Irrepressible Madness

あたらしい未来       The New Future

      August 18, 2007       Пронзительный золотистый — в вечерней темноте был заметен благородный оттенок — взгляд гордо буравил в ожидании ответа равнодушный обсидиановый, слегка лишь блестевший из-под эбеновой пушистой чёлки. Замерло даже время: пролетавшие мимо с назойливым шумом машины словно куда-то постепенно исчезли вместе с неприятным гулом, оставляя пару один на один в полутьме, едва ли разбиваемой светом тусклых фонарей, и почти полной тишине.       — Так и знала… — спустя пару минут отозвалась Ран жёстко, когда Кёя не соизволил ей объясниться и никак не отреагировал на выпад. По-прежнему не сводя с него взор, она с расстроенным выдохом обронила: — Двойные стандарты, значит…       — Ничего подобного, — неожиданно для неё возразил Хибари, и ей на миг почудилось, что его голос прозвучал как-то слишком мягко. — Если уж на то пошло… — Цугэмия неосознанно напряглась всем телом, ведь в интонациях юноши засквозили ледяные нотки, — …я не просил тебя тогда… — молодой человек больше не усмехался и выглядел угрожающе спокойным, и девушка потеряла возможность непринуждённо дышать, ведь далее последовало: — …спасать мою жизнь.       В груди Ран моментально всё сжалось, превращаясь в жалкий комочек разрубленных на живую нервов. Так вот как он считает… На мгновение стало больно вдыхать едва ли остывший вечерний воздух, но Ризольвенти постаралась взять себя в руки: ничего удивительного не произошло. Разумеется, этот высокомерный мальчишка думает, что справился бы сам и что она там была не нужна со всей своей помощью. Как будто у неё было время на раздумья тогда!.. Да, она спасла ему если не жизнь, то здоровье точно, и да, только понимание, что с подобными вещами не шутят, не давало ей удариться в самобичевание по поводу импульсивного и слишком уж эмоционального поступка. И в отношении кого ещё поступка!.. Хмуро прищурившись, она ни на секунду не спускала с него глаз, утопая в чернейшем взоре, окутывавшем её с ног до головы, и пыталась ни одним мускулом на лице не выдать своё разочарование — удобное название для многих болезненных ощущений.       — Не просил, но вопреки этому… — продолжал Кёя отнимавшим кислород у жертвы тоном, — …меня спасли, — молодой человек сделал небольшой шаг к скамейке, и по спине Ран скользнула капля холодного пота, но она не изменила позу, даже не шелохнувшись, — Что ж… долг уже образовался: что сделано, то сделано, — Цугэмии стоило огромных усилий сдержать изумление, едва она услышала эту фразу, однако от следующей девушку и вовсе пробрало до самых костей, на мгновение превратив её в бесплотного духа: — Долг я непременно верну, — бездонные очи, сотканные из агатовых нитей, едва ли пропускавших свет, властно сверкнули в полумраке вечера, и Ризольвенти вновь ощутила себя человеком, впрочем ненадолго: как только до неё дошёл смысл его реплики, у неё перехватило дыхание, а тело будто кристаллизировалось и затем треснуло, готовое рассыпаться в мелкую пыль.       Хибари Кёя утверждает, что вернёт ей долг, который вернуть не в состоянии? Она не ослышалась? Это невозможно. Не настолько же он самоуверен? Вероятность, что она окажется в смертельной опасности в одиночку без какой угодно возможности себя защитить, — совершенно мала, и ещё меньше вероятность, что этот возомнивший о себе бог весть что лидер Дисциплинарного комитета окажется рядом. Он должен это понимать.       Но как же бескомпромиссно Кёя преподнёс это железное обещание!.. Прозвучало столь же жёстко, как если бы он угрожал её жизнь отнять, а не клялся спасти. А может, для него и разницы-то нет в этом?.. В сочетании с пригвождавшим её к месту непререкаемым взором буквально данное им только что и закреплённое речью обязательство ей обрело некие пророческие формы, из-за чего и без того перевозбуждённые за сегодня страхом мурашки на коже совершили очередной пробег по уставшему телу девушки, и она слегка поёжилась, продолжая безропотно тонуть в обсидиановом взоре решительно настроенного молодого человека.       — Невозможно же, — услышала как будто издалека Ран свой хриплый голос и дерзко добавила, прочистив горло: — Такое до самой смерти вернуть не выйдет, — в какой-то момент Цугэмия поняла, что говорит не ради того, чтобы донести до Хибари определённую мысль, а лишь потому, что смотреть ему в глаза и молчать невыносимо. Особенно когда он утяжелил её существование невозможной клятвой, что она не просила и когда вообще не нуждалась в каких-либо пафосных утверждениях. Да и вытащивший её из неприятностей этим вечером негодяй всё же не похож на того, кто стал бы бросаться на ветер такими высокопарными словами, требовавшими настоящей ответственности от произнёсшего их. Если уж Хибари Кёя заявил что-то, то он намерен воплотить это в реальность в любых условиях и обстоятельствах. Интересно, распространяется ли эта принципиальность на все его решения, даже те, что он не озвучивает?.. В её личном случае она бы могла отказаться от какой-либо идеи ввиду неликвидности оной, что нельзя было бы сказать о вербализованных обещаниях и словах, поскольку от них так просто сама Цугэмия бы не позволила себе ускользнуть. А значит, всегда необходимо как можно тщательнее взвешивать все аргументы в пользу и против каждого решения и никогда не потакать присущей ей импульсивности, то бишь принимать на себя обязательства в исключительных случаях. Отчего-то ей казалось, что молодому человеку была не чужда логика, коей пользовалась она сама…       В следующее мгновение школьница предалась новой волне шока, но уже от собственных чувств: она испытала вполне явное и достаточно различимое сочувствие к юноше, сбросить которое прямо сразу никак не выходило. Для неё не было секретом его отношение к долженствованию, как и его чрезмерная гордость — размера не меньше, чем у неё, наверное, и она впервые за год без громогласного в душе злорадства осознала в чистом виде, в какой неоднозначной ситуации заклятый недруг очутился из-за неё.       Если бы всё перевернулось наоборот, если бы это Кёя вырвал её из рук смерти в последний миг, как бы она переживала это? Каким нестерпимым жжением в груди это отдавало бы Ран, попади она на его место и живи с этим! Буквально каждый раз при любой встрече отдавало бы и напоминало бы о себе и о том, что она ему должна была бы до крышки гроба без возможности расплатиться в полной мере. Привыкшая думать о лидере Дисциплинарного комитета исключительно как о ходячей глыбе льда, в состав которого не входил даже базовый набор эмоций, Цугэмия всё же искренне сомневалась, что молодой человек будет подвластен тому же стрессу, что и она, сопряжённому со столь очевидно отвратительным положением, однако… что она вообще о нём знает?       Погрязнув в новых и совершенно стыдных — она что, только что сочла, что у бездушного Хибари могут быть обычные человеческие страдания, с коими она могла бы соотнести свой внутренний мир? точно головой неплохо приложилась об асфальт! — размышлениях, девушка едва не прослушала категоричный ответ, отчеканенный столь безапелляционно, что она вновь заподозрила логику Кёи в оторванности от реальности, хотя при этом с неодобрением самой себя заметила, сколь приятным был забег мурашек по восприимчивому к ним телу:       — Это уже только мне решать, — отрезал юноша, зорко наблюдая за несколько эмоциональной физиономией собеседницы: та определённо не следила за выражениями лица, и обладавшему избыточным запасом уверенности в себе проницательному Хибари не стоило труда считывать мотивацию за каждым изменением в мимике Цугэмии. Однако он ощутил сложности с распознаванием причин, по которым Ран несколько мгновений назад выглядела слишком уж мягкой и почти грустной, и даже допустил не внушавшую дельного доверия мысль, что девчонка его пожалела, но без малейших терзаний отринул этот первосортный бред. Хотя бы потому, что он знал наверняка, сколько удовольствия она получала от только лишь факта его образовавшегося перед ней долга и от постоянных напоминаний ему об этом — нахалка сама же не обходилась без сих намёков и прямых высказываний на тему, отчего ему и догадываться не нужно было.       — Но ведь, Кёя… — слабо запротестовала не в меру утонувшая в физической и ментальной усталости Ран, испытывая бескрайнюю беспомощность, граничившую с обречённостью. — …у тебя нет ни единого шанса, — будучи не в силах отвести взгляд, она настолько растворялась в чёрных омутах, чей взор обволакивал её в непроницаемый для внешнего мира кокон, что буквально переставала видеть периферическим зрением всё остальное, что их окружало. — Ты должен понимать это.       Неприятное сдавливание в районе груди добавило Ризольвенти больше психологической агонии, и так достигшей рекордного уровня за вечер. В чём она пытается убедить его? Доказать ему, что пора смириться с идеей быть должной ей вечно и что он ничего не может сделать, как бы ни хотел и кем бы ни был, или уговорить отпустить эту досаду на жизненную несправедливость, чтоб этот упрямый гордец жил себе дальше без всяких обязательств перед ней? Разумеется, накручивать ему нервы — когда у неё лично нет аргументов против Хибари в спорах и встречах — красочными рассказами о минуте беззащитности, случившейся с ним, и абсолютно точно понимать, что это его раздражает и что у него нет способа справиться с ней, Цугэмии очень нравилось. Наверное, она даже была не против назвать это незатейливое времяпрепровождение своим хобби — хобби же приносят радость и удовлетворение, и всё это определённо доставлялось в щедрых количествах в её душу, стоило ей поднять эту тему во встречах с лидером Дисциплинарного комитета, и оставляло долгоиграющее приятное послевкусие.       Однако теперь ей пришло в голову, что если он воспринимает произошедшее год назад столь серьёзно, то это может сыграть с ней же плохую шутку. Не будет же сей адепт дисциплины гнаться за ней всю оставшуюся жизнь в надежде спасти от чего-то? На миг Ран подумала, что не может быть уверена, что категоричный и максималистичный Хибари не пойдёт на такое совсем уж унижение и всё-таки оставит её в покое — хотя бы когда закончится школа. Его или, если он никуда не уберётся из Намимори, её, ибо уж она-то планировала точно распрощаться с родным городком без лишних сантиментов, как только представится шанс — и для неё ближайшим был выпуск из старших классов.       Несмотря на очевидную правдивость и честность раздумий, Цугэмия интуитивно догадывалась, что среди её вполне закономерных опасений о том, что Кёя может оказаться сумасшедшим преследователем, пряталось робкое чувство, нерешительно оповещавшее хозяйку о своём присутствии и неловком содержании: ей стало по-человечески жалко молодого человека, поскольку она на собственном опыте понимала и его позицию, и гордыню, и необходимость — вовсе не простое желание!.. — отдать чёртов долг. Да, жизнь, конечно, дорогая штука, но как бы она не хотела оказаться на его месте — кто б знал!.. Если кто и знает, то как раз Хибари.       — Если ты продолжишь вести себя, как сегодня, действуя самой себе во вред… — с безупречным равнодушием проговорил Кёя, мастерски скрывая своё недовольство тем фактом, что непроницаемые глаза нарушительницы цвета золотистого мёда мало того, что казались непривычно тёмными в скудном освещении и привлекали больше незаслуженного внимания с его стороны, так ещё и их мягкий взгляд благодаря непрерывному зрительному контакту будто бы обнимал молодого человека невесомой вуалью, словно вынуждая лишь углубить взор и требуя смотреть исключительно на девушку. Какое возмутительное ощущение!.. Как оно вообще пробралось в его упорядоченные чувства и мысли?.. Подлежит немедленному уничтожению. Однако вне зависимости от радикального настроя юноши, желавшего избавиться от выходивших из-под контроля эмоций, продолжительный взгляд Цугэмии — столь неожиданно мирной — способствовал постепенному усилению сего ощущения… и не сказать даже, что неприятного. — …шансов более чем достаточно, — с заметной долей спешки из-за возникшей паузы констатировал Хибари, невольно самую малость сузив глаза, тем самым выражая имевшееся у него неодобрение. Разве что не одобрял он собственный ментальный беспорядок, как-то слишком уж деловито, как будто так и надо, наведённый не ведавшей сего школьницей, тогда как восприняла это Ран на свой счёт, сочтя подобное утверждение вербальным выпадом в её сторону.       — Так и думала, что чувство юмора у тебя так себе, — уязвлённо, но сохраняя отстранённое спокойствие, протянула Цугэмия и тоже немного прищурилась, невольно ограничивая юноше возможности для проникновения в эмоциональные апартаменты своего разума, где он уже почти освоился без её полного ведома. — Однако сейчас не место для шуток, — сделанное замечание прозвучало жёстко, и девушка постаралась вложить в интонации столько металлических ноток, сколько могла ввиду общей усталости и достаточно испорченного настроения, если не сказать «расстроенного».       — Я не шутил, — сухо оповестил бывшую соперницу лидер Дисциплинарного комитета, которому по-прежнему не нравилась повисшая между ними тончайшая нить некоего единения, подкреплявшаяся продолжительным разговором. Когда это они находились в обществе друг друга столь долго, участвовали в мало-мальски существенном диалоге, но при этом чтобы эта малолетняя пигали… подросшая пигалица не укрепляла его и без того перманентное желание смять её в кулаке и растереть в песок, что она и ахнуть бы не успела? И не просто не укрепляла, а пока даже и не нарушила столь чуткий сон этого беспощадного чувства Хибари? Это у него иммунитет выработался на сию псевдохищницу или она с людьми общаться научилась? Или она всё же следует выученному уроку, что он преподал ей неделю назад? Что-то ни в один вариант не верится.       — Ох… — театрально вздохнула девушка, не думая сдерживать пробравшуюся на уста лукавую ухмылку, что в свою очередь добавило в потемневшие в тусклом свете золотистые очи задорных и вызывающих на поединок искорок, моментально принявшихся досаждать взгляду холодному и неправомерно чёрному. — Так ты сегодня меня спасать, оказывается, пришёл! — продолжая актёрски переигрывать, пусть и намеренно, Ран ощутила довольно слабый, но знакомый прилив сил, всегда посещавших её в минуты активного использования сарказма в отношении именно этого несносного брюнета, и слегка приободрилась, очутившись в привычной для себя стихии с понятными правилами игры. Поэтому следующей Кёя услышал произнесённую приторно сладким и обманчиво нежным голоском, что был ему до каждой струночки известен, показную похвалу: — Совсем как джентльмен, — ничего не стеснявшаяся Цугэмия преобразовала усмешку во вполне искреннюю улыбку, получая удовольствие от использования дерзости не в качестве оружия на поражение, а в качестве невинного подтрунивания. — Наконец-то подходящие лидеру Дисциплинарного комитета действия. Нельзя не уважать столь благородное поведение! — ей было пришло в голову учтиво похлопать ему, но и руки, и ссаженные ладони, избавленные от первостепенной боли, теперь чересчур ныли, чтобы возникло желание их использовать даже ради такого, и посему она просто пару раз кивнула слегка с самым серьёзным и многозначительным видом, будто благословляя исправившегося хулигана на путь истинный.       Нет, он всё-таки прав. Забить бы её… если не до смерти, то хорошенько. Какие же всё-таки человеческие эмоции предательские: нельзя им доверять примерно никогда. Не понимая, что он испытывает — стандартное разочарование из-за неисправимости девчонки или закономерное удовлетворение от собственной правоты — в первую очередь Хибари, однако, уловил невесомую разницу в интонациях вспомнившей о плохом поведении нахалке: известный ему жгучий яд, нет-нет да капавший с её языка в его присутствии и не способный как-либо навредить лично молодому человеку, точно бы сменил привычный вкус — из беспричинного раздражавшего став более терпким и заимев вполне заметные нотки, которые при желании можно было различить и чётко назвать.       Игнорировавший окружающих по большей части всю жизнь Кёя, впрочем, неплохо разбирался в психологии этих вечно спешивших, ничего не умевших и сбивавшихся по поводу и без в кучки травоядных, застрявших к тому же на сомнительной ступени развития и не стремившихся подниматься по лестнице эволюции. И, разумеется, Хибари замечательно распознавал собственные ощущения и эмоции, тем более что, к сожалению, и ему были не чужды проблематичные мысли и действия ввиду, например, часто повышенного уровня фрустрации, что требовало от него незамедлительного реагирования — в основном оно включало уничтожение как самой мысли, так и её причины одновременно тоже, кем и чем бы она ни была. Но вот сейчас его внутренний благополучный комфорт, работавший как слаженный механизм, нарушало что-то новое и неопознанное. Невозможность наверняка и мгновенно выяснить, чем были относительно свеженькие чувства и как они тут оказались, вызывала всё то же раздражение.       Хотя причина была ясна — и она живая и во плоти сейчас сидела перед ним, смотря снизу вверх прямо ему в глаза без отрыва, и с явным умыслом дразнила его сей хитрой усмешкой, от коей её глаза только больше блестели и вынуждали его чисто инстинктивно напрягаться как в ожидании подвоха.       — Вздор, — холодно отчеканил Кёя, и уже вдоволь очнувшееся в нём раздражение моментально расплескалось по его сущности, задевая возмутительными каплями все струны нервов хозяина, потому что в ответ на его реплику Цугэмия… коротко рассмеялась и с совершенно наглым бесстрашием оставила уверенную улыбку на губах, по-прежнему не отводя поблёскивавший лукавством взгляд. И выражение лица-то у неё как-то совсем… потеплело?..       Это что ещё такое? Буквально за один миг нахалка всё же достучалась до фундаментального желания — до сей минуты не изволившего отзываться ни на сигналы девчонки, ни на её присутствие в принципе — стереть её между пальцев в пепел. Безусловно, если у неё и были какие-то неоспоримые таланты, то явно этот лидировал с большим отрывом — хотя скорее и вовсе был единственным, много чести ей искать в ней другие. Потяжелевшая убийственными нитями аура молодого человека явственно ощущалась в воздухе, точно тот плотно загустел и опустился на плечи пары неподъёмным грузом.       Продолжая легкомысленно улыбаться, Ран незаметно сглотнула. Это что ещё такое сейчас было с ней? Высокомерно потешаться над пафосными заявлениями Хибари — это одно, а тут… Потерявшая способность размеренно дышать девушка вообще не бралась одобрять свою абсолютно спонтанную реакцию: какой чёрт её дёрнул не просто усмехнуться, а прям прыснуть со смеху? Пусть даже на доли секунды, но где это видано? И как будто было настоящее основание, на котором нереалистичное возражение упрямого гордеца могло так подействовать на неё! Не собиравшаяся признавать совсем уж стыдные эмоции в себе Цугэмия усердно прятала — прямо безжалостно забивала до смерти — в недрах чувств бесстыжее понимание, что категоричная реплика Кёи её… просто-напросто умилила. И ещё и без всякого злорадного контекста!.. Наверное, у неё точно сотрясение мозга — иных причин для объяснения самой себе собственного столь неадекватного поведения у Ризольвенти просто нет.       Где-то глубоко внутри у школьницы всё заскулило в отмораживавшем душу ужасе, стоило Хибари, не сводившему распарывавший её сердце на мелкие лоскутки взор, шагнуть к ней ближе, когда и так расстояние между ними оставляло желать лучшего. Растерянная Ран, бросив все силы на поддержание спокойствия в теле, дабы случайно не дёрнуться и не шелохнуться, не уследила, что с губ исчезла провокационная улыбка, а на поверхность золотистых очей вынырнули откровенный страх и напрочь дезориентировавшее её замешательство.       Занеся ногу для второго шага, лидер Дисциплинарного комитета поймал себя на том, что испытывает слабое удовлетворение из-за того, как быстро своевольная бунтарка сбросила всю спесь в ответ на его с виду безобидные действия. Недостаточность сего удовлетворения требовала наполнить ощущение до краёв, и не привыкший отказывать себе в приятностях Кёя собирался так и поступить — а как же иначе? Если позволившее себе лишнее нахалка попыталась сыграть на его нервах, что у неё практически получилось, то он не просто сыграет на её. Он с ленивой медлительностью проникнет пальцами в их самую сердцевину, пока она будет затравленно смотреть ему в глаза, и после чего властно, но со столь же жестокой неспешностью накрутит эти беззащитные нити сознания девчонки на кулак, не давая ей выпутаться раньше времени. А напоследок одним резким движением вырвет их из её груди, оставив закоренелую преступницу без доступа ко всем источникам наглости раз и навсегда, что обитала в ней в чрезмерных количествах.       Будто почуяв в изменившемся воздухе нечто настолько тревожно неладное, что даже вечно забытый инстинкт самосохранения встрепенулся и потребовал от хозяйки срочно бежать восвояси, Цугэмия не стала дожидаться той секунды, когда Хибари будет достаточно дистанции между ними, чтобы привести в исполнение хладнокровные планы насчёт неё, которые она буквально видела в непроницаемой черной материи его очей, пусть и не могла определить конкретику. Схватив одной рукой аптечку со скамейки, а другой поправив лямку рюкзака с привязанными к нему роликами, запаниковавшая Ран торопливо поднялась, однако постаралась всё же учесть предыдущий опыт слишком импульсивной смены положения и не дала себе его повторить. И хотя было неоспоримо поздно предпринимать попытки спасаться, поскольку молодой человек поравнялся с ней и, несколько возвышаясь, казался воплощением безупречного бога смерти, пришедшего на полагавшуюся ему жатву, Ризольвенти решила, что если бы она продолжила сидеть, то его высота — физический рост и бесспорное доминирование — раздавила бы её молниеносно, а так… Так смотреть с вызовом в агатовые бездны самую малость проще… наверное. Только колени что-то дрожат: это от того, что они изранены и разбиты, или от?.. Впрочем, времени на размышления не было, ибо далее ужасавший школьницу до потери пульса лидер Дисциплинарного комитета изрёк:       — Я пришёл вовсе не спасать тебя, — вообще не удивлённый тем, что жертва подскочила со своего места, явно желая не давать ему очевидных преимуществ, Кёя только позабавился отчаянно хмурым видом девушки, столь усердно изображавшей уверенность и показушную храбрость, особенно когда она была существенно ниже его и никак не могла выглядеть отважной с настолько вздёрнутым носом. Не без удовольствия наблюдательный юноша заметил, что Ран тяжело дышит, но пробует сдерживаться и безуспешно скрывать обычную человеческую реакцию. Страшно ей, значит?..       Правильно, пусть боится. Она ничем не отличается от остальных досаждавших Хибари одним своим существованием травоядных — ну разве что нескончаемыми порциями бесстыдства, что ей при рождении, видимо, отсыпали вместо других, более важных и полезных качеств. Было бы неплохо и даже в самый раз, если бы малолетняя… пусть и подросшая слегка, но всё равно пигалица наконец-то признала это раз и навсегда, смирившись с незавидной участью, ей отведённой.       Не справляясь с беззвучно трескавшимся в воздухе напряжением, Цугэмия хотела было воспользоваться последними остатками самоубийственной дерзости и как ни в чём не бывало уточнить у заносчивого негодяя, зачем же тогда он явился, коли спасать был не намерен, как проглотила все слова, комом застрявшие в горле, потому что…       …чересчур жаркие пальцы медленно коснулись её шеи, никуда не спеша и занимая почти выученное и привычное место мучительно хозяйским образом. Ошеломлённая Ран замерла, но облепившая её изнутри и снаружи предательская оторопь вынудила её сглотнуть — и сверливший её безразличным взором брюнет с повадками садиста прекрасно сие ощутил — и вдобавок ещё ускорила кровообращение, будто запустила финальный режим отчаянного желания выжить. Теперь ещё этот чёрноокий психопат не просто догадывался о её состоянии в сей жуткий для неё момент, но ещё и располагал всеми доказательствами!.. Не знавшая, как вытащить себя из безысходной опасности, куда её так обыкновенно занесло, Ризольвенти приняла решение поддерживать маску спокойствия, хоть и определённо тешившийся враг всё видел сквозь неловкую имитацию, и продолжала отвечать ему упёртым золотистым взглядом, на какой только оставалась способна.       Лениво поглаживая яремную впадину большим пальцем, будто он перебирал варианты, как поступить далее, Хибари поймал себя на мысли, что, несмотря на абсолютный контроль над добычей, сосредоточенный напрямую в его руках, хорохорившаяся Ран по-прежнему портила ему развлечение не спадавшим в нём самом уровнем фрустрации, кою подначивал один лишь заносчивый зрительный контакт с её стороны.       — Так как наказать тебя, всегда избегающую платить должное за свои нарушения… — недовольный тем, что обнаружил себя в медовой, пусть и полностью безопасной для него ловушке её тёмно-янтарных очей, Кёя сжал хватку на шее Цугэмии немного сильнее, однако та и не думала пошевелиться, точно игнорируя собственное бедственное положение. Насколько он помнил, у многих слабых существ есть тенденция притворяться мёртвыми, стоит им обнаружить угрозу, посему юноша рассудил, что именно этим занята присмиревшая нахалка, и закончил реплику, по-прежнему не позволяя и тени усмешки скользнуть на уста: — …лишь моя прерогатива.       Ожидавший, что уж теперь, после этих слов, невоспитанная хулиганка вспомнит о том, что она якобы «поняла» неделю назад, очутившись под ним и его влиянием в буквальном и переносном смыслах, Хибари не успел даже определиться со следующим делом ввиду их неограниченности, потому что слишком уж индифферентная Ризольвенти выпалила так, словно они погоду обсуждали:       — Не парадокс ли это? — перехватив долю контроля над ситуацией на себя, Ран скороговоркой с вызывающе скучающими, как если бы повторяла элементарные вещи новенькому, но уже утомившему всех рабочей наивностью сотруднику, интонациями объяснила ему: — Если наказывать, то ты собираешься забить меня до смерти, верно? — услужливо освежила она память молодому человеку, с лёгким злорадством отметив, как он наклонил голову, а упавшая на глаза чёлка сделала точёное лицо более мрачным, и бойко протараторила дальше: — Раз уж ты решительно намерен вернуть мне долг, то само собой разумеется, что для этого тебе надо спасти мне жизнь, — и уже после сей очевидной фразы Цугэмия позволила яду превосходства сладко капнуть с языка невинным ехидством: — Разве это не парадокс? — наверное, не зря её сегодня навестило редкое чувство жалости к мальчишке. Да он запутался, бедняга!..       На несколько секунд давая молчанию растечься между ними точно в доказательство её правоты, не собиравшаяся так просто сдаваться девушка, прилагая уже серьёзные усилия, дабы не пустить на физиономию рвавшуюся туда победную ухмылку, пару раз выразительно хлопнула пушистыми ресницами и, восстановив невербальную связь, доверительным тоном поинтересовалась:       — Или ты собираешься сначала вернуть долг, а потом забить до смерти? — тут же у Ран в голове щёлкнула наверняка провидческая догадка, сорвавшаяся с губ столь стремительно, что Ризольвенти не успела извлечь из голоса явственное торжество: — И поэтому ты не можешь забить меня до смерти сейчас?       Считавшая, что уж здесь-то несносный поклонник дисциплины, осточертевшей ей уже по самое не хочу, наконец-то отпустит её и капитулирует перед неопровержимым аргументом, а потому опрометчиво расслабившаяся Цугэмия вновь ощутила, как под ногами разверзлась земля, когда полностью проигнорировавший её выпад Кёя собственнически сжал её горло так, что ей стало по-настоящему трудно дышать, и обладавшим властью утащить на дно любого ада глубоким баритоном небрежно возразил:       — Нет, — хватка стала столь невыносимой, что до смерти перепуганная Ран, отпустив лямку рюкзака, рефлекторно вцепилась в руку молодого человека в районе запястья, чем невольно удовлетворила новый незначительный пункт в схеме Хибари, в свою очередь великодушно ей возразившем: — Не парадокс, — наблюдая за плескавшимся ужасом в мутно-золотых глазах и не в меру забавляясь, юноша наконец-то исказил уста надменной усмешкой, пригвоздившей нервно дрожавшую пленницу к месту. Без зазрения совести любовавшийся услаждавшей его взор картиной беспомощности Кёя смилостивился над школьницей и вкрадчиво растолковал собственное мнение по данному двусмысленному вопросу:       — Если и есть единственно верный способ спасти твою бессмысленную жизнь, — намеренная пауза, дабы он мог убедиться, что жертва улавливает мысль, была уже ни к чему запоздало догадавшейся о дальнейшем выводе Цугэмии: — …то это определённо только посредством забивания тебя до смерти.       И для обоих не существовало больше никаких сомнений в том, что Хибари Кёя не просто удерживал беззащитную Цугэмию Ран за находившуюся в его полном распоряжении шею девушки — он по-хозяйски проник за пределы её физического тела и без малейших усилий сосредоточил в пальцах всю власть над сознанием жертвы, провалившейся в ловушку собственной безрассудности, из которой выход был не предусмотрен.       Всё, как он и планировал мгновениями ранее.