***
Женя приехала в Центр раньше Васи. На месте уже был Серега, каким-то странным взглядом поприветствовавший Мурашову. Он был особенно молчалив, словно погружен в свои мысли, глубокие и понятные только ему самому. Мыцик как-то растерянно оглядывал комнату отдыха, потом — и саму Муру. Она поежилась от его взгляда, но списала всё на обострение чувства утраты. Ощущение потери ведь накрывает позже. Не в день смерти или похорон. Может, вот и Серегу накрыло? У каждого ведь свой предел и свои точки отсчета. Не стала акцентировать внимание на его состоянии, не стала задавать лишних вопросов, от которых сейчас может стать только больнее. Серега же как-то странно сверлил взглядом шкафчик Кота. Но не Умы, ведь ее был в противоположной стороне от шкафчика Ионова. Женя пожала плечами. Физик выглядел невыспавшимся, помятым и абсолютно растерянным. Как тогда, ночью на квартире Олеси. Но все же взгляд был другой, как будто Мыцик выпал из реальности, не понимал чего-то, что должно быть так же понятно, как дважды два. Когда вошел Кот, Физик быстро сконцентрировал взгляд на нем. Вася не обратил на это внимания, просто переоделся и сел рядом с Женей, все еще чувствуя на себе прожигающий взгляд. Ионов первым делом оглядел себя: может, выглядит как-то не так? Компрометирует себя или Женьку? Но если бы было что-то не так с внешностью, то Серега скорее бы посмеялся над оплошностью друга, а он смотрит так, будто привидение перед собой увидел. Кот поежился от колючего взгляда и шепотом спросил у Муры, что успело произойти в его отсутствие. Та пожала плечами и сказала, что, когда она пришла, Физик уже был таким. Теперь Женя уже сомневалась, что это некий предел и вовсе имеет какое-то отношение к Уме. Серега смотрел исключительно на Кота, всматривался в его лицо, жесты, но так, будто на допросе был. Кот сконфузился, ждал, пока Мыцик сам скажет или спросит его о чем-то. Было действительно некомфортно. Ну не из-за Женьки же, ей-богу! Да даже если б Физик знал, что Кот ночевал у Муры, то не было б такого прожигающего взгляда. Нет, тут что-то другое, отличное от амурных дел. — Вась, — голос Сереги прозвучал как эхо в пещере: глухо, неожиданно и заставив вздрогнуть, — ты много вчера пил? Кот даже закашлялся от такого вопроса и начал озираться по сторонам, ища что-то, что вызвало такой вопрос. Он что, на алкоголика похож? Или с бутылкой водки пришел? Или Физик посчитал его вчерашнюю головную боль похмельем? Да пусть даже бы было и так, он похоронил подругу, он пришел на работу в адекватном и трезвом состоянии, что у него в голове — это его проблемы. Мура устремила непонимающий взгляд на Серегу. Вчера Кот не пил, она-то знала наверняка. Тем более много. — Или что это, Вась? Наркотики, что ли? От алкоголя бы тебя так не… — он осекся, еще раз смерил взглядом абсолютно растерянного Ионова. После слов о наркотиках Кот уже совсем не знал, что думать. Нет, потеря Умы утрата, конечно, невосполнимая, но чтоб из-за нее начать колоться или любым другим способом принимать дурь… С чего ради он бы пошел по наклонной? С чего у Физика такие выводы? Или что, он, Вася, настолько бледный, что его уже за алкоголика и наркомана принимают? Ну ничего ж себе. Женя напряглась. Серега не станет говорить понапрасну. Тем более о таких вещах как наркотики. Он что, намекает, что Вася — крот и работает за наркоту? Но это выглядело даже абсурднее версии, что предатель — Ума. С чего он вообще взял, что Кот имеет отношение к дури, было непонятно. Если бы у него были какие-то версии вчера, он бы поделился с ней, Мурой. Просто посоветовался бы. Или с Бизоном. Да хоть с кем, но почему-то чувствовалось, что сейчас он первый раз поднимает эту тему, что его тяжелые переживания не были сглажены дружеской поддержкой, и потому на душе становилось еще сквернее. — Какие наркотики? Ты с дуба рухнул? — Кот чуть хохотнул, но тут же затих и посерьезнел. — И не пил я вчера. Я вообще… — глянул на Муру, — дома спал. — А кто вчера ко мне ночью заявился и давай просвящать о прелестях загробного мира? — Ну уж точно не я! — перебил его Кот. — Я… — снова хотел вставить про Женьку, — этот мир я больше люблю! А о прелестях того, — ткнул пальцем в потолок, — полвека еще узнавать так точно не хочу. Физик напряженно смотрел на собеседника, а Вася тем самым доказывал, что вчера и капли в рот не взял, а дурь и вовсе не пробовал никогда. И про какие прелести загробного мира он мог заливать Сереге, если он никогда не интересовался этой темой?! Вон, на днях поговорил с Женей о жизни и смерти, но на этом-то всё! И то собеседник из него вышел на уровне «кирпич на голову упадет». Вот и все познания. Он никогда не задумывался о том, что будет после жизни. И есть ли эта жизнь после смерти. Без мыслей об этих вечных вопросах жилось проще. Смысл размышлять о вопросах, ответы на которые ты все равно не получишь, пока живешь? Хотя как-то был в его жизни период, когда эти мысли роились в его голове, но сейчас он списывал это на юношеский максимализм. — Это мне приснилось вчера, да? Что ты кричал про то, что там, — Физик поднял глаза к потолку, — лучше знать, кому когда умирать, а нам давно пора понять, что наши тела — пустые оболочки и еще куча прочего бреда. Вась, ты обкурился? — Я не курю! — резко вставил Ионов, расценив последнее как оскорбление. Зачем Сереге врать? Зачем он так нагло врет, выставляя Кота невесть кем? Но этим он сейчас старательно и занимался. Выставить Ионова торчком, у которого крыша съехала? Тем более у него, Васи, вон какое алиби рядом сидит. Не мог он одновременно читать проповеди Физику и быть у Муры. Тем более, что этого просто не было! Не было! И мысли о том, что его специально хотят выставить этаким лишившимся крыши — так еще кто — друг лучший! — были неприятны настолько, насколько приятно было получить вчера предложение Жени. Неужели мысли о том, что кто-то из Смерчей может быть предателем не бред, а здравая и вполне оправданная версия, которая, по-видимому, подтверждается? Неужели Физик в этом замешан?.. Об этом думать было тяжело, но еще тяжелее было понимать, что этот человек сейчас нагло врал в лицо, говорил о чем-то несуществующем. А что, не был бы Вася вчера «под присмотром», пойди да докажи, что этого не было. — Да ты… Ты свои глаза видел?! Ты же как какой-то свидетель иеговы был! — не унимался Серега, уверенно стоя на своем. Васю это уже серьезно злило. Он свирепел. Его поливали грязью, его называли ненормальным и плавно подводили к трагедии, недавно их навестившей. Неспроста ведь Физик выбрал эту тему для дискуссии — загробная жизнь и ее «прелести». Но вот не учел он того, что не один он был в эту ночь, не учел. Что, увидел, что Коту вчера было хреново и решил сыграть на этом? Ну почему бы и нет, в принципе, когда рыльце в пушку и надо как-то отвести подозрение. Видимо, хоть на кого. Без разбора. Даже на самых близких друзей. Вот, значит, что еще несло в себе это предчувствие. Когда уже закончится всё ужасное в их жизнях? Мало им смерти Умы, так еще к ней Физик может быть причастен. Это не укладывалось в голове, это выбивало из колеи. Они до конца отказывались даже допускать мысль о том, что кто-то из Смерчей может иметь хоть какое-то отношение к ее гибели. Кроме того, что не смогли предупредить, помочь… — Да он со мной ночью этой был! У меня! — не выдержав, выкрикнула Женя. — Спал всю ночь! Я несколько раз просыпалась! Она тяжело дышала, с нескрываемой яростью глядя на Физика. И правда, ночью она просыпалась пару раз, и оба раза под боком сопел Кот. Спал он, постоянно ворочаясь, но крепко. Вряд ли бы его сигнал тревоги или выстрел бы разбудили. Но зачем?! Зачем такая наглая ложь? Так вот чего она боялась, вот почему не хотела отпускать его к себе в эти ночи. Значит, неспроста ей казалось, что уйди он — случится что-то плохое. Вот и случилось бы. Впредь будет доверять предчувствиям, как доверилась сейчас. Теперь Кот мог спокойно подтвердить ее слова. Теперь он не «спал всю ночь один», как это было, когда Бизон спрашивал их о том, где они были в ночь убийства Коровина. Но посредством кого могло воплотиться в жизнь это самое предчувствие! Того, кого они считали другом и даже братом. Того, кого они до сих пор им считают. И того, кто так растерянно и непонимающе смотрит на нее сейчас. В комнате повисло молчание. Физик смотрел на Муру, пытаясь понять, не выгораживает ли она Кота; Кот же выдохнул: теперь он точно не сможет сболтнуть чего-то лишнего про эту ночь — Женя сказала всё сама. Всё, без утайки. Больше нечего было им рассказывать об этой ночи. Кот поджал губы, кивнул пару раз Сереге, подтверждая слова Муры, и помотал головой, мол, облом. — Тебе не приснилось, а? — голос Ионова разрезал тишину. — А… Да кто его знает уже, — отмахнулся Физик и, взъерошив ладонью волосы, вышел за дверь. Кот и Мура еще раз переглянулись, пытаясь понять, что только что произошло. Ионов приоткрыл рот и указал рукой на дверь, мол, как это понимать? Мурашова просто села на диван. Мысли о том, что Серега все же причастен к сливам и вообще переполоху в КТЦ (и ладно, если бы просто переполоху), настырно лезла в голову. Опустила голову и сжала ее в ладонях, потом подняла глаза на Васю, сказав тихо, практически шепотом: «Это подстава? Если бы ты не был у меня… Вась, это подстава!». Последнее она проговорила практически по слогам, выделяя каждую букву. Больно было ото всего. От того, кто пытался подставить Кота. И от того, почему он выбрал именно близкого друга. Самое уязвимое звено. Того, про кого он знает практически всё. Знает, куда бить. Знает, что Кот плоховато чувствует себя в последнее время, что он живет один и подтвердить его непричастность некому. А оно вон как пошло, не по плану, и из комнаты он сбежал не просто так. — Ты думаешь, Серега… — Вася сказал неуверенно, опасливо, сомневаясь в каждом своем слове. — Не знаю, но… Ты сам всё видел. Выставить тебя каким-нибудь наркоманом, работающим за дозу по указке… Не знаю… — она наморщила лоб, пытаясь сгенерировать хоть какую-то здравую мысль, но получалось не особо. Вспоминалось, что именно Физик натолкнул всех на версию, что Ума — крот. Он и никто другой. Они-то все подумали, что стресс, глупость вырвалась. А на самом деле ему просто выгодно было дать всем эту мысль, хоть в порядке бреда, но поселить ее в сознаниях. Заставить отрицать, но в то же время и понимать, что она жива. Но зачем тогда нужно было обвинять Кота? Или чтоб наверняка. Что спихнут все на Лесю — еще бабка надвое сказала, а тут наверняка можно было сработать. Серега не глупее их с Васей. И это пугало. — Но Серега… Это же Серега! Кот нервно поднялся с дивана и, взяв нож, метнул его в мишень с остервенением, схожим с тем, которое испытывал перед тем, как разнести комнату отдыха наутро после смерти Умановой. Его подставлял лучший друг! И кто знал, что будет дальше. Может, дальше — только хуже, только более грязные козыри в рукавах. — Не надо говорить никому об этом. Нам надо самим разобраться, — сжав очередной нож, спокойно проговорил Кот, вглядываясь в блестящую сталь. — Может, ему просто приснилось? Почему мы забываем об этом? Мура вздохнула: хотелось верить в это. Хотелось думать, что Физику приснился настолько реалистичный сон, что с утра он принял его за реальность. Пусть он будет не виноват! Пусть он будет их Серегой, добрым, честным! — Как хочешь, но, как видишь, лучше будет, если ты пока побудешь у меня. Надеюсь, скоро всё выяснится, — не поднимая на него глаз, сказала Женя. Пока что это казалось единственным, что они могут предпринять. А действовать было надо… — А я и не против, — приулыбнулся Кот и про себя добавил: «Я и на «подольше» согласен». Хотя выяснить всё хотелось как можно скорее…Глава 8
30 ноября 2018 г. в 17:26
Мура проснулась раньше Кота. Тот мирно сопел под боком. Женя убрала Васину руку с себя и посмотрела на его лицо, спокойное, умиротворенное, и захотелось остаться здесь: в уютной и теплой квартире, прижаться друг к другу и уснуть. Только вот кто им это разрешит… А оправдание «было неохота» пришлось забыть еще в детском садике. Теперь они чуть выше рангом. До будильника еще оставалось время, минут тридцать. Ионов просыпаться не собирался. С ним и правда было спокойнее, и чувство потери уже не так сильно сжирало изнутри, и безысходность не казалась такой страшной и пугающей… Хотелось просто жить. Здесь и сейчас. Жить-то, оказывается, слишком коротка и может оборваться в любой момент, не спросив: «Успел ли ты пожить? Всего ли ты достиг? Есть ли здесь люди, ради которых ты еще хочешь просыпаться каждое утро?».
И когда она взглянула в лицо смерти, когда человека, с которым она еще недавно разговаривала, общалась, больше не было, то понимание, что ценить нужно каждый миг, обострялось. Возможно, оно сотрется, когда боль уйдет, когда острые углы притупятся, когда больше не будет в носу этого приторно-сладкого запаха. И та поездка на дачу, как прощальный аккорд жизни Леськи. Последнее трезвучие, сыгранное без единой ошибки. Увы, ее аккордов оказалось слишком мало. Их оборвали. И страшно было понимать, что любую жизнь можно вот так же прервать. Жестоко и беспринципно.
Вася проснулся только с будильником, когда Жени уже не было рядом. Раньше он бы счел за «зеленый свет» такое предложение Мурашовой, а сейчас всё было иначе: это просто период, когда он ей нужен. Пройдет время, улягутся эмоции и переживания, и всё станет, как раньше: строго, чинно и по делу. А нагло лезть с вопросами сейчас он считал низким. Так у него есть хоть какая-то возможность быть с ней рядом, а, сделав одно неловкое движение или сказав корявое слово, он это легко потеряет. И ее вчерашняя просьба, сказанная уже вечером, уже дома: «Только пусть никто не знает. Знать-то особо не о чем, но это будет лишним…». Кот понимал всё. Понимал и про неуставные отношения, и про службу, и про ее характер. Согласился. Теперь главное не ляпнуть чего-нибудь где-нибудь, а то знает он себя, всякое бывало, особенно когда дело касалось Муры.
— Может, не поедем никуда? — чуть прищурившись, спросил Кот у вошедшей в комнату Муры.
— Ну если ты сам будешь разбираться с Батей, Приговым, Бизоном и Багирой, то, конечно, я только за.
Кот вздохнул, уронил голову на подушку и зажмурился, затем пробормотал: «Умеешь уговаривать», — и, снова вздохнув, начал собираться.