Мороз по коже

Мерцающий свет факелов бил по глазам. Аман болезненно поморщился, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд прямо перед собой. Пространство опасно накренилось и подёрнулось противной рябью. Его снова повело. Судя по выстроенным в ряд пустым стаканам, которые ленивая официантка не спешила уносить, прошло довольно много времени с тех пор, как он переступил порог бара внутри скалы. Хозяйка позиционировала своё заведение, как дружественное к обеим фракциям, и в глубине души Аман тешил надежду с кем-нибудь подраться — это и была главная цель визита в столь сомнительную забегаловку. Кажется, не срослось. Кроме него и рыжеволосого воргена, дремлющего прямо за столом, здесь больше никого не было. Хотя нет. Точно был кто-то ещё. Стараясь удерживать своё тело в вертикальном положении, он оглянулся. Второй стул пустовал, но на спинке висел чей-то порядком измятый китель. Внутри шевельнулись смутные воспоминания. — Ушёл твой дружок, — ехидно заметила белобрысая гоблинша, складывая пустые стаканы на поднос. — Точнее, вынесли его отсюда. Обратно пущу только на своих ногах, так и знай. В мыслях немного прояснилось, и Аман бессильно уронил голову на собственные руки. Он бы предпочёл навсегда забыть ту унизительную историю, когда дозорный с заставы Арома по чистой случайности наткнулся на связанного по рукам и ногам калдорай. К тому же, ещё и безоружного. Пришлось наплести не слишком правдоподобную историю об ордынской диверсии. Уж лучше так, чем признаться хоть кому-то, что виновницей его незавидного положения стала всего лишь одна изворотливая стерва. Градусы выпитого алкоголя притупили эмоции, и уже привычная ненависть всколыхнулась внутри флегматично и вяло, будто бы по старой привычке. Аман потянулся к стакану, но он оказался пуст. — Проспиртовался уже, — проворчала барменша, но звякнувшее об стол серебро заставило её проглотить нравоучения и отправиться за новой порцией кокосового рома. Монеты сделали её сговорчивее, и несколько наполненных до краёв чарок оказались разложены перед ним быстрее, чем Аман попытался вспомнить имя своего нового товарища. Впрочем, безуспешно. Память сохраняла кристальную чистоту. — Это ты из-за той девчонки так убиваешься? — Какой ещё девчонки? — Ну той, которая с мужиком была, — гоблинша заговорщически понизила голос. — Ты ещё заплатил, чтобы я его отвлекла. Не срослось, да? Аман бессильно застонал, вновь опустив голову на стол. — Не переживай так, — добродушно посоветовала она, по-своему истолковав жест его отчаяния. — Бес бы с ней, с вертихвосткой. Вон, гляди, ещё одна. Не тебя случайно ищет? Он обернулся, с трудом фокусируя взгляд на женском силуэте, застывшем в проёме изогнутой арки. На миг зрение прояснилось, и Аман снова испытал неодолимое желание слиться со своей тенью. Это была Линн. Рослая калдорай, всего на пол головы ниже его самого, с непокорной гривой ярко-фиолетовых волос, выбивающихся из-под закрытого шлема с меткой светящегося полумесяца. Они познакомились в Азсуне несколько лет назад во время отражения очередной атаки Легиона. Аману сразу пришлась по душе прямолинейная и бесхитростная эльфийка, и это оказалось взаимно — между ними завязалась тесная дружба, только крепнувшая за время дальнейшей совместной службы, но сейчас он с большим удовольствием не показывался бы ей на глаза. — А, вот ты где, — вместо приветствия сказала она и села на соседний стул, на котором до сих пор висел китель бедняги Джораха. Или он был Джордан? Хотя, впрочем, какая теперь разница. — Магистр уже спрашивал о тебе. — У меня увольнительная, — проворчал Аман, поднеся к губам нетронутый до сих пор ром. Линн перехватила его руку и одним глотком осушила чарку, игнорируя недовольный взгляд. — Закончилась позавчера. А тебе уже хватит. — Зачем ты пришла? — Сопроводить тебя на службу, — ничуть не обидевшись, ответила она. — Мы все понимаем и разделяем твоё горе. Но пришло время возвращаться. Война продолжается, и ни у кого из нас нет много времени на скорбь. — Я уже возложил на алтарь этой войны всё, что у меня было, — яростно выдохнул он и, опережая манёвр Линн, опрокинул ещё одну уцелевшую стопку. — Они дважды перехитрили нас. Что ещё, по-твоему, я должен сделать, чтобы заслужить право больше не участвовать в этом фарсе?! Аман стойко выдержал её пронзительный взгляд. — Она бы не хотела, чтобы ты сдался сейчас, — негромко произнесла Линн, и он вздрогнул, как от удара. — Она бы не хотела умирать. Он резко отвернулся и, крепко затянувшись подожжённой самокруткой, выдохнул кольца горького дыма, которые вскоре рассеялись где-то под потолком. Линн хотела, как лучше, Аман знал это. Пусть не совсем удачно подбирая слова и способ вытащить его из этой сплошной безжизненной серости, в которую окончательно окрасилось его существование после получения того злополучного письма, но она хотела помочь, и Аман не мог осуждать её за это. Письмо с континента. Он почувствовал неладное, как только увидел в графе отправителя штамп с гербом Лор’данела и чужой, незнакомый почерк. Под ногами разверзлась пропасть, и мир вдруг раскололся на две половины ещё до того, как дрожащие пальцы распечатали конверт и он прочитал несколько сухих, абсолютно лишённых сочувствия строк. Короткое извещение, написанное уставшим от множества подобных писем посыльным. Имя. Дата. Причина смерти. Место захоронения. Письма с континента имели свойство задерживаться в пути, особенно в военное время, и всё же Аман ненавидел себя за то, что узнал об этом так поздно. Если верить дате, указанной безликим офицером по имени Нарам Д.К., это случилось почти два месяца назад. Практически на следующий день после того, как Аман попрощался и отплыл на острова по заданию генерала Шандрисы. А может быть, даже в тот же день. Лантель могла шагнуть с обрыва ещё до того, как корабль унёс его на Зандалар. Пока он ждал в порту. Коротал последнюю ночь в том проклятом баре. Кто теперь мог дать ответ на этот вопрос? — Не терзай себя, — попросила Линн, беспрепятственно позволив ему сжать в руке последнюю целую стопку. — Здесь нет твоей вины. Аман горько усмехнулся. Её слова утешения только отравленным кинжалом располосовали нарывающую в груди рану. Он не знал, за что ненавидел себя больше — за то, что не нашёл в себе сил остаться рядом, с готовностью ухватившись за военный долг Альянсу, или за то, что в глубине души догадывался о возможности такого исхода. — Что хотел магистр? — вяло поинтересовался он, меняя тему. — Вчера были убиты трое ордынских разведчиков возле западных скал, — понизив голос, ответила она на дарнасском. Аман встрепенулся. — Там же давно ничего нет?.. — Но ты понимаешь, что это значит. — Они знали, где искать, — тихо, больше для самого себя ответил он. Линн серьёзно кивнула. — Умбрий в ярости. Если информация действительно просочилась к их разведчикам, скоро будут новые. — Мы не сможем заставить замолчать все языки, если они начнут говорить. — Пока ещё сможем. Они замолчали, задумавшись каждый о своём. Алкогольный дурман в миг рассеялся, сменившись предательской ясностью ума. Попытки найти забытье на дне стакана в очередной раз не привели ни к чему, кроме гудящей, как после удара, головы и лёгкой раскоординации движений, и Аман, швырнув на стол ещё несколько монет, решительно отодвинул стул. Может быть, Линн действительно права, и уже пора было возвращаться, раз само провидение в который раз не позволило ему выйти из игры? — Та девчонка точно не представляет опасности? — поинтересовалась она, когда они покинули бар и направились в сторону заставы. Аман раздражённо сжал зубы. Второе упоминание о ней всего за один день пробивало ощутимую брешь в его душевном равновесии. — Она глупа настолько, что даже ничего не поняла, — отмахнулся он. — Я с удовольствием сверну её шею, когда доберусь до неё, но пока это проблематично. А её подельник давно уничтожен. — Тролль? Который забрал письмо? — заинтересовалась Линн. — Разумеется, он утверждал, что ничего не брал. — Оно точно не успело пойти дальше? — Если даже Каю не удалось выбить его признание, думаю, что вряд ли, — он неопределённо развёл руками. Впереди показалась переправа. Аман небрежно завязал на затылке взлохмаченные волосы и ещё раз на всякий случай проверил, надёжно ли закреплены ножны. Изогнутый кинжал вернулся на своё законное место, и больше он не собирался с ним расставаться. — Наведаюсь к магистру. Ты обратно в дозор? — Да, — кивнула Линн. — Тебе бы побриться не помешало, — она похлопала его по лицу, заросшему жёсткой недельной щетиной, и Аман недовольно закатил глаза. — Приходи как-нибудь на пирс. — Если побреюсь? — усмехнулся он, но серебристые глаза Линн глядели на него без тени улыбки. — Просто приходи. Вдвоём нам будет проще. Она смотрела прямо и решительно. Ответив ей долгим взглядом, но так и не найдя в лице подруги ни малейшего намёка на шутку, он отвернулся и замешкался. — Линн, я… — Я тоже похоронила своего супруга, — спокойно ответила она. — И знаю, о чём говорю. Алкоголь — не лучший помощник в борьбе с одиночеством. Улыбнувшись, Линн махнула рукой на прощание и, поудобнее перехватив свою глефу, повернула на тропу, ведущую к заставе, больше ни разу не оглянувшись. Аман растерянно посмотрел ей вслед, прежде чем развернуться и направиться в другую сторону. Путь до Боралуса верхом занимал несколько дней, несколько часов — по воздуху. Выбор был очевиден. Голова гудела то ли от выпитого, то ли от разом навалившихся проблем, но часть из них можно было обдумать верхом на грифоне. В том числе, непростой разговор, посеявший в его душе смятение. Он задумчиво поскрёб пальцами подбородок. Ясно было только одно — ему действительно стоило побриться. Усмехнувшись своим мыслям, Аман уже бодрее зашагал к пристани.

***

— Ты точно в порядке? Дана растерянно обернулась. Эйлиан задавал этот вопрос, по меньшей мере, раз пятнадцать только за последний час, но она лишь вяло кивала головой и отворачивалась к зеркалу, пристально вглядываясь в своё отражение. Золотистые локоны рассыпались по спине густой копной. Кожа, пожалуй, казалась излишне бледной, и Дана пощипала щёки, чтобы к ним прилила кровь. — Всё собрала? Она окинула взглядом так и не закрытую дорожную сумку. На дне лежал свёрнутый плащ, а остальные вещи бесформенной грудой были разбросаны вокруг. Дана снова кивнула. На ней было надето простое белое платье с глухим воротом и воздушной юбкой до колен, на руках — короткие кружевные перчатки, а волосы поддерживал широкий бант в тон, только дополняя собой образ совсем юной леди. Она едва узнавала своё отражение. Только чёрная повязка, тянущаяся через левый глаз, напоминала о ней прежней. Из оцепенения её вывел настойчивый стук. — Хотела поговорить с Кельдраном, — лаконично пояснила она в ответ на вопросительный взгляд. Лицо Эйлиана вытянулось ещё сильнее, но Дана уже пошла к двери. Орк стоял на пороге, воинственно скрестив руки на груди. Упорно не замечая ни холода чужого взгляда, ни огромной секиры, болтающейся на поясе, она посторонилась, пропуская его внутрь. Кельдран так и не сдвинулся с места. — До последнего надеялся, что ты ошиблась адресатом, — хмыкнул он. — Какого беса тебе от меня нужно? — Уделишь мне немного времени? — спокойно поинтересовалась Данари, пропустив хамство мимо ушей. — Я не задержу тебя. Поколебавшись, Кельдран всё же переступил порог и уселся на стул. — Говори быстро. Набрав в грудь побольше воздуха, Дана отвернулась и в очередной раз нервным движением поправила выбившуюся прядь. — Натанос вернулся, — её голос дрогнул. — И… сегодня я уплываю домой. В Луносвет. — Я пойду с тобой, — вмешался Эйлиан. — И перед тем, как я уйду, мне бы хотелось поговорить, — продолжила она, умоляюще взглянув на Эла. — Это правда? — перебил Кельдран, не скрывая ликующей ухмылки. — Принц-банши отослал тебя? Данари замерла на месте, глядя куда-то в пол. — Наверное, вы были правы… Эта война не для меня. Мне вообще не стоило покидать Луносвет, но кто знал, что всё будет именно так?.. — Ты должна была понимать это ещё с самого начала, — пряча свою радость под маской деланного равнодушия, усмехнулся Кельдран. — На войне нужно быть готовым ко всему, а не так, как ты… Легко ли сражаться из-за чужой спины, а? — Она никогда не сражалась из-за чужой спины, — холодно проговорил Эл, с откровенной неприязнью глядя на их гостя. — Я хочу просто поговорить, а не выяснять отношения. Поймите, для меня это важно. Они оба замолчали, уставившись на Дану. Кельдран с мрачным подозрением, а Эл с таким лицом, будто увидел её впервые. — Да, сегодня я уеду… — она запнулась, но снова взяла себя в руки: — …навсегда. Я многое переосмыслила, и мне бы не хотелось перелистнуть такую важную страницу своей жизни, оставляя на ней вражду и недопонимание. В конце концов, мы выросли вместе. Мы ведь больше никогда не увидимся, и нам не обязательно расставаться врагами. — Враждуют с равными, — оскалился он, но Дана оставила едкий выпад без ответа. — Ты хороший солдат. Помоги Орде победить. С этими словами она протянула свой посох. Эйлиан изумлённо поперхнулся. Кельдран впервые замешкался, не до конца веря в её серьёзность, и даже серебряная змея на наконечнике будто бы протестующе сверкнула глазами, когда огромная ладонь орка сомкнулась на древке. — Неплохое оружие, — восхищённо присвистнул он, рассматривая посох в лучах солнечного света, льющегося из окна. — Оно изначально должно было быть моим. — Пусть оно принесёт тебе удачу, — Дана вымученно улыбнулась. — Надеюсь, удача не отвернётся и от меня. — Доброго пути, — хмыкнул Кельдран, не в силах оторваться от созерцания своего нового посоха. — Рожай детей, выращивай цветы и будь хорошей девочкой. — Выпьем же за это. — Мне до краёв, пожалуйста, — сдавленно пробормотал Эйлиан. — Наливай, — согласился Кельдран, и Дана достала из погреба запотевшую бутылку, наполненную тёмно-алым содержимым. — Тебе помочь? — спросил Эл. — Сиди, — она покачала головой, и отвернулась к ним спиной, ополаскивая пыльные бокалы водой из кадки. — С пробкой я справлюсь и сама. Раздался глухой хлопок. Дана разлила вино по бокалам и, добавив пряные специи, удачно оказавшиеся среди прочей кухонной утвари, любезно подала его Эйлиану и Кельдрану, всё ещё любующемуся своим подарком. — Девчачье пойло, — проворчал тот, но всё-таки поднял бокал. Дана последовала его примеру. Элу ничего не оставалось делать, кроме как присоединиться. Послышался звон стекла. — Давай прощальную речь, — оскалился орк. — Почему бы и нет, — она пожала плечами. — Только она будет короткой. Кельдран поднёс бокал к губам. Не моргая, Дана пристально наблюдала за тем, как он сделал большой глоток, разом осушив почти половину. На её губах заиграла лёгкая улыбка. — Спасибо за твоё предостережение, Кель. На войне действительно нужно быть готовым ко всему… — Дана, нет! — выкрикнул Эйлиан, вскочив со стула. Он всё понял, но было уже слишком поздно. Схватившись за горло, Кельдран надрывно закашлялся. К его лицу внезапно прилила кровь. Бокал с недопитым вином выпал из дрожащих рук и разбился с оглушительным звоном. Издав то ли рык, то ли хрип, Кельдран бросился к ней, опрокинув стол, но предательская судорога уже охватила его тело, и он рухнул на полпути. Эл отвернулся, спрятав лицо в ладонях. А Данари с чрезмерным вниманием наблюдала, как отчаянно цеплялся за уходящую жизнь её давний враг, но яд Натаноса оказался гораздо сильнее, чем его желание жить — на губах уже выступили хлопья грязно-бурой пены, и он снова закашлялся, разбрызгивая крупные капли крови. В её единственном глазу равнодушно отражался свет горящих свечей. Кельдран в последний раз шумно втянул носом воздух и тяжело опрокинулся на спину. Его глаза остекленели, а черты лица заострились, точно восковые. Дана подошла ближе и наклонилась. Преодолевая брезгливость, она вытащила свой посох из его застывших рук и обтёрла древко о подол своего белого платья. — Это подло, — сдавленно отозвался Эйлиан, не оборачиваясь. — Подло и мерзко. — Он не оставил мне выбора, — тихо ответила Данари, поглаживая большим пальцем голову серебряной змеи. Её глаза вновь привычно замерцали зеленоватыми огнями. — А мне ты оставила выбор? Ты спросила меня, хотел ли я становиться твоим соучастником? Погоди… — он осёкся, о чём-то сосредоточенно задумавшись. — Никакого разговора с Натаносом ведь не было, так? И ты не собираешься в Луносвет? Осторожно обойдя осколки и алое пятно от разлившегося вина, Дана подошла к Элу и легко тронула его за рукав. — Я вернусь в Луносвет только в деревянном ящике, если ты или кто-то другой позаботится об этом… Живой я возвращаться туда не планирую. Как и умирать, впрочем, тоже, — лёгкая полуулыбка тронула её губы, и Дана продемонстрировала пустой пузырёк, который ей когда-то дал Натанос. Эйлиан по-прежнему смотрел на неё так, словно видел впервые. — Ты ни в чём не виноват, — проникновенно заговорила она, сжав его холодные ладони. — На твоих руках нет его крови. Она только на моих… Это всё я. Ты ни при чём. — Тебя казнят за это, — опустошённо ответил он, избегая её взгляда. — Никто ничего не узнает. Он просто исчез… как будто его никогда и не существовало… Пламя свечей взметнулось и погасло, будто от налетевшего порыва ветра. Данари поморщилась. Она не любила звать его только потому, что никогда не могла предугадать, откуда оно появится. Как и сейчас. Медленно обернувшись, Дана почувствовала его присутствие прежде, чем увидела в сгустившейся темноте два круглых глаза, горящих пронзительной зеленью. Тварь распахнула пасть с четырьмя рядами бритвенно-острых клыков и смачно облизнулась, роняя на пол вязкую желеобразную слюну. — Пойдём, — Дана потянула застывшего Эйлиана за рукав. — Тебе лучше не видеть это. Сзади послышалось утробное рычание. Она всегда была голодна.