Скиталец

Очередная дверь Башни бесшумно двинулась в сторону, пропуская шедшего дальше по коридорам. Ни на минуту не состарившиеся стены блестели, напоминая о былом величии некогда могучих Орокин. Комнаты были так стары, но даже спустя века и тысячелетия после падения Империи они казались недосягаемыми, построенным в ныне недоступном будущем. Послушник окинул взглядом успевшей стать привычной комнату, явно ожидая увидеть что-то или кого-то, и искомое нашлось у стены, в дальнем углу зала, в окружении неподвижных варфреймов. — Что там? — повстречал вошедшего худой, изнемождённый Юфан, небрежно поправив огненно-рыжие волосы и устремив на него неожиданно яркий, на контрасте с ослабевшим телом, взгляд зелёных глаз. — Ничего нового, — слабо улыбнувшись, ответили ему. Сколько времени не проходило, насколько бы удручающей или напряжённой не казалась ситуация, детская ухмылка никогда не сходила с его лица, даже сейчас. Вошедший молча подошёл к стене и уселся рядом с другом, потянувшись за пазуху и приложив палец к губам. На свет досталась бережно хранимый крошечный контейнер с зажаренной рыбой, выловленной около Цетуса. — Иллин, позже, — вздохнул Послушник, невольно сглотнув моментально потёкшую слюну. — Это ведь последний… — Тем более, — беззаботно перебил его Иллин. — На одной только Бездне ты долго не протянешь. Послушник неловко, словно побаивась, принял переданный товарищем контейнер, жадно вдохнув наполнивший тяжёлый воздух Бездны запах самой обычной еды, напомнившем о куда более простых временах. Временах без сомнений, когда он с Иллином, заливисто смеясь, выбирался из варфрейма и шёл играть с жившими в Цетусе детьми, тщетно делая вид, что не тонул в крови врагов считанные часы назад на очередной миссии. Когда они ещё без зазрения совести называли себя Тэнно. — Спасибо, — только и нашлось у него, на что его друг лишь шире улыбнулся, до очаровательных на таком детском лице морщин около глаз. Они дрейфовали в Бездне. Изгнанные. Одинокие. Ненужные. Если бы Послушники знали, что произойдёт после истребления Тэнно… Нет. Этого никто не мог знать. Никто никогда даже не смел предполагать, что, казалось, далёкая, изолированная сама в себе, Бездна, в которую можно было попасть лишь через уцелевшие ключи от Башен или редкие разломы, способна на такое. Одно только воспоминание об увиденном пробрало Каула крупной дрожью, а воздух сделало настолько тяжёлым и затхлым, что каждый вдох чувствовался как глоток маслянистой воды. Видеть, как всё, ради чего ты боролся, медленно умирает, и нет даже понимания того, как остановить мучительно затягивавшуюся кончину… Каул злобно клацнул зубами, тщательно пережёвывая последний кусок мяса, его ладонь неосознанно сжалась в кулак, до тихого скрипа перчаток. Нет, эти воспоминания хотелось запереть глубоко внутри сознания на тысячи замков и выкинуть ключ. Ему не хотелось верить, их ждёт участь Башен — стать призраками великого, но печального прошлого их дома, медленно истлевая и превращаясь в тени самих себя. Что-то было в Бездне, и Каул это чувствовал. Каждый раз, когда он закрывал глаза в безнадёжной имитации сна, он видел ослепительно белую даль Бездны и крошечную, почти незаметную, чёрную точку, постоянно то исчезавшую, то крепчавшую. — Каул, — тихо пролепетал Иллин, сонно мотнув головой. Молодой Юфан даже не заметил, как его друг задремал, уложив голову ему на плечо. — Ты чувствуешь это? Послушник потянулся к Бездне. Несмотря на инфантильный вид, игнорировать наблюдения и советы Иллина означало оступиться на краю пропасти. Каул закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Бледная бесконечность вновь раскинулась перед ним, но на сей раз не надо было даже намеренно искать, чтобы увидеть это — уже не точка, а переливавшееся, пульсировавшее пятно, похожее на рану. Чем дольше Послушник смотрел во тьму, тем больше, казалось, она расползалась, пожирая свет Бездны вокруг неё. Но внутри она отнюдь не была спокойной и мерной, как поток бледной энергии белоснежной бесконечности, в которой они дрейфовали. Тьма бурлила, словно ринувшаяся из раны чёрная кровь, и горела таким же тёмным пламенем, заглушая рёвом огня гул Бездны. Иллин рядом резко встал и отошёл от стены, оглядываясь по сторонам. Каулу оставалось лишь наблюдать — он не мог так же хорошо чувствовать потоки энергии, как его друг. Тот же продолжал внимательно всматриваться куда-то вдаль. С каждой секундой его дыхание становилось всё чаще, а кожа бледнела, пока, наконец, безмятежная улыбка не исчезла со светлого лица. — Он выжил, — ошарашенно бросил Иллин, еле разомкнув пухлые губы. — Убийца Кевоза… тот зверь выжил. Каул сам подскочил в удивлении, удивлённо вскинув брови. В памяти тут же ожил последний крупный бой, где они, Послушники, очистили последнее Реле, в котором Тэнно держали свою последнюю оборону. Всё шло так, как они и ожидали, ровно до момента, когда они завершили диверсию в тылу и окружили последних выживших. Среди слабаков — иначе Каул их называть не хотел — был кто-то, способный дать отпор. Загнанный в угол Кубрау, который рычал до последнего, но к его угрозе не относились всерьёз… ровно до того момента, как варфрейм под его управлением поразил нескольких Послушников так, что они, в лучшем случае, успели перерубить Перенос и отделались испугом, в худшем — сошли с ума от болевого шока и заперлись на своих Орбитерах, отказываясь открывать кому-либо капсулу Переноса. С того момента они смотрели на всех глазами, полными животного ужаса. Даже когда его выбили из варфрейма, этот отброс смог сбежать и устроить подрыв Транспортного Узла, надолго заперев Послушников на орбите. Как раз тогда он и убил стоявшего на стороже Кевоза. Каул, ненадолго вырвавшись из раздумий, окинул Иллина взглядом с головы до пят. Из всех Послушников только они могли превзойти Кевоза в прямом бою, пусть и с большим отрывом, но это нисколько не умаляло его силу. Оттого только больнее было видеть, как он оказался убит своим же собственным оружием, сломанным в беспощадном бою. Оттого только страшнее было наблюдать, как загубивший одного из сильнейших Тэнно активировал детонатор, подорвав весь транспортный Узел и утонув в пламени. Оттого омерзительнее была чудовищная сила, с которой он разрубал их, настолько жестоко, что многие погибли от болевого шока, пронзившего их сквозь Перенос, а остальные навсегда утратили контроль над своими силами и разумом после того, как в отчаянном порыве отрезали себя от уничтоженных варфреймов. — Выкидыш кавата, — процедил сквозь зубы Каул. Лежавшие подле него варфреймы, до этого не подававшие признаков жизни, синхронно вздрогнули. — Отброс гринирского клонирования… где он?! — вскрикнул Послушник, найдя в себе силы воинственно выпятить грудь. Его пальцы лишь слегка двинулись, на голых инстинктах, а один из варфреймов уже схватился за покоившийся в кобуре пистолет. Иллин задумчиво замычал, а затем посмотрел другу прямо в глаза, ненадолго ослабив прищур хитрых глаз. В отличие от своего товарища, он не позволял себе бурных эмоций, сохраняя хладнокровие. С его уст ни разу за всё время дрейфа в Бездне не слетело и слова про Тэнно и Систему, словно его мысли пребывали в глубокой дрёме. Но стоило Иллину увидеть пылающие праведным гневом зелёные глаза, напоминавшие инкрементированные в гранитную статую изумруды, как его собственный взгляд смягчился. Каул всегда знал, куда идти, а Иллин знал — он пойдёт за другом. Потому он закрыл глаза, прислушиваясь к Бездне, как к шуму моря. Вскоре его перекрыли рёв и шипение. Тьма растеклась во все стороны, встав кроваво-огненной стеной перед Послушником. Иллин вновь задрожал — он чувствовал, как мрак давит на него, накрывая его волнами гнева, явно предостерегая. Но оттого стало кристально ясно, где находится хозяин сгустка тьмы, выкинувший его подальше. Иллин обернулся и бросил взгляд проницательных голубых взгляд на своего друга. Лежавшие под ногами Каула варфреймы восстали, ведомые волей Послушника, прозванного на поле боя человеком-армией. Начавший свой путь хозяином Некроса, отправлявшим в бой тени убитых врагов, он достиг совершенства, научившись управлять сразу множеством варфреймов и отточив этот навык до совершенства. Тем не менее, сердце билось тревожнее, когда Иллин думал о схватке с выжившим врагом. Они не видели подобного следа от него раньше, при штурме Реле. Значило ли это, что он стал сильнее? Сможет ли Каул выстоять против него? Послушник глубоко вдохнул и закинул голову, прикрыв глаза. Пускай враг стал сильнее. Рука скользнула на верную Дестрезу Прайм, которая была даже древнее него. Она пережила первые века существования Империя Орокин, прошла сквозь Старую Войну и Раскол. Где бы ни был враг, эта рапира была создана, чтобы проткнуть его сердце. Иллин не даст друга в обиду, чего бы это не стоило. — Он там, — указал он рукой, вновь вернув на лицо очаровательную улыбку. — Нельзя позволить этой твари уйти, не в этот раз, — категорично отрезал Каул, ловким движением поправив мешавшиеся перед глазами волосы. Иллин молча кивнул. Вдвоём они единым шагом двинулись к угрожающей махине, пристыкованной к одному из залов Башни. Добравшись до посудины, Каул громко, раскатисто объявил, так, что эхо от его слов, казалось, прорвалось даже сквозь стены, отделявшие их от вакуума: — Сай! — воззвал он к своему цефалону. — Зажги кузницы и готовься к отлёту. Словно истомившись в ожидании приказов, корабль тут же разразился рёвом, вырвавшимся из сопел вместе с алым пламенем. Огонь отражался на чёрной обшивке, создавая впечатление, будто она покрыта стекавшей по ней кровью. Послушники вместе с несколькими варфреймами ступили на борт Рэйлджека и покинули Башню, в которой так долго сохраняли капли своих сил. Всё ради последнего похода. Стоя на мостике, Каул устремился взглядом и мыслями вперёд, в Бездну. У них снова есть цель, и невероятный груз погибших собратьев, обременявший его, превратился в главный источник сил. «Ваши смерти не были напрасными», — молвил он про себя. — «Я закончу то, что мы вместе начали. Я уничтожу Тэнно».