あたらしい未来 The New Future
August 5, 2007 Не будучи верующим человеком в принципе, Цугэмия Ран всё же любила посещать запрятанный высоко в горах храм Намимори. Причина на то всегда была одна и та же — хотелось уйти от реальности и ненадолго побыть в одиночестве между временем и пространством, ведь древнее святилище предоставляло такую возможность. Словно старый мудрец, храм принимал благосклонно всех и каждого и одаривал умиротворённым состоянием духа, бодря и придавая моральных сил. Чудесный эффект девушка рационально никак не объясняла, так или иначе приобретая вдохновение из этого неисчерпаемого источника и не углубляясь в мистику, кою уверенно считала полной чушью. Просто сам возраст сооружения внушал преклонение перед ним, демонстрируя, что ничто не властно над ним и что оно гордо продолжит стоять не один век, пусть и медленно разрушаясь, если вдруг не получит человеческую поддержку. Стоял жаркий августовский вечер, подходивший к собственному завершению и плавно перетекавший в ночь. Обжигавшее своенравное солнце неохотно, как если бы могло ворчать подобно злобной старушке, с заметным высокомерием покидало нагретый собой за день Намимори. Его недовольные лучи разливались алыми лентами по бесконечному лазурному небу, в сравнении со светилом почти потерявшим краски и казавшимся чуть ли не сливочно-белым. Доминантно довлея над воздушным аквамариновым морем, гигантская необъятная звезда словно подчиняла его себе при помощи сих рубиновых плетей, властно охаживая ими безропотное неосязаемое полотно. Сегодня Ран особенно хотелось уединения. Однако достигнуть желаемого было непросто или даже практически невозможно: проводившийся в этот не самый приятный воскресный день летний фестиваль приманил точно бы всех жителей маленького городка, стекавшихся всё больше и больше, ибо главное мероприятие ещё только ожидалось: разумеется, им являлся праздник фейерверков. Напрасно понадеявшись, что она сможет найти спокойствие хотя бы на территории храма, Цугэмия-таки предприняла попытку подняться туда по многочисленным ступеням, тщетно уверяя себя, что мало кто решится в такую удушливую жару повторить её подвиг. Однако её, конечно, ждало не необходимое одиночество, а отдававшее кислым соусом на языке разочарование. Естественно, довольно обширная территория привлекла зевак, коим не терпелось узреть пресловутое шоу из ханаби. Впрочем, их оказалось не так уж и много, если бы не одно но… — Гя-а-а!.. — схватившись за растрёпанные лохмы, из-за деревьев с воплями выбежал уже хорошо знакомый Ран Савада Цунаёщи, коего преследовала чёрная тьма из пчёл. Это ж надо было напороться на улей: удача явно никогда не была на стороне мальчишки, всячески издеваясь над ним. Впрочем, не то что бы Цугэмия не понимала антипатию нематериальной, но такой привередливой силы, как удача, в отношении босса Нео-Вонголы. — Щодаймэ! — растравленный переживаниями за начальство Гокудэра Хаято нёсся за одноклассником и пчёлами со скоростью не хуже, чем у последних. Однако помочь другу он явно ничем не мог. Присутствовавшие здесь в ожидании праздника фейерверков, узрев тёмное облако злости, с воплями стали разбегаться с территории кто куда, устремившись в основном к лестнице, ведущей на спуск. Находившейся возле тории Ран пришлось посторониться, чтобы пропустить маленькую толпу торопившихся покинуть храм людей. Не без удовольствия пронаблюдав с минуту, как в полном страдании Савада пытался избавиться от крылатых убийц, бегая кругами, девушка тяжко вздохнула и, резко развернувшись, направилась обратно прочь. Сделав первые шаги по ступеням вниз, школьница неторопливо продолжила путь и, пребывая в рассеянных размышлениях и фрустрации, не сразу заметила тёмную фигуру, медленно поднимавшуюся ей навстречу. Стоило опознать её и встретиться с остужавшим до смерти обсидиановым взором, как Ран остановилась как вкопанная, едва ли не покатившись кубарем с лестницы. Хибари Кёя. В своей вечной школьной — на сей раз летней — форме, как будто другой одежды не существовало, преодолевая ступени с невыразимой лёгкостью и достаточно быстро, молодой человек впился нечитаемо-ледяным взглядом в жертву и не прервал ход даже на долю секунды. Как давно она его не видела?.. Пожалуй, за последний год не так уж и часто: хоть встречи и случались, но носили практически прохладный или деловой характер. Так или иначе их всегда окружали какие-то люди, что не давало ей шанс поквитаться с ним и что всё же отвлекало любителя презирать «травоядных» от неё — девчонки, с которой сложились не самые простые отношения в разделе взаимной неприязни. Впрочем, у него вряд ли стабильно сохранялся сей интерес к Цугэмии — для этого требовалась дополнительная стимуляция, коей служила личная антипатия девушки, обычно не стеснявшейся выражать её весьма активно. Замершая Ран после долгих колебаний — за это время негласный властитель Намимори успел подняться ещё выше — решилась продолжить спуск, тогда как на её губах возникла и застыла саркастическая усмешка. Они не сводили друг с друга глаз: равнодушный агатовый взор, за неимением лучшего, неспешно исследовал бывшую оппонентку, а заносчивый золотистый старался выбросить из хозяйки как можно больше токсичных элементов, чтобы этот смертный ими как следует поперхнулся и отправился на тот свет. Тому, впрочем, от этого было ни холодно ни жарко. Чем ближе Кёя становился к ней, тем чаще и не ритмичнее начинало колотиться беспокойное сердце школьницы. «Что ж я так нервничаю?» — одёрнула себя она, но и это не помогло привести разум в чувство. Всё внутри взвихрилось в волнении неизвестного происхождения, вынуждая мысли хаотично — подобно штормившему морю — набегать друг на друга и беспардонно сшибаться в драке за главенствование. Он ничего же ей не скажет. И уж тем более не поприветствует никак. Пребывая в растрёпанных эмоциях, Цугэмия заодно ненавидела это неопределённое состояние. Неопределённым было всё: во-первых, сия реакция на любое появление Хибари в её жизни настораживала и пугала, во-вторых, напрягало полное равнодушие к ней у юноши, что чрезвычайно бесило. Она, значит, изводится на переживания, а ему побоку? И это после всего, что было!.. Возмущённая девушка вновь осадила собственное негодование. «Ничего особенного же не было», — пыталась она воззвать к холодной логике и при этом рационально думать. За прошедший год Кёя будто бы привык к наличию раздражителя в лице Ран, приобрёл иммунитет и более не вёлся на её нападки. Поднимаясь всё выше и размеренно приближаясь к медленно спускавшейся ученице Мидори, молодой человек не испытывал ровным счётом ничего относительно встречи с ней. Пересекаться с ней ему претило, потому что, даже избавившись — как ему казалось — от аллергии на девчонку, она всякий раз умудрялась вызвать в нём неприятно покалывавшее невосприимчивую душу мукацки. Видеть её, на самом-то деле, было непросто, ведь всякий раз перед ониксовыми очами всплывала та самая сцена… и чувство абсолютной задолженности, вернуть кою в полном размере у него просто не было возможности. Бесило чрезвычайно. Но, само собой разумеется, не испытывал он ничего прямо сейчас — попробовал бы кто-то доказать обратное… самоубийственная попытка оказаться забитым до смерти кровожадными тонфа. Поравняться с ним и уйти бессловесно?.. Или, наоборот, вынудить остановиться ниже неё и вступить с ним в вербальный поединок? Пока Цугэмия пыталась найти решение сей занимательной дилеммы, она упустила шанс в принципе суметь осуществить желаемое. Равномерно отщёлкивая шаги каблуками обуви, Хибари с абсолютным безразличием прошёл мимо. Его индифферентный взор более не принадлежал ей. Стоило ему на долю секунды оказаться так близко к ней, как у Ран неожиданно спёрло дыхание и даже слегка закружилась голова, а перед глазами встала мутная пелена, будто внезапным образом весь кислород был высосан из воздуха этой ходячей чёрной дырой в лице лидера Дисциплинарного комитета старшей школы Намимори. Не очень-то широкие ступени древнего храма не позволили паре даже соблюсти необходимую каждому дистанцию: ещё чуть-чуть, и они бы коснулись плечами друг друга. Не соображавшая школьница буквально едва ли не дёрнулась в сторону, чтобы избежать столкновения, но вовремя сдержалась, дабы не показать неприятелю свой испуг, ведь то было бы катастрофически унизительно. Стремясь избавиться от отвратительных ощущений, девушка сама не поняла, как услышала собственный голос, с заметной ироничностью произнёсший: — Давно не виделись, иинчо. Ничего не желавший отвечать на бессмысленную реплику Хибари так и собирался поступить, поднимаясь всё выше и неторопливо оставляя девчонку позади, но та не думала так просто сдаваться. — Сколько тебе ни говори… а манеры твои по-прежнему ни к чёрту… Кёя. Она остановилась, но не спешила поворачиваться к молодому человеку лицом, запустив руки в карманы неформального, но строгого покроя светло-серого платья. Лидер Дисциплинарного комитета вновь весьма красноречивым молчанием отказался комментировать брошенное в его адрес нахальное замечание. Некоторых просто нельзя чему-то научить — говорят, невежество есть блаженство. Легко отталкиваясь от ступеней и неспешно продолжая ход, юноша всё же нехотя уловил следующую фразу беспардонной девчонки. — Если… ты собираешься преподать урок студентам, нарушающим дисциплину, — она хмыкнула, — то в этом нет необходимости. Только время зря потратишь. Совершенно не пахнувший дружелюбием снисходительный совет-таки привлёк внимание равнодушной скалы в форме Хибари, и он приостановился, соизволив даже оглянуться через плечо, дабы узреть спину мерзкой нарушительницы его спокойствия. — То есть? — обманчиво мягкий баритон с легчайшей хрипотцой, точно хозяин давно не разговаривал, непререкаемо потребовал объяснений. Обрадованная небольшим достижением Ран, сдерживаясь от усмешки, вполне честно ответила: — Во-первых, злостных преступников сейчас наказала сама природа. Далёкие, но достаточно слышимые, пусть и нечленораздельные крики Савады донеслись до пары раздражавшим эхом в качестве доказательства. Кёя недоверчиво бросил косой взгляд на высившийся где-то впереди храм и вновь ввинтил агатовый взор в девчонку. — Во-вторых… — Цугэмия медленно развернулась полубоком к собеседнику, наталкиваясь золотистым взглядом на обсидиановый и одаривая юношу сочувствующей улыбкой, — …для того, чтобы наказывать кого-то… ты самый неподходящий элемент же. «Опять это…» Мгновенно зашевелившееся в вакуумной душе Хибари мукацки с агрессивной готовностью настроилось раздавить жертву медленно и лениво, но ни один мускул не дрогнул на точёном лице молодого человека. — Потому что манеры твои совершенно ужасны, и научить никого ты ничему не можешь. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться — пусть даже если бы это было тихо и мелодично, что соответствовало бы атмосфере. Впрочем, какой-либо реакции от Кёи школьница не дождалась, потому что где-то в начале лестнице раздалось: — Цугэмия-сан!.. — радостно окликнул Ран кто-то, и она в очередной раз пожалела, что в принципе решилась на вылазку в такой дурацкий день. Да тут тем более ещё и прерывают их «беседу» с Хибари самым бессовестным образом! Пришлось оглянуться: к ним быстро спускался какой-то незнакомец, прикрывая голову кейсом для документов, и девушка неприветливо вскинула в недоумении левую бровь. Кто это вообще? «И знать не желаю», — непримиримая мысль заставила хозяйку внутренне простонать. — Меня зовут Оота Рюноскэ, я журналист из «Намимори Таймз», — беззаботно представился молодой человек, остановившись между ней и Кёей и поклонившись девушке. — Я так рад встретиться с вами лично, — тараторил мужчина, доставая визитницу и вытаскивая из неё свою бизнес-карточку, и тут же протянул её обеими руками — кейс беспомощно был брошен на землю — по-прежнему недоверчиво настроенной школьнице. Бросив беглый взгляд на предлагаемое, Ран автоматически забрала клочок бумаги с именем и должностью Ооты, даже не задумавшись о манерах и приличиях в такой момент. — Я писал о вас в нашей газете, когда вы выиграли Всеяпонскую юниорскую олимпиаду по нагинате среди студентов средней школы, — свободно выговорил он длинное название турнира в попытке объяснить отмалчивавшейся Цугэмии, кто он и зачем к ней подошёл. — Хотел сказать, что вся наша редакция гордится вами и вашим достижением, — с удовольствием произнёс Рюноскэ. — Ещё никому из Намимори не удавалось одолеть всех соперников в конкурсе национального масштаба, да ещё в качестве ученицы средней школы. — Спасибо, — только и выдавила из себя победительница, мысленно простонав ещё раз. Зачем она только согласилась участвовать в сей бессмысленной олимпиаде?.. Теперь ей буквально не дают спокойно прогуливаться по улице, чтобы хоть кто-то бы не возжелал выразить свои благодарственные отзывы за достойное представление Намимори на подобных соревнованиях. Нельзя сказать, что Ран не удовлетворил собственный результат в национальном турнире по нагинате: что уж там, её самолюбие тешил сей неоспоримый факт победы, которая далась — после такого насыщенного года-то! — хоть и достаточно легко, но не без усилий. Однако последовавшие за выигрышем шумиха в родном городе и ненужная слава досаждали неимоверно. Где-то вдалеке снова раздались душераздирающие вопли Савады и Гокудэры, и журналист с поспешными извинениями ретировался, в опаске оглядываясь в направлении тории. Оторвав взгляд от вручённой ей визитки, Цугэмия вновь посмотрела в сторону Хибари и обнаружила, что он развернулся к ней всем корпусом, а на его губах играла лёгкая снисходительная насмешка. — Что, завидуешь? — уязвлённая сим нескрываемым высокомерным взором, девушка пошла в наступление. — Это чему? — мягко уточнил Кёя и сделал шаг вниз, видимо, изменив планы на вечер и как минимум более не собираясь в храм наказывать нарушителей дисциплины и спокойствия Намимори. Это его действие слегка вскружило голову школьнице, однако она не поняла, отчего: то ли потому, что оно было чревато и сочилось опасностью, то ли потому, что расстояние между ними уменьшилось, а это значило куда большую близость для неё. По коже пробежались прохладные мурашки. — Не достиг ничего, кроме должности лидера Дисциплинарного комитета… — она кокетливо склонила голову на бок, — …ты просто жалок, — чётко отметив, что Хибари вновь спустился на одну ступеньку ниже, она машинально сделала то же самое и безжалостно отругала себя за это. — Хо-о… — только и произнёс молодой человек, приобретший иммунитет на подобные нападки бывшей оппонентки, наверняка бесившейся от беспомощности и отсутствия его реакции. — Ты же скоро закончишь школу, — заботливо напомнила упивавшаяся собственным мнимым превосходством Ран. — Но ты… абсолютно ни в чём не преуспел, Кёя. Пусть даже у него только второй год в старшей школе и ещё есть полтора для всяческих свершений, всё же в их любившей по-правильному красивые академические достижения стране их стоило начинать не в последний момент. Девушка была отлично осведомлена об этой непререкаемой системе и с большим моральным сопротивлением всё же понимала её противоречивую необходимость, хотя пытаться следовать ей ученице Мидори ох как не хотелось — из гордости и упрямства делать всё по-своему. Он опять сделал шаг вниз — и она тоже. — Что же ты напишешь в резюме? — во взгляд Цугэмии просочилась заметная противнику жалость. Новая ступень преодолена обоими. — Я в нём не нуждаюсь, — соизволил вальяжно произнести Хибари. Сделав глубокий вдох, чтобы найтись с ответной репликой, Ран собиралась было возразить что-нибудь меткое и дерзкое, но не успела. С приятным слуху громом в воздухе разлился специфический взрыв, и в полуночно-тёмном небе, кое солнце уже успело недовольно покинуть, расцвёл разноцветными искрами яркий огонь. Красиво взлетев на недосягаемую высоту и будучи отлично обозреваемым с храмовой лестницы, он на недолгие секунды повис в пространстве подобно абстрактному дракону и затем рассыпался на мелкие звёздочки, медленно померкнув. Отвлёкшись на шоу фейерверков, окрашивавших небесное полотно, точно экспрессивный художник акварелью — холст, молодые люди в полном молчании наблюдали за взвихрявшимися в воздух цветами, чья жизнь была хоть блестящей, но безумно короткой и бессмысленной. Скосив взгляд в сторону Кёи, Ран не смогла не отметить, как красиво и утончённо отражался переливавшийся свет от ханаби на бледной коже юноши и как это же сияние пропадает без вести в вороной шапке волос. Спокойствие Хибари, близкое по разившей от него силе к умиротворению, невольно восхищало девушку, одновременно как служа источником для собственного успокоения, так и в обратную сторону будоража все чувства. У неё буквально перехватывало дыхание из-за того, какое зрелище открылось её очам: и она имела в виду не фейерверки. «Ками-сама… что ж это такое…» — школьница мысленно чертыхнулась и прокляла чёрноглазый источник своих неподобающих мыслей, а затем отвернулась в полном возмущении на себя. Насладившись пламенным праздником, если его слабые эмоции относительно процесса можно было назвать удовольствием, Кёя вновь посмотрел перед собой и нехотя наткнулся безразличным взглядом на навязавшуюся ему «спутницу». Цугэмия едва заметно хмурилась, закусив губу, будучи явно чем-то недовольной. Сверкавшие в небе мимолётные огни аккуратно и нежно вплетали свой свет в орехово-каштановые пушистые пряди, собранные в высокий хвост, а расплавленное золото глаз девушки податливо впитывало в себя разноцветные огни. Индифферентные ониксовые очи отметили для владельца так, словно тот и не осознал, что Ран весьма изменилась за эти… полтора или даже два года, что им «посчастливилось» познакомиться. Впрочем, нет, он вовсе не собирался засорять себе голову такими несущественными мыслями. Ощутив на себе властный и тяжёлый взор, школьница слегка вздрогнула и горделиво ответила оппоненту своим, явно проиграв в этом неравном бою. Отчего-то Хибари пришлось по нраву возникшее у девушки вслед за сим смущение, выразившееся в ярком румянце на щеках и лихорадочном блеске очей — расстояние между ними было достаточным, чтобы легко это заметить. Поняв, что её замешательство стало очевидным для соперника, Цугэмия напряглась ещё больше, а жар на лице стал словно бы сильнее. «Что ж это такое-то…» — в отчаянии опять подумалось ей, однако никакие ответы не спешили посетить сознание. Громыхавшие фейерверки заглушали собой практически любой другой звук, но тем не менее короткие паузы между взрывами всё же возникали. Именно благодаря одному из таких перерывов до Ран всё же донесся оклик: — Кайчо! Найдя повод отвернуться от Кёи и вздохнув с некоторым облегчением, она взглянула в направлении источника звука и обнаружила почти бежавшего по ступеням собственного незаменимого помощника — тот был ей верной правой рукой в делах Ризольверы. — Кайчо… — даже не запыхавшись, повторил Ронан Хеффернан, приблизившись к боссу и остановившись на пару ступенек ниже, что не помешало ему всё равно возвышаться над руководительницей из-за его довольно-таки высокого роста. Встревоженные изумрудные глаза нарушителя единения Хибари и Цугэмии с любопытством скользнули по лидеру Дисциплинарного комитета и тут же вернулись к ожидавшей объяснений Ран, коей даже не потребовалось задавать вопрос. — Каваллоне Дино… — начал молодой человек, а услыхавший знакомое имя Кёя с большей заинтересованностью — хоть и напоминавшей всё же безразличие — удостоил вниманием присоединившегося к ним брюнета, с заминкой-таки закончившего предложение: — …мёртв.Перевод и сноски
«Щодаймэ» — 初代目/Первый/Примо. Тот же самый принцип, что и с Джудаймэ, только отличие в порядковом иероглифе. Тории — 鳥居. Ритуальные ворота в храмах религии Щинто. Думаю, все их так или иначе видели. Как минимум, в храме Намимори. :) Но, если что, выглядят обычно так: https://tinyurl.com/u3lpdb7 «Кайчо» — 会長. Как правило, это главная должность в какой-либо организации/компании/тыды. В нашем же случае… читайте дальше. :)