***
Отгул, больничный… Ему было все равно на формулировку, по которой он сегодня освобожден от службы. Он не помнил, что наговорил Бизону. Не помнил, как решил напиться. Даже не помнил, с чего ради. От обиды? От чувства, что самые близкие выставляют его невесть кем? Но зачем?! Что им это даст?! Недееспособного коллегу и друга? Да черта с два! Он абсолютно нормальный! Такой же человек, как и они. Со своими тараканами — где-то больше, где-то меньше, — но не чокнутый! А ему так настойчиво плавно доказывали обратное. Сначала Физик, потом Мура. И так осторожно, один за другим… Он кипел от ярости и несогласия. Взрывался от того, что даже не мог сказать ничего против. Не имел весомых аргументов. А теперь и Женька — единственная, кто мог бы его прикрыть — заняла не ту позицию. На душе было противно, да еще и постоянно какие-то образы заполняли голову наравне со словами то Сереги, то Жени о нем как о полоумном. Он прекрасно помнил, как смотрел на него Серега, как говорил, что он, Вася, что-то там рассказывал ему о «прелестях загробного мира», как спрашивал об алкоголе и наркотиках. И как сейчас Женя, изображая сочувствие и участие, спрашивала о матери. Зачем они это делают?! За что?! Ему было наплевать, что он сел нетрезвый за руль. Наплевать, что стрелка на спидометре уже давно превысила разрешенную отметку. Наплевать на всё. Кроме того, что его выставляют психом самые близкие. И того, что в его голове время от времени вспыхивают какие-то образы. Сознание и так сконцентрировалось лишь на личных проблемах, а тут еще и головная боль пронзила всё тело. Стиснул зубы и даже что-то прорычал, когда разум озарил очередной размытый образ. Алкоголь еще больше будоражил разгоряченный мозг. Словно стирался какой-то барьер в его мыслях, будто что-то просто взорвалось внутри, и маленькие клочки острыми наконечниками впивались в подсознание. Вася чувствовал, как пьянеет, как в голове всё путается и возникают до жути странные и страшные образы. Но это Мура навязала ему! Это ее слова он визуализирует своей пьяной головой! Ни грамма правды нет в этих ужасах — промерзлых и продрогших от непонятной ему сырости. Он забывал, что сидит за рулем, что вокруг него плотный поток машин. Хотелось просто вдавить педаль газа до упора и гнать, пока не станет легче. И плевать на периодически затмевающие сознание вспышки и образы, заставляющие стыть кровь. Хотелось просто закричать во все горло, а потом — разбить что-нибудь. Не посуду, что-нибудь более весомое. И чтоб кто-то наконец объяснил ему, что это черь возьми такое! Почему Мура и Физик обвиняют его невесть в чем?! Почему смотрят на него, как на умалишенного? Он не сумасшедший! Он это знает! Вася и сам не понимал, как ведет машину. Просто на автомате. Просто не думая о дороге. Она будто не существовала перед его глазами. Там были только сырость, мрак и холод. И блестящая сталь ножа в липкой, еще не запекшейся крови. Голова раскалывалась даже не пополам — на большее количество частей, и хотелось сжать ее в руках и самому дожать, чтоб не мучиться так долго. Даже не подумал о том, что уже отключался в таком приступе, но тогда предварительно припарковался. Теперь же инстинкт самосохранения был притуплен спиртным, и Кот не особо задумывался о том, что что-то может произойти. Он же спец, он же нормальный. И только очередная, особенно сильная вспышка, озарила рассудок. Вскрикнул и от боли, и от того, что увидел в этот раз. Холод пробежал по всему телу: от лица до кончиков пальцев. Казалось, услышал даже собственное сердцебиение или бегущую по венам кровь. Остался в сознании в этот раз. Будто что-то свыше или в его собственной голове давал возможность обдумать увиденное. Только вот он сам был бы рад забыть. Вдруг резко подался вперед. Удар головой о руль. Кровь пошла носом. Ремень безопасности сдавил грудь. Зажмурился. Хватанул ртом воздух. Поморщился, открыл глаза и посмотрел вперед: впереди стояла помятая им машина. Дверь той иномарки открылась практически тут же, и Кот понял, что вообще здесь произошло, что он попал в ДТП, да и вообще попал. Разборки с ГИБДД не входили в его планы, поэтому решил попробовать старый и практически безотказный способ. Вдруг, именно сейчас, он почувствовал, как алкоголь окончательно берет своё. Глянул в зеркало в салоне: выглядел он неважно и, вероятно, даже его внешний вид выдает его нетрезвое состояние, не говоря о витавшем вокруг запахе, только вот на качество денег это никак не влияло. Не пойман — не вор. Тем более как знать, кто выйдет виноватым в противостоянии владельца недорогого «Рено» и кап-лея спецназа. Пользоваться своим служебным положением Вася не привык, да и знал, что Батя с Приговым ему всыплют даже не по первое число, а много дальше. Но это уже потом. Сейчас главное отделаться поскорее. — Мужик, ты бухой, что ли?! — пострадавший только через пару мгновений понял, насколько был прав; из салона виновника пахнуло перегаром, да и сам Ионов не выглядел трезвым. — У-у-у… Кот разводить долгие серенады не был настроен, поэтому сразу предложил разобраться без лишней помощи стражей порядка, оглядел масштабы учиненных повреждений и мысленно прикинул, сколько это в денежном эквиваленте. А еще понял, что ему действительно повезло, что влетел он, по-видимому, в простого работягу, а не в мажорика или кого-то, с кем бы у него и денег не хватило откупиться. Или чин повыше. Что не отделаешься и не отмоешься. Впрочем, сейчас он особо не думал об этом. Видел, что мужик сомневается: брать деньги или нет, — но рука тянется. В голове все же оставались остатки трезвых мыслей, хотя и те были слегка сдобрены спиртным. — Да бери. Здесь даже больше, чем твой бампер стоит, — он чуть не силком затолкал купюры в руку мужчины, затем причмокнул губами и накинул еще тысячу — «за молчание». Язык несильно заплетался. — В расчете? — Ты завязывай с этим делом, — убирая «честно заработанные» в карман, напоследок, замтено подобрев, сказал пострадавший и отошел к своему автомобилю. Кот выдохнул: повезло. Очень. Последние слова проигнорировал, лишь подумав, что он и так устроил ему незапланированный заработок и бумажек было побольше, чем будет стоить ремонт — он прекрасно это понимал, но решил, что лучше так, чем иметь дело с полицией, а затем — с начальством. И тогда лучше выбрать расстрел. Помятый «Рено» двинулся с места, а Вася понял, что это, в свою очередь, немного отрезвило его и головная боль чуть притупилась. Кошелек заметно быстро похудел, а значит теперь влетать в ДТП было нельзя. А еще хуже в такие, где не помят бампер, а человеческие жертвы. Завел машину и старался сосредоточиться на дороге, а не на холодных образах в голове, где леденеют подушечки пальцев, оттирающие запекшуюся кровь.***
Мура настойчиво звонила в звонок. Состояние Кота с самого утра (да даже с ночи) не давало ей покоя, а его психоз усугублял все еще больше. Ни на какие глупости он не пойдет, но вот наворотить дел мог. Он и так мог взорваться, но сейчас отреагировал особенно остро. Не отвечал на телефон и непонятно в чем обвинил ее. Ведь она всего лишь сказала правду, а он вместо того, чтоб решать проблему, решил бежать от нее. Побитая машина Ионова не укрылась от ее взгляда, потому было ясно, что он дома. И как раз то, что машина побитая, заставляло звонить все более настойчиво. Мало ли что с ним. Почему попал в аварию. С этим дураком ведь хоть что произойти может. Дверь открылась. На пороге стоял Кот в помятой рубашке, да и вообще в помятом и растрепанном виде. От него несло перегаром. Причина аварии отпала сама собой. По инерции произнесла: «Фу, Вася!» — буквально затолкнула его в квартиру и зашла сама. — Ты совсем с ума сошел?! Я не спрашиваю, как ты умудрился попасть в аварию! Я спрошу: что с тобой происходит?! — никакие нежности и формальности в виде вежливости и сдержанности уже не имели значения. Он смотрел на нее и не реагировал, будто искал, что ответить. Молча прошел на кухню. Женя пошла за ним, ожидая хоть какой-то реакции. Может, не знает, что сказать и обдумывает, как бы помягче сказать. Стыдно, что ли, стало? Войдя на кухню, услышала, как зашипел электрический чайник. Чай пить собрался? Это после того, чего он напился до такой степени, что машину вести не смог? За чашкой чая решил все по полочкам разложить?! Да дай то бог… Кот стоял к ней спиной. У окна. По телу Жени пробежалась дрожь: это она уже где-то видела. Сумерки за окном, пасмурно, даже как будто туманно. Она не видела его глаз, но боялась увидеть все тот же горячий и живой взгляд. Ночной взгляд, которого она испугалась, о котором не могла не думать весь день, особенно когда Кот не брал трубку, когда хлопнул дверью, а после она узнала, что он взял отгул. Волнение охватило ее, и как же тяжело было выдержать этот день на службе. И сейчас она была у него, он был живой и относительно целый — под носом виднелась запекшаяся кровь. Только вот не такой, как всегда. Совершенно не такой, какого она знала. Чтоб понять это, хватало пары взглядов и его ядовитого молчания. Мура не знала, сколько они так простояли. Из состояния оцепенения, вдруг охватившего ее (а может, и их обоих), ее вывел щелчок чайника, оповещавший о том, что можно пить чай. Можно-то можно, только вот желания никакого. Начинать разговор самой или подождать, пока он на это решится — не знала. Не хотела лезть раньше того, как он сам соберется и осмыслит всё, что хочет сказать. Кажется, она даже видит дергающиеся мускулы на его лице. Видит сомнения и смятение. Только вот правда ли это, знает лишь сам Ионов. Она медленно подошла к нему, устав ждать, и легонько развернула за плечи к себе. Кровь отхлынула от лица. Руки дрогнули, а воздух острым комком встал в горле. Пошатнулась от неожиданности. В руках Васи был нож, который он держал очень крепко и явно не отдал бы ей, попроси она; держал он его острием вперед — не самая для нее выгодная позиция; а взгляд был всё тот же ночной — живой и горящий, настоящий, не сонный. Он смотрел на нее, и она видела, как он скользит взглядом то по ее шее, то по лицу, то по рукам или телу — и не знала, чего он хочет. Будто видит впервые в жизни, будто рассматривает. Рука медленно подалась вперед, а Женя почувствовала, что здравые мысли кое-как появляются в голове: нечего стоять и смотреть, как он тут ножом машет. Это может плохо закончиться. Свободная от ножа рука поглаживала Женю по щеке, затем спустилась вниз и очертила только ему понятный узор на шее и ключицах, а Мура сама как завороженная ждала, что будет дальше. Но тут плохие, да и все остальные мысли отступили назад: сейчас главным было не дать ему наделать глупостей и не стать жертвой этих глупостей. — Тихо… Тихо, Вась, спокойно… не делай резких движений, — голос звучал ровно и уверенно, а внутри всё кричало и взрывалось: это был не Кот, не Вася! Он не может! Но он сейчас стоял с ножом в упор к ней и явно не собирался порезать салат. Ждать больше было нельзя. Схватила его руку, ударила по ней, выбивая нож. Ставка на внезапность сработала. Нож упал на пол. Женя ногой оттолкнула его подальше, а сама накинулась на Кота, буквально впечатав его в стену. — Ты что творишь?! Ионов, ты правда сбрендил?! Всё тот же взгляд и никаких эмоций на лице. Включила воду, быстро набрала в стакан и выплеснула прямо ему на лицо. Кот вздрогнул, тряхнул головой и сполз по стене вниз, обхватив голову и чуть слышно что-то прохрипев. А вот это уже как-то напоминало Васю. Живого. С чувствами, эмоциями и болью… Он сидел, то зажмуриваясь, то открывая глаза, а у Жени желание врезать ему и накричать сменилось единственным вопросом: «Зачем он хотел убить ее?». И тут же всплывал второй: «За что?..». Она встала напротив него, глядя на растерянного и словно потерявшегося в пространстве собственной квартиры. Наткнулся взглядом на явно напуганную Муру, рассматривавшую его. Она же отмечала, что взгляд перестал быть тем, а стал обычным. Только уж очень болезненно он выглядел. Приближаться к нему все равно не хотелось. Он будто стер ту грань доверия, повернувшись к ней с ножом в руках и направив острие в ее сторону. Недвусмысленное действие. — Ты как здесь оказалась? Вопрос застал Женю врасплох. Она открыла рот и посмотрела на Кота, который вполне спокойно ждал ответа на свой вполне логичный, по его мнению, вопрос. Только вот Мура так не считала… Последним, что помнил Вася, было то, что он ввалился в квартиру и в чем был, в том и рухнул на диван. Всё. Это было единственным спасением от одурманившего спиртного и разрывающейся головы. А теперь он почему-то сидит на пол в кухне, облитый водой, и смотрит на не растерянную не меньше, чем он, Женю. — Ты сейчас серьезно? — у нее вырвался какой-то нервный смешок. — Ты меня чуть не зарезал, Ионов! Кот округлил глаза еще больше и схватился за голову. «Я… Нет… Нет…», — он едва слышно бормотал, сжимая волосы в кулаках и вытаскивая это из закромов памяти. Пусто. Только «подаренные» подсознанием образы. И ножа в крови в том числе. Неужели… неужели он и правда сходит с ума? Неужели что-то и правда не так? Повернул голову в сторону и увидел лежащий на полу нож. В горле пересохло. Он что, мог убить Муру и даже не знать об этом? Не осознавать? Но… нет! Нет! Это какой-то бред! — Вася, сейчас хоть ори, хоть дверью хлопай, но ты сам видишь, что происходит! Или это я тоже выдумала, или мне приснилось?! Ионов! — она подошла к нему и, наклонившись, смотрела прямо в глаза. Кот не мог всё это состыковать. Не мог поверить, что есть что-то, что он совершал только что, а вспомнить об этом не может. Было странно и непонятно. Страх на лице Жени сменился уверенностью. Она не могла оставить его в таком состоянии. Сегодня он вот так вот плавно и медленно решил ее зарезать, а завтра сделает это резко и без промедления. В том, что он ничего не помнит, Мура почему-то не сомневалась. Взгляд был неподдельный, настоящий, ему никогда так не сыграть и не обмануть ее. То есть он даже не поймет, что натворил? Становилось жутковато и жарко, а в комнате будто вмиг стало душно. Она смотрела на него сверху вниз и видела ищущий поддержки, абсолютно лишенный злости и агрессии взгляд. Она ему верит. Она снова ему верит… — Тебе нужно показаться специалисту… — Вот к мозгоправу я не пойду! — не успела она закончить, как он оборвал ее мысль. — Тогда давай подождем, пока ты кого-то зарежешь! Кот, сейчас об этом будем знать только мы, ты хочешь, чтоб узнали остальные? Ты же видишь проблему, так какого черта строишь гордого?! — последнее она буквально выкрикнула, а затем голос начал затихать. — Тебе самому легче станет. Вась, проблемы надо решать, а не ждать, пока они станут неразрешимыми. Я не скажу никому. — Если ты считаешь нужным, чтоб в мою голову залезли и вытащили оттуда всё, что можно и нельзя… — он поморщился, говорил неохотно, но это все равно означало согласие. Дохлое, скупое и недовольное, но согласие.