現在の世界 The Present World August 3, 2006. Thursday. Day Six.
Яркий и отвратительно мерзкий свет уличного фонаря пробивался сквозь неплотно прикрытые шторы и буквально врывался в комнату безродным вредителем. Жадно лапая невидимыми ручищами всё, что попадалось ему сквозь щёлку между двумя полотнами ткани, он смел отбрасывать блики и поглощать собой приятную глазу темноту. Испытывавшая явные проблемы с тем, чтобы заснуть, Цугэмия Ран протяжно выдохнула и перевернулась в очередной раз с одного бока на другой, а потом в раздражении уткнулась носом в подушку, чтобы уж наверняка не видеть никакие отблески чего бы то ни было. Но коварные мысли, терроризировавшие девушку не хуже огромной лампы за окном, не собирались так просто отступать от её сознания и лишь пуще прежнего накинулись на неё. «Да заткнитесь вы уже, бесите!..» — бессловесно рычала на них владелица, пытаясь бороться с играми разума, коему вздумалось лишить её драгоценного сна, однако как бы она ни гнала их от себя, всё было безуспешно. «Завтра». Это простое понимание ситуации вырвиглазным неоном сияло в голове школьницы, внося свою лепту в её беспокойное состояние, где лидировала ирритация, распространявшаяся чуть ли не на всё вокруг. «Если уже после полуночи… то сегодня». Смотреть на часы отчаянно не хотелось, и Ран намеренно зажмурилась, чтобы не бросить на них случайный взгляд: те болтались на браслете на левой руке, а их стрелки мягко и услужливо зеленели, дабы хозяйка всегда могла узнать, сколько времени в данный момент, даже если момент приходился на ночь. Оставалось не так много, чтобы успеть хотя бы капельку вздремнуть, и из-за этого Цугэмия лишь больше нервничала. «Чёрт… Почему я сомневаюсь? Я же уже решила…» И не просто решила, а сделала. И совершенно не вчера вовсе.August 1, 2006. Tuesday. Day Four.
— Тогда… — с разочарованием повторно бросила Ран, с бесстрашием глупца всматриваясь в обсидиановые и насмехавшиеся над ней омуты, — раз уж мы не можем выйти до утра… — она с трудом отвела мутноватый взгляд от взора прямого и прохладного и уткнулась им в чёрное кожаное кресло, стоявшее напротив такого же дивана. — …я — спать, — с вызовом закончила девушка, вздёрнув подбородок, и двинулась с места к письменному столу, где беспомощно валялся её рюкзак. Повернуться спиной к врагу — какая отвага, должно быть, имелась в наличии у этого… сумасшедшего человека. Однако именно так Цугэмия и поступила, шествуя за своей вещью гордо и упрямо и ощущая мокрой от ледяного пота спиной, как за ней — точно снайпер за мишенью — властно следит Хибари Кёя. В последние несколько минут молодые люди путём колкого общения выяснили, что заперты в кабинете как минимум до утра. Предполагалось, что только тогда придёт спаситель в лице Кусакабэ Тэцуи, который сможет, в свою очередь, что-то предпринять, дабы вызволить заключённых. Призвать его раньше посредством сотовой связи не никак не выходило: заместитель грозы Намимори пребывал где угодно, но не рядом со своим телефоном, из-за чего заслужил неодобрение своего руководства. К неосознаваемому счастью вице-лидера Дисциплинарного комитета, этой новости придётся ждать рассвета, прежде чем она достигнет получателя. Перебирая вновь и вновь одни и те же номера в аскетично заполненной адресной книжке, пересчитать кои можно было бы в пару счетов, Хибари пребывал в неприятных раздумьях, непоседливо одолевших чёрновласую голову. Среди имевшихся у него контактов явно не хватало людей, и он заметил это только сейчас — и это когда сии ни на что обычно не годные травоядные ему вдруг понадобились. Погрузившись в плавные, но тягучие мысли о способах связаться с внешним миром, юноша едва ли не прослушал беспечное предложение раздражённой ученицы Мидори — выломать дверь к чёртовой матери. Это тут же встретило непреодолимый холод со стороны молодого человека, однако он даже не удосужился скосить взор в сторону ожидавшей решения проблемы собеседницы. — Хочешь сломать школьное имущество? — обманчиво мягкие интонации глубокого баритона проникали под самую кожу и вспарывали беззащитную плоть подобно наточенному острейшему лезвию. Немало испытавшую на себе за столь короткий вечер Цугэмию резкой волной животного страха пробрало до костей, как если бы её собеседник и впрямь применил невидимую магию опустошения физического тела жертвы одним лишь голосом. Не обращая и толики внимания на состояние непрошеной гостьи, Кёя нажал кнопку с вызовом и приложил плоскую трубку к уху. Спустя пару гудков он услышал — да и Ран разобрала пару слов, чтобы догадаться, — сообщение автоответчика, озвученное весело и как будто бы пьяно: «В данный момент абонент за-анят. Возможно, он с девушкой. Оставьте своё сообще-ение». Сбросив звонок и испытав немалую дозу ирритации, Хибари медлительно сузил глаза: и это надёжный человек, которого рекомендовал Кусакабэ в качестве собственного заместителя на случай чего? Вероятно, ему предстоит провести разъяснительную работу с фуку-иинчо. Если первый, чей номер лидер Дисциплинарного комитета набрал после Тэцуи, залебезил жалостливо, что в отъезде со старшими родственниками на горячих источниках и будет только в четверг, и всячески извинялся, то этот… Может, стоит запретить любовные связи в комитете? Что за порочившее честь его организации поведение, в самом деле, — и ведь сие вовсе нельзя поощрять. Стоит подумать об этом ограничении… — Если этого не сделать, то как я выйду? — напомнила о своём присутствии школьница и попыталась взять себя под контроль, но голос всё равно предательски дрогнул, из-за чего она непроизвольно сжала кулаки, слегка помрачнев. — Меня это не волнует, — с безразличием произнёс Кёя всё тем же обволакивавшим сознание девушки тоном, продолжая смотреть в экранчик чёрного телефона-раскладушки и неторопливо перебирать кнопки, теперь уже проверяя электронную почту. Сии надменные интонации безмерно бесили Цугэмию, да только противостоять им уже не хватало сил. Тем временем достаточно рассерженный дурацкой ситуацией Хибари не нашёл в аккуратно подчищенных им же рабоче-школьных письмах хоть какой-то намёк на ещё какие-либо контакты. — В смысле!.. — возмутилась Ран, чуть ли не задохнувшись от гнева. — Да всё равно эту дверь менять! Через мгновение сложив свой до сих пор раскрытый гара-кэй пополам с характерным щелчком, молодой человек развернулся полубоком к бывшей оппонентке и вкрадчиво разъяснил: — Менять нужно не дверь, — чёрные бриллианты поблёскивали льдинками из-под вороной чёлки. — А всего лишь замок. Невольно Цугэмия перевела взгляд на объект обсуждения: тот казался абсолютно нетронутым и совершенно не сообщал о том, что что-то заело или же он и вовсе сломан. Тут же скользнув взором обратно к юноше, возмущённая девушка не успела задать вопрос, как моментально получила ответ: — Поскольку повреждён только внутренний механизм. Шумно выдохнув, Ран сердито закатила глаза, изображая собственное негодование во всей красе. Он серьёзно вообще? Это всего лишь дверь! Какое ещё школьное имущество? Почему нельзя её просто выломать, ну и что, что сломанный замок можно легко заменить, с его слов? Мешает ей тут выбраться из ловушки, в которую сам же затащил… Рассуждая таким образом, девушка точно упустила из виду момент, что она сама себя сюда загнала и застряла здесь по собственной глупости. — Это всего лишь дверь, — прищурилась она и съязвила: — У тебя такая сильная… привязанность к ней, что ли? Проигнорировав ехидный комментарий, Хибари машинально убрал не послуживший ему добром предмет сотовой связи в карман брюк и решил заняться делом насущным, произнеся в ответ следующее: — Помимо сломанного замка… — уверенность вперемешку с надменностью сквозила в каждом слоге, им проговариваемом. — …ты нарушила дисциплину не единожды, — подвёл он черту непримиримо, явно не собираясь останавливать речь, однако… — Прекрати, — нахально хмыкнула его собеседница, мигом поняв, к чему он клонит. — Если… даже я и была бы виновна… — подтверждать правоту обвинителя Цугэмия вовсе не спешила, — Право наказать меня… — она едва сдержала широкую усмешку, — …находится вне твоей юрисдикции, — почти сорвавшись на шёпот, закончила Ран, победно светясь и думая, что уела наконец-то наглого юнца с комплексом власти. Но не тут-то было. — Действительно… —прикрыв глаза веером объёмных чёрных ресниц и будто бы уменьшив тем самым визуальное давление на добычу, снисходительно согласился Хибари к вящему удивлению школьницы. Его подавлявший волю противницы, доминантный взор буквально принуждал её дрожать не то от страха, не то от извращённого наслаждения: она упивалась осознанием, что весь его взгляд поглощён только ею, и не понимала, зачем ей это надо. — …это так. Уже готовясь праздновать сомнительного качества выигрыш, Цугэмия мысленно потирала руки и откровенно радовалась. На её заносчивой физиономии были написаны вполне понятные юноше, примитивные мотивы. Стоило лишь кое-что уточнить: он ещё не закончил. Разительная перемена произошла с излучавшим равнодушие ликом Кёи: хищническая ухмылка проскочила молнией на исказившихся губах и мгновенно поселилась в ониксовых очах. Никак не ожидавшая этого Ран вновь похолодела, а в горле моментально пересохло. Она лишь смогла не вздрогнуть и не отступить инстинктивно назад. Бесконечное желание справлять свой успех сжалось, точно засохший в одну секунду цветок, и отпало тут же. — Однако… — жёсткость проскочила в гипнотическом голосе и приковала к себе внимание девушки подобно тому, как удав заворожил бы кролика. — …я знаю тех, кто имеет это право, — его признание заставило её ощутить себя загнанной в ловушку. Теперь уже Кёя высокомерно хмыкнул, с ненавязчивым удовольствием наблюдая, как слегка расширились золотисто-шоколадные очи его не доросшей до состязания с ним соперницы. «О чём он? — опешила Цугэмия, стараясь справиться с мимикой, дабы та не выдала её переживаний. — Что бооя может? Сообщить в МидориЧуу?..» Она едва сдержалась, чтобы не фыркнуть, решив, что эта мелочь достойна лишь игнорирования, как вдруг резко поняла, что любой звонок в школу относительно неё чреват последствиями. Руководство её учебного заведения тщательно следило за поведением своих учениц и при малейшем нарушении обязательно связывалось с родителями провинившейся. «Но… он же не знает? Бооя…» В данную минуту девушку беспокоил не столько факт, что Хибари, как лидер Дисциплинарного комитета старшей школы Намимори, прекрасно осведомлён обо всех тонкостях влияния на школьников, сколько то, что он не мог знать и не знал наверняка о её сложных отношениях с матерью и отцом. А проблемой было именно это, и именно это стало рычагом давления на всё ещё порывавшуюся противостоять обидчику бунтарку. — Тогда… — Ран замялась, вглядываясь прямо в читавшие её душу агатовые очи, и затем выдала не самую ожидаемую Кёей фразу, резко меняя тему разговора: — …я спать. — Хм?.. — вопросительно откликнулся молодой человек с едва ли потешившим его интересом и, получив чуть более развёрнутый ответ, одним только тяжёлым взором проводил последовавшую к столу за рюкзаком Цугэмию. На какую-то минуту в кабинете непроизвольно тишина заняла главенствующую позицию, остужая собой нагретый противостоянием двух личностей воздух и будто бы утихомиривая обоих. Нарушалась она лишь чересчур мерными шагами девушки, которая, практически бесшумно подхватив принадлежавшую ей вещь, отправилась к конечному пункту своего пути — к ожидавшему её чёрному креслу. Изображая полную независимость, Ран чётко ощущала две вещи: первой были подкашивавшиеся колени из-за морального истощения, переходившего в физическое; второй — зоркий взгляд Кёи, прошивавший её буквально насквозь подобно миллиону маленьких иголочек. Не утешавшее её спокойствие в офисе казалось обманчивым и склонным переродиться в бурю, а собственное прерывистое дыхание — непослушным из-за гулко отзывавшегося сердца, бившегося как попало после пережитого эмоционального насилия. Дабы не потерять из виду творившую неладное непрошеную гостью, Хибари медлительно развернулся всем корпусом, не прерывая наблюдение ни на секунду, чем только больше раздражал жертву. Её нервозность повисла в атмосфере помещения не хуже, чем ещё не спавшая после закатившегося дня жара. Ритмично вдыхая и неспешно выдыхая, юноша контролировал себя не в пример лучше, чем его бывшая оппонентка. Для него не осталось незамеченным волнение пленницы после его последних слов, хотя она достаточно уверенно маскировалась, как не остался без внимания лёгкий привкус разочарования в айсберг-подобной душе. Неужели управа на эту наглую пигалицу нашлась так… быстро? И неужели эта самая управа — столь банальна и проста? «Хм… какая заурядность…» — с прохладцей сделал вывод молодой человек, сужая обсидиановые очи, когда девчонка небрежно швырнула рюкзак в кресло и плюхнулась за ним следом, тут же перебрасывая ноги через толстый подлокотник. Однако с чего эта пигалица решила, что вечер так быстро закончился и можно прилечь отдохнуть?.. Он такого позволения явно не давал. Впрочем, ему всё равно. Сидеть с малявкой в его планы на вечер не входило. Легко и бесшумно сдвинувшись с места, Кёя размеренным и точным шагом прошествовал мимо дивана и собственного письменного стола и остановился у окна. Следившая за ним настороженными очами, прикрытыми тёмными ресницами, Ран вздрогнула, когда её вечный соперник резко, как будто молниеносно, открыл окно — то поддалось с противным скрипом, словно несмазанное и старое. Тяжёлый горячий воздух ворвался в маленькое помещение, дополняя духоту высокой влажностью и жарой, а влетевший в кабинет совершенно не прохладный ветер взвихрил чёрные кудри лидера Дисциплинарного комитета. И только Цугэмии сделалось не до шуток, как она похолодела и привстала с занятого кресла: — Что ты собираешься делать? — дрогнувшим голосом спросила девушка. Неспешно Хибари развернулся боком к ней, и школьница ощутила, как сердце внутри срывается с петель, коими были артерии, и падает куда-то бесконечно вниз. Он усмехался — высокомерно и нагло, в то время как даже с её расстояния она видела, что в обсидиановых очах, снисходительно и свысока взиравших на неё, пляшут торжествующие огоньки. Ему не потребовалось отвечать, ибо мигом осознавшая намерение соперника ученица Мидори подскочила с места и вскрикнула: — Не смей! Прыгать отсюда… — Я… — обронил бархатисто Кёя, — …прыгать не собираюсь. — Ну и отлично, — буркнула облегчённо Ран, перебив его, — Я уж подумала, ты совсем свихнулся… Четвёртый же этаж, четвёртый!.. — фыркнула Цугэмия, но только было она собралась рухнуть обратно в кресло, как её парализовало следующее утверждение молодого человека, произнесённое с не слыханным ею доселе удовольствием в его завораживавшем баритоне: — Ты прыгнешь.Перевод и сноски
Фуку-иинчо — 副委員長 / vice-chairman / заместитель руководителя комитета.