Irrepressible Madness

現在の世界 The Present World August 4, 2006. Friday. Day Seven.

      — Немедленно прекратить поединок! — решив, что разберётся с проблемами по мере их наступления, Цугэмия раздражённо ринулась разнимать Хибари и Хигу. И если последняя только и делала, что с трудом уклонялась от беспощадных по скорости и количеству нападений своего соперника, потому что была более не в состоянии продолжать бой и потому что понимала, что время всё равно истекло, то Кёя намеренно проигнорировал фактический приказ Ризольвенти, продолжая размеренно атаковать упёртую, не сдававшуюся оппонентку.       — Да ты совсем не слышишь? — несдержанно бросила заклятому недругу судья, резко вырастая прямо перед ним и уверенно отражая предназначавшийся не ей удар со столь бесспорной мощью, что на мгновение школьница сама изумилась собственной способности, а ведь она даже не активировала в этот момент значок арбитра. Неужели помогла ощущавшаяся бесконтрольной энергией в теле мотивация яростью? Насколько же сие просто случайность или всё же бесконечные тренировки дают плоды вот так внезапно? Крутанув в воздухе нагинату, не спускавшая мрачного взора с юноши Ран преградила ему путь оружием в вытянутой руке и отчеканила как можно громче с явно звучавшим металлом в голосе: — Время вышло!..       Самую малость впечатлённый тем, как недурно и весьма достойно надоедливая пигалица парировала его атаку, применив совершенно несвойственную ей силу, Хибари тут же списал это одноразовое явление на то, что нахалка наверняка использовала в этот момент мистическую судейскую защиту в дополнение, — всего-то… то ещё сомнительное достижение. Остановившись в паре метров от грозно настроенной Цугэмии, молодой человек вновь принял боевую стойку, выставив вперёд ярко блеснувшие в солнечных лучах стальные тонфа, и усмехнулся, соизволив ответить ей:       — Меня это не касается, — Кёя слегка наклонил голову, и объёмная смоляная чёлка упала на глаза, чей прожигавший Ризольвенти насквозь чёрный взор точно добавлял невыносимой для жертвы властностью масла в огонь, и без того полыхавший в душе школьницы. Удивительным образом вызванная глупыми заявлениями Торы злость придавала Ран бесконечной уверенности в себе и волшебным способом уменьшала страх перед лидером Дисциплинарного комитета, будто это не он буквально с полчаса назад парой точных слов превратил её самооценку в пыль. Чувствовавшая себя возродившимся из пепла фениксом Цугэмия взбодрилась и решительно приготовилась к новому противостоянию с мерзопакостным выскочкой. Если не она, то кто?.. Правильно сей заносчивый ворон в павлиньих перьях считает всех вокруг «травоядными»: травоядные они и есть, раз не могут дать ему заслуженный отпор, — вот избалованный мальчишка и распоясался вконец. Возомнил себя… невесть кем. Может, она и проиграла ему сегодня, но она проиграла всего лишь сражение — не войну.       — Твой поединок закончен, — строго и довольно холодно подвела черту Ран, не спуская дерзко прищуренного взгляда с Хибари, будто она одновременно соревновалась с ним молча в состязании на ментальную выносливость и силу воли. Готовая пойти на что угодно ради победы девушка даже старалась реже моргать, чтобы не прерывать невербальный бой ни на секунду и показать таким образом этому псевдохищнику, что он не с той связался. — Немедленно сдавайся! — приказным тоном бросила Ризольвенти и всадила кончик нагинаты в землю, как если бы демонстрационно ставила последнюю точку в разговоре.       — У вас ничья! — спустя мгновение подытожила Цугэмия, будучи абсолютно убеждённой, что Хиге удалось продержаться до конца и не потерять остатки пламени Посмертной воли. Она видела это собственными глазами и не собиралась сомневаться в исходе поединка ни на секунду, растоптав мелкое, но достаточно назойливое беспокойство, пытавшееся доказать ей, что существовала вероятность, где Небо Рэдберри всё же лишилась контроля над атрибутом до того, как истёк таймер. «Такое просто невозможно подтвердить независимым образом», — увещевала совесть юную судью, и Ран решила довериться сему соблазнительному чувству, нежели скептически настроенной интуиции, которая до сих пор часто оставалась неуслышанной собственной хозяйкой.       — Неужели? — усомнился Кёя, и небрежная усмешка, не сходившая с его уст, прекрасно показала Ризольвенти, что её хозяин не переживает никакого замешательства на самом деле и что она права, почуяв в короткой реплике сарказм. Возмутительно.       — Абсолютно верно, — Ран даже выставила вперёд предплечье с вольтметром, демонстрируя, что бой официально закончен и что ей осталось лишь выбрать имя победителя или ничью. Впрочем, экран был достаточно маленький, и она не рассчитывала, что наглый юнец может в действительности разглядеть надписи с того расстояния, что между ними было, да и не нужно это: какая разница, видно ли ему? Зато эффектно и прозрачно — ей нечего скрывать в своём судействе.       — Хм, — неопределённо отозвался лидер Дисциплинарного комитета и опустил тонфа, выпрямляясь из боевой стойки, что для Цугэмии означало, что он наконец-то сдаётся и не собирается спорить с ней, и её самолюбие довольно заурчало где-то в грудной клетке. Поэтому она никак не ожидала — и от полной внезапности произошедшего она едва было не дёрнулась отступить резко назад, что было бы позором, — и не успела предугадать, что Хибари уверенно шагнёт в её сторону — и шагнёт не единожды.       Золотистые очи распахнулись в мимолётном испуге, одолевшем девушку, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Глядя, как молодой человек медленно приближается к ней размеренным шагом, и чувствуя, как ускоряется её сердцебиение от вихря не исследованных сознанием эмоций, Ран заставила себя очнуться от наваждения и решительно выпалила, стараясь сохранить достоинство и доказать своё нерушимое спокойствие:       — У тебя остались вопросы?       Её недоверчивый взор оказался надёжно прикован к обсидианово чёрному, который Кёя не сводил с неё, точно самым мощным в мире магнитом, чью силу побороть она была не просто не в состоянии — даже подумать о разрушении чар ощущалось категорически невозможным. Его расслабленная, неторопливая походка нервировала Ран и её воображение, и пусть юноша направлялся к ней с опущенными тонфа, те то и дело норовили блеснуть на ярком солнце, напоминая о своём присутствии и о том, как ловко и смертоносно с ними управляется их владелец. Не посмеет же он и в самом деле воспользоваться ими в отношении неё?.. Буквально вынужденная предаться панике Ризольвенти сглотнула, лихорадочно пытаясь понять, сможет ли она защититься сама или с помощью значка, если мерзавец — непонятно что замышлявший!.. — подойдёт совсем вплотную. Расстояние какой близости опасно и делает её стопроцентно беспомощной в случае внезапной атаки?.. Только в случае нападения на неё она могла бы применить меры против него, но без провокации она связана по рукам и ногам и обязана оставаться беспристрастной, что бы тот ни задумал — если это не угроза оружием и не очевидное причинение вреда, как и любая попытка нанести сей урон, то она, имея все эти дополнительные силы, не в состоянии обеспечить себе безопасность.       Это ей не ситуация с окном в его кабинете на неделе… когда она действительно превысила полномочия. А что ещё тогда оставалось делать? У неё не было выбора! Только тот, где пришлось бы свалиться с четвёртого этажа и применить пламя, но разве это выбор? Дать ему победить, когда она могла противостоять с лёгкостью? Обойдётся. Как бы то ни было, какие бы ни возникли последствия, Ран всё равно гордилась тем, как развернула ту встречу в свою сторону, — это у неё никто и никогда не отнимет.       Однако сейчас… Сейчас Цугэмия отчаянно хотела заняться самообороной — всеми её видами — прямо в данную секунду, чувствуя, как по спине под свободной футболкой скатывается крупными горошинами холодный пот. Почему в уставе Ризольверы чётко прописано, что защититься с помощью данной мощи можно только при условии угрозы жизни и здоровью — и подразумевается, что речь идёт именно о здоровье физическом? Но почему же исключён пункт о ментальном давлении на арбитра? Почему никак не учитывается возможность эмоционального насилия над судьёй? Да, есть исключение по поводу иллюзионистов, но почему она должна сохранять спокойствие и не пытаться спасать свою психику от…       Из-за дезориентации и непонимания, что же ожидать от лидера Дисциплинарного комитета, лениво направлявшегося в её сторону, Ран — к собственному ужасу — обнаружила, что где-то внутри всё сжимается от липкого и леденящего страха и что у неё осталось не так уж много уверенности в себе, удерживавшей колени от подступавшей дрожи. Что он планирует сделать?.. Или не сделать?.. Какого чёрта происходит — и с его логикой, что он так свободно идёт к ней, и с ней, что она так испугалась? Отвратительно!       Охваченная чувством униженности Ризольвенти вновь попала в тот же капкан, что и всегда: сделала что-то прежде, чем успела зарегистрировать мысль о том, что хочет сделать это, и тщательно обдумать эту самую мысль. Возможно, её заставило так поступить всего лишь редкое чувство самосохранения, желавшее спасти запутавшуюся хозяйку и знавшее, что она не одобрит «бей или беги» с точки зрения социальных последствий, а ещё имевшее мало опыта в спасении своей «работодательницы», поэтому в следующее мгновение Ран…       — Не подходи! — строго выпалила девушка предательски слишком звонким голосом и импульсивно выкинула вперёд слегка согнутую в локте руку ладонью вперёд в направлении Хибари, требуя таким образом, чтобы он остановился и соблюдал хотя бы такую мизерную дистанцию.       На секунду Кёя даже сбавил шаг, застыв буквально на миг, и Цугэмия умудрилась за доли этой секунды поверить, что её очень глупое действие сработало. До её руки ему оставалось всего несколько шагов, и это уже было чересчур близко по меркам судьи, посему промедление Хибари смогло за такое краткое мгновение вселить в неё надежду, что ему бы не хотелось в силу природной брезгливости — есть ли у него такая?.. — подходить к ней ещё больше, когда она выставила препятствие между ними в виде безоружной руки. Но…       Бившееся на безумной скорости сердце Ран, как будто оно пыталось сбежать из её грудной клетки, дабы ему не пришлось переживать весь этот ужас, что неотвратимо надвигался на хозяйку в лице чёрноокой машины для убийств, точно сорвалось куда-то вниз без всяких прощаний, когда без долгих раздумий Хранитель Облака Нео-Вонголы усмехнулся и совершил новый шаг в направлении арбитра.       «Быть того не может…» — пронеслось повержено в мыслях Цугэмии, абсолютно растерявшейся от неожиданности и в который раз за день смотревшей в глаза наглеца столь затравленно, что она могла поклясться, что мерзопакостный вредитель чувствует её страх прямо в воздухе, иначе с чего бы ещё он с таким властным прищуром и такой высокомерной ухмылкой смотрел бы ей прямо в душу? Не просто смотрел — такое ощущение, что он буквально высасывал её душу через зрительный контакт, который она не в силах разорвать. Определённо сей негодяй всё понимал!..       Тяжело дыша, Ран нахмурилась, стараясь обуздать нервы и уговорить себя, что ничего страшного не происходит и произойти не может — а если этот больной ублюдок решится причинить ей вред, то он всё равно поплатится. Да одна только тётушка единолично превратит его в пустое место за даже мелкую травму у неё!.. «Наверное… может быть».       Не хотелось бы, правда, вмешивать Кикунагу и её как минимум помощников… ох как не хотелось: у юной Ризольвенти был миллион веских причин не привлекать старшую родственницу во всех смыслах в этом судействе. Унизительно. «Ни за что!»       Но не унизительнее ли стоять сейчас в ожидании прояснения мотивации Кёи подойти к ней на такое смехотворное расстояние? Ран сдержала порыв отдёрнуть руку, боясь, что это будет выглядеть как некое «приглашение» для Хибари продолжать начатое, и слегка вздёрнула подбородок и поджала губы, желая выглядеть уверенной и спокойной. Однако отчего-то Хибари остановился, хоть и занеся ногу для нового акта приближения, и наконец-то соизволил нарушить молчание, действовавшее Цугэмии на нервы не меньше, чем одно только присутствие — дышать с ним одним воздухом!.. да это же вреднее любого яда!.. — молодого человека на одной с ней территории:       — Что с тобой? — протянул самую малость забавлявшийся юноша и как ни в чём не бывало завершил шаг, твёрдо ступая вперёд. — Опять испугалась?       — Опять? — задохнулась от гнева Ран и вынужденно согнула руку в локте больше, так как расстояние между её ладонью и его рубашкой стало столь мизерным, что если мерзавец двинется дальше, то она буквально притронется… Мысль об этом вызывала отвращение такой бурности, что девушка едва ли сдержалась, чтобы не содрогнуться. — Что ты имеешь в виду под этим?! — повторила она, выражая всё праведное возмущение, что у неё было, через исказившееся лицо и злобную интонацию.       Да что это с ней сегодня? Создавалось впечатление, что как только на площадке появился Кёя, и она тут же разговаривать разучилась! Хотелось рвать и метать от беспомощности из-за этого эффекта. Если, разумеется, этот эффект вообще существовал и действительно портил ей сейчас жизнь, ибо, думала разъярённая Ризольвенти, сие всё лишь совпадения: что с Торой, что вот с этим высокомерным выскочкой.       — Какое невероятно… — прошипела девушка, и в тот же момент Хибари намеренно совершил ещё шаг в её сторону, отчего она осеклась на мгновение и отдёрнула руку снова, почти полностью сгибая её, но всё равно закончила мысль, демонстрируя всю неприязнь, что накопилась у неё к лидеру Дисциплинарного комитета: — …огромное зазнайство!       — Самоанализом занялась? — тотчас обронил прохладно Кёя, делая последний шаг к судье, а пригвождённая его репликой к месту Цугэмия потеряла связь с реальностью и не успела вовремя убрать ладонь. Чувствительные подушечки пальцев коснулись плотной ткани школьной рубашки, свободно облегавшей молодого человека, и из-за того, что Хибари подошёл слишком близко, получилось, что Ран невольно прижала податливую материю к его груди, а значит…       …буквально одно незначительное касание — и Ризольвенти точно ударило мощным разрядом из ниоткуда взявшегося тока, за пару мгновений распространившегося по телу и причинившего маленькую смерть сознанию арбитра своей интенсивностью. Разве так бывает?.. Это у неё Пламя Молнии, чёрт возьми! Да и как будто ей впервой…       Умышленно спровоцировавший инцидент, чтобы понаблюдать за предсказуемой реакцией обескураженной нахалки, Кёя нехотя зарегистрировал в собственной душе где-то в отдалении мысль, что секунды, которые Ран потратила на прикосновение к нему, и его же чувства от сего прикосновения кажутся ему занимательными… наверное, даже не в меру занимательными: почти как тогда в кабинете, когда самоуверенная пигалица оказалась в его полной власти на столе, не сводя с него затравленного взгляда, и когда она уже дотрагивалась так же той же ладонью до его груди… Не заставившее себя ждать яркое воспоминание с пылкой готовностью развернуло в его сознании плакат с этой картиной. Нечто похожее молодой человек непременно видел и сейчас в реальности, поймав себя на не очень сформировавшейся мысли о том, что краткий миг повторения прошлого в данную минуту отчего-то не особо удовлетворителен. Вероятно, всё дело в пошевелившемся ленивом желании отплатить девчонке полностью, однако время и момент на школьной территории явно не располагали к воплощению столь привлекательных задач: если уж тратить на школьницу драгоценное внимание, то необходимо иметь её в своём распоряжении полностью и сколько ему будет угодно. Определённо, молодой человек прямо сейчас не испытывал достаточной заинтересованности ни в малолетней преступнице, ни в том, чтобы приструнить её как следует.       Да и что такого в этом касании? Глупости какие-то мешаются почём зря, будоража ему голову и нарушая внутреннее непоколебимое спокойствие. Всего-то дело в том, что никто и никогда не решился бы притронуться к его груди по понятным причинам, кроме вот сей безрассудной смертницы, уже проделавшей это однажды, и не более того — твёрдо рассудил Хибари. Поэтому неразумная мысль отправилась в небытие по вердикту непримиримого хозяина: как она смела потревожить господина из-за банальной и, в общем-то, слабой волны даже неновых ощущений? Та ещё сомнительная важность.       — По данному пункту… — продолжил говорить Хранитель Облака, как если бы ничего существенного не произошло. От глубокого звука его низкого голоса, раздававшегося непозволительно близко к ней, Ризольвенти судорожно вздохнула и, очнувшись как от магического наваждения, с раздражением отдёрнула ладонь, испытывая навязчивое желание не просто помыть руку, но и обработать её чем-то на всякий случай прямо по локоть. Не придавший значения её действию юноша закончил мысль: — …я с тобой согласен, — услышавшая это девушка сначала не поверила своим ушам, а затем медленно сузила напряжённый золотистый взор, погружённый в бесконечный и расслабленный чёрный, чья матовость даже не позволяла ей считать хоть что-то о владельце агатовых очей и его внутреннем мире. Если, конечно, таковой в этой космической дыре вообще имелся!       Однако пока онемевшая Цугэмия пыталась справиться с яростным желанием врезать нарушителю её самообладания, Хибари не собирался возвышаться над ней просто так: школьница не сразу заметила его движения, будучи поглощённой разгорячёнными гневом и ненавистью. В следующее мгновение лидер Дисциплинарного комитета, перебросив одну тонфа ко второй, без малейших колебаний взял руку судьи с вольтметром и поднял её так, чтобы ему было удобно рассмотреть дисплей и информацию на нём.       В этот момент Ран стало откровенно дурно, и она — желая избежать совсем уж неадекватных поступков со своей стороны и заодно накатывавшего полуобморочного состояния — что есть мочи дёрнула к себе собственную конечность, но жёсткая хватка Кёи просто-напросто не позволила ей освободиться.       — Понятно, — изрёк с явственной толикой разочарования он и вновь всадил без ножа резавший ледяной взгляд в свирепый взор «собеседницы», лихорадочно думавшей, не пора ли считать его поведение угрозой и поводом для применения судейской защиты.       — О чём ты? — не в силах скрыть раздражение процедила Цугэмия и опять потянула руку на себя как можно резче, но и это не сработало. Она была готова поклясться, что они оба прекрасно слышат, как она от бессилия и злобы скрежещет зубами.       — Кнопки, чтобы заменить арбитра с предвзятыми взглядами… — переполненная возмущением Ран опрометчиво ахнула, а казавшийся скалой из безразличия и холода Хибари закончил фразу, не делая пауз: — …здесь не предусмотрено.       Он издевается? Он издевается!       Поражённая неким сверхъестественным проклятьем и лишённая способности двигаться Ризольвенти взирала на лидера Дисциплинарного комитета распахнутыми глазами и ощущала кромешную пустоту внутри себя — словно всё было выжжено за краткое мгновение подчистую, включая мысли, эмоции, чувства и физические ощущения. Точно даже сердце замерло и прекратило отбивать вечный ритм, а лёгкие перестали нуждаться в воздухе — как если бы вместо человека осталась только внешняя оболочка в виде этого человека. Наверное, если она шелохнётся, то немедленно рассыплется в прах. Воцарившееся молчание нарушил чей-то смутно знакомый голос сбоку, и с трудом соображавшая Цугэмия вспомнила, что вообще-то рядом всё это время находилась Хига Киёми, которой сия реплика и принадлежала:       — Хибари прав, — спокойно произнесла Хига, отчего ментально измученная за сегодня Ризольвенти почти поверила в то, что каким-то образом под конец ещё и потеряла навык понимать родной язык. Иначе как объяснить тотальное сумасшествие её одноклассницы и злейшего врага? О чём они вообще?       Двигаясь на всякий случай с осторожностью из-за бессознательного страха превратиться в пыль, Ран сумела отвести взор от индифферентного Кёи, не отпускавшего её руку, и посмотрела на Киёми. Та сидела на асфальте и явно всё это время — помимо наблюдения за ними — приходила в себя после бешеного темпа поединка, не торопясь подниматься и участвовать в диалоге арбитра и чёрноокого участника. Когда взгляды растерянной судьи и уверенной Рэдберри пересеклись, Киёми пожала плечами и продолжила:       — Но, впрочем, думаю, что можно и не заменять тебя, — следом она неспешно встала и слегка отряхнулась.       — Что ты хочешь сказать? — попытавшаяся воспользоваться собственным голосом Цугэмия обнаружила к своему вящему неудовольствию, что тот звучит хрипло и настолько слабо, что она едва расслышала саму себя.       — Это была не ничья, — без обиняков пояснила Небо Рэдберри. — Ты действительно кажешься предвзятой, — немного нахмурившись, проговорила она, — Я не могу понять, почему создаётся такое впечатление и впечатление ли это.       — Не ничья?.. — будто пробуя фразу на вкус, протянула Ризольвенти, одновременно осознавая, что способы коммуникации с людьми у неё точно сократились до одного и самого бессмысленного. Однако на сей раз у неё уже не оставалось моральных сил и энергии реагировать на это.       — Победа Хибари, — по-простому и лишь с едва проникшим в интонацию сожалением объявила Киёми, не спуская нечитаемого тёмного взгляда с арбитра, у которой перед глазами стало мутно от такого заявления.       Не понимая, как реагировать на слова одноклассницы, Цугэмия перевела озадаченный взор на молчавшего Кёю и без надежды на успех машинально попробовала опять вырвать руку из его хватки, но молодой человек снова не позволил ей освободиться, пытая её флегматичным взглядом, проникавшим в её самую суть без лишних церемоний и наводившим там свои порядки. Да он наслаждается этим, что ли?.. Психопат!       — Так, секундочку… — недоумённо поморщилась Ризольвенти, чувствуя себя очень старым компьютером, в котором обработка нехитрых данных занимала вечность и ещё немного, но её прервала Хига:       — Я потеряла контроль над пламенем буквально за мгновение, как ты вмешалась по окончании таймера, — у шокированной Ран чуть было не упала челюсть от неожиданности, а Киёми твёрдо сделала следующее заключение: — Я признаю победу Хибари, — и всё столь же бесстрастно посмотрела на бывшего соперника, буквально на мгновение ответившего ей тем же, но тут же вернувшегося к процессу поэтапного извлекания души из Цугэмии через доминантный зрительный контакт.       — Разумеется, — равнодушно бросил Кёя, замечая в себе каплю вездесущей фрустрации: разумеется, это его победа, и использование дополнительных слов, чтобы это констатировать, он находил лишним. Возможно, его оппонентка и не была рядовой травоядной, мнящей себя непобедимой попусту, как, например, сия заносчивая судья с неправомерно большим самомнением, но прекрасно различавший силу и потенциал в противнике лидер Дисциплинарного комитета и по совместительству негласный правитель Намимори достаточно оценил подготовку девчонки, чьё имя он даже не запомнил, и счёл её приемлемой, а стиль боя, включая уровень владения непростым оружием, вполне его развлёк — Хибари великодушно был готов признать, что сменил гнев на милость по сравнению с тем, насколько он был раздражён обнаружить толпу травоядных на его территории. Или это потешная в своей глупости арбитр подсобила развлечением для его фрустрации?.. Не суть. Впрочем, если мелкая школьница никогда не решит свою проблему с болезнью, то ей ни за что не стать ему ровней — пусть она и имеет необходимые навыки и стамину, а значит, мизерный шанс. Ничего удивительного в итоге.       Пережившая за последние пару часов слишком много насыщенных эмоций Ризольвенти вяло и неохотно старалась понять, чего добивается Киёми, признавая победу Кёи. Никакая логика не желала уложиться в рельсы мышления Цугэмии, и она казалась самой себе практически слепой — в буквальном и переносном смыслах. Если в бое Хибари и Хиги была бы ничья, а Мэйлин каким-то образом бы одолела босса Нео-Вонголы, то Рэдберри бы вырвали победу и получили бы кольца. Но с признанием проигрыша в собственном поединке Хига, как и её подруги, могла попрощаться с их планами. При условии, что поединки продолжаются, хотя Ран по-прежнему ставила на то, что Мэйлин не получит такой чести, выходило следующее. Если выиграет Савада, то Рэдберри будут обязаны подчиниться требованиям Нео-Вонголы, а если Мэйлин победит, то это полноценная ничья, и обе семьи должны разойтись без дальнейших выяснений отношений. Без поединка Неба Нео-Вонголы и Дождя Рэдберри у девчонок безоговорочное поражение, и тогда они тоже выполняют условия победителей. Во всех вариантах Рэдберри остаются без колец. Что происходит? Что она не видит?       Не заметив потерю контроля пламени Хигой, точнее, списав увиденное по заблуждению на «показалось», и объявив ничью между ней и Хранителем Облака, Ран практически подарила Киёми шанс на то, чтобы всё же Рэдберри получили, что так желают, — при условии несомненной победы Мэйлин, конечно. Да, ей пришлось бы разбираться с не признававшим проигрыши Хибари, но что он мог бы ей сделать по-настоящему? У него бы получилось лишь оказать давление на её и без того раненную им гордость, раз уж он сегодня столь поразительно талантлив в этом, но фактически последнее слово всё равно было бы за ней. Это она — здесь закон, а не он.       И всё же… Запутавшись, Цугэмия перевела мрачный взгляд на молча смотревшую на неё флегматичную Киёми — спросить напрямую у одноклассницы, какого чёрта та не приняла «ничью», она не могла. Хватит с неё оскорбительных обвинений в предвзятости!       Могло ли быть так, что Киёми по неведомой Ран причине не хочет кольца Нео-Вонголы, что бы там от тех колец ни оставалось? Что за благородная честность? Не может же Небо любой семьи позволять своим Хранителям участвовать в опасных боях и рисковать жизнью и здоровьем без весомых на то аргументов? Наверное, должен же быть какой-то запасной план?.. Или другие цели?.. Может, Рэдберри — или сама Хига как их босс — задумывают что-то по окончании поединков? Или же поединки — это только прикрытие и происходит что-то прямо одновременно с ними? Выяснение какой-то информации, например, о Нео-Вонголе?.. Или тянут время ради чего-то?.. Отвлекают внимание от чего-то?..       Беспорядочно роившиеся вопросы напоминали Ризольвенти разворошённое осиное гнездо, и девушка ощутила, как тупая головная боль начала монотонно отравлять ей самоощущение вдобавок ко всему пережитому унижению. Всё, что она может и должна сделать прямо сейчас, это…       Принудительно отбросив сомнения из размышлений, Ран резко вернула хмурый взор к ледяному чёрному, разобравшему её на жалкие кусочки, и отпустила всаженную в землю нагинату, следом демонстративно — не прерывая зрительный контакт с Кёей, подавлявшим её волю с возмутительным безразличием, точно она ему игрушка какая-то!.. — нажала на кнопку с выбором имени молодого человека, пока он по-прежнему держал её руку. Не имевший души и не знавший о творившихся страстях вольтметр немедленно запустил данные в работу.       — Теперь ты доволен? — прошипела Цугэмия, легонько дёргаясь, чтобы проверить, отпустит ли её этот ублюдок, но ожидаемо потерпела очередную неудачу.       — Мне всё равно, — милостиво откликнулся позабавившийся её реакцией Хибари, со скучающим и весьма слабым любопытством наблюдая за игрой цифр и символов на дисплее. В ту самую секунду, когда он уже действительно собирался разжать пальцы и освободить неугомонную пигалицу ввиду потери интереса с его стороны, на экране возникли два имени, и одному из них удалось привлечь внимание лидера Дисциплинарного комитета — вовсе не то, что носила его одноклассница иностранного происхождения.       Сверлившая злобным взглядом юношу Ран не заметила решение вольтметра сразу же. Впрочем, она считала, что девайс должен выдать очевидный и непререкаемо конечный результат схватки Рэдберри с Нео-Вонголой, а не указать последнюю пару, поэтому и не думала, что следующее сообщение на гаджете появится так быстро.       — Савада Цунаёщи… — озвучил задумчиво Кёя, ощущая странное шевеление неких лениво потягивавшихся после длительного сна чувств: было ли это лёгкое предвкушение?..       Потрясённая его репликой Ран моментально посмотрела на дисплей, не веря, что последний бой действительно возможен, однако воистину равнодушный девайс показывал то, что показывал. Стоявшая неподалёку Киёми пожала плечами, решительно не удивлённая подобным раскладом, и двинулась к подругам, покидая бывшего соперника и опешившую судью.       — Да отпусти же уже! — буркнула Цугэмия, возвращаясь к проблеме захвата её руки и мрачно взирая на пленителя исподлобья. — И можешь быть свободен!       Словно нехотя вспомнив, что удерживаемая им конечность принадлежит целому человеку, да ещё такому вредному и несносному, Хибари полоснул хмурую девушку неприветливым холодом чёрных очей и — по спине у Ран пробежался табун перепуганных мурашек — усмехнулся.       — Нет, — Ризольвенти была готова свидетельствовать на любом суде, что низкий баритон, коим Кёя изрекал слова, можно использовать в качестве пыточного оружия, и, стремясь избавиться от оцепенения, вызванного его голосом, Ран не сразу поняла, что именно он произнёс, но даже когда смысл сказанного дошёл до её сознания, она не успела ничего предпринять или обдумать.       Наблюдавший занятную гамму эмоций на лице растерявшей наглость девчонки Хибари наконец-то разжал пальцы на руке заложницы и — та моментально шарахнулась в сторону, инстинктивно прижимая пострадавшую от «жестокого обращения» конечность к груди, — снисходительно добавил:       — Я понаблюдаю, — после чего развернулся и направился к одному из деревьев под школьным забором, где он мог бы найти умиротворительную тень, но при этом находиться подальше от этой кучки травоядных.       Смотревшая ему в спину Цугэмия разинула от изумления рот, испытывая непреодолимое желание схватить всаженную в землю нагинату и запустить её в мерзкого, отвратительного, противного и просто тошнотворного негодяя. Перед глазами так и маячила чудесная, безумно восхитительная и не в меру соблазнительная фантазия, как заносчивый паршивец падает оземь и бьётся в агонии, а его безупречно белая рубашка окрашивается яркой, алой кровью… цвета такого же, как его армбэнд — милая её сердцу была бы символика. Заманчивость сего убийства было сложно переоценить, но ещё сложнее — отказать судорожно подрагивавшим пальцам, тянувшимся к древку оружия буквально без её на то разрешения. Медленно выдохнув, Ран от греха подальше сжала кулаки так, что короткие ногти впились в ладони, и назойливая боль от сего простого действа помогла слегка отрезвить разыгравшееся воображение, требовавшее жестокое жертвоприношение.       Невероятно… Этот день просто не мог стать ещё хуже!..