Мороз по коже

Порт Дазар’алора напоминал очень большой базар. Здесь тоже было шумно и оживлённо, а местные торговки, разодетые в экзотические наряды самых невообразимых цветов и фасонов беспрестанно перекрикивались друг с другом из окон своих лавок. Казалось, что город возводился по принципу пирамиды. Только подняв голову наверх, можно было оценить всё разнообразие и величие местной архитектуры. Справа и слева от огромной лестницы теснились постройки, нависающие друг над другом несколькими ярусами. В воздухе разливался соблазнительный аромат копчёной рульки, перебиваемый вонью гниющих фруктов. По широким, вымощенным белыми плитами дорогам степенно вышагивали городские стражники, не обращающие никакого внимания на сомнительных торговцев всяким барахлом и мелких воришек. Словно здесь уживались и мирно сосуществовали несколько культур, находящихся в каком-то странном, понятном только им симбиозе. Данари мысленно окрестила Дазар’алор городом контрастов. Столица зандаларов чем-то походила на Оргриммар с его бешеным ритмом жизни и не слишком дружелюбными обитателями, а глянцевый лоск причудливых архитектурных решений напоминал Луносвет. Весьма отдалённо, потому что всего здесь было слишком. Слишком шумно. Слишком много блеска — фонтанты, лестницы, даже стены, отделанные золотой окантовкой с претензией на изысканность, в ярком дневном свете сплошным пятном резали по глазам. А ещё приходилось постоянно оглядываться по сторонам, чтобы не влететь в колонну, которых здесь было предостаточно. Отсутствие одного глаза оказалось большей проблемой, чем Дана представляла себе изначально, и после пары столкновений от раздражения и отчаяния хотелось выть. По всей видимости, понадобится немало времени для адаптации, прежде чем она сможет вернуться в строй. — Эй, подруга, — вклинился чей-то задорный голос в ее невеселые мысли. — Гляди, что у меня есть. Данари обернулась. С веранды ей призывно махал рукой невысокий тролль с огромным мешком, выглядывающим из-за его тощей спины. Она замешкалась. — Ты откуда к нам? Тоже из армии, или просто поглазеть? Меня зовут Жуланву, для своих — просто Жуль, — бодро представился он, в момент выудив со дна своей поклажи несколько странных мешочков и банок. Данари присмотрелась. В груди зашевелилось неясное предчувствие, будто она уже видела эти аксессуары прежде. — Оберег от сауридов, тотем вечного пламени, амулет от укусов зандаларской гадюки. И ещё кое-что, но только чур никому ни слова! Настоящий эксклюзив. — Это… — Жуль сделал эффектную паузу, не замечая, как молчание потенциальной покупательницы становилось всё более угрожающим. — Питьевой азерит! Да, он недешёвый, но один глоток, и ты в одиночку завалишь брутозавра! И, конечно же, мы делаем его из настоящего… — Подкрашенного кактусового сока и стеблей мироцвета, — процедила Данари, не без удовольствия отметив, как медленно сползла улыбка с лица назойливого тролля. — Откуда ты… В смысле, с чего ты взяла?! — Убирайся и больше никогда не предлагай мне своё барахло. Он послушался. А она разом вспомнила всё: как без отдыха днями и ночами напролёт работала на ушлого Малди и собственноручно фасовала по флаконам так называемый «питьевой азерит», таскала груз вдвое больше собственного веса, не получая за это ни одного медяка, рисковала собственной головой, по его же приказу угодила на эту проклятую войну и лишилась всего. Не только глаза, но и собственной личности, угодив в настоящее рабство под названием братство Картель песчаных дюн. Злость сдавила горло подобно колючей проволоке. Смерть Аллари пустила под откос её жизнь, а проклятый гоблин разрушил всё, что от неё осталось. — Ты очень пожалеешь об этом, — еле слышно пробормотала Дана. Ненависть настолько захватила её мысли, что на мгновение она забыла, зачем вообще пришла в порт. И только человек, склонившийся над круглым столом на верхней палубе пришвартованного корабля напомнил о истинной цели этого визита. Скорее всего, Натанос почувствовал её взгляд. Он оторвался от чтения и скрылся за дверью каюты, кивком головы пригласив Данари следовать за ним. С трудом преодолев внезапно накатившее волнение, она поднялась по трапу и переступила порог. — Мне говорили, ты совсем плоха, — вместо приветствия произнёс Натанос. — И что мне не стоило забирать тебя с собой. Кажется, это было дня два назад… — Они ошибались. — Ошибались. И это замечательно. Главное, что не ошибся я. — В чём?.. — Я наблюдал за тобой, — усмехнулся он в ответ на её растерянность. — Иногда. Ещё в Оргриммаре. Если хочешь жить, вообще нужно уметь видеть всё, что происходит вокруг. А если вдобавок ты — приближенный нашей Королевы, глаза должны быть даже на затылке. И, знаешь, мне понравилось то, что я увидел. — Я до сих пор ничего не понимаю. — Присядь. Данари подчинилась, устало опустившись на жёсткую деревянную тахту. Спина и ноги тут же отозвались усталой, ноющей болью, и она ненароком сильнее запахнула плащ, чтобы Натанос не увидел, как её бьёт крупная дрожь. Вдруг он прикажет возвращаться обратно в лазарет? Но он не заметил или сделал вид, что не заметил. — Когда в город, находящийся в военном положении, непонятно откуда прибыла насмерть перепуганная девчонка-син’дорай, которая даже не знала, как себя следует вести, я мысленно дал ей ровно неделю, чтобы лишиться головы или убраться восвояси, — охотно пояснил Натанос, пригладив аккуратно причёсанную бороду. — Когда эта девчонка связалась с шайкой местных бандитов, неделя превратилась в день, максимум — два. — Это всё было ошибкой, — в её голосе прозвучала плохо скрываемая горечь. — Сплошной фатальной ошибкой. Мне не стоило… — Сейчас это никого не волнует, — жёстко перебил Натанос. — Мы говорим о том, что уже произошло. Та девчонка выжила. Не имея за душой ничего, кроме смазливой мордашки и очень слабых магических способностей, она не только упорно цеплялась за жизнь, попадая в различные неприятные передряги… Но и оказалась на фронте. Прошла Войну Шипов. Оказалась не только верной, но и полезной для Королевы. — Мне просто повезло. — Нет, — впервые на её памяти Натанос улыбнулся, и его безэмоциональное лицо преобразилось. — Ты цепкая, Дана. Цепкая и упрямая. Такие нужны нам. Всегда были нужны, а особенно сейчас, когда Орда осваивает новые, неизведанные нам территории. — Вы ошибаетесь насчёт меня, — она с сожалением покачала головой. — Я вовсе не безупречный солдат, коим, возможно, вам кажусь. Это совпадение, не более. Просто так складывались обстоятельства, что сама судьба благоволила ко мне, но теперь я просто… — Дана запнулась, не в силах выговорить слово, от которого болезненно сдавливало горло. — …калека. Такие не нужны ни на фронте, ни Орде. Произнеся свою пламенную речь, она обречённо подняла взгляд, готовясь увидеть и пережить его разочарование, но Натанос по-прежнему улыбался. В его ярких красных глазах плясали весёлые огоньки. — Во-первых, без «вы». Свои манеры можешь оставить для светского раута, а здесь, на войне, они ни к чему. Во-вторых — из двух глаз ты потеряла только один. — Я… — Ты задала вопрос, и я ответил тебе, — с нотками раздражения возразил он, и Дана поняла, что больше ответов сегодня не будет. — Достаточно. Просто прими это как данность. Я заметил тебя, и считаю, что наше сотрудничество может быть… Весьма продуктивным. — К тому же, — проникновенно добавил Натанос, присаживаясь напротив — так, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Ты никогда не забудешь, кто спас твою жизнь. Кажется, обстоятельства в очередной раз лишили её выбора. Мысль об этом отстранённо мелькнула в подсознании, и так же незаметно угасла, словно её и не бывало. Данари смело взглянула в лицо этому человеку, который когда-то казался ей пугающим. И улыбнулась. Ей больше не нужен был выбор. — Не забуду. — Это значит, что ты согласна? — Я согласна. Но есть кое-что, что могло бы помешать мне… — она замолчала, напряжённо подбирая правильные слова. — Если ты говоришь про гоблина, то об этом не стоит беспокоиться, — к её удивлению, Натанос лишь отмахнулся. — Я уже дал распоряжение разобраться. Последнее время эта жалкая крыса слишком много на себя берёт… Давно пора было поставить его на место. — Малди никогда не отцепится от своей добычи, если речь идёт о деньгах, — с сожалением покачала головой Дана. — Видимо, мы не оставили ему другого варианта, — он довольно усмехнулся. — А ты в следующий раз внимательнее читай то, что собираешься подписывать. — Неужели он…? — Любезно согласился вернуть все твои заработанные деньги и армейские выплаты за участие в боевых действиях, которые этот прохвост присвоил себе, — подтвердил Натанос, явно довольный каскадом неподдельных эмоций, сменяемых на её лице. — Ещё он прислал бумагу с передачей всех прав на собственность… Данари заметно напряглась. — Но я выбросил её в огонь, — сказал он, и с её губ сорвался вздох облегчения. — Орде не нужны рабы. И мне тоже. Ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать услышанное. Натанос не торопил. Он неспешно прошёлся по каюте, сделал какие-то пометки на развёрнутой карте, прибитой к стене, затем налил в глиняный стакан воды из кувшина и молча протянул ошарашенной эльфийке. Дана наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Наверное, впервые за всё время ей представилась возможность получше рассмотреть этого загадочного человека, который с самой первой встречи поселил в её душе неясное смятение. Она не понимала, о чём он думает, и не догадывалась, что чувствует. Чувствует ли? Когда-то давно Аллари рассказывала о живых мертвецах. Детское воображение рисовало обезображенные трупы, завёрнутые в саван: двигающиеся и говорящие лишь благодаря чёрной магии, создающую эту иллюзию жизни в мёртвых телах. Но Натанос вовсе не походил на оживший труп. Его движения были уверенными и энергичными, а взгляд — пронзительным и острым. И он не наряжался в лохмотья. Под объёмными доспехами оказалась стильная чёрная рубашка, будто бы случайно не застёгнутая на две верхние пуговицы, высокие сапоги из дорогой мягкой кожи в тон и узкие штаны. Можно было совсем не разбираться в одежде, чтобы понять, что свои вещи командующий покупал не за пару медяков у портнихи в Волоке. Подумав об этом, Дана испытала мучительный стыд за собственный внешний вид. Сбегая из лазарета, она не позаботилась даже о том, чтобы умыться. Кажется, из них двоих сейчас отнюдь не Натанос напоминал живого мертвеца, только что выбравшегося из своей могилы. Данари крепче запахнула плащ, испытывая неодолимое желание слиться с мебелью или провалиться сквозь землю. — Я ждал тебя позже, — заговорил он, явно не подозревая о мыслях, хаотично проносящихся в её голове. — Так что с заданиями пока повременим. Восстанавливай силы, они тебе понадобятся. — Спасибо. Наверное, мне не хватит жизни, чтобы отплатить тебе за всё это. — Жизни, пожалуй, хватит, — с усмешкой отозвался Натанос. — Ну всё, иди. Твой друг тебя уже заждался. Я найду тебя сам, когда будет нужно. На негнущихся ногах Данари вернулась обратно в порт, продолжая раз за разом прокручивать в голове этот разговор. Она так увлеклась, что даже не сразу заметила Эла, который действительно был здесь и призывно махал ей с верхнего яруса с торговыми рядами. — Эй! Дана, где ты витаешь? — Ох, Эл… — очнулась она, когда знакомая фигура вдруг выросла прямо перед ней. — Ты в порядке? Эйлиан улыбался. А Дана смотрела на него и всё больше замечала в этом знакомом и давно уже родном лице незримый отпечаток чудовищных событий Назмира. Он постарел. Лет на двадцать точно, если подобную градацию возраста можно было применять к син’дорай. Волосы тронула седина. Золотистый оттенок терялся в молочно-белых прядях, переливающихся в свете полуденного солнца. Их стало слишком много. Лицо и без того худое, теперь напоминало маску, обтянутую кожей. Глаза — запавшие, блёклые — смотрели с прежней добротой, но в них угадывалась невероятная усталость. Где же был его хвалёный Свет, когда они умирали на том проклятом острове? В груди что-то защемило. Вдруг до дрожи захотелось, как раньше, броситься ему на шею, утопить всю пережитую боль в крепких дружеских объятиях, и затем вместе рассмеяться — звонко и беспечно, потому что всё осталось в прошлом. Или хотя бы рассказать, как же она была рада видеть его здесь и сейчас. Живым. Невредимым. Слышать его голос, видеть его улыбку. Поделиться, как страшно было очнуться среди чужих и думать, что произошло непоправимое. Ведь всё осталось позади. Добро восторжествовало, чудовища остались разве что только в ночных кошмарах. — Я? Ничего… Нормально. А ты? — Тоже. Как видишь. Эл тоже стоял напротив, неловко переминаясь с ноги на ногу. Не зная, куда деть свои руки. Как будто они враз стали слишком взрослыми для всего этого. — Пойдём? — наконец, спросил он, когда молчание слишком затянулось, и воздух между ними стал напоминать вязкую чёрную смолу. — Да. Пошли, — с облегчением ответила Дана, взявшись за протянутый локоть. Она только сейчас заметила, что Эйлиан опирался на трость, и каждое движение левой ноги причиняло ему боль. Она смущённо отвела взгляд. — Я снял нам комнату в городе. По легенде, мы брат и сестра — говорят, местные пока ещё настороженно относятся к военным и лучше не афишировать нашу принадлежность к фронту. — В поисках политического убежища? — слабо улыбнулась Дана. Напряжение постепенно сходило на нет. — Может быть, просто путешественники. Ты уже знаешь про Малди? — Натанос рассказал. Не могу поверить, что я снова свободна. Эйлиан вздохнул, но ничего не ответил. Дальнейший путь они проделали в молчании, но эта тишина, к счастью, уже не резала лезвием по натянутым нервам. Просто каждый думал о чём-то своём. Минуя Великую Печать, Эл привёл их в жилой квартал неподалёку от Большого базара. Невысокие постройки, почти вплотную расположенные друг к другу, аккуратными рядами высились по обе стороны от просторной террасы с пёстрыми торговыми палатками. Половина из этих домов не выглядела заселёнными, и Дана решила, что в этой части города зандалары принимали приезжих гостей. Что ж, это было, наверное, к лучшему. Клыкастые морды троллей вызывали стойкое отвращение и внутреннюю дрожь, так что Данари действительно хотела оказаться как можно дальше от них. Насколько это было возможно. Их временное пристанище оказалось не слишком уютным. В нос с порога ударил терпкий аромат благовоний и сушёных трав, а скудная, практически аскетичная обстановка просторной комнаты, поделённой на две половины перегородкой из разноцветных бусин на нитях, поражала практически полным отсутствием мебели. Но зато на всех арочных полках, в углах и даже к потолку были прибиты, прикручены и установлены ритуальные маски, неказистые фигурки и прочая религиозная атрибутика. Дану передёрнуло. — Жаль, нельзя выкинуть весь этот хлам, — пробормотала она, рассматривая ярко-красные перья, украшающие маску глиняного тролля, до странности напоминающего назмани. — Просто не обращай внимания, — посоветовал Эл. — Да, и взгляни на свою кровать, там твои вещи. Всё, что удалось спасти из Назмира. Судя по всему, кроватями здесь считались два тощих матраса, набитых соломой. На одном из них чьей-то заботливой рукой была сложена её одежда — плащ, чёрный платок, затёртые, но всё ещё целые бриджи и даже кожаные перчатки, которые обычно хранились в кармане на случай, когда приходилось путешествовать верхом. Вещи лежали аккуратной стопкой и источали тонкий, цветочный аромат. Дана с удивлением принюхалась. — Лаванда? — Относил прачке, — смущённо ответил Эл. — Здесь не всё хорошо с пресной водой, поэтому на стирку придётся потратиться. Хотя, с этим сейчас у нас не должно быть проблем. — Хоть с чем-то, — устало улыбнулась Дана. — Больше ничего не было? — Кольцо твоей сестры положил обратно в карман. Письмо посмотри под плащом. Я не читал, — поспешно добавил он. — Можешь взглянуть. Там нет никакой тайны, это перехваченное послание Альянса. И я совсем забыла о нём. К сожалению, до сих пор не понимаю, о чём здесь идёт речь. Дана наморщила лоб, сосредоточенно водя взглядом по выцветшим строчкам. То, что после всего пережитого письмо сохранилось, было огромной удачей, но даже это так и не приблизило её к разгадке зашифрованного послания. — …откроется истина отступникам… Поклонитесь и ступайте с миром, — беззвучно шевелил губами Эйлиан, склонившись над измятым листком. — Это очень странно. Натанос знает? — Хочу рассказать ему, когда подберусь чуть ближе к разгадке. А вообще сейчас я не знаю, чего хочу сильнее — помыться или поесть. Удобства, конечно же, на улице? — За занавеской во дворе, — со вздохом подтвердил Эл. — Если хочешь, я могу покараулить… — Плевать, — усмехнулась Дана. — Если тролли увидят меня голой — это только проблема троллей. Как и сказал Эл, на заднем дворе она нашла небольшой закуток. За занавеской хранился оловянный таз, несколько вёдер, мочалка и кусок мыла. Данари привела себя в порядок, потратив на это несколько часов и все имеющиеся запасы воды. Она безжалостно тёрла въевшуюся в кожу засохшую кровь и пыль, пока они не превращались в грязно-бурые разводы, под которыми болезненной синевой проступали гематомы и застарелые раны, оставленные на долгую память жителями Назмира. Болезненно выпирали кости прямо из-под кожи. Отчётливо просматривались рёбра. Дана радовалась только тому, что здесь не было зеркала, потому что даже от беглого осмотра собственного тела и понимания, что с ним произошло, ей становилось нехорошо. Эйлиан любезно одолжил свою рубашку. Она, конечно же, повисла как мешок на исхудавших плечах, не говоря уже о собственных бриджах, которые пришлось крепко подвязать, чтобы не потерять по дороге. — Наверное, надо будет заглянуть к портному. Ты немного похудела, — как всегда излишне деликатно прокомментировал он, когда Дана вернулась обратно. — Я не собираюсь наряжаться как эти дикари. Эл ничего не ответил. Они поужинали в молчании. Есть хотелось так сильно, что даже кусок заплесневелого чеддера вызывал голодные спазмы в желудке, но, к счастью, дома оставался вчерашний суп. Немного странный на вкус, он всё же оказался необычайно сытным. После нескольких съеденных ложек Дана впервые за очень долгое время почувствовала, что частично утолила голод, а найденный кусочек панциря в бульоне, подозрительно напоминающий черепаший, уже окончательно убедил её закончить с ужином. — Интересно, есть ли хоть что-то живое, что тролли не употребляли бы в пищу? — пробормотала она, отмывая застывший жир от глиняной посуды. — В Луносвете у меня жила черепаха. — Вряд ли в нашем супе была именно она, — улыбнулся Эйлиан. — Да и на острове выбор невелик. — Тебе тоже здесь не нравится? — Непривычно, — уклончиво ответил он. — Ты хотела бы вернуться домой? — У меня нет дома, — Дана раздражённо повела ухом. — Когда мы сможем вернуться в строй, будет легче. Ко всему можно привыкнуть. Эйлиан ответил ей долгим взглядом. Фыркнув под нос, она погасила свечи, оставив горящим только факел при входе, и хотела уже лечь спать, чтобы покончить с этим отвратительно длинным днём, но повисшее в воздухе молчание начинало действовать на нервы. В конце концов Дана не выдержала. — Ты хочешь что-то сказать мне? — Только если уточнить, действительно ли ты собираешься продолжать войну. — Она не закончилась, — с толикой удивления отозвалась она, на мгновение растеряв воинственный настрой. — Орда ещё не победила. — С каких пор тебя стала волновать Орда? Казалось бы, такой простой вопрос, но он поставил её в тупик. Должно быть, Эйлиан и добивался этого, и Данари вновь ощутила укол раздражения. — Некорректный вопрос. Ещё есть? — Дана, послушай, — взвился он и, поднявшись на ноги, беспокойно заходил по комнате. — Тебе лучше взять паузу. Прийти в себя. Тебе будет очень тяжело, ведь ты потеряла своё оружие, потеряла… Он осёкся на полуслове, но Данари быстро поняла, что осталось недосказанным. — Глаз, ты хотел сказать? — зашипела она, как разъярённая кошка. — И теперь мне не место на фронте, среди полноценных солдат, потому что я не могу передвигаться без трости и потяну с собой на дно и всех остальных? Ты это хотел сказать, Эл? — Не-ет, — застонал он, спрятав лицо в ладонях. — Конечно же, нет. Почему ты выворачиваешь мои слова? — Потому что это прозвучало именно так. — Но тебе действительно будет очень трудно… — Вот только не надо меня жалеть, — вскинулась Дана, единственным уцелевшим глазом метнув в растерявшегося жреца ледяные молнии. — Мне тошно от твоей жалости. — Мне не нравится Натанос, — неожиданно произнёс он, будто бы сам удивившись тому, что осмелился озвучить не сформировавшиеся до этого момента мысли вслух. — Он ведь и с тобой тоже говорил, верно? И это, бес бы меня побрал, звучало так, что мы получили наши жизни взаймы… Чтобы расстаться с ними в нужный момент, когда он посчитает нужным. Не слишком ли много жертв для этой чудовищной войны, в которой мы — безымянные пешки? Разменные фигуры… — Ты говоришь глупости. Нас никто не заставлял участвовать в этой войне, если ты помнишь. — Я — жрец, Дана, — глухо пробормотал Эл, и, обернувшись, Дана увидела, что он сидел, невидящим взглядом уставившись на свои ладони. Усилием воли она задушила в себе просыпающееся сострадание. — И я шёл на эту войну, чтобы помогать. Исцелять героев, борющихся со злом, которое угрожает мирному небу над нашими головами. Я хотел нести Свет, а вместо этого всё, что я делал — это латал раны убийцам и чудовищам, насмерть перепачканным в крови женщин, детей и мирных граждан, убитых в своих же постелях. Я не хочу такую войну. Дальше будет ещё страшнее. Она угрюмо молчала, обняв свои колени. — А ты? Что хочешь ты? Эйлиан с надеждой взглянул в её лицо, словно надеясь увидеть в нём отклик и понимание, но, кажется, эта надежда бессильно разбилась о глухую стену отчуждения ещё прежде, чем Дана начала говорить. — Псы Альянса не пожалели нас, — сказала она неожиданно чужим голосом. — Они отправили нас на смерть. Страшную смерть. Так поступили бы и другие, в этом нет ничего удивительного. И мне не жаль их. — Ты спрашиваешь, что я хочу? — Дана подошла к Эйлиану и присела напротив, взяв в руки его холодные ладони. Он отшатнулся, взглянув в её до странности чужое лицо. — Я хочу, чтобы они подохли, как собаки. Они все. Я хочу умываться их кровью. Он отвёл взгляд. — Я хочу убивать.