на восход

Антон примерно догадывался, каким будет ответ Арсения — несмотря на то, что иногда казалось, будто мужчина сдался, это было очень, очень далеко от истины. Он сражался за каждый свой вздох, пытаясь урвать каждую минуту у злосчастного вируса. Конечно, стоило ему услышать о том, что у них есть шанс заполучить генератор, он уставился на Олега своими небесно-голубыми глазами, почти умоляя его отвести Антона на этот завод. Парень, к слову, тут же согласился — Шастун считал, что он чувствует себя обязанным ему за спасение их с Даней жизней, и его было сложно в этом винить. Даня, кстати, говоря, воспринял эту идею с несколько меньшим энтузиазмом. И, как ни странно, Антон мог понять и его. Пареньку было сложно затолкать свои эгоистичные порывы глубоко внутрь подсознания, ему наверняка не нравилась перспектива того, что его близкий человек отправляется неизвестно куда и неизвестно с кем. И неизвестно, вернется ли он вообще. Собственно, об этом он и заявил Олегу, шепотом, но таким громким и чувственным, что он доносился до другого конца комнаты, где Антон собирал свой запылившийся рюкзак. — Олег, пож-жалуйста, — Антон не смел поворачивать головы. Ему и так казалось, что он присутствует перед чем-то слишком личным, но время поджимало, нужно было торопиться. — Давай я пойду с вами. — Дань, ну ты в своем уме? — в голосе Олега слышались стальные нотки, разбавленные, однако, беспокойством — странная смесь. — Как ты себе это представляешь? У тебя только начала заживать твоя нога, ты снова хочешь вернуть ее в прежнее состояние? Вряд ли ты сможешь так же резво убежать от мертвяков, как раньше. Антон принялся заталкивать в рюкзак небольшой мешочек с инструментами, причем делал он это как можно громче, чтобы заглушить рваные вздохи Дани, которые он слышал так четко, будто парень сидел у него на плече. Все же, он слишком старательно грел уши, это становилось чем-то неприличным. — Ладно, ты же знаешь, что я п-переживаю. Мне не улыбается мысль о том, что ты будешь где-то там… один. — Я буду с Антоном. — Не важно. Возвращайся, понял? Я буду тут. — Понял. Вернусь, жди. Шастун покачал головой самому себе и вышел из комнаты, нос к носу столкнувшись с Арсением. Тот держал в руках бутылку воды. Руки его были мокрые, похоже, он набрал ее только что, будто спохватившись. — А то ты все инструменты какие-то тащишь, — пояснил он, протягивая Антону бутылку. — На, держи, на всякий случай. Антон проглотил свою фразу о том, что инструменты могут оказаться намного полезнее, чем какая-то там жидкость, и благодарно улыбнулся. Арсению было сложно выходить «в свет», для него каждый поход оборачивался огромным стрессом и непрекращающимися кошмарами — Антону даже вспоминать не хотелось. Поэтому он чаще всего ходил один, а мужчина провожал его долгим, трудночитаемым взглядом. Антон об этом вспомнил, потому что Арсений всегда говорил ему на прощание всего одну фразу. — Возвращайся поскорее, — прямо как сейчас, вторя его мыслям, произнес он. — Одна нога здесь, другая там, — ответил Шастун, с трудом сдерживая в себе желание обнять Арсения покрепче. Ему казалось, что это будет выглядеть как прощание, а прощаться не хотелось совсем. — Арс… — начал он. — Просто скажи, мы ведь делаем это не зря? Тебе это правда поможет? — не сдержавшись, Антон накрыл ладони мужчины, все еще сжимающие бутылку, своими. Ему правда хотелось в это верить. — Я надеюсь, Антон, очень сильно, — на мгновение прикрыв глаза, ответил Арс. — Просто не хочу раньше времени радоваться или что-то в этом роде. Нельзя, примета такая, — и улыбнулся, той едва заметной, но не вымученной улыбкой, искренней, пусть и слегка усталой. — Вот сейчас твой возраст снова полез наружу, — усмехнулся Антон, наблюдая за тем, как хмурятся брови мужчины, но потом расслабляются, а на лицо возвращается привычное, немного лукавое выражение. — Ты же знаешь, что я слишком давно не пил своих таблеток от маразма, — отшутился Арс, а Антон, впервые за долгое время, не слышал в его голосе горечи и обреченности. Возможно, все и правда налаживается. На улице стояла достаточно прохладная для лета погода — наверное, сказывался прошедший недавно ливень. Погода не налаживалась с тех самых пор, но, по крайней мере, с небес больше не лило, как из ведра. Антон с Олегом двигались вдоль опустевших улиц, по которым тут и там ползали хрипящие зараженные. Парни отловили одного из них в переулке, а теперь шли, измазанные с ног до головы его зловонной кровью. Шастун предположил, что они вновь «мигрировали» в другой район города, может, почуяли там свежую кровь, а Олег только мысленно молился о том, чтобы этой кровью не оказались ребята. Ему хотелось верить, что у них хватит ума отсидеться лишние пару дней, дожидаясь, пока толпы мертвяков рассосутся по всему городу, не сбиваясь больше в огромные, смертоносные стаи. Сказать, что завод они нашли не сразу — значило ничего не сказать. Сначала Олег привел Антона в совершенно другое место, уверяя его в том, что именно оно — нужное. Но они обыскали все цехи. Генератора не нашли, зато наткнулись на несколько зараженных в рабочей униформе. Они выглядели особенно отвратительно — сгнившая кожа кусками свисала тут и там, болтаясь, как свалявшаяся шерсть у животных. Хрипели мертвяки так, что казалось, на их визг сейчас сбежится весь район. Антон понял почему — проникнуть в здание было сложно, а выйти из него, особенно, когда у тебя мозги превратились в серую жижу — невозможно. Они изголодались и, казалось, почувствовали живую плоть даже сквозь слои крови своих мертвых собратьев. Парни едва отбились от них, запыхавшись и потеряв где-то Данину монтировку, которую тот одолжил Антону. Пришлось делать крюк, и тут уже до Антона дошло, о каком именно месте говорили парни, поэтому они с Олегом двинулись туда. Шастун облегченно выдохнул, когда за ними закрылась тяжелая железная дверь, служившая некогда входом в главный корпус завода. Олег сообщил, что им нужно попасть на цокольный этаж. — Слушай, Антон, можно задать тебе один вопрос? — вдруг поинтересовался брюнет вполголоса и, дождавшись согласного кивка, продолжил. — Вы с Арсением стали близки после эпидемии или до нее? Антон, признаться, даже опешил, не зная, что и ответить Олегу. С одной стороны, он не был против таких вопросов, но с другой — совершенно не понимал, почему тому вдруг вздумалось их задавать. — Мы знали друг друга и до эпидемии, — все же пожал плечами Шастун. — Тогда и стали близки, но не так как ты подумал. Мы просто друзья, я забочусь о нем. А с чего… почему ты вдруг решил спросить? — Просто… мы стали вынужденными свидетелями всего того, что происходит между вами, и я много наблюдал за ним с тобой. Не знаю, как точнее это описать, я вижу, что ты заботишься о нем, но забота эта не дружеская совсем, это что-то большее. Знаешь, будто он — хрустальная ваза, которая может в любой момент разбиться, а ты — оберегаешь его от любых ударов и внешних воздействий. Это, на самом деле, довольно заметно. Ты не печешься, как мамочка, а именно оберегаешь, будто он — самое ценное, что у тебя есть. Прости, если я вдруг не прав и лезу тут со своим мнением. Антон, на самом деле, проглотил язык. Ему казалось, что Олег залез к нему в голову, прочитал все его чувства, а теперь выбрался оттуда и предоставил парню подробную характеристику того, что происходит в его мыслях. Отрицать его слова не было смысла. — Нет. Ты прав, — признался Антон, поджав губы. Осознание этого отозвалось в груди неприятной, тупой болью. — И все же, почему ты решил спросить? — Ты хоть раз сказал ему, что любишь? — в дурацкой манере ответил Олег. Кто отвечает вопросом на вопрос? Он покачал головой, будто заранее зная ответ. — Вот, поэтому и спросил. Мне было интересно, осознаешь ли ты сам положение вещей. — Думаешь, я живу в счастливом неведении? — горько усмехнулся Антон. — Я, может, не самый умный на свете, но я не наивный. Ты прав не только насчет моих чувств. Насчет Арса ты тоже прав. Он правда может разбиться. Он умирает, Олег. С каждым днем все быстрее. Не спрашивай как, и отчего, но есть что-то, что стремительно убивает его, хоть он и пытается этот миг оттянуть. Может, я последний эгоист, но я не хочу, чтобы мое признание в своих чувствах сделало больно. Мне. Нам обоим. Олег промолчал, будто переваривая полученную информацию. Антон старался уделять внимание и его нахмурившемуся лицу, и дороге. Они прошли уже несколько цехов, разыскивая лестницу, ведущую вниз. — Думаешь, он будет мучиться, если узнает, что рядом с ним живет любящий человек, который его не оставит? — наконец, спросил брюнет. — Думаю, что он будет мучиться, осознавая, что будущего у нас нет. Пока нет, по крайней мере, но так может и остаться. — А я думаю, ты не прав. Еще раз прости, это совсем не мое дело, но послушай, я просто расскажу тебе кое-что, а ты потом примешь решение. Даже нет, не так. Просто выслушай меня, этого будет достаточно, — Олег кивнул на лестницу, видневшуюся в конце коридора. — Мы с Даней встретились еще до эпидемии, влюбились друг в друга безумно, строили планы какие-то даже, а потом случилось все это. И знаешь, если бы не он, я навряд ли бы выжил. И дело даже не в том, что он — специалист по выживанию, с которым надежно и безопасно. Просто — я о себе говорю, но надеюсь, что он испытывает похожие чувства — он для меня — самое главное в этом поехавшем мире. Он причина, по которой я каждый раз открывая глаза после сна. Я же рассказывал о зиме. Тогда были моменты, когда мне хотелось лезть на стенку. Мне надоело бегать, прятаться вечно, надоел вечный холод, эти гребаные мертвяки, лезущие из всех щелей. Я хотел просто закрыть глаза и больше не проснуться никогда. Сдохнуть мирно, во сне, чтобы меня потом застрелили уже мертвого и всё. Потому что было невыносимо. А потом я слышал, как Данька сопит под боком, и не мог представить — что с ним будет, если я вдруг не проснусь? Как я могу просто взять и сдаться, оставить его одного? — Олег слабо улыбнулся, но в его голосе чувствовался налет горечи. — Поэтому я всегда просыпался и продолжаю это делать. Парни спустились на цокольный этаж и замерли — Олег вспоминал, куда нужно идти. Потом он указал на одну из дверей, которая привела их в довольно просторное помещение, в котором рядами стояли станки. — Дело не в том, что у вас нет будущего. И, я правда не думаю, что ты сделаешь хуже, — продолжил брюнет. — Мне кажется, ему будет намного легче жить, осознавая, что ты хлопочешь подле него не из жалости и не потому, что у тебя нет другого выхода. Может, он догадывается о твоих чувствах, но догадываться и слышать — разные вещи. В любом случае, я не хочу выглядеть тонким психологом, разбирающимся в человеческих отношениях, это то, как я это вижу. Не хотел бередить раны, правда. — Ничего, — отозвался Антон, неожиданно хриплым голосом. Ему не хотелось ничего говорить — в голове запустились совершенно не связанные с их вылазкой процессы. Ох уж этот Олег, нашел же время для задушевных разговоров. Шастун все еще мысленно упирался, не желая признавать правоту парня, но он уже не был так уверен в собственных решениях, как за несколько минут до этого разговора. Что-то в нем неуловимо поменялось, будто он все это время только и ждал, когда на его голову вдруг свалятся два невозможно влюбленных друг в друга человека, придав ему мотивацию для развития собственных чувств. Но все это было слишком запутанно и сложно, чтобы решить вот так, в один момент. Поэтому Антон был благодарен Олегу за то, что тот вовремя заткнулся, дав ему возможность самому пораскинуть мозгами. — Антон, Антон, смотри, — дернул его за рукав Олег. Шастун встрепенулся, глядя в направлении, в котором указывал парень. Там, заваленный строительным мусором, стоял станок абсолютно непригодного вида. — Это он, мы его пометили на всякий случай. — Он? — недоверчиво переспросил Антон. — Что-то он не выглядит рабочим. Или пригодным для работы. — Так задумано, — кивнул Олег. Спустя почти час работы они вышли из здания, волоча на себе достаточно тяжелый генератор. Они обмотали его крепкими веревками и взвалили на плечи Олегу, который был хоть и ниже Антона, но сложен многим крепче. Шастун же шел сзади, поддерживая эту конструкцию и стараясь принимать хотя бы часть веса на себя. Им все еще нужно было остановиться, чтобы обновить свой мертвяцкий «парфюм», но главное они получили. Антон, пожалуй, приобрел даже больше, чем он мог вообще предполагать.