Ночные кошмары

      Кот с трудом открыл слипшиеся глаза. Голова уже с утра раскалывалась. Было душно. Какие-то отрывки в памяти. Как в старых фильмах, где обрывается пленка, так у него выпала половина вчерашнего вечера. В голове в хронологии выстраивались несколько предыдущих дней: отдых у Умы на даче, приезд домой и вот — сегодня. Сегодня — на службу. Почему он смутно помнил вчерашний вечер, Вася не понимал. Вчера он не пил совершенно, да и в принципе не напивался до потери памяти. Вернее, было в его жизни некое слепое пятно. Он помнил это время то как в замедленной съемке, то редкими вспышками. Очень не любил, когда в голове что-то «щелкало», и появлялись эти вспышки. Мало того, что они чаще были неприятны ему, так после них еще и аспирин пить приходилось. Заснуть в такие ночи тоже удавалось редко.       Он помнил, как довез Муру, как приехал домой. Почему-то и ее улыбка не радовала его, и совсем невесомый поцелуй на прощание. Он получился как-то сам собой. Безобидно. По-дружески. В щеку. Раньше бы Васька расплылся в улыбке, не упустил бы возможности пригласить ее куда-нибудь, пока она в хорошем расположении духа. А вчера отреагировал как-то замедленно. Приулыбнулся и попрощался с ней. В голове уже тогда начинался туман. Помнил, что приехал домой, что на глаза попалась фотография с… с семьей. С той семьей, которую он знал и любил.       А дальше, как бы он ни напрягал мозг, не получалось вспомнить. Даже не помнил, ел ли что-то на ужин, умывался ли перед сном, да и когда лег спать. Сон был каким-то… мерзким и противным. Проснувшись, Ионов тяжело дышал. На груди словно лежало что-то тяжелое. В носу неприятно щекотал сухой воздух. Картинки, подсунутые ему подсознанием в виде сна, неохотно вспоминались. Шепот. Практически животный рык. Крик, сменившийся на стон. И капли крови перед глазами. Кот зажмурился. С силой ударил кулаком в стену. Сон — это время, чтобы отдохнуть, а не чтобы изводить себя еще больше, чем на работе! Только для Ионова они не всегда бывали таковыми. Иногда хотелось просто не спать, чем просыпаться так, будто уснул где-то в засаде после марафонского бега под прицелом со всех сторон.       Повернув голову набок, Вася увидел ту фотографию, по последним воспоминаниям стоявшую в рамке на тумбочке, лежащей на полу; осколки стекла беспорядочно валялись рядом. Кот пригляделся, проморгался, стараясь достать из закромов памяти, когда и из-за чего сделал это. Не получалось. Хотел было согрешить на сквозняк, но тогда почему в комнате так душно? Подобное состояние убивало его изнутри. Он терялся в пространстве, выпадал из жизни, стараясь состыковать увиденное с утра и отложившееся в памяти с вечера. Как после бурной пьянки. Да там хоть всё понятно. Ну не могло позавчерашнее вино так отразиться на нем вчера. На нем, молодом и здоровом парне.       Такое состояние его по-настоящему раздражало. Некоторые сны оставляли больше вопросов, чем ответов. Временами ему казалось, что он сходит с ума. Но всё постепенно приходило в норму, жизнь возвращалась в обычную колею, и мысли о том, что в голове слишком активные тараканы, с которыми пора бы в больницу для душевнобольных, казалась абсурдной. Он совершенно нормальный. Он живет обычной жизнью и ничем не отличается от остальных.       Глядя на себя в зеркале в ванной, Кот увидел какое-то усталое, и сам почему-то отшатнулся от собственного вида. Будто ожидал увидеть кого-то другого в зеркале. Наморщил лоб, включил воду и плеснул себе прямо на лицо, затем смочил и всю голову холодной водой, чтобы взбодриться. Немного получилось. Но туман продолжался стелиться в его мыслях и воспоминаниях. Следов приготовленного ужина Ионов не обнаружил. Это его не очень расстроило. Поужинать он мог и тем, чем бог послал. А в его случае тем, что осталось в холодильнике. По крайней мере, в мойке посуды не было. Уже радовало — мыть не надо. Готовить что-то было очень неохота. Максимум, на что его хватило сегодня — бутерброд с колбасой и чай. Но то ли эти шедевры кулинарии уже в край надоели, то ли аппетита совсем не было, но он съел совсем немного.

***

      С утра аналитический стоял на ушах. Багира не понимала, что случилось. Вернее, как это случилось. О конспиративной квартире, на которую вчера увезли свидетеля по делу, имевшемуся сейчас в разработке у КТЦ, знали Смерчи и несколько сотрудников ИВЦ. Никакой прослушки в микроавтобусе и на квартире. Слежки не было. Хотя если ее не заметили, не значит, что ее не было. Тем не менее свидетель был найден мертвым. Ножевое. Хватило одного удара, чтоб даже оказавшиеся рядом врачи не смогли спасти человека. Неприятелей у него, конечно, хватало. Его показания могли отправить за решетку одного довольно солидного бизнесмена, который уже с утра божится, что он не причастен ни к тому, ни к другому.       И вроде бы хотелось верить в банальную слежку, но у них не по объявлению людей набирают, и не заметить ее не так-то просто. Хотя и на старуху бывает проруха. Или профессионалы. Но тут же вставал следующий вопрос: откуда эти «следящие» могли знать, в какой именно машине перевозили Коровина? Как об этом можно было догадаться? И такой гадкий и мерзкий ответ каждый раз маячил перед глазами — в КТЦ крот.       Багира с содроганием вспоминала Дворкина, Косова… Это были люди, которым она доверяла и у которых, как оказалось, вместо глаз — счетчик для денег. Кошкина крутнулась в кресле, постучала пальцами по столу, запрокинула голову и прикрыла глаза. Голову сжимало в тисках. Опять кто-то из своих, скорее всего, сливает информацию на сторону. Причем очень беспорядочно. Зачем убивать свидетеля, уже давшего показания? Или убийца, вернее заказчик, просто не знал, что он их дал? Первым делом Рита нашла эти показания, побоявшись того, что они были уничтожены. Нет, всё было на месте. Она еще раз пробежалась глазами по бумаге: всё по форме, всё имеет силу, всё за числом и подписью. Теперь это — их единственный козырь.       Коровин Кошкиной не понравился. Он мало чем отличался от бизнесмена, которого его показания могли закрыть. Был таким же расчетливым, заботящимся о собственной выгоде; холод от него исходил откуда-то изнутри. Но за жизнь свою он опасался. Говорил, что дома его «прикончат, когда он порог переступит». Действительно, свидетель был ценный. Но самое важное — был.       Только перебросившись взглядом с Булатовым, Багира поняла, что он думает о том же: о беспринципном кроте. Всё это как-то не стыковалось. В большом паззле у одной из деталей словно срезали угол, и завершить картину не получалось. Думать на кого-то из своих хотелось в последнюю очередь. Особенно на тех, у кого высокий уровень доступа. И на тех, кто стал ей как семья. На Смерчей Рита даже грешить не бралась. Прикрывала глаза. Вспоминались они, веселые, смеющиеся, как дети Кот, Мура и Ума; подтрунивающие над молодежью Бизон и Физик; и они с Батей, которых отвлек, как всегда важным, разговором Пригов. Нет, это не они! Не ее ребята! Да и не пошли бы они на такую глупость! «Как минимум, я бы не нашла сейчас показания Коровина», — в доказательство того, что Смерчи не идиоты, привела самой себе Кошкина. Снова постучала пальцами по столу. Резко отдернула руку от стола: этот звук тоже начинал раздражать.       Посмотрела на сосредоточенного Петрова. Да нет, Сашка мужик нормальный, да и на такой глупости бы не прокололся. Всё выглядело глупо, банально, как в дешевом сериале. Тем не менее это было так. Грязно, мерзко, противно всегда подозревать своих. Но приходилось. Время от времени. И это было так гадко, что каждая такая история надолго отпечатывалась в памяти.

***

      — Получается, у нас опять крот? — сев на диван, Физик тяжело вздохнул и отдал рядом сидящей Уме стаканчик с кофе; сам сделал глоток из своего.       — Получается так, — пожала плечами Женя. — Только у нас не КТЦ, а конкретный такой зоопарк получается. Коты, Бизоны, теперь еще Кроты…       — Да и Коровин был из этого же разряда, — попытался усмехнуться Кот, но лишь скривился, — может, как свидетель он и нужен был, но как человек — тварь редкая. Не Корова, а козел самый настоящий.       Ионов поймал на себе несколько взглядов и оторвался от выбивания души из боксерской груши. Снял перчатки, провел ладонью по лицу. Настроения так и не появилось. Ощущение вялости не покидало. Ясности в голове не прибавлялось. Но вот свою первую и, как оказалось, последнюю встречу с Коровиным помнил очень хорошо.       — Пришлось пообщаться однажды…       Кот только вышел из тира и собирался позвать ребят выпить кофе, как всё его внимание переключилось на гражданина, который, прислонившись к стене около лифта, разговаривал по телефону. Ионов знал его — тот самый Коровин. Комплекцией он и правда чем-то напоминал быка: высокий, жилистый, а из ноздрей вот-вот пар пойдет. Вася не привык подслушивать чужие разговоры, да и не видел в этом смысла. Военную тайну он разболтать не мог, слить что-то — тоже. Рядом стоял Батя. Разговор шел хоть и негромко, но на повышенных тонах. Казалось, что его и вовсе не волновало, где он находится.       — Кот, можно тебя? Уж больно товарищ за свою жизнь переживает. Проводи его до квартиры. Не пешком, естественно.       «Выпить кофе» заметно откладывалось. А роль сопровождающего Ионову не льстила. Тем более сопровождать этого свинообразного быка энтузиазма не было и вовсе. Но приказ есть приказ. Если он отдан, его нужно выполнить. В машине Коровин постоянно озирался по сторонам, на что Вася спокойно заметил: «Слушай, ты вроде не Кеннеди. Не вертись». За таким быком, как оказалось, прятался заяц. Бычился он только с теми, кто слабее его. И это Кот тоже понял, пока играл роль няньки.       Снова телефонный звонок. На этот раз, прислушивайся-не прислушивайся, Ионов вник в самую суть. И от этого так мерзко вдруг стало на душе, что захотелось доходчиво объяснить Коровину, что за свои поступки нужно отвечать, а за словами — следить.       — Да мне плевать! Я сказал: делай аборт! Денег я дам! Да мне плевать, что ты вены вскроешь, хоть сейчас! Истеричка! Замуж?! Ты дура или прикидываешься? Да пошла ты! Да хоть с крыши прыгай! — на этот раз он выключил мобильный и убрал его в карман.       Кот вдруг увидел перед собой довольно странную зверюшку: с мозгами курицы, но пробившуюся в большой бизнес; со внешностью быка, но поступками козла или свиньи; зато с гордостью… индюка? Вася не собирался сильно обижать фауну, но желание объяснить ему, что с девушками так не общаются, было неслабое.       Плавное торможение. Остановка. Ионов лишь сказал: «А если и правда сбросится?». На что получил краткий, но емкий ответ: «Ее право. Забот меньше».       — Мне больше интересно, кто из наших крот и жива ли та девушка, — завершил рассказ Кот.       — Попользовался девочкой. А как проблемы — в кусты, — фыркнула Женя.       — И правда козел, — констатировала Ума, — я тут фильм как раз смотрела, — отставила в сторону стаканчик с кофе, — там девчонка родителей заказала, ну как девчонка, чуть меня моложе, — Кот положил боксерские перчатки и сел около Муры, чувствуя, что тренировка у них явно откладывается. Боря с утра с Батей и Приговым. Рита сама не своя. Да и у них настроение как-то подпортилось. — И всё только чтоб деньги себе и квартиру. Ну не дура, а? Родных родителей! Да это… Да я!.. Да я бы даже под страхом собственной смерти не смогла, а тут самовольно! — Кот непроизвольно вздрогнул из-за того, что голос Леси стал значительно громче. — Да я бы всё отдала, чтоб их только увидеть!       Все замолчали. Говорить что-то было лишним. Физик вертел в руках стаканчик с кофе, изредка вздыхая. Мура пододвинулась ближе к Коту. А Кот сидел и каким-то странным взглядом смотрел на Уму. Отвел глаза в сторону. Не нужно на нее так смотреть и показывать этим сочувствие. Глупо. Ее слова так противоречили словам Коровина… Всем становилось не по себе. И всё же оставался открытым вопрос: кто слил информацию? Друг на друга даже думать боялись. В семье ведь не сомневаются.