленно и уверенно подбиралась навязчивая паника. Рабское, абсолютно пленное положение не устраивало высоко чтившую себя душу, поэтому девушка не оставалась совершенно неподвижной, пытаясь высвободить руки из захвата или наощупь понять, как воспользоваться ногами как ударной силой. То, как жертва, изнывая, тихонько и неторопливо, но настырно выкручивалась перед ним, зажатая между его телом и стеной, пробуждало в Кёе сладостную ненасытность, словно его резко ослабевшая, но не потерявшая и доли нахальства добыча извивалась отнюдь не с целью вырваться. Этому пора было положить конец… Одно мгновение, и Ран застыла подобно песочному замку и следом — как если бы её обдало морской ледяной волной — растаяла как жалкий песчаный домик. Желавший, дабы она взглянула ему в глаза, Хибари провёл ладонью по шее и расположил руку на подбородке девчонки — следом он насмешливо коснулся большим пальцем её нижней губы. И затем, как ни в чём ни бывало, точно это ничего не значило, больно провёл острым ногтём по мягкой, податливой плоти, сминая её. Не ожидавшая этого Цугэмия вздрогнула и невольно раскрыла-таки карие очи, упираясь растерянным жалобным взглядом в самодовольный агатовый. — Хо-о… — с ухмылкой протянул юноша, которого всё устраивало, — …всё-таки боишься, — прозорливо добавил он, отчего его упрямая добыча рассерженно дёрнулась и с яростью прошипела: — Вот ещё! — из-за столь неслыханного предположения бунтарка внутренне взвилась от негодования и мотнула головой в стремлении избавиться от прикосновения юноши к лицу, но лишь неудачно ударилась затылком о дверной косяк, не достигнув желаемого. Издав нечленораздельный злобный звук и вызвав у парня куда более широкую усмешку, Цугэмия пуще прежнего занервничала и прямо-таки возненавидела пленителя, точно это он был виноват в её положении. А кто же ещё? Не она же! Это он вероломно запер их вдвоём… и спрятал ключи в карман брюк. Ах, если бы только руки были свободны!.. Готовая пойти на всё ради победы школьница не ставила никаких границ и пересчитывала уцелевшие принципы по одному, назначая выше приоритет выбраться. Возможность остаться целой и невредимой казалась столь мизерной, что даже не рассматривалась. Что угодно можно было пустить в ход, лишь бы… лишь бы только забавлявшийся Хибари отпрянул от неё как от огня. Должно же быть что-то!.. — Нэ… — всё с тем же презрением протянула Ран, бесстрашно заглядывая в агатовую бездну, и с вызовом спросила: — Почему же ты медлишь?.. — а затем с язвительной, деланой горечью добавила: — А ведь собирался забить меня до смерти… — Кто бы мог подумать, — едко прокомментировал реплику пленницы Кёя, сжимая сильнее рукой её запястья, отчего она попыталась снова поёрзать. — Кажется, у тебя… проблемы с самообладанием, — справедливо суммировал он, чем только больше раздражил не согласную с ним девушку, возмущённую подобным недостоверным, по её мнению, анализом. Его правая рука по-прежнему властно держала нарушительницу за подбородок, не давая ей опустить голову, а большой палец разместился в ложбинке под нижней губой, больно впиваясь ногтем в кожу. Это доминантное обращение вынуждало кровь Цугэмии в ярости вскипать, ведь не смел же он и капли думать, будто она будет покорно это терпеть? — Да что-о ты, — опять изображая его манеру растягивать слоги, выдохнула школьница, — Если у кого-то здесь с этим проблемы, так это у тебя, — она несдержанно фыркнула, на мгновение закатив глаза, но снова возвращаясь к пронзавшему её чёрному взору. — Доказательством тому служит то, что ты творишь, — победно взиравшая на Хибари физиономия так и притягивала его сделать с ней что-нибудь. Что-нибудь… нехорошее, но удовлетворившее бы просыпавшуюся жажду хладнокровного взыскания с этой наглой пигалицы штрафа за все её грехи. — Вот как?.. — хмыкнув, парень вздёрнул бровь будто в удивлении. Ему крайне нравилось — и было странно осознавать это — её стремление зацепить его так, чтобы его желание расквитаться с ней вышло за пределы контроля и уничтожило бы её в одну секунду. Может, этого она и добивалась?.. Самоубийца. — Тогда… — прохладно обронил юноша, — По твоему мнению… что же я делаю? — вкрадчивый бархатистый голос обволакивал слух пленницы и приятно тешил нервы, почти заставляя жертву забыть об опасности. — Откуда мне знать, — невпопад и запальчиво ответила Ран, недовольно отводя смущённый взгляд и презрительно стискивая губы. Однако нажим ногтя на нежную тонкую кожу тут же стал сильнее, и бунтарке пришлось вновь заглянуть в притягательные бриллиантово-чёрные омуты. — В таком случае… — надавил Кёя словесно, — …я тебе объясню. Напрягшаяся девушка неожиданно ощутила всю неотвратимость своего положения: на неё свалилось понимание, что выбраться из смертоносной хватки будет не просто сложно, но и, вероятно, мало реально. Всё внутри покрылось тонкой корочкой льда — сердце едва билось, иногда разгоняясь до беспредельной скорости, а иногда резко ухая куда-то вниз живота; лёгкие плохо выполняли свою функцию, и дыхание часто прерывалось. И только необычного происхождения жар по всему телу, слабивший Цугэмию подобно температуре, был единственным источником тепла. Из-за него в сознании простирался ядовитый, отравлявший рассудок туман, и это не могло дополнительно не выводить из себя, однако стойко противостоять этой полумистической, сверхъестественной силе не выходило. Особенно когда… — …в руки умелого ловца… — понизив почти до хрипотцы голос, начал Кёя, и Ран интуитивно догадалась, что последует за этим, забыв тут же о предназначении воздуха. — …добыча… — она шокировано распахнула золотисто-карие очи, а он с нескрываемым удовольствием упивался их беспомощным выражением. — …обязательно прибежит… — юноша усмехнулся, высокомерно приподнимая голову, — как говорят, — ехидная усмешка вызывала у пленницы неутолимую жажду расцарапать его надменную физиономию — расцарапать медленно, не оставляя ни миллиметра живого места. — По собственной вине, — хмыкнул Хибари, чей проникновенный баритон проходил сквозь пленницу и словно поселялся внутри неё, подогревая то инородное пламя и питая его, отчего невозможность избавиться от сего давления начинала превращаться для жертвы в настоящую пытку. — М-м, бооя, какой ты молодец, — криво улыбнулась Цугэмия, выдав ироничную похвалу игривыми интонациями, и опёрлась затылком на дверной косяк, отчего мягкая пушистая чёлка снова немного скользнула на глаза — их она слегка прикрыла, отчего взгляд стал темнее и насыщеннее. От молодого человека не укрылось собственное понимание, что так девушка стала выглядеть словно бы соблазнительнее: веер чёрных густых ресниц привлекательно оформлял выразительные очи, а тень от них добавляла в нечитаемый взор куда большую интимную томность. Отогнав от себя назойливую мысль о неоспоримой миловидности бывшей оппонентки как минимум в данную минуту, юноша даже не изменился в лице. Эта нахалка интриговала его. Немерено: её наглость будоражила его вечно скучавшую натуру и приводила в боевую готовность, но при этом воспринимать Ран как равную соперницу он вовсе не собирался — много чести. — Хоть я и объяснила тебе это всего один раз, — начала довольная собой школьница, — но когда дело касается учёбы, ты, оказывается, серьёзен как никогда, бооя, — она готова была тихо рассмеяться, но сдержалась, лишь спустив на уста новую заносчивую усмешку. Как любопытно Кёя выглядел в лучах заходящего солнца — то пробиралось в кабинет из широкого окна, оставшегося позади парня, и вплетало розово-золотые лучи в вороные пряди Хибари. Ран не могла отказать себе в удовольствии наблюдать, как неспешно этот закатный свет скромно прячется в эбеновой шапке и пытается добраться до точёного лика, дабы обнять его в приступе нежности. — Ты всё ещё не признаёшь свою вину? — он провёл большим пальцем по её подбородку и снова впился ногтем в кожу. Она даже не вздрогнула, и это вызвало в нём неприятную сердитость. — Какую вину? — пониженным голосом переспросила Цугэмия, медленно моргая. — Совсе-ем не понимаю, о чём ты, — она лукаво надула губы, зная, как это может раздражить её собеседника-захватчика. — Те, кто нарушают дисциплину… — вкрадчиво произнёс Кёя, но она дерзко перебила его: — Нарушение, знаешь ли, заложено… — очередная наглая ухмылка, — в само моё имя, — и терпеливо объяснила точно глупому ребёнку: — «Ран» прямо противоположно по смыслу дисциплине. — …будут забиты до смерти, — непреклонно закончил юноша и самую малость нахмурился, сужая агатово-беспристрастные очи. — И снова это… — устало протянула Ран, цокнув языком, и прокомментировала: — Уже скорей бы осуществил, — она уже откровенно посмеивалась над ним и добавила: — Обещания надо сдерживать… — её смягчённый медовый голосок, озвучивавший столь смелые мысли, страшно действовал ему на нервы, хотелось заставить девчонку замолчать, причём любым способом. Неторопливо он склонил голову максимально близко к лицу пленницы, отчего она взволнованно дёрнулась и жарко задышала. — Если у тебя… — выдохнул Кёя, — …есть последнее желание… — он хмыкнул, — …самое время его озвучить, — его правая рука без всякой спешки переместилась на шею школьницы и вновь легонько сжала её. — Кто бы мог подумать, — намеренно передразнивая его, проговорила Ран, — …какой ты благородный, бооя!.. — её взгляд в панике метался по его столь приближенному лику, то пропадая в ониксовых омутах, то выныривая оттуда, дабы обратить внимание на искажённые в усмешке губы. — Для добычи… — её дерзость и забавляла юношу, и напрягала тем, какие реакции и процессы протекали в его теле. Непозволительно ей становиться причиной для такого, чтобы он, Хибари Кёя, испытывал на себе… эти странные, почти что низменного происхождения чувства. — …у тебя, кажется, не хватает инстинкта самосохранения, — он едва ли поймал себя на мысли, как ему нравится совмещённый горячий воздух между ними. Он туманил разум и не давал рассуждать с привычной ему хладнокровностью, но и приносил некую занятную приятность. — Хо-о, — обиженно протянула Цугэмия. — Это кто тут добыча? — она надменно хмыкнула и вновь невольно поёрзала руками в его хватке: перехваченные кисти начинали затекать. — Всё ещё не понимаешь? — обволакивавший низкий голос молодого человека действовал слишком гипнотически. — Так легко ты не станешь мне достойным противником, — задевая завышенную гордость девчонки, снисходительно пояснил Хибари. — Хэ, — бросила ему нахмуренная девушка, безуспешно пытаясь успокоить дыхание, но тут же определилась с ответом: — Ну да, — она почти улыбнулась из-за находки, — Я и не собиралась, — Ран буквально ощущала, как пальцы Кёи поглаживают тонкую кожу шеи, внутри коей с бешеной скоростью бились кровеносные потоки, выдававшие напряжение владелицы. — Я преподам тебе ещё один урок… — она чуть-чуть отстранилась от дверного косяка, сокращая дистанцию между их лицами ещё больше. — Чтобы знать своего оппонента… ты должен забраться ему в самую душу, — школьница нечаянно задержала на мгновение мутный взгляд на его устах и снова добровольно вернулась к плескавшейся обсидиановой бездне. — Другими словами… — выдохнула она, — …приручи врага своего. Не сдержав приступа ирритации из-за каштанововласой причины, Кёя сильнее сузил миндалевидные очи и прервал зрительный контакт, наклоняясь ближе к маленькому уху жертвы, дабы окончательно попрощаться с ней, но… Не ожидавшая этого резкого движения Ран опять дёрнулась, вновь ударяясь головой о косяк; её губы самым случайным, опасным образом скользнули по щеке молодого человека; и словно жестокая, разгорячённая молния пронзила девушку от макушки до пят, заставляя поражённо замереть на месте. Что-то внутри вырвалось из сердца горячим фениксом и взмыло в разум фейерверком, оглушая рассудок и рассыпаясь опалявшим нервы огнём. Широко распахнутые карие глаза в беспомощной растерянности взирали в ониксовые, в которых… на долю секунды промелькнуло удивление, но тут же оно сменилось хищническим блеском, напугавшим Цугэмию до несдержанной дрожи. «Не может быть…» — прозвенела напряжённая подобно скрипичной струне женская душа, юркнув поглубже и оставляя сознание абсолютно обнажённым перед суровой реальностью. «На-адо же… — гулко отозвалась мужская, заводя новый ритм для лишь слегка до сих пор ускоренного сердца. — как забавно…»Перевод и сноски
Ран — 乱 (Ran). Так пишется имя Цугэмии, а значение у него самое прямое: «бунт/война/беспокойство/нарушение устоев».