Мороз по коже

Аман, пошатываясь, направился прямиком к ней. Дана застыла. — Так что там эти отродья? — спросил он, подходя, и шутливо подначил: — Или ты не мне шла об этом рассказывать? — Я… Мне… — пролепетала Дана, лихорадочно соображая, как уйти от этого неудобного разговора и не выдать себя. — Линн?.. — в глазах Амана мелькнуло беспокойство. — Мне немного нехорошо! — выпалила Данари, отпрянув от него, и прижав для пущей достоверности пальцы к виску. — Что случилось?.. Ого! — он охнул, увидев под распахнувшимся от ее движения плащом кровавое пятно. — Я отведу тебя к лекарям. — Нет-нет-нет… — забормотала она в отчаянии. — Нет?.. Аман уставился на нее с весьма озадаченным видом. Дана сглотнула ставшую вязкой слюну. Наверное, из-за принятого на грудь он соображал немного туго. И это вполне могло сыграть ей на руку. Она глубоко вдохнула и попыталась вернуть себе иллюзию прежней уверенности. — Проводи меня, пожалуйста, к себе. — Ко мне? — опешил Аман. — Ко мне, — терпеливо поправила Дана. — Я не ранена, не волнуйся. Просто немного ударилась головой… — Ага… — он посмотрел на нее недоверчиво. Дана, забыв, что находится под маской, состроила умильную рожицу. Осеклась почти тут же, но на лице Амана уже читалась растерянность. — Просто проводи меня, — она обхватила его руку, тяжело оперевшись на локоть. — Пожалуйста. Я расскажу по дороге. — Но почему не к жрецам? — Аман, раздери тебя… саблезуб! — горячо выдохнула Дана. — Подумай хотя бы о моей репутации! К счастью, он сдался под ее напором и, не задавая больше вопросов, повел куда-то. Не обратно, вниз, как она предполагала, а вглубь поселения. Дана в панике подумала, что если это какая-то проверка, то она пропала. Но Аман оказался не настолько прозорливым. Он привел ее к дому на другом конце селения, тоже, можно сказать, на отшибе. Сруб выглядел относительно свежим, но, в отличие от казарм на пустыре, это была добротная постройка — видимо, из первых возведенных здесь под нужды разросшегося гарнизона. — Так что случилось? — требовательно спросил Аман, так и не дождавшись обещанного рассказа по пути. — На тебя напали? — Да… — протянула Дана, аккуратно подбирая слова. — Я отстала от отряда, и какой-то зеленомордый ублюдок натравил на меня своих демонов. — Чернокнижник? — Аман нахмурился. — Я убила его, — поспешила успокоить она. — Пустила стрелу точно в глазницу — ну, ты знаешь… Его сожрали собственные демоны. Вот только перед этим хорошенько приложили меня о дерево… Аман недоверчиво потер подбородок. — А кровь? — Да это зверь, — отмахнулась Дана. — Голова кружится, реакция никакая — подпустила близко… Она замолчала, молясь, чтобы он поверил в эту сочиненную на ходу байку. Но Аман хмурился. — И ты пришла сюда? Не вернулась к отряду? Линн… — Аман… — перебила Дана. Ей нужно было выиграть еще немного времени. Сложить по обрывочным данным мозаику, чтобы придумать правдоподобный ответ. Еще со слов дренейки Дана поняла, что из крепости ушел целый отряд — вероятнее всего, эльфийских лучниц. И она, понятное дело, с ними. Отправили их, видимо, по душу тех Отрекшихся, которым ее настоящий отряд вез оборудование. Об этом она даже могла доложить, могла сказать, что ее сюда за этим и отправили… Аман вздохнул. — Ты опять повздорила с командиром? Дана запнулась, прикусив кончик языка, с которого уже готово было сорваться очередное путанное объяснение. Хотя предположение Амана вполне тянуло на упрек, его тон казался донельзя участливым. Дана почувствовала, как начинают гореть ее щеки, словно она и впрямь устыдилась своей маленькой лжи. Ведь на самом деле ложь была гораздо больше. — Ну, мне-то можешь сказать, — Аман хмыкнул и коснулся пальцами ее щеки. Дана от этого вздрогнула, поднимая на него испуганный взгляд. Но ее главный враг смотрел в ответ чуть рассеяно и со странным сочувствием. Он шепнул: — Я тебя понимаю, Линн… — Я знаю, что нам очень нужен еще один их пленный для допроса, — на удачу откликнулась она. — Но я не могу… Особенно — с этими… — Я все понимаю, — повторил Аман. — Ты точно в порядке? Дана поспешно кивнула. — Не докладывай обо мне пока, ладно? Дай оклематься… Он недовольно покачал головой. — Лучше бы к лекарям… — Там я точно от внимания командования не уйду. — Ладно. Постараюсь достать для тебя лекарство. Она с благодарностью улыбнулась и выскользнула из его рук, ткнувшись в дверь. Аман со смешком отодвинул ее за плечо и потянул ручку в другую сторону. — Спасибо… Дана нырнула в открывшийся проход и, захлопнув дверь за собой, прижалась в изнеможении к ней спиной. Наконец-то можно было выдохнуть: как она и надеялась, в казарме лучников было пусто. Узкий полутемный коридор соединял несколько разных размеров комнат. В самой большой разместилась спальня на десяток кроватей. Которая из них принадлежит ей, Дана, разумеется, понять не смогла. Гораздо больше ее заинтересовало складское помещение, где нашлась сменная верхняя одежда. Сняв кольчугу и выбрав чистую смену относительно по фигуре, Дана отыскала по тумбочкам в спальне расческу и засела приводить себя в порядок над умывальником. Удача определённо благоволила ей. По крайней мере, пока. Дана внимательно посмотрела в светлые глаза своего отражения. Теперь она знала, что ее зовут Линн — спасибо Аману. Боевая раскраска Линн совсем поплыла, и Дана смыла ее. Под слоем краски оказались более блеклые, глубоко въевшиеся в кожу линии настоящей татуировки. Нужно ли заново наносить что-то поверх нее, Дана понятия не имела, да и вряд ли смогла бы. Но хотя бы для не знакомых с обычаями калдорай она будет смотреться нормально. Других эльфов за все это время Дана в селении не увидела. Кроме Амана. И вот здесь она ходила по очень тонкому льду. В первую очередь её спас, конечно же, всеобщий язык, на котором общались представители разных народов Альянса между собой. Это, вероятно, плотно вошло в привычку у военных, и это было хорошо. Дана слышала, что дарнасский худо-бедно сможет понять любой талассиец, несмотря на его архаичность, но вот говорить сама она точно не смогла бы. Как и не смогла бы заглянуть в голову Амана, чтобы узнать, как должна реагировать Линн на те или иные вещи. Рано или поздно она совершит ошибку, и лучше бы держаться подальше от этого «друга». В то же время именно Аман оставался для нее той единственной ниточкой, за которую можно было тянуть, чтобы распутать клубок вражеских военных тайн. Только вряд ли, когда Натанос говорил ей об этом, он мог предположить, в каких обстоятельствах Дане придется претворять в жизнь его план. Она сжала губы и осторожно провела гребнем по фиолетовым волосам, снова пристально глядя в зеркало. Это было самым странным, когда субъективные ощущения собственного тела разительно отличались от отражения. Её слабые руки, не поднимающие ничего тяжелее посоха, выглядели рельефными и мускулистыми, а широким плечам с чётко очерченными дельтами позавидовал бы любой мужчина-син’дорай. Жаль только, что за иллюзорной оболочкой не скрывались реальная сила и ловкость. И в случае провала рассчитывать придётся только на лёгкую смерть. Закончив банные процедуры, Дана вернулась в спальню и завернулась в одеяло — и в дублет, и в плащ. В отсутствии обитательниц казарма выстыла. Дана не стала топить печь даже для того, чтобы согреть воду, и споласкивалась холодной. От этого она совсем продрогла и никак не могла выгнать дрожь из тела. Тем временем на базу медленно опускалась ночь. В маленьких окошках под потолком посинело. Умолкли голоса. Перестали грохотать нагруженные повозки. Стих кузнечный молот, и только неугомонный ветер завывал в трубах свою монотонную тоскливую песню. Спальню заволакивала темнота. Наверняка где-то в тумбочках имелись свечи, но вместо того, чтобы искать их, Дана наблюдала за тем, как густел сумрак, сидя словно в оцепенении. Знал ли Натанос, что отряд разведчиков пропал в лесах Друствара? Наверное, уже знал. Страшно хотелось верить, что это известие… расстроило его? Не оставило равнодушным? Захотел ли он отомстить её убийцам или, выслушав торопливый доклад посыльного, коротко кивнул и вновь углубился в изучение карт и свитков? Дана закрывала глаза и будто бы видела его. Натанос сидит вполоборота, и на его бледном, привычно отрешённом лице мелькает удивление. Оно короткое, как вспышка — и в следующий момент он уже непринуждённо улыбается, глядя прямо на неё. — Жизнь вообще бесовски несправедливая штука, не правда ли, моя хорошая? Теперь ты сама в этом убедилась. — Нет, нет… — прошептала она. — Это всё неправда. Это… Но в её мысленный диалог неожиданно ворвался громкий посторонний звук. Дана не сразу поняла, что это был стук. Стук в дверь. Она чуть не свалилась с кровати, запнувшись о край одеяла. Должно быть, все-таки задремала — не услышала ни как открылась внешняя дверь, ни шагов по коридору. — Иду!.. — громко крикнула она, пытаясь распутаться. — Куда ты идешь? — усмехнулся вошедший. На пороге стоял Аман. В темноте его глаза ярко светились, он явно видел сражающуюся с одеялом Дану очень хорошо. По крайне мере, зажигать огонь Аман не торопился. Он подошел, поставив что-то на тумбочку рядом, и слой за слоем освободил её из постельного плена. — Даже не разделась? Крепко тебе досталось. — Холодно было, — невпопад отмахнулась она. — Дрова кончились? — Не смотрела. Ополоснула лицо и вырубилась. Устала. Очень. Он кивнул и, присев на краешек кровати, подвинул ближе принесенный предмет. Дана бросила туда быстрый взгляд. — Укрепляющее зелье, — пояснил Аман. — Должно помочь. — Спасибо… — Не все же тебе со мной нянчиться. Он улыбнулся открытой доброй улыбкой. Невольно насторожившаяся в его присутствии Дана скосила на него глаз. Кто бы сейчас подумал, что этот обходительный, участливый калдорай всего несколько месяцев назад с удивительным хладнокровием обрёк на страшные мучения и очень долгую смерть двух безоружных и беспомощных эльфов крови. «Всё дело в этой Линн, — решила Дана. — Почему бы не быть нормальным с тем, кого ты не презираешь?» — Кто-то проболтался фельдмаршалу, что от лучниц вернулся разведчик, — меж тем сказал Аман, заметно посерьезнев. — Пришлось соврать, что ты добиралась сюда сутки и сразу свалилась спать. С утра нужно будет доложиться. Надеюсь, у тебя ничего важного? — Да какое важное… — она махнула рукой. — Лагерь с мертвецами разве что разгромили… — Вот оно что… Ясно. Но Дане, напротив, почудилось в этих его словах сомнение. Сердце снова кольнула тревога — она где-то оступилась? Сказала что-то не то? Аман казался куда более собранным, чем она застала его днем. От него веяло привычным ощущением опасности. — Слушай, если мне утром на доклад… — осторожно начала она издалека. — Да, тебе еще нужно выспаться, — к счастью, Аман оказался понятливым и не стал навязывать свое присутствие. Возможно, подозрения с его стороны ей просто почудились. — Спасибо, — пробормотала она. — За лекарство… И вообще. Аман, кивнув, легонько коснулся ее руки на прощание и вышел. Ночь Дана провела тревожно. Она то придумывала правдоподобную версию возвращения лучницы Линн на базу и репетировала про себя, как будет излагать ее перед начальством. То металась в догадках, как собирается здесь что-либо выведать, кляла себя за авантюризм и тряслась от страха перед провалом. Спала она мало, так что на встречу с фельдмаршалом отправилась с еще более измученным видом, чем вчера. Офицером неожиданно для Даны оказалась женщина, и, возможно, именно усталый и потерянный вид заставил эту даму с цепким взглядом ей поверить. Дана доложила о перебитых аптекарях и даже о вымышленном орке-демонологе, после встречи с которым командир лучниц отправил ее обратно, чтобы не мешала с их миссией. — Хорошо, — с непроницаемым лицом подвела итог фельдмаршал. — В таком случае возвращайся к своим обязанностям. Заступишь на пост после полудня. Дана нервно кивнула. Обратно она выходила на негнущихся ногах — бешеный выброс адреналина, едва не лишивший её чувств прямо перед фельдмаршалом, сковал мышцы. Дрожали ладони. По спине скатывался холодный пот, отчего нижняя рубашка промокла и липла к коже. Сердце до сих пор колотилось где-то в горле, и Дана несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Было до сих пор трудно поверить, что она справилась. В очередной раз справилась! Но внутренний голос ехидно напомнил, что испытания ещё не закончились. Солнце сияло в зените. А значит, времени до заступления на пост оставалось совсем немного. Настоящая Линн, конечно же, знала, где находился тот самый пост и что вообще от неё требовалось, но Дана не получила ни капли знаний в придачу к её телу. А значит, нужно было импровизировать. В очередной раз. Выйдя на улицу, она покрутила головой в поисках того, кто мог бы ей помочь. Аман дожидался её возле казарм. Он приветственно махнул рукой, и Дана впервые в жизни почувствовала, что рада его видеть. — Как всё прошло? — Как обычно, — она постаралась придать своему лицу скучающее выражение. — С этим ясно. Отдохнуть не разрешила? — А ты как думаешь? — Дана закатила глаза, не прекращая поглядывать на Амана. Он нахмурился и сочувственно покачал головой. — Заступать после полудня. Она прошла мимо него в дом, где оставила оружие. Аман просочился следом. — Как обычно, западные вершины, да? — он раздражённо цокнул языком. — Только смерть может освободить от этой службы. — Да уж… Он снова ей подсказал, хотя сильно понятнее не стало. Зато в голове мгновенно возник гениальный план, как выкрутиться с проклятым дежурством. Дана подавила улыбку, пытаясь при этом как можно незаметнее и тише закрепить колчан со стрелами на спине — так, будто она уже проделывала это тысячи раз. — Хотя если бы ты все же обратилась к лекарям… — Не начинай, пожалуйста, снова! — оборвала его Дана с почти неподдельным раздражением. Аман в своей назойливой заботе напомнил ей Эла. Хотя это ведь именно то, что ей нужно было. Дана схватила лук и на секунду застыла. Тяжелый. Пожалуй, достаточно тяжелый, чтобы его уронить. Лоснящаяся от множества прикосновений рукоять выскользнула из ее вмиг ослабевших пальцев. Дана сделала движение, будто хотела поймать его, но, в любом случае, не успела бы. Зато успел Аман. — Не начинать, да?.. Он смотрел снизу вверх, перехватив лук за плечо у самого пола. Взгляд был такой внимательный, что Дана поежилась. Аман выпрямился. — Сегодня я иду с тобой. Внутренне возликовав, Дана строго нахмурила брови. — Я справлюсь. — У тебя явные проблемы с координацией. Даже если все пройдет тихо, я не хочу, чтобы ты сорвалась с какой-нибудь скалы. — Ссориться с фельдмаршалом — плохая идея, Аман… — Говорит Линн, сменившая три отряда за эту зиму, — беззлобно усмехнулся он. — Серьёзно, я тебя не узнаю. Напомни-ка мне, почему ты попросила о переводе в эту глушь? Ответа на это Дана конечно же не знала, но разговор уже пришел к тому, к чему она так стремилась. Фыркнув, она сделала вид, что вопрос был риторическим и, забрав оружие из рук Амана, вышла за дверь. Он следовал за ней, как привязанный.

***

Сквозь рваные облака несмело пробивалось солнце. В его лучах белоснежные шапки гор искрились золотом, и даже назойливый ветер не пробирался сквозь мех калдорайских плащей. Они шли на запад. Вскоре база осталась позади, а впереди показался подъём. Дана пригляделась и увидела узко протоптанную тропу, ведущую на гору. Аман двигался первым. Он ловко перешагивал, а иногда даже перепрыгивал через препятствия, удерживая баланс на местами почти вертикальном склоне. С каждым шагом он отдалялся. Пытаясь за ним угнаться, уже через пять минут Дана запыхалась. Через семь по её лицу градом катился пот, а через десять она прокляла всё на свете, включая всех калдорай с их нереальной выносливостью и ловкостью. — Что ты там еле тащишься? — Задумалась, — выдавила Дана, с трудом преодолевая последние ярды. Тропинка заканчивалась на скальном выступе, будто специально созданном природой для наблюдательного пункта. По ее краю уже человеческой рукой были навалены большие камни, не позволяющие увидеть наблюдателя снизу, где к горам подступал лес. Дорога, тянущаяся по самой его кромке, просматривалась полностью. Человеческая женщина, передавшая им дежурство, с любопытством посмотрела на Амана, но ничего не сказала. Они обменялись приветственными салютами и заверениями, что все спокойно, и разошлись. — Фельдмаршалу она, конечно же, наябедничает, — прокомментировал Аман, когда разведчица пропала из виду. — Я говорила тебе не ходить со мной. — Да ладно, — он беззаботно хмыкнул. — На заставе мне все равно нечего делать, пока не придут вести с Зандалара. Дана напряглась. Вот она, ниточка, за которую стоило потянуть, но она пока не понимала, как именно. Поэтому присела, подоткнув под себя край плаща, у каменного парапета. Аман сел рядом. — У меня чувство, будто ты на меня обижена… — заметил он. — А есть за что? — безучастно спросила Дана, пытаясь придумать, как заставить его говорить о планах на Зандалар, не задавая прямых вопросов. — Ну… Это у тебя нужно спросить? — Нет уж. Ты этот разговор начал — так продолжай. У тебя, верно, есть причина думать, что я обижена? За что-то ты ощущаешь свою вину? Аман вздохнул и попытался посмотреть ей в глаза. Лицо его вовсе не выражало какого-то сожаления. Некоторое смущение разве что. — За тот раз, когда… Ты понимаешь все сама, Линн. И, я надеюсь, понимаешь, что дело не в тебе. Мне нужно было время. Дана сдержанно кивнула. Картина их отношений с Аманом тоже начинала прорисовываться ярче. Похоже, Линн искренне ему симпатизировала. — Всё в порядке. Мы же закрыли этот вопрос, я давно не думаю об этом. Она обворожительно улыбнулась, когда Аман покосился на неё. На его лице промелькнула растерянность. Наверняка ожидал услышать в ответ что угодно, кроме этого. Что ж, тем лучше. Пускай поломанная гордость бедной Линн хотя бы напоследок будет реабилитирована, а самомнение этого мерзавца опустится туда, где ему положено быть. Подумать только, что же она могла в нём найти? Циничный, жестокий тип, а вся его напускная доброта — Дана не сомневалась, что под этой завесой скрывался холод и безразличие, — была лишь прикрытием. Не подозревая о её мыслях, Аман отвернулся. Заслонившись рукой от солнца, он напряжённо вглядывался в бескрайнюю синеву Южного моря. — Линн, смотри туда! — вдруг позвал он. — Северо-восток, на горизонте. Видишь? — Вижу, — осторожно подтвердила Дана, хотя на деле она не видела ничего, кроме снежных шапок гор и воды, с такой высоты сливающейся для её глаза в сплошное серо-голубое пятно. — Паруса… Они возвращаются! Слава Элуне, всё прошло благополучно. — Слава Элуне, — эхом отозвалась она, всё ещё не понимая, о чём вообще идёт речь. Аман тем временем считал: — Два… три, четыре… — тень пробежала по его лицу. — Ладно, глупо было ждать, что все корабли вернутся. Но они возвращаются. А это значит, что зандаларский флот уничтожен. — Как уничтожен?.. — Дана побледнела. — Потоплен прямо в порту. Агенты Шоу должны были подготовиться к атаке кул-тирасского флота и взорвать все к бесовой матери прямо перед штурмом Дазар’алора, — Аман злорадно усмехнулся. — Прости, что не рассказывал тебе раньше. Это была закрытая информация. — Я понимаю… — пробормотала Дана. Нужно было срочно брать себя в руки. Проклятой Линн положено радоваться победе Альянса, а не трястись, как осенний лист. Но новости просто оглушили ее. — Теперь война должна скоро закончиться, — продолжал меж тем Аман. — Король Растахан получил урок, как связываться с Ордой. Если он вообще жив. А нет — так его дочь Таланджи. Союза не будет. Банши не получит зандаларского флота… А Натанос? Как же Натанос, ведь он почти все время проводил в порту, на «Вое Банши». Шли уже третьи сутки с тех пор, как они расстались, и если только его корабль вернулся в порт… — Мы перегруппируемся — и можем идти сразу на Оргриммар. — Хвала Элуне… — выдавила из себя Дана еле слышно и уставилась на собственные колени. Куда же ей теперь возвращаться?.. Аман, наконец, повернул к ней голову, и его улыбка померкла. — Линн… — проговорил он растерянно. Дана с усилием скривила губы в каком-то подобии улыбки, пожала плечами. Ее, кажется, начало трясти, но пронизывающий горный ветер был тут совсем не при чем. — Я рада, — уверила она. — Просто вдруг стало холодно… Морозит. Наверное, все же нужно было показаться лекарям. Аман ободряюще улыбнулся и придвинулся ближе. Затем, укрыв ее полой собственного плаща, прижал к себе. — Мой отъезд не повлияет на нашу дружбу, — мягко сказал он, беря в другую ладонь ее руки. — Вот увидишь, и месяца не пройдет — мы будем сражаться вместе уже на Темных Берегах. — И вышвырнем с наших земель мертвых тварей, — глухо отозвалась Дана. «Натанос не пострадал», — убеждала себя она, холодея только от одной мысли о том, что по Зандалару прокатилась война, а она узнала об этом вот так запоздало, от своего злейшего врага… «Он видит на десять шагов вперёд, и ни за что не позволит застать себя врасплох… Ни у кого из них не хватит силы причинить ему вред». Аман притянул её ближе, и Дане ничего не оставалось, кроме как перебороть внутренний протест и положить голову ему на грудь. Он по-прежнему пах морской солью, свежестью хвойного леса и чем-то уютным, будто бы из детства — высушенными степными травами и растущим на аллее Мудрости сандаловым деревом. Воспоминания вернули её на год назад, когда двое незадачливых воришек пробрались в дом незнакомого эльфа. Тогда в надежде на жалость и снисхождение Дана уткнулась лицом в его плечо, и этот приятный, незнакомый ранее запах стал той самой личной зацепкой безликого син’дорай с выдуманным именем Гулдор. Она слышала его глубокое, размеренное дыхание и впервые за долгое время позволила себе расслабиться. Где-то далеко, в недосягаемости, выли голодные волки. В лесу за дорогой среди сухих веток уютно мелькали жёлтые огоньки. И даже злой ветер перестал швыряться снегом с окрестных камней, словно превращая этот маленький наблюдательный пункт в колыбель спокойствия. Оазис, раскинувшийся среди чужой земли. — Ты ещё не уснула? — Ещё нет… Бессонная ночь, наполненная страхом и обрывочными мысленными диалогами с фельдмаршалом вымотала её, а тепло, исходящее от Амана, окончательно сморило. Дана зевнула, и сейчас ей уже не нужно было притворяться. Спать хотелось невыносимо. — Закрывай глаза. Тебе нужно отдохнуть. — А что это за огни в лесу? — сонно пробормотала она и, еще не понимая до конца, что происходит, почувствовала, как по спине ползет холодок. Эта мигающая жёлтая гирлянда больше не вызывала умиротворения. Она светилась на порядок ближе. Настолько, что в сердцевине каждого шара Дана могла рассмотреть красноватый отблеск. Ей стало не по себе. — Какие ещё огни? — не понял Аман. — В лесу… Вон, смотри. Что-то в её голосе заставило его повернуться. Секунду ничего не происходило, но вот он будто бы задеревенел всем телом, наконец, увидев. Над ухом Даны, окончательно сбивая сон, прозвучало не предвещающее ничего хорошего: — Твою… мать!