***
Полли сжимала в руке клочок бумажки, нервно постукивая по нему кончиком большого пальца. Она ждала Томаса в его же кабинете где-то час кряду, если не больше. Сидя за его столом, женщина вспоминала те слова, что он так уверенно произнёс: «Завтра Ньюмаркет и все главари Лондона будут на скачках. Мы откроем им наши карты. Итальянские и еврейские банды ведут в Лондоне войну уже полгода. Евреям досталось больше и им нужны союзники. А нам нужно закрепиться в южном конце Гранд-Юнион. Евреи контролируют Кэмден-Таун». Тогда Томми развёл руками, будто ничего проще, чем его опасный план, и быть не может. Но Полли знала, что по меньшей мере это безумие, а по большей — самоубийство. «Его ум его погубит». Но Томас лишь пожал плечами: «Никто не погибнет, Полли. Мы поедем завтра, когда будет тихо, и оставим послание. Если Алфи Соломонс и его парни из Кэмдена придут к нам, мы договоримся о передаче нам таможенного склада и начнём нашу легальную деятельность в Лондоне». «Из его уст слова льются, точно музыка. Но что теперь?» Полли смотрела на телеграмму, прибывшую из Лондона, и чувствовала всю ту волну гнева, что медленно уносила её в море ярости. А когда Томас вошёл в кабинет, Полли накрыло с головой. — Артур рассказал мне о вашем послании! — Она вскочила с места и быстро обогнула стол — преграду, мешавшую ей на пути к Томасу. «Устроить кровавую баню в клубе Сабини… Хорошо же послание!» — раздражённо думала Полли, кляня себя за недальновидность. — И когда я спросила, где его лекарство, он сказал, что ты его вылил! — Я вылил смесь опиума и брома. — Томми спокойно плеснул себе виски в стакан, пока Полли прожигала его взглядом, поддерживая высокий тон разговора. — Так всё и делается в Лондоне, да?! У каждого босса есть свой бешеный пёс! — Женщина налетела на него как ворона, намереваясь, судя по всему, выпотрошить его. — Кто-то непредсказуемый, больной на всю голову. Но у Томаса Шелби есть его брат! — Прекрати на меня орать! — рявкнул Томми, теряя терпение. — Кто-то должен, — парировала Полли, протягивая ему телеграмму. — Это принесли час назад. Имени нет, но она отправлена из Кэмден-Тауна. Томас замер, разглядывая клочок бумаги. «Давайте преломим хлеб». — Я собиралась сжечь её и стоило бы. Молодец, Томми! Ты выбрал сторону. Теперь у тебя война с Сабини! — Она хлопнула дверью напоследок, и мужчина, подняв взгляд, уставился в стену, допивая свой виски. Сказать, что его переполняли эмоции, значит ничего не сказать. Но он и не думал пускаться в празднования по поводу своего идущего как по накатанной плана. Нужно было всё обдумать. «Чёрт, совсем забыл!» Он собирался проведать мисс Берсон, которая обустраивалась в новой квартире, что Томас нашёл для неё. Он посмотрел на часы. Было ещё вполне приемлемое время для посещений, поэтому Томас оделся и вышел под проливной дождь. Шагая по грязи, переступая через бегущие ручьи и лужи под ногами, он пытался обдумать свои дальнейшие действия, методично раскладывая домыслы и идеи по полочкам в своей голове, но мысли предательски возвращались к ней. К Грейс. Томми не вспоминал её, кажется, месяц или пару месяцев. Знал лишь, что она замужем и счастлива, наверно. Но… Чёрт, как же сложно облечь мысли в слова! Томас любил её, но это было два года назад. Он сам сказал ей тогда, что это проходит, и он верил в сказанное, а не сотрясал воздух. Просто пока ещё не отпустило, наверно. Томас плотнее закутался в пальто. Он почти добрался до машины, когда его неожиданно остановили. Двое, трое, четверо, нет. Пятеро. И удары, удары, удары. В живот, по почкам и особенно изощрённо по лицу. Он смог бы справиться с двумя довольно-таки крепкими парнями — был уверен, что смог бы. С тремя, конечно, маловероятно, а с пятью и подавно. Поэтому он имел возможность лишь защищаться, но закрывая лицо, ты всегда непременно получаешь в живот, а прикрывая живот, без сомнения схватываешь по лицу. Томас почти не чувствовал боли: адреналин в крови работал на отлично, расслабляя мышцы лёгких и тем самым позволяя ему делать глубокие вдохи и снова задыхаться от новых ударов. Это конец. «Если не забьют насмерть, то пристрелят однозначно», — думал Томми, цепляясь за остатки рационального мышления. Он не мог умереть. Не сегодня. Не сейчас! Практически в бессознательном состоянии его подняли с мокрой земли. Томасу казалось, что всё вокруг было кроваво-красного цвета, когда его голову вздёрнули за волосы, вынуждая сморгнуть пелену, застилающую глаза. — Томми Шелби. — Хриплый голос раздался где-то слева от него, и он из последних сил перевёл взгляд туда, откуда доносился звук. — Я не застал тебя в моём клубе: я был на скачках. — Сабини. — Во рту, наполненном солёной кровью, едва ворочался язык, и Томас прочистил горло, чтобы произнести хотя бы слово. — Не произноси моё имя! — бросил итальянец пренебрежительно. — Господи! — Он скривил морщинистое лицо, становясь похожим точь-в-точь на голого землекопа. — Франклин, вырежи моё имя у него из пасти! Парень сунул нож ему в рот, заставляя Томми стонать от боли. — И заодно поищи золотишка — купим бензин, — злобно хмыкнул Сабини, приближаясь к Томасу, когда того снова ударили под дых. — Видишь, как много я о тебе знаю. Даже о том, что внутри твоей поганой пасти! — Итальянец вцепился в его волосы на затылке, запрокидывая голову, но Томми больше не мог поднять тяжёлые веки. Действие адреналина сходило на нет, и приближалась усталость. — Смотри на меня, смотри на меня! Смотри, сказал! — Сабини раздражённо тряс его голову, активно жестикулируя второй рукой. — Ты связался с евреями. — Он расставлял паузы так, будто втолковывал что-то малому ребёнку. — Ты думал, что в Лондоне всё так делается? Можно просто заявиться и выбрать сторону? Ты долбаный клоун! — прокричал Сабини в разбитое и залитое кровью лицо Томми. — И теперь тебе конец! Твоя ошибка, Шелби. Вспомни о ней, когда попадёшь в ад. Кончайте его, парни. Сабини сделал пару шагов назад, собираясь насладиться зрелищем. Видом того, как мозги Томми Шелби растекутся по сырой земле, перемешиваясь с грязью и дождевой водой. Но раздался громкий хлопок выстрела, и пуля, оторвавшая пальцы парню, что держал Томаса на мушке, застала врасплох всех собравшихся и повергла их в панику. Они незамедлительно бросились бежать под звуки полицейских свистков, швырнув свою несостоявшуюся жертву, как мешок с песком. — Боже мой, Томас! — Он услышал эти слова где-то рядом, словно голос прозвучал совсем недалеко, но что-то помешало ему расслышать его. Будто голову окружал какой-то невидимый купол. Испуская тяжёлый вздох и корчась от боли, Томми пытался открыть глаза, но всё было тщетно. И тогда его мысли неожиданно вернулись к Грейс, как он думал, в последний раз. Томас вспомнил её лицо, улыбку. Вспомнил аромат её духов, которые всегда окружали девушку нежной вуалью, и её волосы, волнами обрамлявшие тонкую фарфоровую шею. Карен опустилась перед ним на колени, хватаясь руками за его волглое от дождя и крови пальто. Её била лихорадочная дрожь то ли от ужасающего вида перед глазами, то ли от холода и промозглого ветра. — Томми, ты слышишь меня? Я привела помощь. Всё будет хорошо! — Карен захлёбывалась слезами. «Она здесь…» — Помутнённое сознание Томми подкидывало ему то, что он хотел видеть. Вся боль ушла на второстепенный план, а вместо неё пришёл покой, которого, как он думал, не будет уже никогда. А потом темнота медленно поглотила его.***
Солнечные лучи заливали своим бледно-жёлтым светом больничную палату, в которой очнулся Томас. Скрип стула возле его кровати резанул слух, и Томми через силу открыл один глаз. Голова гудела, а во рту всё ещё стоял металлический привкус, когда он увидел её. Вчера ему показалось, что это Грейс спасла его. Абсурд! Конечно, это не могла быть она, к тому же девушки совсем не похожи: ни цветом волос или глаз, ни голосом, ни запахом духов. Во всём они с Карен были полными противоположностями. Грейс всегда пахла цветами. Даже после рабочего дня в пабе, разливая пиво и виски, аромат её духов не затухал. Карен же была другой. Она издавала слабый аромат выпечки. «Словно булочка «Челси» в карамели», — подумал Томас в первую их встречу у горящего паба, но не позволил себе и секунды насладиться этим запахом. Но сейчас, когда органы чувств были так обострены, он не смог отказать себе в удовольствии сделать вдох поглубже. Лимонная цедра, корица, смородина со сливочным маслом и сахаром. Такой сладкий, пряный запах, что кажется, будто он остаётся на языке. Карен виновато и немного испуганно заглянула Томасу в глаза. — Прости, разбудила? — Она придвинулась ближе, на этот раз почти бесшумно. — Передай мне сигареты. — Он хотел наполнить комнату табачным дымом как можно скорее, чтобы его живот не начал урчать от запаха выпечки. Как глупо! Но его идея и правда могла бы сработать, вот только Томми не успел её осуществить — на всю палату раздалось голодное урчание. Карен осторожно улыбнулась, согревая Томаса ощутимей, чем солнце за окном. — Ты голоден. Это хороший знак! — Девушка поднялась с места. — Я позову медсестру. — Подожди! — Томми схватил её запястье и тут же отдёрнул руку, будто обжёгся. — Позже. А сейчас расскажи мне всё. Как ты оказалась там? Его била мелкая дрожь, и он никак не мог зажечь спичку. Карен помогла ему прикурить и, немного помедлив, пустилась в бессвязный и непоследовательный рассказ. — Томас, я знала, что вы… что ты придёшь проведать, как я устроилась. И квартира просто замечательная, спасибо! Но не стоило… Лицо Карен на секунду прояснилось, но потом вновь стало жалостливым и задумчивым одновременно. — Я так испугалась! Ты лежал на земле. Они били тебя, а я ничего не могла сделать! Ничего! — Карен перевела дух и продолжила: — Я не хотела, чтобы ты тратил время на поездку ко мне, и попросила соседку подвезти меня, но её задержал маленький сын, и мы приехали так поздно. Боже, я боялась разминуться! — Девушка грустно улыбнулась. — Но мне в какой-то степени повезло. — Ясно. — Томми выдыхал дым, понемногу успокаивая нервы и заглушая стук крови в ушах. — Ты позвала полицейских. — Это был не вопрос. — А не должна была? — дёрнулась Карен и непонимающе уставилась Томасу в заплывший глаз. — Те люди убили бы тебя! Кто они вообще такие?! — Мои новые друзья. — Томми повёл плечами, склонив голову вбок. — Смешно. — Девушка скривила губы в подобии усмешки. — А если серьёзно? — Итальянцы. — У него не было сил лгать и препираться, к тому же… — Ты спасла мне жизнь. Карен прикрыла рот, открыла его и снова закрыла. «Как маленькая рыбка», — улыбнулся про себя Томас, но его лицо не выражало ни единой эмоции, кроме, конечно же, отпечатка боли от нанесённых ему тяжёлых травм. — Тебе надо поесть, если сможешь. — Она заботливо подоткнула одеяло. — Полли заходила, сказала, что Артур в ярости, но ничего не будет предпринимать, пока ты ему не скажешь. И ещё… — Девушка избегала смотреть Томасу в глаза, вероятно, опасаясь его реакции. — Здесь был Джон. — И? — Он уже прикончил сигарету и теперь смотрел на Карен в упор. — Ну, я сказала ему правду, не всю, конечно, но всё же… — Девушка беспокойно сплела пальцы перед грудью. — Сказала, что увидела, как тебя избивают и позвала на помощь. И теперь мне небезразлично твоё состояние. — Ха. — Томми не удержался от смешка. — Что ж, ладно. Он, вероятно, поблагодарил тебя? В ответ Карен смущённо кивнула. — Ну и отлично. — Он приподнялся на локтях — боль дала о себе знать, но настроение, как ни странно, было не таким уж и паршивым. «Идиот, тебя избили до полусмерти и чуть не пристрелили как собаку, какого хрена ты такой весёлый?» Очевидно, из-за неё. «Но разве может быть неприятна забота красивой женщины?» Стоп. Красивая женщина? «Она моя сестра». Томми затошнило от этой мысли. Или же из-за пустого желудка? «Я настолько сильно приложился головой, что забыл о том, кто она? Нет, не забыл. Твою мать! Просто мы не похожи, вот и всё». Мужчина в одно мгновение стал мрачнее тучи, и Карен решила, что ей надо оставить его одного. — Я скажу медсестре принести тебе обед. — Она уже подошла к двери, когда, борясь с желанием ещё раз посмотреть на Томаса, развернулась и произнесла: — Я… Могу ли я зайти вечером? Он удивлённо вскинул брови, не решаясь что-либо ответить. — Если захочешь, — выдавил он и тут же почувствовал себя дураком. Лицо Карен в ту же секунду осветила скромная улыбка. Тёплая и ласковая. А потом она оставила его одного, тихо прикрыв за собой больничную дверь.