***
После тренировки вырваться никак не удавалось. Кагами настойчиво тащил его к себе, Аомине поддакивал. Никакие увещевания, что у него дела, не помогали. Рассудив, что Кагами не станет устраивать скандал на улице, где их может увидеть любой, Куроко соврал, что должен помочь матери. Аомине поддакивать прекратил, уставился на него каким-то подозрительным взглядом. Он со средней школы знал, что Куроко-сан работает до поздней ночи и вряд ли ей нужна помощь. Но зато Кагами перестал чувствовать поддержку, наконец замолчал. Стало возможным спокойно уйти, пообещав, что обязательно завтра пойдет к Кагами домой. — Я знаю, зачем ты пришел, — объявил Мидорима с порога. — Уходи отсюда. Больше не желаю быть твоей салфеткой для утирания соплей. Куроко сразу же заметил чуть покрасневшие щеки и странный бегающий взгляд Шинтаро. — Я просто хотел спросить у тебя совета, — Куроко чуть коснулся его руки, заставив наконец посмотреть себе в глаза. — Нет, — отрезал Мидорима. — Я больше не желаю иметь с тобой никаких дел. У тебя два любовника, вот и разбирайтесь со своими проблемами сами. Не желаю быть втянутым в ваши эти дела. Куроко отвел взгляд. Тяжело вздохнул. Шагнул к Мидориме и уперся лбом ему в плечо. — Я прихожу к тебе, когда сил уже никаких нет, — чуть слышно пожаловался он. — Ты единственный, кто может хоть как-то объяснить, что происходит. Не прогоняй меня, пожалуйста. Ты нужен мне. Правда нужен. Я снова не справляюсь с ними обоими. Куроко замолчал. Мидорима не спешил отталкивать и прогонять его. Неуверенно и неловко коснулся плеча в пародии на объятие. — Ладно, пошли, расскажешь мне, что у вас там опять происходит, — согласился он. — Только пообещай мне, — он заставил Куроко поднять голову и посмотреть в глаза, — у нас в прошлый раз было… ничего этого больше не будет. Куроко заторможенно кивнул и пошел вслед за хозяином в его комнату. Мидорима принес чайник с чашками. — Я так устал, — Куроко сонно болтал ложкой в кружке под видом перемешивания сахара, которого он не клал. — Кагами-кун настаивает, чтобы мы постоянно были около него. Не просто были, а занимались сексом. А уже не могу. Мне не нужно так много. — А сказать ему об этом ты не пробовал? — с тщательно скрываемым любопытством поинтересовался Мидорима. — Он решит, что я больше его не хочу и обидится, — Куроко продолжил монотонно мешать несуществующий сахар. — Вчера ночью я попытался уйти домой, чтобы поспать. Кагами-кун решил, что я ухожу к Момои и закатил скандал. А что будет, если я откажусь от секса с ним? Мидорима чуть заметно кивнул. Тупому темпераментному любовнику такого говорить точно не стоило. Только красные от недосыпа глаза Куроко, усталый внешний вид, требовали решения. — Аомине чем занимается в этот момент? — скрывая беспокойство за ворчанием, спросил Мидорима. Куроко отвел взгляд. — Иногда участвует, иногда наблюдает, — прямо и откровенно ответил он. — Иногда сам провоцирует. Мидорима задумался. Он даже не знал, что посоветовать. Из гороскопов он не помнил ни одного совета на эту тему. Нужно было доставать справочник совместимостей, искать, анализировать. Но и отпускать Куроко без совета он тоже не хотел. Возникла идея отправить Куроко на диванчик поспать на пару часов, пока он ищет нужную информацию. Но так сделать он не мог. Они же не друзья. — Кагами закатил скандал. А что делал Аомине в этот момент? — поинтересовался Мидорима у сонно моргающего Куроко. — Ничего не делал, — Куроко с силой растер глаза. — Один раз прокомментировал, чем разозлил Кагами-куна ещё сильнее. Зато мне удалось уйти. Мидорима сжал губы в тонкую полоску. — Куроко, — позвал он. Куроко поднял на него мутные, все в красных прожилках глаза. Мидорима еле удержался от предложения пойти на диванчик подремать. — У меня нет ответа на твой вопрос. Я даже не уверен, что он есть. Стоит попробовать переключать Кагами на Аомине почаще. Только со стороны Аомине нужна провокация. Но есть опасность, что они снова вернутся к дракам. Куроко отвлекся на пиликанье телефона. Взглянул на экран и тут же убрал телефон в карман. — Спасибо, Мидорима-кун, — сказал он, вставая. — Я, наверное, пойду. Мне и правда нужно отдохнуть. Мидорима уже знал эту бестолковую решительность. Не первый год знакомы ведь. — Ты ведь не домой идешь? — он скрестил руки на груди. — Сообщение от Кагами было? Чего у них там случилось, что они без тебя решить не могут? — Ничего, — Куроко независимо пожал плечами, — Просто, вот… — он достал телефон и показал недавнее сообщение. Писал действительно Кагами. «А Сацуки может так?» и фотография возбужденного члена, истекающего спермой. — Мидорима-кун, я очень устал, а у тебя тут так спокойно… Я пойду. — Стоять! — Мидорима сам не помнил, как вскочил со стула и ухватил его за руку. — Иди ложись поспи пару часов, пока я в справочниках поищу, что тебе с ними делать. Отбросив сонливость, Куроко с неверием смотрел на него круглыми от шока глазами. — Хватит на меня пялиться, — не выдержал Мидорима, отобрал у него куртку и сумку. — Ты себя в зеркало видел? Хватит строить из себя мученика. Иди и отдыхай, пока я предлагаю. — Ты… — Куроко впервые на памяти Мидоримы потерялся в словах. — Ты же… спасибо. Перестав мяться и стесняться, он прошелся по комнате и улегся на кровать. Мидорима хотел сказать, что не совсем это имел в виду, всё же хмыкнул и достал из шкафа плед. Укрыл мгновенно отрубившегося гостя, потянулся за первым справочником. Нужной информации в книгах не было. Справочники заняли почти весь стол. И все говорили одно и тоже. Рожденного под воздушным знаком чуть ли не до смерти затрахал рожденный под огненным знаком – не новость. Рожденный под огненным знаком ревнует без всякого повода – тоже не новость. Рожденный под земным знаком пассивно наблюдает, как выясняют отношения огненный и воздушные знаки – так и должно быть. И так было. И сделать с этим ничего нельзя. Не зря ведь звезды влияют на поведение человека. Рожденные под огненными знаками, они такие. Им всегда всего мало. Они любые свои чувства и эмоции доводят до абсурда, возводят в степень. Если уж ревновать, так по-полной, ко всему на свете, с драками, скандалами, битьем посуды. Утихомирить их можно, но не нужно. Они от этого «тухнут», замыкаются в себе и уходят в другие отношения, где весь свой бешенный нрав можно выплескивать, как захочешь. В проблемах «огонь-воздух», земным знакам делать нечего. Они сами по себе не склонны к бурным проявлениям эмоций. Чтобы заставить их реагировать, нужно чтобы что-то неслось в их сторону. И снова спокойный рассудительный воздух в этом им не помощник. Нужен либо огненный знак, либо водный. Вывод напрашивался нехороший. Чтобы решить данную проблему, Мидориме самому, как водному знаку, надо пойти и вправить мозги Аомине. А лезть в эти их отношения, показывать свою причастность он не хотел категорически. От идеи пойти спросить у матери совета, Мидорима отказался почти сразу. Пусть она и смыслила поболее него в тонкостях зодиакальных совместимостей, но объяснять суть проблемы матери было уже несколько слишком. Как ни крути, всё возвращалось к первоначальному тезису, что Куроко в отношениях Кагами-Аомине делать нечего. Мидорима взглянул на спящего на его постели Куроко. Не нужно было оставлять его здесь. Он сам себя загнал в этот тупик. Хотя его не раз предупреждали, что он не справится. А эти твердолобые Аомине с Кагами не видят нихрена и продолжают издеваться. Мидорима их уже пытался вразумить. Только те всё восприняли по-своему. Будто Куроко не хватает их внимания. Вот и дают это внимание теперь через край. И делают они это совершенно по-дурацки. На самого Куроко и его нужды им в общем-то плевать. Они просто не видят, не слышат, не чувствуют. Им важно только то, чего хотят они. Убогость зодиакальная. И ничего ты с этим не сделаешь. За окном потихоньку начинало темнеть. Ответа на поставленный вопрос так и небыло, и не могло быть в принципе. Куроко нужно было будить, чтобы не вызывать подозрений и лишних вопросов родителей. Мидорима сел на постель рядом с Куроко. Тот вздохнул просыпаясь, сонно потянулся к нему, извернулся, улегся головой ему на колени. Весь взъерошенный в теплой измятой рубашке. Мидорима не удержался и пригладил торчащую голубую прядь волос. — Я пока ничего не нашёл, — сообщил он. — Возможно Кагами чувствует, что нужно ревновать, только не знает к кому и почему. Зачатки интуиции – это способность всех огненных знаков. Куроко сонно хмыкнул, завозился, медленно и сонно погладил его по животу. — Спасибо, — прошептал он. — Ты просто… ты… — Цыц, — отмахнулся от него Мидорима. Не хватало еще комплименты друг другу отвешивать. Куроко приподнялся, поцеловал его в живот, стал настойчиво заворачивать футболку. — Нет, — Мидорима перехватил его руки. — Не надо. — Надо, — Куроко смотрел на него ясными голубыми глазами. — Я хочу. — А то, чего я хочу уже не важно, да? Тупостью от Кагами с Аомине заразился? — Мидорима прямо смотрел на него, пытаясь взглядом убедить не делать этого. — Чего хочешь ты, я и так знаю. Чувствую, — он настойчиво потерся щекой о ширинку. Не то, чтобы там стояло, но от таких действий, определенно зашевелилось. — Не отказывай мне, — прошептал Куроко. — Только не ты. Пожалуйста, Мидорима-кун. Он выпутался из удерживающих рук, поднялся, целуя тонкие сжатые губы. Мидорима задушенно выдохнул и обмяк, сдаваясь, отвечая на поцелуй. Целоваться полулежа на коленях Мидоримы стало неудобно. Поцелуй пришлось прервать, устроиться поудобнее. Шинтаро отложил очки и опрокинул его на подушку, нависая, глядя темно-зелеными бархатными глазами. — Я сам, — оповестил он. Рубашка и брюки под руками и губами Мидоримы расстегнулись моментально. Прохладные пальцы обхватили член. Ладонь медленно заскользила вверх-вниз. Куроко позволил себе расслабиться всего на несколько минут, а потом потянулся к губам Мидоримы за поцелуем. Мидорима не позволил. Убрал руку. Занялся стаскиванием брюк и трусов. — Пусти, — совсем голый Куроко потянулся раздеть Мидориму, — я тоже хочу, — удалось снять с Шинтаро только футболку, прежде чем его опять опрокинули на кровать. — Перестань изображать жертву, — Мидорима медленно, почти невесомо, поглаживал его член. — От тебя постоянно что-то требуют, прикасаются чтобы получить, а не дать. Поэтому расслабься и позволь что-то сделать для тебя. Куроко нахмурился, соображая, а потом медленно кивнул. Мидорима передвинулся ниже, расстегнул свои штаны. Медленно и нежно поцеловал живот и обхватил губами член. Немного подержал на языке, привыкая, и стал легко посасывать. Приподнявшись на локтях, Куроко следил за ним и пытался сообразить, что ему только что сказали. Дать? Но так вроде, его парни дают ему так много, что девать некуда. Или Мидорима что-то другое имел ввиду? От мягких губ, горячего языка на члене мысли расползались, мешая понять суть. Решив, что подумает потом, Куроко откинулся на спину, сосредотачиваясь на своих ощущениях. Его член был обалденно плотно зажат губами, плавно скользил по языку. Так невозможно хорошо и здорово. Возбуждение накатывало с каждым движением. Мидорима действовал мягко и неторопливо. Куроко опустил глаза на него и наткнулся на пристальный зеленый взгляд. Выражение глаз Мидоримы слегка изменилось, на что-то опасное, бесовское, возбуждающее. Член легко проскользил по языку, уперся в небо и протиснулся с невозможно узкое, мелко сокращающееся горло. Все дальше и глубже, пока Куроко не почувствовал губы Мидоримы у себя на лобке. Воздух застрял в легких. От дикого кайфа скрутило все тело, пальцы ног поджались до боли. Накатил даже не жар, кипяток. Реальность поплыла и смазалась. Мидорима немного отступил и снова взял до самого основания. Остатками сознания, Куроко хотел то ли поблагодарить, то ли сказать, что не надо так много, но всё, что удалось, вцепиться непослушными пальцами в зеленые волосы. Болезненный, невыносимый кайф скрутил, искорежил, выжал. Так хорошо, что аж больно. Дальше всё воспринималось какими-то обрывками, кусками. Потом Куроко так и не мог вспомнить что было. По ощущениям похоже, что он сошел с ума. Помнил, как жадно целовал губы Мидоримы, как животное вылизывал его горло. Забирался в рот языком, пальцами, давил там далеко в глубине, ожидая спазма. Но его не было. И это было так прекрасно, что сводило с ума. Помнил, как сидел у Мидоримы на груди и терся головкой члена о его губы, умоляя их открыться. Потому, что, если ему не позволят этого, не пустят, он просто сгорит как лампочка под высоким напряжением, перегорит и осыплется в пепел. Теплый воздух выдохов щекочет низ живота. Узко, невыносимо плотно и так горячо-горячо. Он снова и снова утыкается лицом в подушку, весь состоящий из комка нервов зажатых, умоляющих, дрожащих. Наверное, что-то все-таки перегорело, и острое возбуждение лопнуло, разлетелось по нервам. Наверное, в этот момент он кричал или плакал, Куроко не помнил. Помнил, что только вынырнул из темноты на поверхность, будто его долго-долго держали под водой. Весь мокрый, уставший, задыхаюшийся. Теплые бережные руки, перевернули его, укрыли одеялом. Куроко даже собирался сказать что-то важное, но забыл. Просто прижался к Мидориме всем телом и отключился.***
За дверями пустующего класса слышались голоса. Не то, чтобы Куроко хотел подслушивать, просто искал Момои. — Я не могу. Я же девушка Тецуи, — упрямый тон Сацуки он узнал сразу. — Я его люблю. — Ты постоянно это говоришь, — по голосу это был капитан Хьюга. — Но посмотри на него. Ты же ему совсем не нравишься. Он постоянно с Кагами и Аомине и на тебя совсем не обращает внимания. — Я люблю его, — упрямства в голосе Момои хватало. — Я не буду ему изменять. — Я тебе просто предлагаю сходить куда-нибудь вдвоем. В кафе, в парк, в кино — куда захочешь, — капитан почти умолял. — Всего одно свидание, пожалуйста. — Я не знаю, — Сацуки явно смутилась. — Я подумаю. Куроко услышал быстрые шаги, которые приближались к двери. Момои вылетела из класса покрасневшая, с букетом цветов в руках. Увидев Куроко, остановилась, покраснела ещё больше и зачем-то спрятала цветы за спину. — Я хотел попросить тебя присмотреть за Нигоу ещё пару дней, — Куроко пристально рассматривал смущенную девушку. — У нас скоро зачеты, нужно готовиться. А еще игра с Мурасакибарой приближается. У меня совсем нет времени на собаку. Момои на него совсем не смотрела, только не поднимая голову почти незаметно кивала. — Всё нормально? — переспросил Куроко. — Нормально, — Сацуки наконец подняла голову. — А ты не рассердишься, если я схожу в кафе с Хьюгой? Куроко покосился на спрятанный за спиной букет. — Не рассержусь. Ты можешь идти с кем захочешь. Только, — он кинул быстрый взгляд на не полотно прикрытую дверь, — Аомине-кун очень рассердиться, если он тебя хоть как-то обидит. — Вот ты где! — с другого конца коридора показался Аомине. — На что это я там должен рассердиться? — Я сказал Момои, что если Хьюга-кун её обидит, ты рассердишься, — пояснил Куроко. — Не просто рассержусь, а разобью хлебало, оторву яйца и расчленю с особой жестокостью, — произнес Аомине так, будто это было лучшей перспективой в его жизни. — Пойдем, Тецу, я кое-что хотел тебе показать. — Спасибо за Нигоу, Момои, — поблагодарил Куроко и поспешил за Аомине, что нетерпеливо дергал его за рукав. Аомине почти бегом вел его по школьным коридорам. Распахнув дверь в один из классов, он остановился на пороге. — Уже ушли, — протянул он разочарованно. — Ладно, пошли отсюда. — А что было-то? — заинтересовался Куроко. — К Кагами девчонки из кружка по рисованию прицепились. Хотели нарисовать его. Голым, — он громко фыркнул и не сдержавшись заржал. — Шоу было то ещё. Он так застеснялся, будто ему предложили трахнуться прилюдно. Куроко на секунду представил, как покрасневший как помидор Кагами пытается отбиться от толпы жаждущих его девчонок. — Что там у Сацуки? — поинтересовался Аомине, как только они вышли из школы. — Она больше не считает себя твоей девушкой? Кагами зря в ревность ударился? — К Момои наш капитан клинья подбивает, — Куроко снизил голос, будто рассказывал некую тайну. — Не знаю, получится ли у них что-то. А для Кагами ревновать, это нормально. Он же огненный знак по гороскопу. Аомине задумчиво хмыкнул. — А я какой? — поинтересовался он. — Земной, — не задумываясь ответил Куроко. — Ты же не ревнуешь меня ко всем на свете. Аомине задумчиво замолчал. Так и промолчал всю дорогу до дома Кагами. — Знаешь, мне кажется, что ты переобщался с Мидоримой. Только от него ты мог подцепить подобное дерьмо, — сообщил он, когда они уже заходили в дом. Куроко показалось, что под ногами покачнулась земля, спину мгновенно облило ледяным потом. — Мидорима подозрительно много знает о наших отношениях. Ты когда-то разговаривал с ним, а мне ничего не сказал. Ещё ты стал сбегать от нас по ночам. Теперь это гороскопное дерьмо, — продолжал он, поднимаясь по лестнице. — Тецу, что происходит? — спросил он уже около двери. — Не выдумывай, — ответил Куроко как можно беспечнее. — Ты просто… Договорить ему не дала распахнувшаяся дверь. — Какого хера вы тут топчитесь?! — рявкнул Кагами. — Быстро заходите, пока соседи вас не услышали! — Сначала ты, Кагами-кун, меня к Момои ревновал, — Куроко раздевался в прихожей, — а теперь вот Аомине-кун ревнует меня к Мидориме-куну. Вы хоть график своих загонов составляйте, а то я за вами не успеваю. — К Мидориме? — переспросил Кагами с таким лицом будто Куроко сказал, что встречается с крокодилом. Хлопнул несколько раз глазами и громко заржал, хватаясь за живот и сгибаясь пополам. — К Мидориме! Ахахаха! Мидорима — он же… Ахахаха! Тупой Аомине! — Что ты ржешь, придурок! — Аомине обиженно отвернулся. — Я же не ржал, когда ты к Момои ревновал. А она, если что, с Хьюгой мутит. Кагами заржал ещё громче, закашлялся, махнул рукой и задыхаясь от смеха поплелся в сторону кухни. — Аомине-кун, не выдумывай всякие глупости, — Куроко погладил слегка обиженного Аомине по груди и потянулся за поцелуем. Аомине цапнул зубами его за губы, будто пытался предъявить права, доказать, что Куроко только его. Куроко попытался ответить тем же. Зубы Аомине переместились на скулы, шею, болезненно прикусывая кожу. Руки нервно расстегивали на нем рубашку, хватали, стискивали так, что останутся синяки. Куроко старался не сопротивляться несколько минут, ожидая, что Аомине быстро успокоится. Сзади прижался Кагами, стаскивая с него брюки вместе с бельем. Его поцелуи-укусы были почти также болезненны. Аомине содрал с себя футболку и развернул Куроко к Кагами. Сильными пальцами баскетболиста сжал ягодицы, притерся возбужденным членом. Сухой настойчивый палец протиснулся в анус, вызвав болезненный стон. Над его плечом целовались Аомине с Кагами так яростно, почти жестоко. Куроко прижался к Кагами, распустил пряжку ремня, запустил руку ему в штаны, показывая, что он тоже тут вообще-то есть. В ответ Кагами прижал его к себе ещё сильнее и толкнулся пахом. Куроко закрыл глаза и попытался расслабиться. Он бы готов к тому, что рано или поздно его просто трахнут, не особо считаясь с его сомнениями. Он доверял Аомине и хотел его. Нужно было только расслабиться, позволить. Ему обязательно понравится. С Мидоримой ведь понравилось. Только вот когда сухая, горячая головка члена Аомине прижалась к анусу, уголок рта болезненно дернулся. — Смазка в заднем кармане, — приглушенно напомнил Куроко, надеясь оттянуть немного времени, чтобы собраться и перестать нервничать. Аомине тут же отступил, будто его кто-то оттолкнул. — Проклятье, Тецу, мог бы и сказать, что не хочешь! — рявкнул он. — Что ты из меня урода делаешь какого-то! — В смысле не хочет? — не понял Кагами, расцепив удушающие объятия. Он заставил поднять голову, заглядывая в глаза. — Всё он хочет, не выдумывай. — Аомине-кун, — Куроко подошёл к нервно натягивающему штаны Аомине, и тронул его за руку. — Я хочу. Правда. Всё нормально. Я просто никогда… ну… ты понимаешь. — Паршивый из тебя актер, — Аомине никак не отреагировал на прикосновение. — Ты, блядь, себя со стороны не видел! — Я вообще нихрена не понял, — сложив руки на груди, Кагами прищурившись смотрел на Аомине. Не хорошо так смотрел. — С его желаниями мы значит считаемся, а с моими нет. Я тоже был вообще-то против, когда ты мне руки связал и в раздевалке выебал. Это ведь ты из меня пидораса сделал. — Да ты, ебанный олень, врал всё, что не пидор, а сам на его задницу пялился, — он кивнул в сторону Куроко, — так что игры проебывал. Кто-то же должен был тебе вставить и хуй в жопу и мозги на место. — Заебись! Значит, ты меня так воспитывал! — Кагами попытался подойти поближе, но наткнулся на Куроко. — Иди сюда, сука, сейчас я твою воспитывалку сломаю! — Давайте все успокоимся, — Куроко встал между обозленными парнями. — Аомине-кун, не хами. Кагами-кун, ты обещал мне не драться. Вы устроили скандал на пустом месте. — Не лезь, Тецу. Ты здесь вообще не причем, — Аомине отпихнул его с дороги так, что Куроко еле устоял на ногах. — Успокоились оба! — Куроко повысил голос. — Мне действительно было немного страшно, — уже тише признался он. — Сами вспомните свой первый раз. Я действительно хочу сделать это с вами. Мне просто нужно немного времени. Не нужно злиться. У каждого из нас была своя ситуация. Глупо теперь мериться у кого лучше или хуже. Кагами-кун, ты в последнее время стал уделять мне очень много внимания. Аомине-кун тоже хочет твоего внимания. — Вранье! Этому козлу всегда на всех плевать, — разозленного Кагами одними словами было не убедить. — Ему главное самому всех ебать. На остальных похуй! — Я же не виноват, что ты такой пидор, что на первый попавшийся хуй кидаешься! — Аомине удалось оттеснить Куроко в сторону. — Это ты на меня кинулся, еблан! — заорал Кагами и попытался ударить Аомине кулаком в лицо. — Тебе моего внимания не хватало, да? Аомине перехватил его руку, и ударил в живот. Кагами согнулся, тяжело дыша. — Прекратили! — Куроко влез в драку, расталкивая парней в разные стороны. Пришлось упереться обоими руками в грудь Аомине, не давая приблизиться и пострадавшему Кагами. — Если бы я знал, что ты такой урод в жизни, я бы к тебе не сунулся! — Аомине продолжал орать и рваться вперед. Куроко, упираясь в пол, удерживал его всем весом. — Да нахуй ты мне не нужен! Я тебе не пидор! — Кагами наконец-то смог нормально дышать. Аомине мгновенно прекратил рваться вперед. — Ну и пошел ты нахуй! — он развернулся, подхватил свои вещи и отправился на выход. — Сам пошел нахуй! — рявкнул Кагами и бросился к двери. Куроко удалось его остановить, вцепившись в него обеими руками. Входная дверь шарахнула об косяк вслед за Аомине. Куроко отпустил тяжелодышащего Кагами. Он не знал, что ему делать, то ли нужно оставить в покое, дать остыть. То ли идти уговаривать. Выбрав второе, Куроко быстро оделся и пошёл уговаривать Аомине, а Кагами пусть остынет. Он с ним позже поговорит.***
На город тихо опускались сумерки. На фоне темнеющего неба черты лица Куроко смазались, растворились. Сейчас он действительно походил на тень, притаившуюся в углу на его стуле. — Что у вас там опять случилось? — Мидорима облокотился на спинку кресла, следя за измотанным до предела парнем. — Кагами-кун с Аомине-куном опять поругались. Я успел их разнять – до драки почти не дошло. Теперь они друг с другом не разговаривают. Таскаюсь то к одному, то ко второму. Одному приходится объяснять, что Аомине-кун совсем не такой козел, просто выражается как последний хам, и другому, что Кагами-кун от него никуда не денется, хоть и утверждает, что не гей и послал его нахуй, — Куроко устало взъерошил волосы и уютно устроил подбородок на лежащей на столе руке, медленно моргая сонными глазами. — Куроко, — Мидорима поднялся с кресла, подходя к нему, — ты знаешь мое мнение по этому вопросу. Тебе нечего делать в их отношениях. Устал уже повторять. — Не беспокойся. Они уже вроде договорились, — Куроко поднял голову со стола и повернулся на своем стуле к Мидориме. Медленно погладил скрытый футболкой живот и потянулся к пряжке ремня расстегивая его джинсы. Когда этот предмет одежды съехал по ногам вниз, мягкими раскрытыми ладонями огладил бедра, лениво провел большими пальцами по резинке трусов и ткнулся лбом в живот. — Как же я соскучился, — прошептал он, закрывая глаза. «… и устал», — мысленно добавил Мидорима, переступая с ноги на ногу, избавляясь от сползших джинсов. — Куроко, — Мидорима за плечо, отстранил от себя уставшего парня и тут же подхватил его на руки, — иди ко мне. — Мидорима-кун, не таскай меня. Я тяжелый, — Тецуя вяло сопротивлялся. Скорее для виду, чем всерьёз. Всегда сопротивлялся, когда Мидорима пытался хоть как-то о нем позаботиться. Не привык просто к такому отношению. — Ты просто упрямый и до черта уставший, — Мидорима осторожно сгрузил и впрямь тяжелого парня на кровать, начиная расстегивать на нем рубашку. — Лежи спокойно, — он шлепнул по руке, которая взялась ему помогать с раздеванием. Куроко выдохнул, наконец-то расслабляясь, позволяя сделать хоть что-то для него. В такие моменты Мидориме очень хотелось заявиться к Аомине с Кагами и натыкать их носом в то, что они делают с Тецуей, своим партнером, своей Тенью. В его бесконечную усталость. В его неспособность довериться, расслабиться, перестать все контролировать. А за черные метки синяков и засосов хотелось просто убить. — Поцелуй меня, пожалуйста, — чуть слышно попросил Куроко, когда Мидорима стянул с него последние остатки одежды. Мидорима отложил очки на столик. Черты лица Куроко смазались окончательно, стали дымчатыми, расплывчатыми. Не сказать бы, что он совсем ничего не видел. Узнать Куроко он мог бы по запаху, по дыханию, по росту, но не по лицу. Накрыв его своим телом, будто большим одеялом, Мидорима будто хотел спрятать его от всего мира, от его поганых любовников, что завязли в своих проблемах и пытаются решить их за счет него. Мидорима целовал мягкие, жадно раскрывшиеся ему навстречу губы ласково, до предела нежно. На простые поцелуи Куроко выгибался на кровати, прижимаясь теснее, хватал его руками, обнимая, стараясь спрятаться в нем, такой большом и надежном. В ответ впивался сильными жадными поцелуями в его губы, прикусывал, зализывал, ласкал. Будто сто лет не целовался. Будто его сто лет никто не целовал. За одно это хотелось хорошенько врезать сраному Аомине. Мидорима прокладывал влажную дорожку поцелуев по его телу. Куроко терпко пах потом, мускусом, а еще чем-то свежим, с острой горьковатой ноткой. Собирая языком солоноватые капельки пота, Мидорима догадывался, что горечь дает дезодорант или какой-то нерезкий парфюм. Куроко поддавался его рукам, раскрывался его языку, губам. Наконец-то перестав всё контролировать и позволив позаботиться о себе, о своем удовольствии, о своем отдыхе. Короткие паховые волоски пахли только мускусом. Горьковатого вкуса не ощущалось. Член Куроко полувставший, быстро затвердел, стоило прижаться мягкими губами к лобку и взглянуть в верх, прямо в плавящиеся от наслаждения голубые глаза. — Пожалуйста, — проскулил Куроко, ероша его волосы на затылке. Мидорима дразня чуть лизнул головку, подбирая капельку солоноватой смазки, и отстранился. Куроко почти скульнул, дергая бедрами вверх. Его член мазал мокрым по щекам и подбородку. Не дав сжать пальцы в своих волосах, Мидорима стянул с себя остатки одежды, в которых было уже жарко, и зашарил по карманам Куроко. Он точно знал, что найдет там одноразовые пакетики со смазкой. Он догадывался, зачем Тецуя носит их постоянно с собой в таком количестве. Скорее всего Аомине и Кагами занимаются сексом там, где им приспичит, не особо считаясь с желаниями самого Куроко. Услышав хруст фольги, Куроко приглашающе развел колени, показывая темную звездочку ануса. Мидорима не спешил проникать внутрь смазанными пальцами, только кружил вокруг, рисуя смазкой колечки на чувствительных складочках. Наклонился и обхватил губами влажный член. Головка плавно проскользила по языку, уперлась в заднюю стенку горла и беспрепятственно прошла глубоко в горло. Куроко выломало в пояснице так, что Мидорима слегка испугался, что тот сломает себе спину. Громкий стон эхом отразился от стен и осел раскаленной тяжестью в паху. Мидорима чуть усмехнулся не шевелясь. В первый раз, когда он так сделал, Куроко кончил моментально. Оказывается, что протолкнуть член далеко в горло невозможно – рвотный рефлекс. У Мидоримы его отродясь не было. «Мидорима-кун, ну ты это… ну ты даешь… это же…» — Куроко выспавшись и все осознав, никак не мог подобрать слов, пытаясь то ли извиниться, то ли объясниться. Мидорима вдруг почувствовал чрезвычайную гордость за свой неожиданно открывшийся талант. Тогда он бы самодовольно поправил очки, если бы они на нем были. Сейчас он просто любовался беспорядочно выгибающимся телом, насаживаясь горлом на твердый горячий член и проникал внутрь хорошо смазанными пальцами. Куроко что-то шептал, бормотал, цеплялся непослушными пальцами за подушку и простынь. В беспорядочных неразборчивых стонах Шинтаро только различал свое имя, смазанные «хорошо» и «люблю». Когда три пальца свободно и глубоко стали входить в растянутую задницу, Мидорима утроился на коленях между широко разведенных ног. Куроко с готовностью обхватил его поясницу сильными ногами. — Мидорима-кун, — прошептал Куроко, чувствуя, как горячий член проходит в него, заполняет. Осторожно войдя до конца, Мидорима опустился на него, прижимаясь лбом к его лбу. — Да, говори, что хотел, — прошептал он в припухшие манящие губы, обжигая своим дыханием. — Мидорима-кун, я… — Куроко не договорил, задохнувшись от сильного глубоко толчка. Шинтаро понял его и так. Просто он не хотел это слышать. Им просто не суждено быть вместе. У них полная несовместимость по группе крови, знаку зодиака, натальной карте. Несовместимость во всем, во взглядах на жизнь, на отношения, на ситуацию в частности, но только не в сексе. Здесь они подходили друг другу как два кусочка пазла, вопреки всем прогнозам. Куроко отзывался на каждое его движение. Он хныкал, скулил, содрогался сильными беззвучными вскриками, корчился в смеси восторга и безграничного удовольствия. Мидориме казалось, что время смазалось, растянулось. Так бывает, когда решающий мяч летит издали в кольцо. Он не мог остановиться пока Куроко не застонет глухо, пачкая его пальцы своей обжигающей влагой. Только тогда он мог позволить себе упасть в оргазм, провалиться с головой, как мяч наконец проваливается в кольцо. На улице совсем стемнело, когда Шинтаро перекатился на постель, укрывая их усталых и вспотевших одеялом. Тецу разморенный и сонный потирался щекой и носом о его грудь, наверняка, как всегда, уговаривая себя встать и уходить. За незашторенным окном мелькнула никем не замеченная синеволосая макушка. Увидев всё, что хотел, Аомине начал осторожно спускаться с дерева.***
— Тайга, хорош зубрить. Пойдем поваляемся, — Аомине перекатился по кровати, пытаясь дотянуться до стула Кагами. — Отстань, — отмахнулся Тайга, — тебе бы тоже поучиться не мешало. Завтра зачет. Провалишься, хрен тебе, а не баскетбол. А нам ещё с Мурасакибарой играть. — Нахрен учебу. Я не такой тупица как ты, — Аомине всё же дотянулся, с силой дергая своего парня за рукав. — Иди ко мне, моя детка! — кривляясь, манерно протянул он. — Сейчас в рожу получишь, — сквозь зубы прошипел Тайга. — Я тебе не пидор, валяться в обнимку! — Иди сюда, и я тебе популярно объясню кто тут пидор, — Аомине дернул стул под Кагами так, что тот чуть не свалился. — Тебе трудно что ли подойти? Я может тебе секрет хочу рассказать, насчет Тецуи. Покрасневший от злости Кагами, вскочил было на ноги и хотел уйти, но, услышав про Куроко, осторожно подошел к кровати. — Падай, — Аомине дернул его за руку, роняя на себя, и подвинулся, давая место рядом. — Ну и что? — отодвинуться подальше на узкой кровати не получилось, но Дайки на удивление не стал распускать руки, намекая на всякие мерзости. Аомине тяжело вздохнул, подсунул руку под голову своего парня в пародии на объятие и закинул босые ноги на подоконник. — Кажется нам пиздец, — сообщил, глядя в потолок. — Тецу с Шинтаро мутит. Что делать будем? — Да мне вообще похуй, — Кагами дернулся, порываясь встать. Аомине не пустил, вовремя поймав за руку, и сильнее зажал локтем его шею. — Ещё раз так скажешь, я тебе морду разобью, — спокойно, но с явной угрозой сообщил Аомине. — Что делать будем? Тайга не ответил. Перестав дергаться, он задумчиво уставился в потолок и тоже закинул босые ноги на подоконник. Закатное солнце сквозь стекло грело пятки растерянных, задумчивых парней, пытающихся осознать, как так получилось, что терпеливый и правильный Куроко начал им изменять.