Мороз по коже

— Ты! — заорал эльф, дёрнув зажатые в кулаке волосы вниз, отчего голова Данари беспомощно запрокинулась. — Совсем страх потеряла?! Какой безмозглой идиоткой надо быть, чтобы после всего произошедшего забраться в мою комнату? Холодное лезвие крепче прижалось к ничем не защищённой шее. Так, что это стало причинять боль. Дана чувствовала, как гневно дрожат его руки, и понимала, что любое неосторожное движение может стать для неё фатальным. — Отпусти меня. — Что вы искали?! — не сбавляя тона, рявкнул син’дорай. — Что? Отвечай! Молясь, чтобы он не решил обшарить её карманы, Данари потупила взгляд и нервно закусила губу. Сейчас от её решения зависело слишком многое. Найди у неё эльф своё письмо, в котором однозначно было что-то важное, она точно не ушла бы отсюда на своих ногах. — Золото, — испуганно пробормотала она. — Мы искали золото и драгоценности, клянусь! Син’дорай, готовый вновь разразиться гневной тирадой, вдруг резко осёкся. Он не ослабил хватку и не убрал кинжал, но на его лице промелькнуло недоумение. — Что?! — Нам дали неверные координаты! — выпалила Дана. — Тот богач живёт в верхних комнатах, а мы… Мой напарник всё перепутал, и я не знаю, что теперь будет. О великий Свет, хозяин не оставит это просто так. Всё пропало, нам конец… Эльф продолжал держать её, но, судя по его растерянному виду, уже чисто машинально. Данари всхлипнула. Сердце грозило выскочить из груди. Её руки тоже дрожали. Это вполне можно было принять за страх, и поэтому, не позволяя заглянуть себе в глаза, Дана спрятала лицо на его груди, уже смелее игнорируя приставленное к шее лезвие. Для верности всхлипнув ещё раз. Он пах свежестью морского бриза с тёплыми, незнакомыми ранее древесными нотками. Непривычно, но до странности приятно и легко. Вздрогнув, как от удара, син’дорай резко отшатнулся. Он разжал ладонь, которой крепко сжимал её волосы, и, сквозь зубы пробормотав очередное ругательство, неохотно спрятал кинжал в складках своей робы. — Жаль, что эти ублюдки тогда не изнасиловали тебя, как собирались, — яростно процедил он. — В следующий раз ты бы подумала, прежде чем связываться со всяким сбродом. — Откуда ты знаешь, что не изнасиловали? — Данари вопросительно подняла брови, на мгновение выпав из образа стыдливой скорби. — Ты же ушёл. — Сейчас ты уйдёшь отсюда, — вновь вспылил син’дорай. — Или тебе помочь? Помощь ей, конечно, не требовалась. Не дожидаясь повторного приглашения (или же момента, когда он мог бы передумать отпускать с миром незадачливую взломщицу), Данари выскочила в открытое окно, молясь про себя, чтобы пропажу письма взбешённый эльф обнаружил уже после того, как она доберётся до своего укрытия. В груди жгло. От долгого бега горели мышцы, однако она не сбавила темп, даже когда перед глазами замелькали знакомые очертания построек и водоёма аллеи Духов. До крайней хижины оставалась финишная прямая, но погони, кажется, удалось избежать. Внутри её уже ждали. Захлопнув дверь, она задвинула стальной засов и прислонилась к стене. — Ну? — нетерпеливо воскликнул Малди, не давая запыхавшейся Данари времени даже на то, чтобы перевести дух. — Тебе удалось что-нибудь найти? — Сто золотых, — отдышавшись, она многозначительно скрестила руки на груди. — Я выполнила задание и буду говорить, только когда увижу обещанную плату. — Конечно-конечно, я помню! — Чудесно. Сейчас. — Но… — заикнулся было гоблин и прикусил язык, наткнувшись на предостерегающий взгляд. Он замешкался, чрезвычайно медленно доставая объёмный свёрток из поясной сумки, но весь вид Данари выражал крайнюю непреклонность. Блеснуло золото. Малди увернулся, не позволяя рассмотреть набитый доверху кошель, но внимательный взгляд эльфийки оказался быстрее. Сопя и ворча себе под нос, гоблин отсчитал несколько монет. — Здесь тридцать! — возмущённо зашипела Дана, пересчитав свою выручку. — Мы так не договаривались. — Ты заслужила! — Малди добродушно похлопал её по плечу. — Ну да, я должен был заплатить тебе двадцать, учитывая налог на добавленную стоимость, обязательную пошлину в казну братства и штраф за нарушение анонимности, но ты не переживай, это небольшая надбавка в честь первого задания. Так тебе удалось что-нибудь найти? — Ты очень щедр, — сквозь зубы процедила она. — А что касается твоего вопроса… Нет, Малди. Кажется, ошиблись твои источники. Ничего там не было. Ядовито усмехнувшись, Данари потянула на себя крышку люка. В спину ей прилетел разочарованный вздох, но она упрямо продолжала двигаться вперёд. Катакомбы больше не казались пугающе запутанными, и она теперь уже легко находила дорогу до неприметной двери, ведущей на базу. Её переполняло негодование. Наверняка пронырливый гоблин и не собирался платить оговоренные сто золотых. Решил обогатиться за счёт наивности провинциалки, которая оказалась в столице в безвыходном положении? На его беду, она слишком быстро учится. Обуреваемая яростными мыслями, Дана задвинула засов дверного замка и выложила измятый конверт на стол. Должно быть, послание мерзавцу-син’дорай действительно скрывало в себе нечто очень важное, вот только как распорядиться этой ценностью, она решит сама. Она придвинула поближе магический фонарик — слабый сгусток голубого пламени внутри переливался и дрожал, но заряда должно было хватить ещё на некоторое время. Теперь можно было углубиться в чтение. Странно. Обе стороны конверта были девственно чисты, словно отправитель передал своё послание из рук в руки, не доверяя обычной почте. Внутри лежал сложенный вчетверо лист пергамента, исписанный крупным размашистым почерком. На всеобщем.

Братья, сёстры! Корабли терпят бедствие. Проклятые рифы пускают ко дну невинные души. Тернист путь Севернее Портового города, для тех, кто слаб и пал духом, сложив головы в кольце высохших рек. Да будет благословен наш путь. Да озарит Солнце всех, кто поднимется на самый верх. Откроется истина отступникам. Свет явит откровение в образе прекрасной юной отроковицы. Поклонитесь и ступайте с миром. На исходе двенадцатого месяца, спустя девятнадцать зим Свершится пророчество. Да будет так.

Нахмурившись, Данари перечитала текст ещё раз. А затем ещё и ещё, но это ни на йоту не прибавило понимания того, что имеет в виду отправитель. Всё это напоминало воодушевлённый бред сумасшедшего… Либо очень хитро зашифрованное послание. Уж гоблин точно мог бы предположить, о чём здесь идёт речь, но Дана сразу отмела эту идею. Даже самые ненавязчивые вопросы могли натолкнуть Малди на мысль, что его пытаются обвести вокруг пальца. Ясно было только одно — с самого первого дня син’дорай приносил ей исключительно неприятности. — Ну и кто из нас двоих после этого ненормальный? — обречённо воскликнула она спустя ещё четверть часа попыток докопаться до сути. Всё было тщетно. Разозлившись на саму себя, Данари убрала письмо в конверт и спрятала туда же, под матрас, решив немного обдумать и вернуться к нему позднее. С того момента жизнь снова вернулась в привычное русло. Всё было как обычно: изнурительный труд на благо братства, преувеличенно любезный Малди и вечно недовольные тролли. Хотя последние, как ни странно, докучали ей гораздо меньше, чем обычно. Иногда их вялая перебранка напоминала некое подобие нормального разговора. Бывало, за ужином Гроун вдруг предавался воспоминаниям о сиротской юности. Дана его ностальгические излияния не поддерживала, но обычно слушала, не перебивая. В последнее время ей казалось, что на базе царит странное оживление. Повсюду то и дело слышались шепотки про великий поход, грандиозные планы Вождя и окончательную победу Орды над врагом. Однако каждый раз, когда Данари пыталась вклиниться в такой разговор, члены картели косились на неё с недоверием и спешно меняли тему. Это раздражало, и ей приходилось напоминать себе о необходимости изображать старательную помощницу. Прояснилось всё довольно быстро. Когда Малди, по обыкновению неожиданно, пригласил её в свой кабинет, Данари немного напряглась. Все прекрасно помнили, к чему привела прошлая вылазка наверх. А сама она понимала, что чуть не провалила всю операцию, попавшись в руки разъярённому син’дорай, но гоблин, кажется, забыл о первом неудачном опыте. Или же делал вид, что забыл. Улыбнувшись во весь рот, Малди в своей манере необычайно радостно поприветствовал Дану. Она ответила настороженным кивком. — Ты, наверное, догадываешься, что у меня есть для тебя новое задание? — заговорщически подмигнул он. — Очень-очень выгодное. — Какое? — Что у нас самое выгодное дело на свете? Война! — не дожидаясь ответа, гоблин торжественно ударил себя в грудь, и от неожиданности Дана подпрыгнула на стуле. — Да-да, ты не ослышалась. Именно что война! Только представь себе… Доблестные воины, защищающие честь Орды, гордо вышагивают в стенах города-победителя, размахивая кроваво-красными знамёнами. Под их ногами — лепестки роз, которыми осыпают путь счастливые граждане, а карманы набиты золотом! Вообрази на минуточку, что среди этих героев идёшь и ты. Впечатляет? — Э-э-э… — протянула Данари, ничуть не вдохновлённая пламенной речью Малди, который только слезу не пустил от умиления. — Тогда поспеши в зал Отважных! Там с самого утра очередь в три зигзага. Подумать только, сколько идио… то есть, отважных смельчаков, верных ордынской идеологии! Я восхищён! Она кивнула, про себя думая, что Малди мог сколько угодно с самым воодушевлённым видом вещать о великих героях и воспевать их подвиги, надеясь хитрыми увещеваниями задеть в её душе нужную струнку, вот только правды в этих словах было не больше, чем в его торжественных обещаниях о несметном богатстве. И всё же была одна причина, по которой она легко согласилась на эти условия. Данари не собиралась до конца своих дней оставаться на побегушках у этого негодяя. Война? Тем лучше, пускай гоблин ищет новых волонтёров для своего тёмного промысла. Вечерний Оргриммар встретил её неясной тревогой. Сухой ветер взметнул облако ржавой пыли и принёс запах гари. Горели костры. Данари почти привыкла к тому, что жадное пламя беспощадно выжигало последние глотки свежего воздуха и каждый вдох горечью оседал на языке. Всё было по-прежнему, но что-то изменилось. Привычные слуху взрывы грубого, лающего смеха веселящихся гуляк сменились тихим бормотанием, которое резко обрывалось, стоило только мимо пройти чужаку. Стражники делались яростнее и злее. Разговоры становились короче и тише, вполголоса. Город застыл в ожидании перемен — словно где-то вдали уже грянули первые раскаты грома как предвестники скорой бури. Источник всеобщего волнения сосредоточился на аллее Чести. Длинная очередь желающих попасть на фронт — преимущественно орки и тролли — тянулась вереницей вдоль стен, огибая хижины, озеро и толпу зевак, собравшихся посмотреть на вступительные испытания. Данари заняла место в самом хвосте. — …рубить Альянс! — с чувством произнёс кто-то спереди, по голосу — совсем юный. — Дайте мне в руки львиную башку и дубину, и пусть ведут хоть к бесовому кратеру! — Мы идём в Силитус, тупица. Воевода так сказал. — Когда? — Скоро, раз госпожа объявила новый сбор. Чё, Варт, не терпится подохнуть? Эльфийка поёжилась. Очередь продвигалась медленно, а орки продолжали подшучивать друг над другом в свойственной им манере, и лучше было бы не прислушиваться к их разговорам. Она вовсе не была уверена, что хотела вместе с ними сложить голову в безымянном сражении. Да и в принципе Данари знала, что не собирается умирать. Это сделают глупые мальчишки. Такие, как эти, пришедшие воевать без оружия и доспехов, вдохновляемые лишь безрассудным энтузиазмом и подвигами героев, воспетыми странствующими менестрелями. Они готовы. Она — нет. — Назовись, — хмуро приказал рослый орк в пластинчатых чёрных доспехах, когда Данари наконец дождалась своей очереди. — Данари Вечная Песнь, — чётко и быстро отозвалась она. — Из Луносвета. Маг. В водянистых глазах орка промелькнула насмешка. Он должен был знать, что это означает. Ребёнка, родившегося без отца, называла мать. А если не было и матери, сироты получали фамилию по названию города или поселения, в котором они появились на свет. Сестра быстро распрощалась с ней, взяв себе новое имя после принесённой присяги в Чёрном храме, но Данари никогда не думала об этом как о позорном сиротском клейме. Ровно до этого момента. Она стойко выдержала долгий взгляд командира. Орки чтили кровные узы, считая своими всех детей. Но Данари была син’дорай, а это в корне меняло дело. — Наслушалась сказочек и пришла геройствовать? — он криво ухмыльнулся. — Ну покажи, что ты умеешь… маг. Её подвели к синему манекену с нарисованным карикатурным воргеном. Несколько пар глаз уставились в ожидании. Нужно было сосредоточиться. Очертить кончиками пальцев невидимую сферу. Ощутить холодную силу арканы, пульсирующую внутри вместе с тяжело бьющимся сердцем — она по-прежнему казалась непослушной и чужой. Данари сконцентрировалась. Воздух вспыхнул в её руках прозрачным голубым свечением, принимая форму шара, и в следующее мгновение она точным пасом отправила его прямиком в манекен. Шар ударился о твёрдую поверхность и рассыпался в мелкую ледяную крошку. Манекен качнулся, а нарисованный ворген вдруг оскалился и гнусно захихикал. — Нормально, нормально… — кто-то хлопнул её по плечу. — На передовую пойдёшь. — Скажи ей, пускай посох купит, — проворчал орк, склонившийся над объёмной книгой для записей. — Двести восемьдесят шестая. Следующий! — Да зачем, — развеселился напарник. — Они недешёвые. Слышишь, эльфийка? Не надо. Они вам там не понадобятся. Выйдя на улицу, Данари со злостью пнула лежащий на земле камень. Всё получилось. Она пополнила ряды армии и скоро должна была покинуть ненавистный Дуротар с его пылевыми ветрами и обжигающим солнцем. Тогда почему же на душе так скребли кошки? Но не успела Дана пройти и нескольких шагов, как её крепко обняла за плечи чья-то рука, а спина сквозь рубаху почувствовала холодное прикосновение стали. — Карьера домушника не задалась? — прорычал над ухом знакомый голос. — Решила податься на фронт? — Отпусти меня! — прошипела Данари, тщетно пытаясь вывернуться из стальной хватки. — На нас смотрят. Отчасти это было правдой. Патрулирующие улицу стражники скользнули по ним равнодушным взглядом и вернулись к прерванному разговору. Со стороны это действительно выглядело безобидно — син’дорай прогуливался с девушкой, приобняв её одной рукой за плечо. Обычное дело. Вот только они не могли заметить того, что во второй руке мерзавец сжимал нож, который упирался ей под рёбра. — Где. Моё. Письмо?! Данари дёрнулась, но эльф и не думал отпускать её. — Иди и спроси у почтальона, я тут при чём? Ай! — Не придуривайся, — он заметно усилил хватку, отчего плечо уже начинало неприятно саднить. — Ты стащила у меня письмо. Отвечай, где оно, или я сейчас же разрежу тебя от глотки до брюха. — Мы искали золото, которого у тебя нет, — Дана вздёрнула подбородок, с отчаянной смелостью встречая его полный ярости взгляд. — Кому в здравом уме может понадобиться твоя почта? Ненормальный! — Значит, его забрал твой подельник, — не сдавался он. Син’дорай завёл её в арку, разделяющую аллею Силы и аллею Чести. Одиноко стоящий стражник, понимающе хмыкнув, тактично удалился, и тогда эльф брезгливо отшвырнул Данари с таким видом, будто коснулся ядовитой змеи. — Мне нет никакого дела до твоих проблем. И вообще, прекрати меня преследовать. — Если ты не вернёшь мне то, что вы у меня украли до заката солнца, я убью тебя. Найду и убью, как только ты выползешь из своей крысиной норы. Поняла меня? — О боги! — Данари демонстративно закатила глаза, при этом не переставая боковым зрением внимательно наблюдать за реакцией эльфа, который теперь, кажется, был несколько сбит с толку. — Я достану это проклятое письмо, если ты больше никогда не попадёшься мне на глаза. А лучше спрыгнешь с дирижабля. Он недоумённо нахмурил брови. Не верил в такую быструю капитуляцию? Тем лучше. — Когда ты его достанешь? — Как только, так сразу, — огрызнулась она. — Как тебя зовут? Только говорю сразу, искать по всему городу я тебя не собираюсь. — Гулдор, — пробормотал он, окончательно утратив воинственный пыл. — Я сам тебя найду. — Гулдор? — не сдержавшись, Данари ехидно усмехнулась. — Чем только думали твои родители? — Хватит болтать, иди и займись делом. Продолжая тихо посмеиваться (и пришло же кому-то в голову), Дана уже в гораздо более приподнятом настроении вернулась на базу. Письмо лежало на том же месте. Мятый клочок пергамента, почему-то так нужный Малди и этому выскочке. К счастью, Данари он нужен не был. По крайней мере, оригинал. Начертатель был не очень доволен столь поздним визитом. Старый Джо’ма сердито ворчал, сетуя на невоспитанную молодёжь, новый режим, земельные налоги и неверную жену, сбежавшую на прошлый Тыквовин с каким-то лавочником. Данари терпеливо слушала, охотно кивала головой, не забывая изредка вставлять «Не может быть!» и «Совершенно верно», и нехитрые дипломатические приёмы очень скоро дали свои плоды — спустя четверть часа она сжимала в руках свежую копию того самого письма, а начертатель, увлечённый разговором, так и не заинтересовался его содержимым. Она поблагодарила тролля и, оставив несколько лишних золотых за выполненную работу, вышла на улицу. На город уже опустилась ночь. Тёплым жёлтым светом зажглись круглые окна, уютно потрескивали горящие факелы, а в чистом бескрайнем небе загорелись первые звёзды — багровая вышина, расшитая мириадами сверкающих жемчужин, простиралась далеко за горизонт и казалась бесконечной. Даже ночью небо отсвечивало красным. В детстве Аллари рассказывала, что оно стало таким из-за дыхания гигантского дракона, пролетевшего над Калимдором, и Данари очень расстроилась, когда узнала весьма прозаичную правду. Налюбовавшись красотой ночного Оргриммара, она уже собралась вернуться домой, как на пороге нос к носу столкнулась с Гроуном. — Опа, Дана, ты-то мне и нужна, — он широко ухмыльнулся, что уже не предвещало ничего хорошего. — Пошли, поможешь. — Ну что опять? — Данари болезненно поморщилась, но тролль решительно ухватил её под руку и потащил за собой. — Дельце есть одно. Только тс-с, не здесь. Они молча прошли мимо спящих хижин и вскоре остановились возле неприметного спуска прямо в песочную скалу. В душу закралось нехорошее предчувствие. — В расселину Теней? Ночью?! Да ты с ума сошёл. — Да там делов на пару минут, чё ты, — Гроун ободряюще хлопнул её по плечу. — Забрать партию азерита и доставить на склад. Малди щедро платит за эту работёнку. — Что ещё за азерит? — Жидкое золото, — произнёс он с загадочным видом. — Давай, не стой столбом, шевелись. Спуск уходил вниз. Он круто петлял, но довольно быстро закончился глубокой расселиной, уходящей несколькими ярусами ещё глубже под землю. Данари затаила дыхание. Обитель разбойников, головорезов и прочего отребья, которому не нашлось места на поверхности, плыла в клубах вязкого, мерцающего тумана. Здесь было душно. Мутные испарения, поднимающиеся откуда-то из самых глубоких слоёв земли, забивались в горло липкой сажей. Данари закашлялась, и Гроун возмущённо шикнул на неё. Каждый звук, отражённый от каменных стен, усиливался многократным эхом. Но, по правде говоря, здесь не было тихо. Тени, обитающие в этом тёмном месте, жили своей жизнью. Дана отчётливо слышала целое многообразие звуков — сперва это напоминало мерный гул, но, прислушавшись, она похолодела. Кто-то смеялся. Вздыхал. Горестно, с тоскливым надрывом, и ему вторили другие голоса, сливающиеся в единый рокочущий напев. Данари не могла разобрать слова. Мягкое сопрано подхватывали раскатистые басы под отбивающие ритм барабаны, и это пение совершенно точно было самым пугающим и самым прекрасным из всего, что ей приходилось слышать. Гроун потерялся из виду, но восхищение и природное любопытство оказались сильнее. Свернув с широкой тропы, Данари слепо брела по направлению звука. Он приближался. Становился громче. За следующим поворотом на стене заплясали фиолетовые отсветы, и даже туман почтительно расступился, обозначив границы полукруга, внутри которого бурлила очень тёмная магия. Здесь творили некий ритуал. Данари догадалась об этом по тому, как потяжелел воздух, сгустилась тьма, а родившееся в душе желание бежать как можно дальше от этого проклятого места усиливалось с каждым шагом навстречу. -…katra zil shuki. katra zil shuki… katra zil shuki…* — послышалось зловещее бормотание. Прислонившись спиной к песчаному возвышению, скрывающему от неё участников таинственного ритуала, Данари осторожно выглянула из своего укрытия. Под растянутым тентом прямо на земле подсвечивалась огромная пентаграмма. На каждом из пяти углов замерла высокая фигура в чёрном плаще, сложившая ладони в молитвенном жесте. А прямо в центре огромной звезды стоял сосуд, наполненный тёмно-красной жидкостью — странным было то, что она продолжала откуда-то прибывать. Звонкое «кап-кап» перебивало даже их страшное пение. Данари подняла голову и чуть не закричала. Это была кровь. И она капала из разорванного горла существа, растянутого на кольях прямо под тентом. Темнота не позволяла рассмотреть несчастного, но даже с такого расстояния стало очевидно, что для своего чудовищного ритуала эти монстры убили не животное. Дану замутило. Перед глазами поплыло, и она что есть сил зажала себе рот ладонью, чтобы не издать ни звука. — Стоять! Куда пошёл?! Пение оборвалось. Дана готова была поклясться, что оглушительные удары её сердца сейчас слышали все, кто был рядом. — Держи его! Не дайте ему уйти! — Вон ещё один! Хватайте, хватайте! Нужно было бежать. Что есть сил, без оглядки, не дожидаясь Гроуна, но ноги внезапно одеревенели и будто бы приросли к земле. Последнее, о чём Данари успела подумать, прежде чем висок пронзила острая боль и сознание заволокло чёрной пустотой — до чего же печально, что Аллари умерла за любовь, а она — за какой-то жалкий азерит, о существовании которого даже не подозревала до сегодняшнего дня.