現在の世界 The Present World August 4, 2006. Friday. Day Seven.
Провалившись в воспоминания о событиях, имевших место быть четыре дня назад, Цугэмия Ран мысленно перебирала каждое мгновение за тот судьбоносный вечер и определённо полностью отключилась от реальности, неподвижно застыв и не обращая внимание на происходящее.July 31, 2006. Monday. Day Three.
Сразу после того, как значок авторизовал её в системе и как школьница в ужасе поняла, что нет способа выйти из неё, а даже если бы и был, она наверняка неплохо просигналила тётушке о своём поступке, Ран попыталась взять себя в руки и не паниковать, поскольку верила, что паника не приносит никакой пользы. Сегодня вот уже один раз подставила её эта поспешность! Да, теперь она оказалась зарегистрирована в Ассоциации в качестве арбитра, и по неизвестной причине ей не было отказано в этом, как она ожидала и почти рассчитывала. Можно ли счесть это промахом Масаэ, что по сути любой с этим кусочком хрусталя в состоянии стать арбитром Ризольверы? Непременно. Но что, если Кикунага изначально занесла её в свою базу, предполагая сделать племянницу рано или поздно полноценным судьёй и оттого заготовив такие формальности?.. Если бы Масаэ знала, что воспитанница украла значок, то ни за что бы не стала оставлять в системе подобную привилегию для неё, да и к тому же уже устроила б разнос маленькой воровке, как рассуждала Цугэмия, стараясь направлять мысленный процесс по той же линии, как двигалась — по мнению племянницы — Кикунага. Не ждёт же строгая и осуждавшая малейшие ошибки тётя, что единственная дочь младшей никчёмной сестры придёт с повинной? Это как-то слишком по-доброму, и у Ран неприятно сводило живот, когда она невольно представляла Масаэ великодушно раздающей прощение за довольно тяжкий проступок. А тяжесть поступка определялась достаточно простой формулой: когда уровень ответственности за принятое неправильное решение вкупе с долгоиграющими последствиями не только для ответчика априори высок и тщательно осознаётся тем, кто совершает сию ошибку, и когда вся эта смесь оснащена дополнительной непоправимостью, то не нужно рассматривать лишние перспективы и «проливать больше света» на вопрос. То, что плохо, всё равно однозначно плохо, а серые зоны существуют далеко не везде и сами по себе несколько сомнительны. Поэтому Цугэмия отдавала себе отчёт, что, чем бы ни оправдывала свои действия, не способна отчиститься от сей истины. Присвоение вещи подобной важности со столь эгоистичной мотивацией, подложенной под сие в качестве жалкой оправдательной соломки, может получить только одну элементарную оценку от любого хоть зеваки — безусловно, это дурной поступок, не говоря уже о том, что кража в принципе является преступлением в законах каждого общества. Включая, как ни парадоксально, полную лицемерия и скользкой морали мафию. Неужели Кикунага всё же была не в курсе, что один из значков бесследно пропал? Конечно, она их не пересчитывает и не трясётся над ними, поскольку для того есть подчинённые, которые уже и выполняют с ними все положенные процедуры, передавая по цепочке дальше. Кто-то должен был же отчитаться?.. Или всё дело в том, что Ризольвера ещё слишком молода для учёта погрешностей и ошибок такого рода? Получается, тётушка всё же не знала о произошедшем, но теперь наверняка получит все задержавшиеся и пропавшие уведомления. На всякий случай осторожничая и не прикасаясь ни к чему в голограммном интерфейсе, ожидавшем от новоиспечённой судьи каких-то действий, Цугэмия старалась перевести дыхание и успокоиться, ибо учащённое сердцебиение буквально мешало думать рационально в и так непростой ситуации. Что теперь делать? Идти всё же с повинной? Наказание неминуемо, и Ран не стала даже пробовать вообразить, что с ней и её амбициями сделает далёкая от родственных сантиментов тётя. Есть ли шансы избежать самой жуткой версии кары, какой бы она ни была? Есть ли шанс умилостивить основательницу Ризольверы чистосердечным, пусть и запоздалым, но признанием? С точки зрения школьницы существовал ещё один вариант: раз уж она так оплошала, то должна идти до конца с гордо поднятой головой и доказывать конкретными действиями собственную правоту, заключавшуюся в ощущаемой готовности брать на себя подобную ответственность и активно участвовать в жизни Ризольверы. Никто в мафии не играет по-честному, включая саму Кикунагу! Знакомая лучше многих с моральными установками Масаэ или как минимум уверенная в этом, Цугэмия не сомневалась, что та не гнушалась двойными стандартами в выгодных ей условиях. Каждый в этом тёмном сообществе берёт, что считает нужным и полагающимся ему, потому что предлагать никто не станет, забрав «плохо лежавшее» первым и совестью не мучаясь, — и это самые неизменные законы криминального мира. Так сказать, не играть по правилам — одно из основных правил, а иногда ещё гарантии выжить и процветать. Имеет ли смысл придерживаться большей порядочности?.. Но разве она в какой-либо форме по-настоящему присутствует у большинства людей и обществ? Имеет ли смысл обретать власть через не самые нравственные поступки, потому что по-другому не выйдет, а затем насаждать мораль и перекраивать каждый слой человечества? Если начинать с низов, никакая добродетель, начинённая даже мощной силой, не даст добиться таких результатов. Углубившись в размышления, не особо вызывавшие у неё отклика и мотивации, уставшая за день Ран обнаружила, что благодаря подобной абстракции наконец-то расслабилась и смогла вернуть ясность суждению. Во-первых, никакие правила, установленные чужаками, или иллюзорная справедливость её не интересовали, а во-вторых, единственным человеком, чья оценка была Цугэмии важна и практически необходима наравне с признанием, всё ещё была только Кикунага Масаэ. А Ран нарушила правило не кого угодно, а основательницы Ризольверы, которая непреклонно оставила за собой право решать, когда и если её племянница вступит в Ассоциацию Независимых Арбитров. Что предпочла бы Кикунага?.. Неужели ей, знавшей воспитанницу как облупленную, не приходило в голову, что та способна на такую выходку? И если да, всё же приходило, какой вариант ответа для разрешения сей ситуации она сочла бы верным? Раскаяние и принятие факта, что на эмоциях была совершена ошибка, а значит, заслужено закономерное наказание, из коего будут вынесены все нужные уроки на будущее?.. Или же попытаться доказать, что она в состоянии и в силах извлечь пользу даже из ошибочного суждения и невыгодных последствий? На настоящем примере показать, что в состоянии обратить иррациональную оплошность в выигрышные обстоятельства, что можно учиться на ошибках не за школьной скамьёй, а сразу на боевой практике: набивая шишки, получать бесценный опыт и осознавать свои недостатки, превращать их в — оружие — достоинства и извлекать информацию, делая соответствующие выводы. Ни один учебный процесс ни в одном образовательном учреждении не готовит к реальному положению дел, а те, кто учатся исключительно на ошибках других, в большинстве своём совершают позже новые и более изощрённые промахи, избежать кои они могли бы, как ни парадоксально, пройдя всё то, что так ловко, по их мнению, было проигнорировано и лишь принято к сведению на основе чужого печального опыта. Однако что-то подсказывало Цугэмии, что тётушка не согласилась бы с её тяготением ко второй опции и что пожелала бы чистосердечное признание и педантичную рефлексию на тему обязательств и долга перед собой и другими. Именно такой подход Кикунага нашла бы «взрослым» и взвешенным, разумным и ответственным. Резко осознав, что понятия не имеет, как свернуть голограммный экран обратно в значок, полная невыраженной фрустрации в бурлившей крови Ран раздражённо откинула голову назад и тут же легко стукнулась затылком о дверь позади себя. Оставшись в той же позе, девушка отстранённо рассматривала виртуальный дисплей: на нём поверх непонятных из-за размытости изображений всё это время висело уведомление, вопрошавшее новоявленную хозяйку, желает ли та пройти короткий курс по ознакомлению с интерфейсом. «Наверное, хуже не будет, если разрешить ему…» — немного пессимистично рассудила Цугэмия и после секундного колебания нажала «да», отметив про себя странные ощущения при касании по сути воздуха: лишь едва заметная искорка от её пальца, коя возникла самовольно, придала хоть какое-то различие этому прикосновению от пустоты, которая на самом деле находилась перед глазами. Поскольку пальцы продолжали выдавать искры тока при взаимодействии с экраном, Ран поняла, что при создании значков определённо не обошлось без пламени Тумана и что скорей всего это именно та основа, благодаря чему настолько похожая на настоящий компьютер голограмма стала возможна в принципе, а лично её пламя, вероятно, служит способом идентификации, позволявшей проводить все операции со значком и виртуальной реальностью. Отвлёкшись на поверхностный инструктаж и мельком проглядев обучающие заметки, Цугэмия на несколько минут даже позабыла о своей дилемме. Заинтригованная внутренним наполнением иллюзорного компьютера, девушка просматривала каждую вкладку, не забывая, впрочем, об осторожности, поскольку ей ни за что не хотелось нажать что-то не то и вляпаться из-за этого в ещё большие неприятности, чем она уже устроила себе сейчас. Вообще-то, как бы радикально она ни желала немедленного вступления в Ризольверу и всего, что это влекло за собой, в представлении школьницы она должна была бы сначала всё же пройти настоящее обучение. То, как с ней занималась Кикунага в своё свободное время, не шло ни в какое сравнение с тем, что новоиспечённые арбитры были обязаны усвоить. Да, срок такой образовательной программы был до смешного мал, а Масаэ как-то упомянула о планах создать соответствующую школу для всех желающих стать судьями с не одним годом поглощения гранита знаний, ведь нынешняя подготовка арбитров оставляла желать лучшего. Но тем не менее разумно было бы пройти её так или иначе, считала Ран, и набираться опыта от маленьких задач до более крупных — как бы ни хотелось сразу получить огромное дело и гордо продемонстрировать, как здорово она могла бы с ним справиться. Уверенности в себе Цугэмии было не занимать. Наверное, придётся завтра идти с повинной и признаваться во всём. Горько вздохнув и по-прежнему чувствуя сопротивление в отношении делаемого выбора, Цугэмия собиралась было смахнуть экран обратно в значок, как ей было показано ранее в разделе о жестах и управлении интерфейсом, как вдруг на весь дисплей растянулось новое окно, дизайн которого она ещё не видела за сегодня, и дыхание у Ран перехватило по новой. «Да ладно!..» Дело «Рэдберри vs Вонгола». Слева для большей официальности расположилось изображение герба Вонголы, наискось перечёркнутого белой полоской, за коей явно предполагалась хотя бы какая-то символика Рэдберри, но за отсутствием оной там красовался серый фон с едва заметным знаком вопроса посередине — вся картинка не занимала более трети окна. Справа же лаконично и при помощи тезисов перечислялась необходимая информация: количество участников, их имена и тип пламени — Ран тут же обратила внимание, что кроме Торы и Риты у всех девчонок стоял прочерк в этом параметре, в то время как у их соперников пропусков не было, — вместе с различными датами. Первая, разумеется, была привязана к началу конфликта — двадцать восьмое июля. Вторая носила больше рекомендательный характер, но тем не менее тоже была чётко обозначена: первое августа. В этот день по регламенту Ризольверы подразумевались переговоры сторон. Период с четвёртого по шестое августа описывался как «активное разрешение вопросов конфликтующих семей при условии, что мирные переговоры провалились». Ещё несколько дней отводилось на репарации победителям проигравшими, и только после подтверждения, что оные были произведены без остатка, дело становилось закрытым. Из-за невозможности установить подобные сроки они никак не обрисовывались даже примерно. «Первое августа…» — обратила внимание на запись немного растерянная Ран, оказавшись в новом вихре переполошённых чувств и почуявших добычу амбиций. Бросив взгляд на письменный стол, она быстро нашла будильник: его цифры и стрелки подсвечивались, сообщая девушке, что уже далеко за полночь. «Это же сегодня!» Лишь сильнее встревожившись, школьница немного изменила положение, поскольку тело настойчиво ныло от испытываемого дискомфорта, однако пересаживаться никуда не стала. Помимо дат и перечисления участников конфликта на экране также зияли следующие строки: «Категория сложности «Средняя»», — под ними мелким шрифтом уточнялось, что речь о степени проблемности самого дела и его участников. Ещё ниже размеренно мелькал маленький красный треугольник с восклицательным знаком внутри, рядом с которым было написано: «Арбитр Цугэмия Ран, Ваш уровень подготовки — «новичок». Вы не можете зарегистрироваться как ведущий арбитр в данном деле. Ввиду отсутствия поблизости свободных арбитров более высоких уровней Вам было даровано право представлять Ассоциацию Независимых Арбитров «Ризольвера» в этом случае. Проконсультируйтесь с Вашим ментором и примите разумное решение». Под записью красовались кнопки «Регистрация» и «Отклонить». Перечитав несколько раз сию строку, довольно объёмную в сравнении с размерами экрана, Цугэмия заставила себя буквально восстановить дыхание, кое точно спёрло, из-за чего перед глазами без жизненно необходимого кислорода всё начало плыть, что добавляло трудностей с распознаванием смысла в сочетании всех этих формальных слов. Последний вообще как будто пытался улизнуть от девушки, не поддаваясь её мыслительному процессу, застопоренному из-за реакции шока. Разве у тех не должен был быть уже назначен арбитр?.. Впрочем, судей действительно не так много, вот и затянулся процесс. Однако тут же обескураженную школьницу захватил другой вопрос. «Кто у меня ментор?.. — наконец, Ран сумела взять себя в руки и предприняла попытку подключить логику к мутной ситуации. — Неужели тётушка?..» Закрывать окно со столь безумно заманчивым предложением было страшно, так как казалось, что это действие будет равным кнопке «Отклонить», однако школьница всё же осуществила желаемое, стараясь не обращать внимание на слегка дрожавшие руки, и открыла информацию о себе в системе. Она не стала рассматривать её полностью, когда копалась в программе только что, но теперь как можно более сосредоточенно изучила каждую строчку, коих было немало. В начале шла базовая информация об имени, поле, возрасте, типе пламени и предпочитаемом оружии, после чего шёл статус в Ризольвере, то есть «новичок», и различная статистика на будущее о том, за какие конфликты отвечал арбитр, сколько дел решил и какие были результаты, были ли жалобы и рекомендации — достаточно внушительный список, из-за размера которого Цугэмия и пропустила самую важную графу, не пролистав до конца, поскольку самонадеянно посчитала, что ничего интересного или заполненного там больше нет. Ведь нечему быть заполненным, разве нет?.. «Ментор — Кикунага Масаэ». «Ну конечно!!» — взволнованная грандиозным открытием девушка нервно подскочила с пола и едва не рухнула, так как ноги слегка затекли и не ожидали от хозяйки подобного резкого движения. Вернувшись к окну дела «Рэдберри vs Вонгола» через вкладку с уведомлениями, Ран принялась встревоженно расхаживать по комнате и буравить взглядом заветную кнопку с регистрацией. Так всё же тётушка подготовила это всё! Значит, она абсолютно точно не в курсе, что нетерпеливая племянница украла один из значков, иначе бы заблокировала все наработки… Полностью уверенная в сей истине Цугэмия на миг остановилась как вкопанная, осознав, что может ошибаться на данный счёт. Что, если как раз наоборот и тётя проверяет её? Что тогда Кикунага хочет от воспитанницы? Какой вариант ответа — правильный? «…проконсультируйтесь с Вашим ментором и примите разумное решение». Вот же он — тот самый правильный ответ. Наворачивая круги по собственной спальне, взволнованная школьница откровенно пыталась найти обходные пути, позволившие ей бы не считать эту строчку вполне однозначным намёком — что уж там, фактически приказом. Вряд ли же Масаэ сама сочинила эту фразу, напечатала её в системе и отправила племяннице? Наверняка это стандартная вещь, раз уж они практикуют передачу дел с большей сложностью арбитрам, что ещё не «доросли» до них хотя бы с точки зрения формальности. И когда Кикунага успела ввести систему менторства? Из того, что Цугэмия слышала лично, следовало, что основательница Ризольверы планировала сделать наставничество обязательным, включая непременное присутствие старшего по званию на всех судебных разбирательствах своего подопечного. Однако на данный момент не хватало арбитров, а особенно не хватало опытных, в связи с чем никто не был в состоянии присутствовать на собственных делах и вдобавок курировать чужие. Так что… это скорей всего лишь рекомендация, да ещё шаблонная, ведь кнопка с регистрацией ей всё ещё доступна. Хочет ли она советоваться с тётушкой, обрадовав ту наглой самодеятельностью младшей родственницы с неуёмными амбициями?.. Очевидно, нет. Да и никак это не будет напоминать обычную консультацию с учётом всех обстоятельств. Глубоко выдохнув, Ран обнаружила, что на плече надоедливым грузом до сих болтается сумка. Будучи почти пустой, она не была такой уж тяжёлой, однако неудобный ремень уже начал натирать кожу возле основания шеи, и девушка с облегчением сняла ненужную в комнате вещь. Подойдя к письменному столу, расположенному наполовину возле широкого окна, из которого на столешницу щедрой волной проливался лунный свет, школьница положила значок с голограммным экраном в безопасный угол и уже без церемоний бросила поверх учебников сумку и принялась вытаскивать из неё все важные ей на каждый день мелочи, не собираясь использовать завтра именно эту модель и попутно отмечая про себя, что маленькое зеркальце действительно не нашлось ни в одном кармане. Невинное напоминание укололо Цугэмию отнюдь не нежно, вызвав болезненные переживания, нисколько не утихшие за прошедший час или около того и только ненадолго лишившиеся внимания хозяйки из-за махинаций со значком и по сути случайной регистрации в Ризольвере. «Он абсолютно не воспринимает меня всерьёз!» — злая мысль воспламенила возмущением все неприятные ощущения, связанные с несносным мальчишкой, подобно тому, как подожжённый фитиль молнией устремляется к взрывчатке. Тем не менее масла в огонь подлила и прохладная рефлексия: «Кто будет воспринимать всерьёз человека, который прячется в чужом дворе как последний трус?» Жёсткая и беспощадная правда мучительно резанула раздутое самомнение Цугэмии, и та едва ли не задохнулась от гнева и беспомощности: за сегодня винить было абсолютно некого. Только себя. Пытаясь успокоиться и взять чувства под контроль, Ран прикоснулась к замку верхнего ящика стола и привычным зарядом электричества расплавила его: иметь ключ и запирать исключительно на ключ что-либо в своей комнате было непредусмотрительно и даже опасно, поскольку если отец ещё как-то «уважал» границы пространства своего единственного ребёнка ввиду постоянной занятости на посту директора собственной фирмы, то мать никак не гнушалась устраивать так называемые проверки в отсутствие дочери в её личных вещах. Что Раму искала или боялась найти, девушка абсолютно не понимала, но на эмоциях отвращения и злости на старшую Цугэмию стабильно устраивала за каждый материнский рейд порчу имущества последней. Из-за чего закономерным образом отношения между ними только портились, а уничтоженное в прах доверие и вовсе побуждало Раму чаще и глубже проводить досмотры в комнате дочки, запуская бесконечный замкнутый круг взаимных обвинений и неприязни. Из-за всей этой ситуации в семье хранить действительно важные вещи у себя Ран не считала возможным, но и носить всегда с собой всё не могла. Так однажды и «сломался» единственный замок в помещении, не считая дверного, к коему у Раму и так был ключи «на всякий случай». Каждый раз плавя механизм, чтобы открыть ящик, и заставляя затвердеть в неверной форме, чтобы закрыть, младшая Цугэмия постоянно гадала, как долго ещё мать будет верить в безнадёжную поломку, поскольку знала, что та явно пыталась подобрать новую отмычку и наверняка приглашала посторонних незаметно починить затвор, но, разумеется, потерпела неудачу. Пока Раму считает, что дочь якобы не пользуется этим ящиком, по мнению Ран, мать не станет предпринимать ещё какие-либо меры по взлому. Впрочем, никаких гарантий это не давало — одним из страхов школьницы было прийти однажды домой и обнаружить новый стол, а предыдущий — исчезнувшим со всем, что было в потайном ящичке. «Так ты же им не пользовалась, что ты злишься? Мы с отцом купили тебе новый взамен испорченного! Какая неблагодарность!» — несмотря на то, что это ещё не произошло, Ран так и слышала источавший яд наглости, сладкий голос матери, произносившей нечто подобное, если и впрямь провернёт такой беспредел. При мысли об этом кровь стыла в жилах — не от страха, а от бешеной ярости и бессилия в том числе. Без проблем открыв ящик и не заглядывая в него, Цугэмия наощупь подхватила нужную вещицу и извлекла её на свет. В прозрачном лунном освещении золотистые нити алой и весьма потрёпанной — в одном месте даже разорванной — нарукавной повязки всё равно вспыхнули довольно ярко, демонстрируя почти не повреждённые иероглифы «фууки» и красиво переливаясь перед глазами девушки, пока она задумчиво рассматривала армбэнд Хибари Кёи. Тот самый, что ей удалось однажды вырвать с боем ради насмешки в их пока что единственном поединке, имевшем место случиться практически уже год как назад. Помнившая тот злосчастный вечер во всех красочных деталях, Ран также сохранила в воспоминаниях промелькнувшее вскользь ощущение, когда она сорвала повязку едва ли не случайным движением, о том, какой всемогущей она себя почувствовала в сей маленький миг, не зная наперёд, как быстро развеется эта иллюзия в прах, явив перед школьницей всю её неподготовленность к столь сильным противникам и недостаточную натренированность, а также досадную физическую слабость. И хотя на самом деле год ещё не прошёл, Цугэмия намного лучше осознавала, какой слепой была тогда, спонтанно вызывая такое непредсказуемое чудовище сразиться, и как ей повезло, что посреди превращения её тела в мясной фарш явился тот итальянский блондин и буквально вынудил и без того разъярённого Кёю прекратить. Унизительно. Невероятно унизительно — и то, что ей потребовалась помощь другого, и то, что в тот момент она даже испытала радость и облегчение, поняв, что самонавлечённая экзекуция сейчас должна прекратиться. И само это везение — позорно!.. Но иначе тогда у неё не было никаких шансов выбраться оттуда живой, если бы только Хибари не остановился по собственной прихоти и не стал бы добивать из-за потери интереса, когда жертва окончательно лишилась бы всех сил защищаться. Ещё одним вариантом было бы попытаться убежать — и Ран считала, что уж лучше погибнуть там от руки сего монстра, чем повернуться к нему спиной и трусливо удрать восвояси. Ни за что она не пошла бы на это!.. Цугэмия очень хотела верить, что не поступила бы так, но, как бы ни было неприятным сие признавать, она в себе такой уверенности не имела. Сегодня вот случилось нечто похожее, а ситуация не была хотя бы наполовину столь опасной, как в тот ноябрьский вечер. Ощупывая пальцами выпуклые иероглифы, чьи золотистые нити местами надорвались и торчали в стороны, но форму не теряли, и не сводя довольно мрачный взгляд с памятного «сувенира», девушка преисполнялась злости — на себя и все обстоятельства, что выпадали на её долю и будто из вредности мешали ей развиваться и становиться сильнее. Что ей учебные тренировки без достойной практики? Тем более что тётушка практически бросила уделять ей внимание и обучать боевым навыкам, только иногда посвящая в дела Ризольверы и механизмы её работы. Несмотря на то, что Цугэмия чинно и послушно отрабатывала все приёмы и занималась физической подготовкой почти каждый день, ей казалось этого мало. Создавалось удушающее ощущение, что она достигла некоего потолка, не дававшего ей совершенствоваться дальше, и что эту преграду никак не удаётся прошибить, а та будто бы сдавливала добычу в стальных тисках и точно уничтожала все предыдущие достижения, сводя на нет каждую попытку сопротивляться. Какой бы случайной победой ни была повязка в её руках, сорванная со злейшего врага, это всё ещё доказательство, что в ней существует потенциал на такие вещи и куда крупнее. Сжав в кулаке правой руки армбэнд, Ран взяла отставленный значок, мирно ожидавший указаний и светившийся полупрозрачным экраном над ним, и поднесла его ближе, напряжённо всматриваясь в дисплей, как будто там ещё оставалась какая-то пропущенная ею информация. Тётушка, прямо запретившая племяннице вступать в Ассоциацию, всё же подготовила для младшей родственницы плацдарм для своеобразной инициации. Разве это не куда больший намёк, чем шаблонная строчка?.. Может быть, Кикунага действительно ждёт от воспитанницы «здравого» решения с чистосердечным признанием и отказом от очень уж привлекательного дела. Может быть, Кикунага считает, что дочь её никчёмной сестры ещё не доросла принимать на себя подобную ответственность. Может быть… да что угодно может быть. Единственное, что верно по-настоящему, — Масаэ хочет научить её справляться с реальностью и понимать цену долга, а также непременно растит себе в помощники и, возможно, на замену когда-то в будущем. Значит, она наряду со всем хочет от Цугэмии, чтобы та становилась самостоятельной и прекратила зависеть от кого бы то ни было. Даже от неё самой. Ещё не полностью осознавая, что она делает, Ран потянулась указательным пальцем руки, коей по-прежнему сжимала алую повязку Лидера Дисциплинарного комитета, к соблазнительной кнопке «Регистрация» и — коротко выдохнув от напряжения — резким движением нажала её. Пока на экране мельтешили строки со всякой полезной информацией — вроде той, что рассказывала о возможностях значка защищать арбитра от участников конфликта, — и различными инструкциями — например, о некоем вольтметре, что доставят накануне поединков, опешившая от собственной наглости и смелости Цугэмия отвлечённо слушала превратившееся в барабанную дробь сердцебиение и, почти не усваивая текст на дисплее, в ужасе крутила в мыслях лишь одну, зациклившуюся и пугавшую до дрожи. «Что же я натворила?..»