Мороз по коже

— Не всё идёт по плану, — с беспокойством в голосе продолжил говорить невидимый собеседник. — Они должны были пересечь Южные степи, а вместо этого Саурфанг повернул на север и приказал разбить лагерь в лесах. Наши в растерянности. Тебе придётся задержаться. — Что вообще тут говорят? Никто не задаёт вопросы? — перебила его девушка. Кажется, это её назвали Лантель. — Они тоже не понимают, что происходит, — ответил Гулдор. Или его всё-таки звали Аман? С каждой секундой Данари понимала всё меньше. Только что она видела эльфа крови. Ничем не примечательного, типичного представителя син’дорай. А сейчас перед ней стоял не кто иной, как самый настоящий ночной эльф. Но как такое возможно? Что вообще здесь происходило? Ясно было только одно — до тех пор, пока заклятие не ослабит свою хватку, ей придётся быть лишь безмолвным наблюдателем. Зато потом… Данари с мстительным удовольствием представила, что она с ним сделает. И всё же, как трудно поверить, что это и был самый ничем не примечательный син’дорай. Сейчас в нём от прежнего эльфа крови не осталось ровным счётом ничего. Мешковатая роба, внезапно пришедшаяся не по размеру подросшему хозяину, оголила мускулистые руки с выступающими венами. Змеящиеся узоры татуировок рассекали бледную, с синеватым оттенком кожу чёрными полосами. Они ползли вверх, по предплечью и прятались под тонкой выцветшей тканью. Весь его облик олицетворял собой опасность. Жёсткая щетина, узкое, почти треугольное лицо и густые чёрные волосы, свободно падающие на спину только усиливали это пугающее сходство с хищником. Кажется, он напоминал ей саблезуба. Эти калдорайские кошки прочно ассоциировались у Данари с бытом ночных эльфов и с этими лесами. Продолжая неотрывно следить за каждым его движением, она попыталась пошевелиться, но всё было тщетно. — Те, кто в курсе, где находится Силитус, и как далеко от него расположен Ясеневый лес, хотят знать, что происходит, — добавил он, не подозревая о мыслях, блуждающих в голове своей пленницы. — Таких, к счастью, большинство. Но Саурфанг запретил кому бы то ни было покидать свои места, и никого не принимает. Он не хочет отвечать на вопросы. — Сильвана явно что-то задумала, — пробормотал второй говорящий. — Из наших почти никому не удалось покинуть Оргриммар в составе войска. Аман, вся надежда на тебя. — Что он может сделать? — вмешался третий голос. — Если об этих планах осведомлена только самая верхушка. — Я не знаю. Никто не знает. Но нам сейчас жизненно необходима даже крупица какой-то информации. Король Андуин направил войско в Силитус, и нам срочно нужно передать им хоть что-то. Данари с предельной внимательностью ловила каждое услышанное слово. Вроде бы, говорящих было трое. Двое мужчин и одна девушка. Теперь уже не оставалось сомнений, что Дана стала невольной свидетельницей встречи некой тайной организации Альянса. Очень жаль, что увидеть лица остальных из такого положения не представлялось возможным, но вот на мерзавца Гулдора она укажет с огромным удовольствием. Уж им-то теперь должны были заинтересоваться. Осталось всего ничего — выбраться отсюда живой. — Я останусь. Не обещаю, что смогу что-то разузнать, но о передвижениях постараюсь докладываться сразу, — ответил он. — Назревает очень большой конфликт, — вздохнула Лантель. — Будь осторожен. Не рискуй напрасно, и просто береги себя. — Ты нужен не только Альянсу, — очень тихо добавила она, и Данари успела заметить, как тонкая рука в бежевой перчатке нежно провела по щеке эльфа. — Я вернусь. Обещаю. Пока что у меня есть одно хорошее известие, — Гулдор понизил голос, но Дана всё равно расслышала его слова. — Мне удалось встретиться с нашим западным другом. — Он передал?! — Да. Унесите его как можно скорее отсюда, — он разжал ладонь, в которой всё это время было спрятано то злосчастное письмо, и протянул его своим собеседникам. Данари хотелось выть от разочарования и злости. Получается, это именно она стала тем самым заключительным звеном в передаче тайных сведений вражеской армии. А они определённо имели ценность для Альянса. Зеленоватая рука снова похлопала Гулдора по плечу, а Лантель бросилась к нему в объятия. Хотя этой, подумала Дана, только дай повод повисеть на его шее, но всё же, было нельзя отрицать очевидное. Альянс получил нечто очень важное. И об этом ей стоило молчать. — Больше не пытайтесь встретиться со мной, это может быть опасно. Будем связываться обычным способом. — Когда ты вернёшься? — Я не знаю. Как только узнаю что-нибудь, или в случае, если Орда выйдет в открытое противостояние. — Хорошо. А теперь нам пора. Лантель произнесла что-то на незнакомом Данари наречии. Отдалённо он походил на талассийский, хотя из её уст звучал несколько мягче и с обилием шипящих звуков. Гулдор ответил ей на том же языке и с такой же интонацией. Наконец, эта троица удалилась, и пока они не скрылись в окружающем сумраке, Дана успела мельком рассмотреть их со спины. Самый высокий — кажется, Бран, держал в руках лук и прятал лицо под капюшоном. Идущая рядом Лантель казалась чуть пониже. У неё были длинные зелёные волосы и лёгкое бежевое одеяние, напоминающее костюм для верховой езды. И третий — совсем коротышка по сравнению с этими двумя, определённо был человеком. Когда звук шагов стих, Гулдор подошёл к тому месту, где всё ещё лежала обездвиженная Данари. Он поднял с земли посох, и она внутренне напряглась. — Ты сама всё понимаешь. Калдорай развёл руками, обращаясь к тому месту, где лежала невидимая Данари. — Элуна свидетельница моим словам, я не хотел тебя убивать, но… Ты оказалась не в том месте, и не в то время. В груди всё сжалось от предчувствия неизбежного. Сердце билось о клетку рёбер запертой птицей. Нужно было что-то срочно предпринять — позвать на помощь, закричать или просто вскочить и бежать без оглядки, но Данари могла лишь завороженно наблюдать за этим мерзавцем, который с поразительным спокойствием извлёк из ножен короткий кинжал. Она отчаянно замотала головой. Чары таяли. Чувствительность возвращалась, пробегая по озябшему телу тёплыми волнами, но очень медленно. Она не успеет. Мир вновь обрёл краски. — Мне очень жаль. Гулдор наклонился над ней и поднёс лезвие к ничем не защищённой шее. Данари, как загипнотизированная, смотрела в эти чужие глаза со странным миндалевидным разрезом, напоминающие расплавленное серебро. Она закричала, но вместо крика с непослушных губ сорвался только слабый стон. Он замахнулся, но, казалось, нарочито медленно. Проклятье. Неужели нельзя закончить с этим как-нибудь побыстрее? Она крепко зажмурилась. Но ничего не произошло. Когда Дана вновь открыла глаза, рядом с ней сидел тот самый син’дорай, встреченный ею впервые в Оргриммаре, на центральной аллее. Кинжала в его руках уже не было. А из-за деревьев нахально скалилась физиономия Зен’джила и ещё одного орка, чьего имени она не помнила. — А Данни-то не промах, — глупо захихикали они, не прекращая переглядываться, словно зелёные юнцы, увидевшие нечто непозволительное для детских глаз. — Глянь, ещё лагерь не разбили, а она уже кувыркается с мужиком. Неплохо. — И будет ещё лучше, если вы пойдёте собирать хворост в другое место, или зачем вы сюда пришли, — беспечно улыбнулся Гулдор. Его ладонь по-хозяйски переместилась на её грудь. Жаль со стороны совсем не было видно, что этой рукой он со всей силы прижимал эльфийку к земле, чтобы она точно не могла пошевелиться. Отпустив уж совсем неприличный комментарий, от которого скулы Даны полыхнули краской, эти двое скрылись. Выждав ещё немного, Гулдор отпустил её, и в этот момент чары окончательно истаяли, словно их и ни бывало. Данари подскочила на ноги, рассерженно шипя. Чтобы заглянуть ему в глаза, ей пришлось задрать голову. Извернувшись, она попыталась вцепиться в это ухмыляющееся лицо, но Гулдор играючи перехватил её руку и завернул за спину. — Ублюдок! — выдохнула она, дёрнувшись всем телом, отчего боль в заломленной конечности раскалённым касанием растеклась по кисти и всему предплечью. — Будь ты проклят! Отпусти меня немедленно. — Отпущу, если перестанешь бросаться на меня, как взбесившаяся кошка. Стальная хватка в принципе лишала любой возможности двигаться, и когда Данари перестала дёргаться, Гулдор разжал пальцы. Она отскочила от него, потирая покрасневшее запястье. — Считай, тебе повезло, — кривая усмешка никак не вязалась с его задумчивым взглядом. — Сегодня твой день. Не забудь потом сказать спасибо этим двум идиотам. Грудь тяжело вздымалась. Ярость застилала взгляд кровавой пеленой. Данари шумно дышала, сжимая кулаки, в то время как Гулдор выглядел абсолютно спокойным. Так, словно ни на йоту не воспринимал разъярённую эльфийку, как потенциальную опасность. — Ты… шпион! — наконец, к ней вернулся дал речи. Он иронично приподнял бровь, всем своим видом выражая насмешливое «да неужели?». — Саурфангу будет интересно узнать, что всё это время бок о бок с нами находился вражеский агент. — Тогда, наверное, мне всё же стоит убить тебя? — усмехнулся Гулдор. Данари нахмурилась. — У меня всего один вопрос. Что же ты ему расскажешь? — Что ты шпион, — настойчиво повторила она, искренне не понимая, к чему нужен весь этот глупый разговор. — Кто — я? — терпеливо повторил тот. — Гулдор, калдорай под маской эльфа крови. Ты жил всё это время рядом с мастерской кожевника. — Исчерпывающе, — негодяй снова хмыкнул. Данари вновь почувствовала себя глупо. — Позволь внести небольшие коррективы в твой блестящий план, — он широко улыбнулся, продемонстрировав выступающие клыки. — Эльфа крови по имени Гулдор просто нет. Я назвал тебе первое попавшееся имя. Прости, но я даже не уверен, что оно действительно существует. Это первое. Второе — комната на первом этаже по документам уже давно сдаётся одному шаману, который практически всё свое время предпочитает проводить в астрале. Но я не думаю, что сейчас, в Ясеневом лесу это может кого-то заботить. И третье. Ваша армия огромна. Сильвана собрала практически все имеющиеся ресурсы, и затеряться среди лучников, коих у Орды в достатке для меня не составит никакого труда. Ну и заключительное. Не забывай, где мы находимся. Здесь полно шпионов из Астранаара, это уже давно перестало заботить кого бы то ни было. Скорее, ваши с большей вероятностью заинтересуются син’дорай, передающей странные послания не менее странным — я бы даже сказал — фантомным личностям. Не забудь упомянуть об этом, когда будешь рассказывать свою занимательную байку. Закончив свою речь, Аман одарил её снисходительной улыбкой. — Зачем тебе всё это? — не помня себя от злого бессилия, Данари предприняла последнюю попытку вывести из себя этого самоуверенного типа. — Ты сам сказал, что наша армия огромная. Значит, твои жалкие попытки не смогут никому навредить. — Кто сказал, что я собираюсь кому-то вредить? Единственная моя цель на этой миссии — не допустить того, чтобы Сильвана застала Альянс врасплох. И не дать навредить нам. — Тогда верни мне мой посох, и сражайся честно. — Я не хочу убивать тебя. Думаю, о том, с кем и где ты, теперь знает добрая половина войска. То, с какой лёгкостью он произнёс это — будто другого варианта развития событий этого сражения в принципе быть не могло, моментально раздуло огонь её ярости. Воинственно уперев руки в бока, Данари смерила Гулдора уничижительным взглядом, в очередной раз пожалев, что не умеет убивать силой мысли. — Будь моя воля, я бы вообще никого не убивал, — продолжил он, делая вид, что не замечает разъярённый взгляд. — Да, у Альянса и Орды есть много причин не любить друг друга, но доводить это до полноценной войны… Не вижу смысла. Особенно в свете недавних событий. — Каких ещё событий? — Нашествие Легиона. Мы сражались бок о бок, и это была наша общая победа. Война расколет наше единство, и это существенно ослабит всех нас перед лицом внешней угрозы, когда она вновь настанет. А это лишь вопрос времени. — Мы идём патрулировать Силитус, болван, — покачала головой Данари. — Раз ты шпион, то должен был знать об этом. Если ваш хвалёный Альянс не нападёт первым, никакой войны не будет. Гулдор странно посмотрел на неё. Когда он заговорил вновь, в его глазах заплясали весёлые огоньки. — Ммм, есть один нюанс. — Что? — Силитус находится в противоположной стороне. Данари осеклась на полуслове. Ей понадобилось некоторое время, чтобы сопоставить факты, а затем, когда картина произошедшего сложилась в единое целое, она поспешно отвернулась, чтобы скрыть свою растерянность. Похоже, он говорил правду. Войско действительно двигалось на север. Но зачем? — Даже если я вернусь обратно, — он продолжил говорить, словно не заметил её потерянный вид. — Мы в любом случае больше не встретимся. Я не буду докучать тебе, чтобы у тебя не возникало искушения доложить обо мне Воеводе, и ты тоже не ищи встречи со мной. Поверь, это ни к чему хорошему не приведёт. Ничто не помешает мне закончить начатое уже без свидетелей. Как бы Дане не хотелось это признавать, но в его словах была толика истины. Идти с донесением на син’дорай, о котором она не знала ровным счётом ничего, вдобавок став свидетелем этой явки, — так себе идея. — Как твоё имя? — неожиданно даже для самой себя спросила Данари и мгновенно прикусила язык. Ответом ей послужил долгий, внимательный взгляд. — Аман, — помолчав, он всё-таки представился. — Пойдём. Я покажу, в какую сторону тебе идти. Тёплый вечер невероятно быстро сменился ночью. Свет заходящего солнца больше не проникал через тесно сплетённые между собой кроны деревьев, и даже луна не могла пробиться сквозь густо разросшуюся зелень многовековых ясеней. В сгущающейся полутьме яркими огоньками светились глаза Амана (Данари было трудно привыкнуть даже мысленно называть его настоящим именем). Вопреки ожиданиям, с заходом солнца сюда не опустилась кромешная тьма. По мере того, как глаза привыкали к утопающим в ночи очертаниям леса, вокруг проступало все больше красок. Среди тёмных стволов замерцали светлячки, в курчавой поросли травы, опутывающей могучие корни ясеней, зажигались звездочки флюоресцирующих цветов, свисающие сверху серебристые лозы лиан дикого винограда едва заметно покачивались, когда по ним проносилась невидимая живность. Где-то ухала сова. После заката сонный лес пробуждался и начинал жить своей жизнью, вот только никто не мог предугадать, какие из его обитателей проявят враждебность к припозднившимся путникам. Не раз краем глаза Дана замечала смазанное движение в тени деревьев и старательно убеждала себя, что это лишь проснувшаяся ночная живность… Но беспокойство нарастало, и его становилось все трудней игнорировать. Дана повернулась к Аману, который до сих пор вглядывался в сгущающиеся сумерки, сощурив глаза. — Ты что-нибудь видишь? — она нетерпеливо переступила с ноги на ногу. — Вижу. Но не всё. — Почему мы до сих пор стоим на месте? — Нам нужно вон туда, — он указал направо, хотя это не имело никакого смысла. Данари всё равно не видела ничего даже на расстоянии вытянутой руки. — Но там точно кто-то есть. По спине вновь пополз озноб. Воображение не заставило себя ждать, и теперь ей казалось, будто она видит мелькающие фигуры между деревьями. Хотелось поскорее уйти отсюда. — Кто? — Их несколько, — пробормотал Аман, опустив голос до шёпота. — Шесть или семь, прячутся на деревьях. Сидят тихо. Почти не двигаются. — Ну, а кто они? Ты не видишь? — дрогнувшим голосом переспросила Дана, ища ответ в сосредоточенном лице своего спутника. — Как ты себе это представляешь? — он раздражённо цокнул языком. — Держи свой посох. Ты хочешь знать, кто это? Варианта всего два, и одному из нас повезёт. Хочешь рискнуть? Я, пожалуй, нет. — Что если обойти их с другой стороны? — С одной стороны — горы, а с другой — логово фурболгов. Но ты можешь попробовать, желаю удачи. С этими словами Аман поднял руки вверх, высоко подпрыгнул, совершенно бесшумно подтянулся за ветку и буквально в следующее мгновение исчез в буйных зарослях. Данари не успела ничего сказать, как вдруг снова стало очень тихо. Больше ничего не напоминало о том, что она находилась здесь не одна. Мелькнула непрошеная мысль — а сколько ещё таких калдорай могло прятаться среди этих деревьях? — Эй! — громким свистящим шёпотом позвала Данари. — Ты именно сейчас решил меня бросить? — Я с тобой не собираюсь нянчиться, — категорично донеслось сверху. — Залезай на любое дерево или попытай удачу. Может быть, тебе повезёт, и там прячутся ордынские караульные. Она вновь посмотрела наверх. В принципе, ветка, за которую можно было ухватиться, располагалась весьма удобно. Но для того, чтобы до неё достать даже в прыжке, нужно было обладать, как минимум, двухметровым ростом. Нет, здесь вообще без вариантов. Вздохнув, она уселась на землю, обняв руками колени. Не самая лучшая поза для сна. Но если укрыться под плащом, можно было хотя бы надеяться продержаться до утра без эксцессов. Прошло несколько минут, как прямо над ней послышался страдальческий вздох, а затем вниз опустилась протянутая рука. Кажется, пожалел. Данари с готовностью ухватилась за мозолистую ладонь, забыв про гордость. Одной рукой Аман резко подтянул её наверх, практически не приложив к этому никаких усилий. Импровизированный наблюдательный пункт над землёй здесь образовывали плотно сросшиеся ветки и лианы, при желании по ним даже можно было перебраться на соседние деревья. Больше ничего не говоря, Аман занял выгодную позицию ближе к стволу. Он выглядел расслабленным, однако Данари чувствовала напряжение, с которым эльф пристально вглядывался в темноту. Он явно больше не был настроен на разговоры. Вздохнув, Данари нашла себе местечко с противоположной стороны. Двенадцатичасовой переход по палящим степям вновь напомнил о себе ноющей болью и смертельной усталостью. Спать хотелось сильнее, чем жить. Она периодически клевала носом и так же резко вздрагивала, удерживая своё тело в сидячем положении одной лишь силой духа. — Наверное, моё имя теперь числится среди дезертиров, — пробормотала Данари, обращаясь больше к самой себе. — Знала ведь, что ты приносишь мне одни неприятности. — С чего бы? — с трудом подавив зевок, отозвался Аман. — Вы ведь не отличаетесь разборчивостью в своих связях. А своим друзьям ты сегодня это уже доказала, так что, поверь, твоё отсутствие никого не удивит. Данари вспыхнула. Но злость отнимала слишком много сил, и она благоразумно проглотила ответную дерзость. — Зачем тебе эта война? — вдруг спросил он. — Пташка выпорхнула из родительского гнезда и решила геройствовать? Отправляйся домой. Она продолжала угрюмо молчать. — Попробуй для разнообразия подумать о тех, кто ждёт тебя там. Здесь не место для детей. На войне иногда умирают. — Меня никто не ждёт, — выпалила Данари прежде, чем успела одуматься, и сразу же пожалела об этом. — И мне некуда возвращаться. Доволен? Или будем продолжать копаться в моей жизни? Аман резко замолчал. — Мне жаль. — Да пошёл ты, — мигом ощетинилась она. — Мне не нужна твоя жалость. — Мой отец пропал без вести на задании, несколько лет назад, — неожиданно отозвался он, и ярость почему-то угасла. — Я не хотел тебя жалеть. — У тебя тоже никого не осталось? — Невеста. И мать. Данари вспомнила Лантель, ту зеленоволосую эльфийку с глубоким вкрадчивым голосом. Лёгкий акцент с протяжными шипящими звуками и округлыми гласными выдавал в ней уроженку северного Калимдора. Аман говорил гораздо чище. Наверное, поэтому он и стал шпионом, подумала Данари и нервно усмехнулась. Поразительно, что этому заносчивому хаму удавалось столько времени водить вокруг пальца всё своё окружение. — С тех пор, как пропал отец, она перестала покидать Тельдрассил. Когда война закончится, я заберу их обеих в Валь’шару. — Ты тоже живёшь на острове? — Теперь уже нет. Голос Амана потеплел. Это временное перемирие было весьма кстати. Они удобно устроились, прислонившись спинами по разные стороны огромного ясеневого ствола, и Аман с необычайным трепетом рассказывал о своём доме, а Данари слушала его плавную речь, и мысленно удивлялась произошедшим переменам. Она пыталась понять его, пыталась представить воочию, каково это — когда есть семья, есть свой дом, и «мама» в нём не просто пустой абстрактный звук, но подсознание рисовало пустоту. Для неё детство навсегда отпечаталось в памяти сухим жаром Дуротара и деревянной тростью госпожи Баттлвейл. Оказывается, ночные эльфы построили свои дома на ветвях гигантского дерева, названного ими Древом Жизни. Они почитали его как святыню. Данари не знала ничего из этого, как и то, что остров встречал маленьких калдорай, которые до совершеннолетия не покидали его пределы, и провожал в последний путь уже отживших свой век. Рано или поздно сюда стекались все эльфы, и ни один из них не мог сказать, что у него не было дома, пока существует Тельдрассил. Их единение восхищало. Данари с интересом слушала и задавала вопросы, изредка прося пояснить неясные для себя вещи. Наверное, она выглядела глупо, но Аман ни разу не посмеялся над ней, терпеливо объясняя вещи, которые, наверное, знал каждый ребёнок. Сам он не задавал никаких вопросов, и Дана была благодарна ему за это. Они проговорили до самого рассвета, и когда настало время возвращаться обратно, у неё возникло странное чувство. То, что, возможно, одним врагом стало меньше. До лагеря добрались без происшествий. Когда впереди на фоне леса замелькали бордовые палатки, Данари обернулась, но Амана рядом уже не оказалось. Светало. Пробуждались первые воины. Из леса доносился стук топора. В лагере же отовсюду слышались сонные голоса, и треск горящих поленьев. Вскоре должны были объявить подъём, но события последних суток оказались настолько выматывающими, что Дана обессиленно опустилась на землю и уснула прямо в тени растущего рядом с дорогой дерева. Но проспать долго ей не удалось. — Эй, чернокнижница, — совсем скоро объятия дрёмы разорвал грубый оклик. Данари приоткрыла один глаз. — Проснись. Пошатываясь и не до конца понимая, что происходит, она с трудом встала на ноги. К ней подошли двое. Один — очень высокий, широкоплечий орк, не очень похожий на остальных представителей этой расы. Его кожа отличалась коричневым оттенком, а в огромных руках воин сжимал два исполинских топора. Он напоминал громадную скалу. Но внимание Данари привлёк второй визитёр. Она не могла разглядеть его — лицо незнакомца скрывалось под низко надвинутым капюшоном, но из темноты на неё внимательно глядели два немигающих красных огонька. Вдруг дохнуло пронизывающим холодом. — У нас для тебя задание, — его голос был таким же ледяным, как и весь облик. Похожий на шелест сухих осенних листьев. — Пойдёшь с небольшим отрядом севернее отсюда. — Там найдёте деревню, — вновь заговорил орк. — Поселение ночных эльфов. Ты знаешь, что делать. — Что?.. — переспросила Данари, не в силах оторвать взгляд от загадочного незнакомца в чёрном плаще. Когда тот заговорил, ей показалось, что он улыбнулся. — Убей их всех.