***
Стопка бургеров была нетронута. Кагами, вместо того чтобы есть, настороженно оглядывался по сторонам. — Кагами-кун, — Куроко меланхолично тянул свой молочный коктейль, — расслабься и успокойся. — Да спокоен я! — чуть громче, чем следовало, рявкнул Кагами. — Я спокоен, — повторил он уже тише, но оглядываться не прекратил. Куроко вздохнул, потянулся и накрыл ладонью его сжатый кулак. Кагами попытался высвободить руку, но тут же опомнился, настойчиво и грубовато заставил переплести их пальцы в замок и стал глазеть по сторонам с таким видом, будто собирает убить первого, кто ему что-то скажет. — Всем всё равно, — Куроко в сотый раз попытался его убедить. — Хоть я и гей, но разобью морду любому, кто хоть что-то скажет, — Кагами агрессивным взглядом проводил прохожего за окном кафе. Поняв бесполезность попыток убедить Кагами, что никто ничего не скажет по поводу того, что они держатся за руки, Куроко покачал головой. — А где ты взял ту розовую женскую майку? — спросил он, пытаясь отвлечь. Кагами дёрнулся от неожиданности вопроса, перестал пялиться на улицу и посмотрел в голубые глаза. — Одолжил у Алекс, — ответил он через мгновение. — Я в ней вместе с Мидоримой на гей парад пойду. — М-м-м, — протянул Куроко. — И в тех кожаных штанах? — Да, — осторожно ответил Кагами, пристально вглядываясь в глаза своему парню. — А меня с собой возьмёте? — безмятежно спросил Куроко. — Ты прикалываешься, что ли? — подозрительно спросил Кагами. — Конечно. И сраный Аомине тоже пойдет, он ведь тоже гей. — Кагами-кун, в этой стране не проводят гей-парад, — Куроко был совершенно серьёзен. — Правда? — удивился Кагами и тут же спохватился, забеспокоился. — А как же я тогда скажу… скажу, что я… ну, в общем… гей я? — Не нужно никуда ходить, чтобы заявить о своей ориентации, — Куроко успокаивающе гладил большим пальцем их сцепленные руки. — Главное, что ты сам понял и не боишься сказать. Остальное не важно. — А-а-а, — протянул Кагами. — Шинтаро против не будет? — Не будет, — Куроко вложил побольше убедительности в голос. Кагами шумно выдохнул и заметно успокоился — расслабил плечи и прекратил оглядываться по сторонам. — Значит, я могу выбросить те штаны с дыркой на жопе? — с надеждой спросил он. — Ну только если ты сам этого хочешь, — кивнул Куроко. — Вообще-то они мне понравились и Мидориме-куну тоже. Аомине-кун, кажется, пришёл от них в восторг. Кагами с недоверием вгляделся в безмятежное лицо. — Ну ты точно прикалываешься надо мной! — выпалил он. — Ты представить себе не можешь, что было, когда я в них в метро ехал. Куроко вздёрнул брови и потёр нос. — Да ты ржёшь надо мной! — Кагами уставился в его лицо, ища признаки смеха. — У меня нет чувства юмора, — Куроко чуть отвернулся и дёрнул плечом. — Ты милый, когда смущаешься. — Да прекрати ты, блин, — вот теперь Кагами действительно смутился. Высвободил руку, с силой растирая лицо. — Почему ты решил остаться с нами? — Куроко безмятежно покачал стаканчиком с остатками ванильного коктейля. Кагами шумно вдохнул, схватил свой бургер, содрал обёртку и впился зубами. — Давай не будем, а? — почти простонал он под испытующим голубым взглядом. — Аомине-кун считает, что ты остался с нами из-за секса. Мидорима-кун считает, что тебе надоело врать. Я думаю, что ты просто нас очень любишь. Кто из нас прав? — Куроко отстранился и откинулся на мягкую спинку кресла. — Куроко, блин, — Кагами замялся, чуть покраснел, нервно отшвырнул в мусорку скомканную обертку. — И какого ответа ты ждешь? — Честного, — Куроко отставил подальше коктейль. — Пока ты не скажешь, в кино мы не пойдём. — Да как вы задрали со своими предъявами! — вспылил Кагами. — Взяли моду. Сначала Мидорима, потом ты. Что приебались-то ко мне? Вон идите до Аомине довязывайтесь. — Ну так что? — Куроко, совершенно не впечатленный вспышкой гнева, прямо смотрел в глаза в ожидании ответа. — Кто из нас прав? Кагами цокнул и отвернулся. Покрутил в руках бургер. Не выдержав прямого вопросительного взгляда, опустил голову. — Ты, — прошептал он из-под свесившейся челки. — Не слышу, — Куроко наклонился ближе к столу. — Скажи громче. — Да епт… — выругался Кагами. — Ты был прав. Я вас люблю. — А ещё громче, — вежливо попросил Куроко. Кагами уставился в лицо, шумно раздувая ноздри. Неожиданно вскочил со стула так, что ножки шумно проехались по плитке. Скрестил руки на груди. — Я тебя люблю! — оповестил он всё кафе, зверским взглядом таращась на остальных посетителей. Куроко пару раз моргнул большими невинными глазами. — А поцелуй? — тихо спросил он. Кагами нервно дёрнул плечами, решительно обошёл стол и впился поцелуем в губы провокатора. Немногочисленные посетители пялились на шоу, открыв рты. Официант выронил бокал, который протирал. За прилавком хозяин заведения громко фыркнул. — Ну что, доволен? — Кагами разорвал поцелуй и плюхнулся на стул рядом с Куроко. — Теперь мы можем идти в кино? — Пойдём, — Куроко решительно поднялся, взял за руку своего парня. — У меня ещё на тебя планы есть. — Какие ещё планы? — не понял Кагами, плетясь за ним. — Не догадываешься? — Куроко мельком взглянул ему в лицо. — Там темно. У нас верхний ряд. И мы сидим рядом. Кагами чуть не споткнулся. — Только не говори, что это то, о чём я подумал, — несчастно попросил он. — Ты всегда об этом думаешь, — Куроко чуть заметно пожал плечами. — Но сейчас ты не ошибся. Кагами резковато вздохнул, сунул билеты контролёру в руки и быстро юркнул в полутёмный зал, опасаясь, что кто-то заметит его стояк.***
Нигоу навострил уши, подскочил с лежанки и звонко тявкнул. В двери повернулся ключ. Аомине прекратил делать вид, что что-то пишет, и поднял голову. — Наши голубки вернулись, — процедил он с довольным видом, захлопнул учебник и смахнул его с кровати. Мидорима поднялся из-за стола, затащил собаку из коридора в комнату и захлопнул дверь. В коридоре что-то глухо свалилось, послышался звук поцелуя. — М-м-м, там, кажется, намечается что-то интересное, — Аомине с пола вставать не спешил, только масляным взглядом следил за действиями Мидоримы. Тот никак не отреагировал. Снова сел за стол, складывая учебники и тетради ровными стопками. Где-то там, за дверью, звякнула пряжка ремня и раздался приглушённый стон. — Пойду присоединюсь, — Аомине резко поднялся. — Стоять! — процедил Мидорима, крутанулся на стуле, поддернул очки. — Не мешай им. — Да не буду я мешать, — Аомине блеснул оскалом, — я только помогу. — Они без тебя разберутся, — Мидорима сложил книги в сумку и выключил настольную лампу. — Спать ложись. — Здесь, что ли? — опешил Аомине. — Меня Тецу отсюда вышвырнет, как натрахается. — Не вышвырнет, — Мидорима достал из комода полотенце и пошёл в ванну, — он, если ты заметил, сегодня немного занят, — зайдя в ванну, остановился, обернулся. — По-человечески тебя прошу, оставь их в покое. Аомине расстроенно опустился на кровать. Дождавшись, пока в ванной зашумит вода, подошёл к двери, отпихнул скачущего на задних лапах пса, приложил ухо к щели, прислушался. В коридоре было тихо. Кагами с Куроко ушли в комнату и, видимо, закрыли дверь. Наверное, действительно не хотели, чтобы им мешали. Аомине потоптался около двери, но так её и не открыл. Вернулся к кровати, содрал покрывало на пол, разделся, улёгся. Мидорима появился спустя десять минут. При виде пижамных штанов, Аомине едва не фыркнул. — Вы что с Тецу как два евнуха в одежде спите? — насмешливо спросил он. — Это только вы с Кагами можете спать нагишом, — Мидорима развесил полотенце на спинке стула, выключил верхний свет, снял очки и забрался в кровать. — Нормальным людям важно тепло и уют. Аомине, ухмыляясь, придвинулся ближе. — Держись подальше, — Мидорима выставил руку, мешая прижаться обнажённым телесам. — Хреново тебя видать Тецу греет, — Аомине бросил свои поползновения и растянулся на спине. — Вечно руки холодные, — он пошвырялся под одеялом, коснулся ногой ноги Мидоримы, — и ноги. — Зима на дворе так-то, — Мидорима отпихнул под одеялом ногу Аомине. — Спи уже молча. На несколько минут воцарилась тишина. — Что-то тихо они трахаются, — не выдержал Аомине. — Может, мы подадим пример как надо? — Отвали! — шепотом рявкнул Мидорима. — Не всем нужна драка чтобы возбудиться. — Правда? — притворно удивился Аомине. — Ну, это точно не про Кагами. Словно в подтверждение его слов из-за стены раздался стон. Мидорима не ответил. Отвернулся от Аомине в сторону. За первым стоном, последовала череда, коротких низких выдохов Куроко. — Да что он там с ним делает? — Аомине по опыту знал, что от Куроко сложно было добиться во время секса хоть каких-то громких звуков. — Сосёт там Тайга, что ли. Блин, тоже хочу. — Заткнись, Аомине, — отозвался Мидорима. — Я сплю вообще-то. — Может, ты мне отсосёшь? Хочется очень, — Аомине сквозь одеяло поглаживал свой намечающийся стояк. — Отвали, — тяжело вздохнул Мидорима. — Хватит подслушивать. Спи уже. — Слышь, давно хотел спросить, — Аомине локтём слегка толкнул его в спину, — а где ты так сосать выучился? Знал бы я в средней школе, что ты так сосёшь, замутил бы с тобой раньше. — Ещё один звук, и я вышвырну тебя спать на балкон! — взбесился Мидорима. Донёсся глухой стон Кагами, спинка кровати легонько стукнулась об стену. — Вот, слышишь, звук. А я в нём не виноват, — не унимался Аомине. — Может, хоть подрочим? — Как же ты мне надоел, — прошептал Мидорима. — Заткнись. Пожалуйста. Аомине развернулся к Мидориме. Вгляделся в темноте в его затылок. — А ну-ка… — он потянулся, обнимая за талию. — Будешь и дальше делать вид, что не хочешь? Мидорима дёрнулся, освобождаясь. — Руки убери, — он отшвырнул от себя наглые руки и перекатился на спину. — Это не твоё дело. — Не хочешь, как хочешь, — Аомине откинул одеяло и обхватил свой член. — Дрочить вали в ванну, — Мидорима в темноте закрыл рукой лицо. — Ага, — отозвался Аомине, сел на кровати, но вместо того, чтобы спустить ноги на пол, юркнул под одеяло. — Не знаю, как тебе, но я не могу спать со стояком. Мидорима хотел оттолкнуть возящегося под одеялом парня, но из-за стены последовала череда громких стонов Кагами. И Мидорима сдался, откинулся на кровати и расслабился, позволяя Аомине делать всё, что угодно. — Да они своими стонами и мёртвого заведут, — через некоторое время Аомине вынырнул из-под одеяла, вытирая рот. — Где у вас тут смазка? Мокрый и тяжелодышащий Мидорима наощупь дотянулся до единственной прикроватной тумбочки. Вручил одноразовый пакетик смазки и презерватив. — Вы что с резинками трахаетесь? — Аомине напрягал голос, стараясь перекричать громкие стоны из-за стены. — Только так, — отрезал Мидорима, — или вали. — Ну ладно, — сдался Аомине, — с резинками, так с резинками. Громкие стоны Кагами с Куроко прекратились на несколько секунд. Аомине как раз успел надеть презерватив и выдавить смазку. Мидорима подавался в такт доносившимся крикам, отвечал мелкой дрожью на глухое рычание из-за стены, сбивал Аомине с ритма. Под едва слышимые выдохи комкал пальцами простынь, впивался в синие волосы. Ловил губами поцелуи под тихий стук спинки кровати. — Да бля! — выругался Аомине, когда под громкий стон из соседней комнаты Мидорима снова сломал ему ритм, сбив подступающий оргазм. — Заткнитесь там уже! В ответ Мидорима схватил его за волосы, притянул к себе, впиваясь зубами в губы. И замер, кончая под очередной громкий стон. Аомине хватило этих секунд неподвижности, чтобы наверстать потерянное. — У меня такое чувство, — Аомине свалился на спину, стараясь отдышаться после оргазма, — что ты мной с Тайгой трахнулся, — он стащил презерватив, дрожащими руками завязал и кинул на пол. В ответ Мидорима потянулся к нему, улегся затылком на плечо, коснулся губами шеи. Закинул на него ногу. Подтянул одеяло, накрыл их обоих и затих. — Нихуя себе, — Аомине пялился за зелёноволосую макушку. — Это же охренеть. Мидорима едва заметно потерся носом, явно прося замолчать. — Еб твою мать, — в пол голоса выругался он, стараясь не шевелиться. — Я понял, почему Тецу так нравиться трахаться с тобой. Ты после секса не нудишь. Наверное, там за стеной Кагами и Куроко тоже были поражены этим открытием. Стоны и крики прекратились. Стало тихо. А Аомине ещё несколько часов, слушая мерное дыхание и боясь пошевелиться, пялился в темный потолок. Сердце колотилось как сумасшедшее.***
Всё как-то сложилось само собой. Аомине не очень понимал, где и что он сделал, но в их тесном мирке воцарилась гармония. Каким-то чудом Мидориме удалось подобрать в их отношениях недостающую деталь. Он организовал их в какую-то правильно-комфортную круговерть. Фактически всё начало устаканиваться с переездом в снятую на четверых квартиру. Обставлял её Шинтаро сам, скурпулёзно и придирчиво. Тут Аомине доверял Мидориме на все сто и не лез в то, что его не касается. Тецу попытался помочь с выбором мебели, но был безжалостно выгнан прочь. А вот Кагами, наоборот, оказался услышанным. Почему — Аомине не мог объяснить, только чувствовал, что так должно было быть. Аомине устраивало то, что у них с Тайгой теперь была отдельная комната и баскетбольная площадка прямо под окнами. Куда, кстати, Мидорима их с Тайгой бессовестно выгонял, стоило только Кагами разозлиться или Аомине развеселиться. Дайки был не против погонять мяч, а Кагами от этого просто пёрся. Через час-другой игры в сумасшедшем темпе Мидорима либо выгонял к ним Тецу, либо выходил сам, оставляя нараспашку открытыми окна в их квартире. У Шинтаро обнаружилась настоящая страсть к проветриванию. Стоило хоть чуть-чуть повиснуть напряжению между кем-то из них или наметиться скандал, он тут же распахивал окна. С присущей педантичностью Мидорима вычислил по своим гороскопам и всяким таблицам совместимости, что их странная компашка может мирно существовать только на свежем воздухе. Аомине не верил в такую чушь, но как ни странно, это на самом деле помогало. Чертов Тайга, приняв наконец свою ориентацию, перестал орать, что он не пидор. По мнению Дайки, Шинтаро здесь сделал невероятное чудо, одно из тех, за которое Аомине его уважал до поклонения. Тайга стал спокойней, уравновешенней. Вывести его из себя стало сложнее. По-настоящему взбесить Кагами можно было только в том случае, если он сам твёрдо решит взбеситься. Тогда начиналось самое интересное. Он силой утаскивал Аомине в их комнату и пытался набить ему морду: таким образом за закрытыми дверями Кагами пытался скрыть от Шинтаро, что они опять выясняют отношения, а то их немедленно выгонят на баскетбольную площадку. В такие моменты Тайга устраивал в их комнате настоящий погром, который неизменно оканчивался синяками, разбитыми носами и диким сексом. Если по какой-то причине дверь в их комнату не успевала закрыться до скандала, то Мидорима гнал их на улицу. Аомине особенно нравилось играть со взбешённым Тайгой. Всё равно всё заканчивалось тем же сексом, только уже в дикорастущих густых кустах, окружающих площадку. Тецу большую часть времени оставался пассивным наблюдателем. Так ему было легче. Их с Тайгой скандалы больше его не трогали. Если по какой-то причине Куроко оказался втянутым в разборку, то тут же нарисовывался злющий Шинтаро, утаскивал Тецу в их комнату, а Аомине с Кагами гнал на улицу с мячом в руках. Дайки точно знал, что Тецу и Мидорима за закрытыми дверями не просто беседуют, а занимаются сексом. По мнению Мидоримы, их несовместимость характеров сглаживалась только во время секса. По мнению Аомине, это была фигня какая-то, но не доверять оснований не было. В комнату Кагами и Аомине Тецу приходил сам. Незаметно нарисовывался, как самая настоящая тень, ложился между двумя парнями, доверчиво утыкался лбом в грудь то одному, то другому. Тайга тихо млел от таких моментов и готов был ради Куроко на любые подвиги, добровольно подставить ему свою задницу, например. А вот Мидориму в их постель приходилось затаскивать чуть ли не силой и всегда с помощью Кагами. Шинтаро на подначки не вёлся, на подколки не реагировал, на откровенную агрессию ему было плевать. Зато опытным путем было выяснено, что стоило Аомине хорошенько полапать несопротивляющегося Кагами, чтобы тот постонал погромче, и всё, разумный спокойный Шинтаро был готов на любые сексуальные марафоны. Правда, Аомине с Кагами предпочитали действовать осторожно. Тецу всегда ревниво следил, что там делают два бешеных парня с его Шинтаро, и в случае, если ему что-то не нравилось, он не стеснялся отобрать сладкую игрушку. Именно с подачи Куроко Мидорима не стеснялся командовать ими всеми и делать, что вздумается. Тецу же готов был откусить голову тому, кто хоть криво посмотрит на его Шинтаро. Каким-то образом Мидорима умудрился организовать их быт на четверых. Еду готовил либо сам Шинтаро, либо Тайга. За чистотой в доме следил Тецу — только ему хватало терпения регулярно протирать пыль с сотней расставленных оберегов и талисманов Мидоримы. Сам Аомине обнаружил, что почему-то не может намусорить там, где это увидит Шинтаро. По неизвестной причине было стыдно, если бардак был где-то за пределами их с Тайгой комнаты. Кто будет гулять с собакой — этот вопрос решился сам собой, когда Тайгу и Аомине начали выставлять на улицу с мячом, что бы они «выпустили пар», как говорил Шинтаро. Номер Два шёл вместе с ними и исследовал кусты, пока они с Тайгой играли в баскетбол. Свои вещи каждый из них стирал сам, и следил за собой тоже сам. Принципиальные вопросы, типа «кто будет мыть посуду», решал всегда Мидорима, просто поставив перед фактом в соответствии с каким-то своим составленным графиком. В доме наконец воцарился мир и покой. Аомине был рад, что кто-то навёл порядок в их отношениях и в окружении трёх парней чувствовал себя счастливым.***
Школьный коридор был до отказа набит учениками. Кто-то кучковался в стороне у окна, кто-то просто сидел у стены, читая запрещённую в школе мангу, кто-то гонялся за кем-то с угрозами убить, покалечить или сделать ещё что-то категорически запрещённое уголовным кодексом. Мидорима ловко увернулся от несущегося сломя башку ученика, обошёл ржущую толпу, перешагнул через вытянутые ноги и открыл дверь в столовую. — Шинтаро, — на оклик Мидорима обернулся, — поговорить надо. С другого конца коридора шёл Акаши. Перед ним ржущие затыкались, толпа расступалась, бегущие останавливались и сторонились, вытянутые ноги при его приближении подбирались. — Кто тебя сюда пустил? — проворчал Мидорима. — В школу не пускают посторонних. Как ты сюда прошёл? Акаши остановился, не дойдя пары шагов. Неопределенно пожал плечами. — Интересно было бы взглянуть на того, кто осмелился бы меня куда-то не пустить, — он улыбался одними глазами. — Здесь найдется тихое место? Поговорить надо. Мидорима мысленно вздохнул, понимая, что пообедать ему сегодня не светит. Если уж Акаши явился, то пока не получит то, за чем пришёл, не уйдет. — Пошли, — кивнул Мидорима. Он знал, где есть свободная аудитория, в которой сегодня не было уроков. — Ого! Акаши Сейджуро из Ракузан, — пискнул рядом Такао. — Круто! Акаши не обратил на Такао вообще никакого внимания, будто его здесь не было. — Шин-чан, он ведь к тебе пришёл, — не унимался Такао, — он наверняка хочет поговорить с тобой о баскетболе. Мидорима с силой сжал зубы и мысленно пожелал этому болтуну сдохнуть. Как можно быстрее провёл Акаши в свободную аудиторию, захлопнул дверь перед носом надоедливого парня. — Слушаю тебя, — Мидорима скрестил руки на груди. Акаши свободно прошёлся между рядами, будто находился в своей школе, уселся за парту и вытащил из сумки коробку. — Пойдём сыграем, — он качнул головой, приглашая. — Ты за этим притащился в такую даль, — Мидорима хоть и подошёл, но садиться не спешил. — Не за этим, — Акаши спокойно расставлял на клетчатой доске фигурки. — Садись! — приказал он, сверкнув взглядом из-под алой челки. Мидорима глубоко вздохнул, взял стул и всё же сел. — Ну давай, рассказывай. Как жизнь? — Акаши выставил фигурки и сделал первый ход. Мидорима так опешил, что забыл очки поправить. — С чего вдруг тебе это стало интересно? — он пристально разглядывал совершенно спокойное лицо бывшего капитана. Акаши неопределённо пожал плечами. — Тебя из дома выгнали? — спросил он. — Тебе негде жить? — С чего ты это взял? — рука Мидоримы замерла над доской, так и не переставив фигурку. — Пытаюсь понять, что с тобой происходит, — Акаши прямо смотрел в глаза в ожидании хода. — С чего бы это? — не выдержав пристального взгляда, Мидорима переставил фигурку. — Тебе всегда было всё равно. С чего вдруг такая забота? — Я наблюдал за тобой в этом году, — признался Акаши. — Сначала я подумал, что из-за прошлогоднего поражения в полуфинале у тебя беда с самооценкой. Но сейчас я вижу, — он кивнул на доску, — что с этим у тебя всё в порядке. Обычно в подобные отношения ввязываются из-за низкого мнения о себе. — Ты за этим в такую даль тащился? — Мидорима со стуком переставил пешку. — Тебе мои отношения покоя не дают? Акаши буквально впился взглядом в его лицо. — Ты пожалеешь об этом, — отчеканил он. — Сейчас у тебя просто бушуют гормоны и поэтому тебя на разврат потянуло. Скоро всё пройдет, и ты пожалеешь о том, что ввязался в это. — Прекрати нести чушь и говори зачем явился! — вспылил Мидорима, едва подавив желание сбросить доску со стола. Акаши откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. — То, что ты делаешь — аморально, — он даже и не пытался скрывать презрение в голосе. — Не ожидал такого от тебя. Ладно ещё Куроко с Аомине устроили. Ты-то им зачем? Мидорима отвернулся к окну. Этот же самый вопрос мучил его уже давно. И ответа на него не было. — Нужен, — это был максимально лаконичный ответ, на который он был способен. — Они без меня разобраться не могут. — Ты в курсе, что Аомине Дайки эгоист? — Акаши насмешливо приподнял бровь. — Да там все трое за твой счет удовлетворяют свои потребности. А что насчёт тебя? Как только ты им надоешь, тебя просто вышвырнут. Думаю, что ты и сам это должен понимать. Мидорима задумался, как бы повежливей сказать Акаши, что он суёт нос не в своё дело. Несколько минут тишина нарушалась только тихим стуком фигурок. — Я всё понять не могу, какое тебе дело до моих отношений? Как ты вообще об этом узнал? — Мидорима попытался спасти ферзя на доске, но обмен проиграл. — Рёта сказал, — Акаши откинул алую челку с глаз. — Да и я не слепой. Одна только последняя игра Сейрин чего стоит. — Шинтаро, заканчивай с этой дрянью. Или я вмешаюсь. — Ну давай, вмешайся! Посмотрим, что у тебя получится! — Мидорима до боли сжал в ладони фигурку. — Ты ни черта не знаешь о наших отношениях! Акаши жутковато усмехнулся. — К твоему сведению, мне ничего не стоит растащить вашу компашку по разным школам, городам, континентам, если понадобится, — Акаши передвинул фигурку, заканчивая партию. — Мне плевать, какие у вас там «высокие» отношения на четверых. Вот тебе разве не унизительно делить своего любовника с кем-то? Я уверен, что каждый из вас мечтает быть единственным. А то, что ты делаешь — это нежелание и неспособность любить. Может, у тебя и есть какие-то чувства, но нахрен ты им там не нужен, — Акаши резко поднялся с места, подхватил сумку на плечо. — Подумай об этом, — бросил он уже около двери. — Вот я понять не могу, — Мидорима поднял на него взгляд с оставленной на столе игры, — тебя так бесит то, что у меня есть личные отношения, или то, что это твоя бывшая команда, или тебя бесит количество участников? Акаши крутанулся на месте, мгновенно пересёк аудиторию, упёрся ладонями в стол так, что фигурки на доске затряслись. Наклонился к самому лицу. — Меня бесит то, что вы ерундой занимаетесь, — прошипел он. Левый глаз стал отчётливо отсвечивать оранжевым. — Я разогнал вас для того, чтобы научились новому, выросли как баскетболисты и физически и психологически. А вы что устроили? Все игры Сейрин — личные разборки Аомине, Куроко и Кагами. Смотреть противно. Ты вообще сезон проиграл. Где новые силы? Новые финты и навыки? Ты всегда был за дисциплину и развитие. А теперь что? Ты мешаешь и себе и им. Если ты это не прекратишь, я утоплю тебя вместе с Сейрин. Резко отстранившись от стола, Акаши пересёк кабинет и захлопнул за собой дверь. Мидорима так и остался сидеть, тупо смотря на проигранную партию в шоги.***
Из-за запертой двери в квартиру доносились голоса. — Аомине, сраный дебил, отдай! — к удивлению, Кагами не психовал, а угрожающе повысил голос. — Это моё! — Ты своё сожрал, — Аомине чему-то смеялся. — Вон там ещё коробка есть. — Терпеть не могу анчоусы, — рык начинающего по-настоящему злиться Кагами было слышно прекрасно. — Сам их жри. Звонко тявкала собака, выпрашивая кусочек. Мидорима прислонился лбом к двери. Принятое решение было правильным. Только вот хотелось на секунду отложить, позволить себе ещё секунду, минутку иллюзии, что это правильно. Поняв, что тянуть резину дальше просто невыносимо, Мидорима открыл дверь. Он из коридора видел, что Кагами с Аомине на полу среди раскиданных вещей и книжек поедали пиццу. Нигоу подскочил, прыгая на задних лапах, замахал хвостом. Куроко нашёлся в их комнате за уроками. Мидорима, стараясь ни на кого не смотреть, вытащил большую сумку на кровать и стал складывать туда немногочисленные перевезённые вещи. — Эй, Шинтаро, у нас там пицца с анчоусами есть. Будешь? — на пороге, сверкая улыбкой появился Аомине. — Ты что делаешь? Мидорима предпочёл не отвечать и начал собираться быстрее. — Мидорима-кун? — Куроко отвлёкся от тетрадок и повернулся, вопросительно наблюдая за сборами. — Что здесь? — с любопытством заглянул Кагами. Прибежал Нигоу, сунул любопытную морду, звонко тявкнул, но на него никто не обратил внимания. — Ты что делаешь? — повторил Аомине уже без улыбки, сверля Мидориму настойчивым взглядом, и сложил руки на груди. — На голове стою, — пробубнил Мидорима. — Я ухожу, — громко добавил он так, чтобы все услышали. — Куда? — не понял Кагами. — Не твоё дело! — рявкнул Мидорима, разозлившись на тупость. — Моё! — Кагами скопировал позу Аомине. — Куда это ты собрался? — Почему, Мидорима-кун? — тихо спросил Куроко. — Потому что так будет лучше, — закончив с вещами, Мидорима складывал в сумку учебники. — Кому? — с тихой угрозой спросил Аомине. — Мне, — Мидорима даже не повернулся в его сторону. — А как же мы? — Кагами, сделав к нему несколько шагов, резко остановился. — Значит, что нужно мне, тебе не важно? — разозлился Мидорима. — Я ваши проблемы решил. И вам я больше не нужен. — Нужен, — Куроко подошёл, попытался коснуться руки, заглядывая в глаза. — Очень нужен. — Да что это за хуйня! — заорал Кагами, ломанулся бы вперёд, если бы его вовремя не перехватил Аомине. — Нужен, блять! Тебе в любви, что ли, надо признаться, на колени встать?! Так я встану! — Как ты мне надоел со своими истериками, — пробормотал Мидорима, качая головой. — Как вы мне все надоели! — добавил он громче. — Я ухожу! Он подхватил сумку на плечо и встал, ожидая, когда его пропустят. — Мидорима-кун, может, можно всё исправить? — Куроко несмело коснулся спины. Мидорима дёрнулся в сторону. Нигоу, что крутился под ногами, забился под кровать. — Что ты собирался исправлять? — поинтересовался он с сарказмом. — Я всё сказал. Мне надоело разгребать ваши проблемы. — Ты правда уходишь? — неожиданно спокойно поинтересовался Кагами. Что-то дрогнуло в душе. Мидорима на секунду прикрыл глаза, повторяя про себя, что так правильно, натолкнулся на злой взгляд Аомине. — Ухожу, — повторил он. — Дайте пройти. — Что я сделал не так? — снова заорал Кагами. — Что мы все сделали не так?! Мы всё исправим! Скажи нам, что тебе нужно! — Ничего мне от вас не нужно, — сквозь зубы процедил Мидорима. — Я с самого начала сказал тебе, что у этих отношений нет будущего, — он повернулся к стоящему за спиной Куроко. — Это ты втянул меня во всё это дерьмо. Аомине с самого начала было на всех насрать. Кагами, как упрямый осёл, продолжает психовать по любому поводу. Вы ни черта не учитесь. Ваш баскетбол превратился в полное дерьмо. Смотреть на вас на всех противно. Я жил с вами только из-за тебя. Больше в этом участвовать не собираюсь. — Мне не плевать, — процедил Аомине, шумно вздохнув, шарахнул кулаком об косяк, ушёл в свою комнату. — Я тебя нихрена никуда не пущу! — Кагами широкими плечами загородил проход. — Я признался из-за тебя, мудила! — Уйди с дороги, — Мидорима подошёл вплотную, глядя в глаза. — Сам разбирайся со своими любовниками. Мне насрать! Понял! Кагами вдруг неожиданно кинулся, обхватил шею, прижался губами. Мидорима попытался высвободится, но не удалось. Кагами весь такой мощный, дрожащий от ярости. Весь пышащий огнём и жаром. Одно движение, один вздох — загоришься сам, да так, что вряд ли кто потушит. Только и осталось замереть, сильно сжав губы. Через несколько секунд, поняв, что ответа не дождётся, Кагами прекратил эту пародию на поцелуй. — Не подходи ко мне больше. Никогда. Я тебя терпеть не могу, — Мидорима рукавом презрительно вытер рот и оттолкнул его плечом. Стоило только коснуться ручки входной двери, как Куроко налетел сбоку, едва не сшибая с ног, обхватил, прижался. — Не уходи, — несчастно прошептал он в плечо. — Я сдохну без тебя. Слышишь, я просто сдохну, если ты уйдешь. Мидорима едва удержал свои руки, потянувшиеся погладить голубоволосую макушку. Убирать вцепившиеся в одежду пальцы пришлось почти что силой. Мидорима повернул ручку и протиснулся на выход. Дверь закрылась сама. Так правильно. Так нужно было. Вот и всё. Вот. И. Всё.***
— Блять, пиздец, — опустив голову, Кагами упирался обеими руками в дверной косяк. Куроко виском прислонился к холодной стене и бессильно закрыл глаза. Аомине копошился в комнате. — Да где? Да, блять! Сука! — неслось его злое приглушенное. — Да нахуй его! Зло топая, Аомине прошёл к выходу. — Ты куда? — бесцветно спросил Кагами. — Пойду мяч погоняю, — Аомине психованно обувался, дёргая за шнурки, грозясь оторвать их ко всем чертям. — Проветрюсь, нахуй. Нигоу выскочил из-под кровати и рванул за ним. Дверь за Аомине захлопнулась так, что мелкой пылью осыпалась штукатурка. — Кагами-кун, — дрожащим голосом позвал Куроко, — может, можно ещё догнать, переубедить? Кагами отрицательно помотал головой, сильно надавливая пальцами на глаза, бессильно прислонился к стене. Куроко смотрел на него выжатого, уставшего, поникшего, и не знал, куда девать свои руки. Ощущение беспомощности крыло с головой. На глаза попался оставленный у стены баскетбольный мяч. От страшной догадки прошиб ледяной пот. Куроко кинулся в комнату, обрывая штору, распахивая дверь на балкон. На их площадке опять кто-то играл. К ним быстрым шагом приближался Аомине. — Что сосунки, с первого раза не усвоили? — его обозлённый насмешливый тон донёсся до второго этажа. — Кучка рукожопых педиков. Ну, идите сюда, сучки, снова захотели мне отсосать? — Ты со словами поаккуратнее, — парни на площадке бросили игру. — Так и в морду можно получить. — Ебал я вас и ваши угрозы, — рявкнул Аомине, подходя к самому ближайшему игроку. — Вонючий урод! — размахнувшись, он хорошенько врезал ни в чём не повинному парню на площадке. — Какого хуя! — к пострадавшему подоспели его товарищи. От первого удара Аомине успел увернуться, а от остальных нет. Куроко с балкона осталось только наблюдать. — Он опять в драку ввязался, — Кагами подошёл сзади, обнимая. — Надо бы пойти помочь, — добавил он устало. Куроко развернулся в его руках. — Оставь его, — прошептал он, прижимаясь к мощному телу, прячась от мира в его объятиях. — Ему это нужно. Кагами-кун, скажи, это конец? — Куроко поднял голову, всматриваясь в отстранённые, посеревшие от боли бардовые глаза. — Конец, — не глядя на него, подтвердил Кагами.