***
Когда они подъехали к его дому, Хин вышел из машины и произнёс, давая понять, что закрывает тему: - Я не хочу больше говорить об этом, Тул. Не трать время. Но благодарю за прекрасный ужин. Направившись к парадным дверям дома, он с упавшим сердцем услышал звук захлопнувшейся за Тулом дверцы машины. - Тул... - Хин обернулся, однако тот спокойно прошёл мимо него к стеклянным дверям дома, зашёл внутрь и остановился у лифта. Вздохнув, Хин, в конце концов, поднялся вместе с ним в лифте и впустил его в свою квартиру. Хин просто не знал, как противостоять Тулу, когда тот настроен так решительно. - Между прочим, я готов потратить сколько угодно времени на то, чтобы получить ответы на свои вопросы, - лениво сообщил Тул, с удобством располагаясь на диване. - Да? Ну, а я не намерен это обсуждать, - колко сказал Хин, остановившись у входа в гостиную. - Повторяю, спасибо за ужин. Но сейчас нам лучше распрощаться. Тул с той же ленцой встал с дивана, подошёл к нему и обратил на него проницательный взгляд. - В тот день, в парке... зачем ты заставил меня поверить, что у тебя есть другой? - медленно спросил он. - Этим ты пытался скрыть что-то иное? - Хватит вытаскивать из меня ответы клещами, Тул! - вспылил Хин, не выдержав. - А ты перестань лгать мне, - голос Тула за один миг стал холодным, безжалостным, и Хину показалось, что он тонет в глубине глаз Тула, задыхаясь, как выброшенная на сушу рыба. Чувствуя себя ужасно несчастным, Хин отвернулся от него, но Тул тут же обхватил его лицо своими ладонями. - И самому себе тоже перестань лгать, - жёстко произнёс Тул, его глаза метали молнии. - Ты любишь меня, Хин. - Ты вдруг научился читать мысли? - Хин изо всех сил старался выглядеть равнодушным. - Я читаю тебя всего, - внёс уточнение Тул. - Ты только так думаешь, - бросил Хин, высвободился из его рук и отошёл в дальний конец гостиной. - Как бы то ни было, совершенно неважно, что я к тебе чувствую. Повторяю в сотый раз, Тул: мы не подходим друг другу. Высказав это, он глубоко вздохнул, всё ещё стараясь, чтобы его чувства не отразились на лице. Всё стало так сложно, всё так кошмарно запуталось. Тул, между тем, по-прежнему не отрывал от него взгляда, и Хин представления не имел, о чём тот думает. В глазах Тула было что-то жёсткое и властное, а в теле какая-то яростная скованность, и всё это пугало, будоражило Хина. Тул неспешно прошёлся по гостиной и неожиданно сказал: - Знаешь, мой брат недавно заключил брак. С парнем. - Да, я... я читал об этом, - сбивчиво отозвался Хин, удивлённый сменой темы. - Поначалу я пытался всё это остановить. Не хотел, чтобы Тин страдал, - рассказал Тул, а заметив искренне изумлённый взгляд Хина, усмехнулся. - Да, Хин, да. Я переборол в себе ненависть к нему. Хотя первым же поступком после этого едва не лишил себя шанса на примирение. Но в итоге мы всё-таки помирились. Думаю, этому способствовал мальчишка Тина. Он оказался поразительно незлопамятным. А ведь я полагал, что он просто использует моего брата. - Но он его не использовал, верно? - понял Хин, всё ещё впечатлённый тем, что Тул помирился с Тином. - Что ж, помню, ты всегда был уверен, что весь мир мечтает любой ценой обогатиться, но я рад, что ты осознал ошибочность своего мнения. Да, конечно, кругом полно мошенников, но немало и порядочных людей. Людей, у которых есть принципы. Тул немного помолчал, а потом приблизился к нему и спросил: - Хин, скажи честно, я был настоящим демоном по отношению к Тину? Хин поколебался. - Да, - признал он. - Прости. - Нет, ты прав, - задумчиво хмыкнул Тул. - Но я всё же не настоящий демон, правда? - Ну, как минимум, ты неплохо им притворялся, - прокомментировал Хин. Тул приподнял брови, словно показывая, что это уж слишком, но спорить не стал. - Хин... - снова заговорил он после паузы. - Пожалуй, я должен... Нет, я хочу извиниться за то, что женился. - Не говори ерунды, - неловко пробормотал Хин, отведя свой взгляд в сторону. - В браке у тебя родился сын. - Когда я давал ему имя, я думал о тебе, - поведал Тул. Хин вновь поднял на него взгляд, но сказать ничего не смог – от избытка чувств перед его взором всё вокруг дрожало и качалось. Что-то появилось в лице Тула, какое-то выражение, которого Хин не мог понять. А в следующее мгновение губы Тула прикоснулись к его губам с мягкой, настойчивой силой. Тул притянул Хина к себе, нежно лаская языком полураскрытые губы. Поцелуй стал глубже, и Тул слегка расслабил напрягшиеся плечи, когда Хин осторожно сцепил свои пальцы на его спине, обнимая. Черта, разделяющая верное и неверное, здравый смысл и безумие, как будто расплылась. Хин знал, что это идущее из самых глубин отчаянное желание можно удовлетворить, но оно будет дорого стоить. Чуть отстранившись, Тул, глядя ему в глаза, серьёзно произнёс: - Если ты предпочитаешь, чтобы я перестал, скажи. Я оставлю тебя в покое. - Ты говоришь так только потому, что знаешь: я не скажу тебе “нет”, - прошептал Хин, чувствуя невыразимую грусть. Как правы те, кто говорит, что узнать вкус мёда гораздо тяжелее, чем не знать никакого вкуса. Хину вдруг показалось, что Тул отнял у него будущее. Когда Тул снова уйдёт из его жизни, то унесёт с собой все чувства, которые Хин мог бы, наверное, подарить другому человеку. Больше ничего не сказав, Хин ответил на новый поцелуй Тула. И ещё на один. И ещё. И так, пока они не упали на постель в спальне. Теперь поцелуи Тула стали требовательнее, ненасытнее, а его тело пульсировало той же страстью, что сотрясала и Хина. Когда губы Тула скользнули по нежному изгибу его шеи, Хин застонал и, выгнув спину, закрыл глаза. Тул быстро стянул с него рубашку, брюки и прочее, после чего приподнялся, чтобы обвести Хина взглядом. Хин, в свою очередь, зачарованно пронаблюдал, как Тул снял с себя рубашку, а потом избавился и от остальной одежды. Хин не мог оторвать взгляда от разворота его плеч и мускулистого торса. Он столько времени жил в тёмной, мрачной комнате... Не жил даже, а просто отсчитывал уходящие дни. Но вот в комнату проникли солнечные лучи, и Хина затопила радость возвращения к жизни. Пылко прильнув к Тулу всем телом, Хин не сдержал вскрика, когда губы Тула прошлись по его груди с такой жадностью, что он задрожал. Кроме Тула до него никто никогда не дотрагивался, и потому тело Хина застыло, словно его положили в морозильник. Однако сейчас в нём начинал бушевать огонь. Хин вздрогнул и резко выдохнул, когда Тул раздвинул его ноги и прочертил языком влажную дорожку от живота вниз. Кусая губы, Хин извивался под его ненасытным языком, а когда пытка стала нестерпимой, Тул, наконец, вошёл в него и стал двигаться в нём глубокими, мощными рывками, переполнившими Хина искренним восторгом. Его пальцы напряглись и с силой вонзились Тулу в спину, обмякнув лишь тогда, когда их близость достигла своего ослепляющего финала. Тяжело дыша, они ещё долго лежали, обнимая друг друга и не открывая глаз. Тул крепко прижимал его к себе, а Хин обвил его ноги своими, ощущая тепло его тела и понимая, что оно нужно ему как дыхание. Хину казалось, что без него он просто умрёт. “И что же дальше?” - спрашивал Хин себя, раздумывая, не спросить ли об этом Тула. Впрочем, подобные вопросы способны сейчас только повредить. В конце концов, у него появилась возможность урвать частичку времени с Тулом, урвать частичку того, что ему, оказывается, было так необходимо. Хин решил принимать это спокойно и небрежно, не обнажая себя, не выдавая своих истинных чувств. Когда всё закончится – а это непременно закончится, ведь разве было иначе в их отношениях? – он, по крайней мере, сможет пожать Тулу руку с улыбкой на лице. Не таковы ли правила изощрённой сексуальной игры? Правила, которым предписано следовать. Законы, которые не рекомендуется преступать. Сюжеты, которые втиснуты в определённые границы. - Думаю, не ошибусь, предположив, что у тебя не было никого, кроме меня? - неожиданно спросил Тул. Хин взглянул на его точёный профиль и равнодушно ответил: - Не ошибёшься. Тул прищурился. - Почему? На этот раз Хин ощутил, как его щёки медленно заливает краска внезапного смущения. - Как тебе сказать... - он попытался легко и непринуждённо выйти из положения. - Я ведь не самый притягательный искуситель в мире. Это рядом с Тулом ему всегда казалось естественным совершать поступки, совершенно непривычные для него в обычных обстоятельствах. Просто загадка какая-то. Хин часто размышлял над ней, но желанный ответ постоянно ускользал. “Как легко, - думал он сейчас, - снова любить, заперев на замок призраки прошлого”. Но надолго ли? Хотя какая разница? Всё равно у него не хватит сил бороться против своей любви к Тулу. Страдальческая уверенность в собственной правоте – никудышный друг для жарких тайских ночей.***
“Наверное, я совершил самую большую ошибку в жизни, - тем же вечером обратился Хин к своему отражению в зеркале, когда Тул ушёл. - Или, вернее, вторую по величине ошибку”. Хин вздохнул. “Всё это ничего не значит”, - увещевал он себя. Чтобы выстоять, ему нужно научиться лучше себя контролировать.***
Проснувшись, Кан почувствовал аромат кофе и незамедлительно встал с постели. - Чудненько, - сказал он окружающему миру, посмотрев в окно и заметив, как первые лучи утреннего солнца блеснули на снежных сугробах. Затем Кан быстро принял душ и оделся, выбрав из вороха одежды изумрудно-зелёный свитер и серые джинсы. Причёсываясь перед зеркалом, он перебирал в уме события вчерашнего вечера. “Надеюсь, Тин действительно больше не сердится на меня”, - пронеслась у него мысль. Кан спустился вниз, но Тина там не было. Не было и его куртки в холле. Однако на столике в гостиной лежала записка, что он, как и обещал, отправился за пирожными в деревню. Прочтя эту записку, Кан просиял. Тин никогда не упускал случая побаловать его, и Кан довольно быстро обнаружил, что ему это очень нравится. Вообще, он и до встречи с Тином часто потакал своим слабостям, особенно в еде, но ему и в голову не могло прийти, что однажды такой парень, как Тин, будет лезть из кожи вон, чтобы доставить ему даже незначительное удовольствие. “Мне нравится удивлять тебя. Я люблю, когда ты улыбаешься”, - говорил Тин с обаятельной улыбкой, и Кан радостно улыбался в ответ. С лица Кана не сходило мечтательное выражение, пока он устраивался у камина. Кан пытался понять, почему так быстро пролетают незабываемые дни и ночи медового месяца, но так и не нашёл ответа на этот вопрос. Как и на вопрос о том, почему счастливое время несётся со скоростью света, а тяжёлое тянется до бесконечности. В любом случае, ему было так хорошо сейчас, что он недолго забивал себе голову такими мыслями. Вместо этого Кан подумал о том, что с Тином он учится стольким вещам, что и не перечислить. А Тин, в свою очередь, учится у него расслабляться. Например, Кан точно знал, что с ним Тин смеётся столько, сколько не смеялся за всю предыдущую жизнь. А ещё Кан знал, что больше всего им обоим нравятся длинные вечера. Дома, в Тайланде, когда спадала жара, они зачастую ужинали с распахнутыми по всей квартире окнами и вели бесконечные разговоры обо всём на свете. Покинув местечко у камина, Кан устроился на диване с телефоном, отвечая на сообщения друзей. От снега за окном в гостиную проникал призрачный свет; ветер громко завывал в ветвях деревьев. От этого Кану стало ещё более уютно и комфортно на диване. Доски пола были холодные, но рядом лежал ковёр и Кан утонул ногами в его мягких ворсинках. Он блаженствовал. И вскоре начал зевать. Наконец, его веки отяжелели и, глубоко вздохнув, Кан сам не заметил, как уснул. А потом были сны – ясные, сменяющие друг друга слишком быстро, чтобы успеть разобраться в них. Они кружились, играли, дразня память, но не давали поймать себя, зыбкими видениями растворяясь в тумане подсознания. Поэтому, когда Кан открыл глаза, он не смог вспомнить ни одного из них. Осталось только приятное, радостное чувство в груди. Окончательно проснувшись, Кан сначала даже не понял, где находится. Почему-то первыми в сознание вторглись звуки, а не визуальные образы. Треск горящих дров, тиканье механических часов, торопливое и в то же время как будто протяжное. Кругом царил полумрак, какой бывает по утрам лишь в горах, слабые отсветы падали из камина и освещали дощатый пол. Блуждающий взгляд Кана машинально цеплялся то за ажурную решётку с повисшей на ней кочергой, то за грубую кирпичную кладку, то за извивающиеся языки пламени, в которых иногда сверкали снопы искр. Встряхнувшись, Кан заставил себя натянуть куртку и ненадолго покинуть такой тёплый домик. Выйдя на крыльцо, он сам удивился тому, с каким явным удовольствием подставил разгорячённое лицо потокам морозного воздуха. Падающий с неба снег мягко обволакивал его ноги, обутые в тяжёлые ботинки. Кан прошёлся по двору и выглянувшее из-за облаков солнце, словно специально для него, стало отбрасывать на снежные сугробы яркий золотистый свет. Снег скрипел под ногами Кана и сверкал так, как если бы с неба падали не снежинки, а бриллиантовая пыль. Кан с наслаждением вдыхал холодный чистый воздух с запахами хвои, чувствуя, что он прибавляет ему бодрости и энергии. Ещё раз оглядев сугробы, Кан усмехнулся и начал сооружать из снега что-то похожее на человеческую фигуру. Он вылепил широкие плечи и водрузил большой снежный ком – голову. Нашёл кусочки угля – это глаза, рот и пуговицы; принёс из кухни морковку для носа снежного человека. И отступил на шаг назад, чтобы оценить свою работу. - Ха! Да ты красавчик! - резюмировал он, покивав с умным видом. - Или можешь им стать, если... Кан вытащил морковку из головы снеговика и со смехом воткнул ему в туловище как раз под рядом пуговиц-угольков. - Весьма художественно, - раздался позади Кана голос Тина. Кан от неожиданности вздрогнул, но, обернувшись, посмотрел на Тина вызывающе. А тот, насмешливо подняв брови, разглядывал его творение. Потом бросил на Кана ироничный взгляд, пожал плечами, развернулся и направился в дом. - Ни капли чувства юмора, - фыркнул Кан и, с весельем слепив снежок, запустил им Тину в спину. Тот остановился как вкопанный, затем в недоумении повернулся. Кан воинственно сверкнул глазами. Да, всё-таки ему ещё с их последнего дня во Франции хотелось бросить в Тина что-нибудь, чтобы отыграться за свою ревность. Момент настал. - Не знаешь, что сказать? - хохотнул Кан. - Зато знаю, что сделать, - с ухмылкой ответил Тин и двинулся к нему, подцепив по пути пригоршню снега. Кан резво бросился наутёк, однако Тин поймал его и уже был готов засунуть снег ему за шиворот, как тот, вдруг поскользнувшись, рухнул в ближайший сугроб, утянув за собой и Тина. Мокрые от снега прядки волос упали Кану на глаза, но это не помешало ему встретиться с Тином взглядом и заметить его улыбку. Спустя миг Тин уже жарко целовал его, и Кан ещё глубже провалился в мягкий сугроб. Впрочем, ему было вполне удобно, и, отвечая на поцелуй, он даже сам тянул Тина к себе, вцепившись в его плечи. - М-м, это очень приятно, но нам не стоит слишком долго целоваться в снегу, - выдохнул Тин ему в губы. - А мы недолго, - поспешно заверил его Кан. И вовлёк Тина в новый поцелуй.***
Пока Кан отогревался на кухне с чашкой кофе в руках, Тин сходил за оставленным в снегу бумажным пакетом и вернулся, сопровождаемый потоками морозного воздуха. - Вижу, заваренный мной на рассвете кофе ты нашёл, - усмехнулся Тин, ставя на стол пакет с пирожными и булочками. - Его аромат меня разбудил, но я не захотел пить кофе без тебя, - пробурчал Кан со смущением, которое появлялось у него всегда, когда он сознавался в чём-то милом. Затем, ощутив умопомрачительные запахи корицы, печёных яблок и шоколадной обливки, Кан благоговейно раскрыл пакет. Тин, тем временем, налил себе кофе и сел рядом с ним, с усмешкой наблюдая за тем, как Кан с самым серьёзным видом выбирает свою первую жертву среди шоколадных пирожных, имбирных пряников, булочек с корицей и рогаликов с глазурью.***
К вечеру за окнами загудел уже по-настоящему сильный ветер, в стекло то и дело стали врезаться хлопья снега. Они, словно большие мотыльки, летели на свет и бились, бились о невидимую преграду. Ветер бесновался, кружась над домиком, силясь ворваться в него. Однако Тин и Кан не обращали на него особого внимания. Их ужин прошёл почти в полном молчании, но за ним крылась не новая ссора, а чувство какого-то неизъяснимого единства. Бывают моменты, когда ощущаешь невероятную духовную близость с другим человеком. Но это ощущение зачастую столь непостоянно, что, кажется, одно неосторожное слово может его разрушить. Потому Тин и Кан молчали. Зато какую нежность чувствовал Кан во взглядах Тина... И Кан тоже всё, что не мог высказать, вложил в свои взгляды. Ветер всё так же завывал за окнами, снежные хлопья по-прежнему бились в стекло.***
Пару дней спустя Тул поймал Хина у его дома и чуть ли не с принуждением усадил в свою машину. - У моего сына вчера был День Рождения, но он провёл его со своей матерью, - сообщил он, выезжая на дорогу. - Сегодня я забрал его к себе, чтобы тоже отпраздновать. Хочу, чтобы ты присоединился, Хин. Хин опешил. - И не волнуйся, шумная вечеринка с его школьными друзьями уже прошла, - спокойно продолжил Тул, не обращая внимания на замешательство Хина. - Сейчас Пулу осталось только распаковать свои подарки. Это что-то вроде нашей с ним личной традиции – в каждый его праздник после ухода гостей мы устраиваемся среди подарочных коробок и открываем их одну за другой. Но сегодня я хочу, чтобы ты тоже присутствовал и разделил с нами эту традицию. Хочу, чтобы два моих самых любимых человека познакомились. - Но я... - Хин растерялся и стал лихорадочно придумывать, как избежать подобного развития событий. - Хин, я в курсе, что у тебя нет никаких планов на сегодня, - перебил его Тул. - Ты в курсе, - недовольно повторил Хин, метнув в него обвиняющий взгляд. - Даже не скрываешь, что продолжаешь следить за мной. - Да, продолжаю, - не стал отрицать Тул. - Ты сам не оставляешь мне иного выбора, отказываясь впускать меня в свою жизнь. - И ты решил добиться этого насильно, практически похищая меня? - со вздохом поинтересовался Хин, глядя в окно машины. - Можно и так сказать, - хмыкнул Тул. - Но, Хин... сейчас я всего лишь хочу, чтобы ты немного побыл со мной и моим сыном. Через несколько минут они уже были в доме Тула и Хин с опаской познакомился с его сыном, готовым лопнуть от восторженного нетерпения. Тул поглядывал на Пула со снисходительной отцовской улыбкой. - К нам приходили все мои друзья! - захлёбываясь, повторял раз за разом Пул, пока они вместе шли к гостиной. - Они принесли мне кучу подарков! Но, конечно, все эти подарки не сравнятся с подарками от моего папы! Хин переглянулся с Тулом за спиной у его сына, и тот улыбнулся ему такой заговорщицки-интимной улыбкой, что Хин мгновенно отвёл взгляд. Пул, очень легко отнёсшийся к присутствию Хина, прыгал вокруг стола с подарками, хватал по очереди коробки, прижимал их к груди, визжа от счастья, а Хин смотрел на эту картину и едва сдерживал смех. Устроившись на диване, Тул и Хин смотрели, как Пул разворачивает, разглядывает подарки и восхищается ими. Особенно Пул любовался каждым подарком от своего отца, вертел подарки так и эдак, простодушно приговаривая, какой замечательный его папа, что купил ему всё то, что он хотел, и какой Пул сам хороший, раз это заслужил. - Явно выпрашивает ещё один кусок торта, - сухо объяснил Тул Хину. Затем, строго посмотрев на Пула, добавил: - А сам, разумеется, понимает, что его план не сработает и никакого больше торта до ужина не будет. - Тогда, может, вот эти конфеты из Франции? - Пул ткнул пальцем в яркую коробку. - Пожалуйста, пожалуйста! Их ведь дядя Тин и дядя Кан прислали! Французские конфеты наверняка даже вкуснее торта, потому что дядя Кан понимает в сладком! И раз эта коробка конфет для меня... Он умоляюще посмотрел на отца, насмешив Хина. Подростковая логика подчас бывает неоспоримой. - Твой дядя Тин тоже не позволил бы тебе есть конфеты до ужина, - прибегнул Тул к более понятному доводу. - А вот дядя Кан... - начал было бурчать Пул. - Дядя Тин сумел бы его переубедить, поверь мне, - усмехнулся Тул. Очень скоро конфеты были забыты, Пул с головой погрузился в другие свои подарки, а Тул шепнул Хину: - Покупая подарки для Пула, я кое-что купил и для тебя. Прости, не удержался. Хин вспыхнул. - Хорошо, что ты сам понимаешь, что не стоило, - сказал он в ответ. - Полагаю, этот удар я переживу, - отозвался Тул с небрежной усмешкой и вручил ему небольшую коробку. Хин открыл её и, увидев книгу, усмехнулся. Заголовок красивого карманного издания гласил: “Как преодолеть влияние прошлого”. - Иными словами, тебе кажется, что моё место на кушетке психоаналитика? - улыбнувшись, поинтересовался он. - Пожалуй, кушетку лучше оставить для меня, - с иронией протянул Тул. Хин попытался ответить так же остроумно, но не преуспел в этом. - В любом случае, тебе действительно необходимо избавиться от образов прошлого, которые до сих пор на тебя давят, Хин, - вдумчиво произнёс Тул, отвернувшись от него и посматривая в сторону Пула, разбиравшегося в устройстве своего нового робота. - Хотя я по себе знаю, как это непросто. - О. Тебе меня жаль, - Хин взглянул на него из-под ресниц. Тул перевёл на него взгляд и нетерпеливо покачал головой, однако Хин так и не узнал, что Тул собирался ему возразить, потому что Пулу наскучило возиться с роботом в одиночку. Он мобилизовал их, и до самого прихода служанки с чаем Тул и Хин пытались разобраться в роботехнике, для чего, как выяснилось, требовались одновременно талант математика и умелые руки. - Какой крутой! - Пул замер в благоговейном восторге, не отрывая взгляда от заработавшего, наконец, робота. - И всё-таки он кажется работающим не на полную мощность, словно не показывает всё, что умеет, - Хин критически склонил к плечу голову. - А что, эти штуки больше не делают без лишних наворотов? - с ленцой прокомментировал Тул. - Когда я был мальчишкой, роботехникой так не увлекались. - Так это ж было сто лет назад, пап, - серьёзно объяснил Пул, и Хин прикусил губу, чтобы не расхохотаться. Он не мог припомнить такого чудесного вечера. Ни единого. Хин вдруг подумал о брате Тула и его муже, спросив себя, где они могут быть и чем занимаются. Вероятнее всего, пребывают в блаженстве медового месяца, не желая из него выныривать. В любом случае, все барьеры они преодолели. Хин вздохнул. Поразительно, но их победа затопила и его жизнь приливной волной. Если бы не Тин и его парень, вряд ли бы Тул переосмыслил свою жизнь. Возможно, Хин даже вряд ли бы снова оказался с ним в постели. Самой ситуации неоткуда было бы взяться.