Хроники города Энск

– Бабушка-а-а!!! – закричала Маритаими, бросившись на шею невысокой худенькой женщине с коротко подстриженными темными волосами. Женщина подхватила внучку на руки, расцеловала в обе щеки и закружила, радостно смеясь. – Здравствуй, роднулечка! В калитку вошла Хаякава, смущенно улыбаясь. – Здравствуй, доченька! – тепло обняла ее Тихиро. – Как добрались? – Как обычно, когда самолетом управляет Стефано, – засмеялась молодая женщина. – Вцепились в сиденья, закрыли глаза – и, с божьей помощью, как-то долетели. – Совсем как твой дед, – развеселилась Тихиро. – Тот еще гонщик... Маритаими вывернулась из ее объятий и помчалась к дому, крикнув на бегу: – Покажу дедушке Дзюинтиро фотографии маленьких грифонов! Мать и дочь остались одни. Улыбка мигом сползла с лица Хаякавы. Она выглядела встревоженной и озабоченной, а припухшие веки и темные круги под глазами говорили о том, что она провела бессонную ночь. – Рассказывай, что у вас стряслось, – быстро прошептала Тихиро. – Маритаими... – начала Хаякава, но голос ее предательски дрогнул, а по бледной щеке покатилась слеза. – Идем в беседку, – сразу предложила Тихиро. – Я заварю тебе чаю с мятой и угощу очень вкусными пирожными. Недалеко от нас открылась чудная кондитерская! Промокнув глаза платочком, Хаякава позволила увести себя в беседку, густо заросшую плетьми девичьего винограда, опустилась на обтянутый кожей диван, прижалась щекой к белоснежной, пахнущей чистотой подушке и закрыла глаза, наслаждаясь шепотом ветерка в темно-зеленой листве... Она не слышала, как полчаса спустя к ней заглянула Тихиро, на цыпочках убежала и вернулась с шерстяным пледом, которым заботливо укрыла ее босые ноги. Не слышала, как пришел Стефано и о чем говорили они с Тихиро. Она крепко спала. Когда Хаякава проснулась, был уже полдень. От усталости и беспокойства не осталось и следа, она чувствовала себя отдохнувшей и зверски голодной. Свернув плед и задвинув под стол свои кремовые туфельки, она босиком, как в далеком детстве, отправилась на поиски кого-нибудь или чего-нибудь – это зависело от того, что первым попадется на глаза: человек или холодильник. – Мамочка!!! – радостно приветствовала ее Маритаими, выбегая из-за огромного куста голубой гортензии. – А меня бабушка прислала за тобой! Она на стол накрывает! Будем обедать! – Спасибо, солнышко! – обрадовалась Хаякава, беря дочь за руку, и они вдвоем, одинаково босые и растрепанные, побежали к дому. Тихиро увидела их в раскрытое окошко кухни и крикнула: – Мойте руки – и за стол! Все уже собрались! «Все» – это были Стефано, старый Дзюинтиро и господин Оуэн-Рейфорд, зашедший к ним в своем человеческом обличье, – чинно сидели за большим овальным столом, застеленным старинной камчатной скатертью, и беззастенчиво принюхивались с головокружительным ароматам, доносившимся из кухни. При виде почтенного гостя Хаякава смутилась: ей стало стыдно за то, что она явилась к столу босая, непричесанная, в помятом платье... Но старый ученый только весело расхохотался и ласково погладил по головке забравшуюся к нему на колени Маритаими. – Я прекрасно помню тебя такой вот егозой, – проговорил он, щуря проницательные, светлые, как стекло, глаза. – Не так уж давно это было, чтобы ты так сильно переменилась! Хаякава порозовела, но позволила, как в детстве, потрепать себя по щеке и выслушала его шутливое: «Ох, Хаякава! Ох, негодница! Взять бы хворостину хорошую..!» Чего следовало ожидать в качестве продолжения, она так никогда и не слышала. Вероятно, хватать первую попавшуюся палку и драться со старым хрычом, храбро топча песок и вздымая клубы желтоватой пыли. Поймав ее мысль, старый ученый расхохотался до слез, а вслед за ним и остальные. Немного подумав, Хаякава присоединилась к общему веселью, и от их громогласного хохота зазвенели стекла в буфете. ... На обед был гороховый суп, потом – куриные котлеты с гарниром из картофельного пюре и тонко порезанных свежих огурчиков, а на десерт – чай с мятой и шоколадные пирожные, вкуснее которых никто, кроме, может быть, Оуэна-Рейфорда, не едал. – Папа, как всегда, обедает на работе? – улыбнулась Хаякава, вытирая руки салфеткой. Тихиро в ответ только вздохнула. После обеда Маритаими увела обоих стариков в сад, усадила на замшелое бревно и стала в лицах представлять своих любимцев-грифонов. Понаблюдав за нею несколько минут, Хаякава присоединилась к матери, убиравшей со стола посуду. – Оставь,– отмахнулась Тихиро, сметая крошки. – Неужели тебе на острове не надоело? – На острове я делаю это по необходимости, а здесь... здесь – игра. В нашем особняке я снова возвращаюсь в детство... – задумчиво проговорила Хаякава. – Вот и хорошо. Тогда я, как в детстве, велю тебе принять ванну, переодеться, и мы втроем – ты, я и наша непоседа – отправимся за покупками... Не возражай! Костюм и туфли в твоей старой спаленке. – Но как же Маритаими... – Маритаими я беру на себя. Через полчаса, непривычно нарядные и элегантно причесанные, Хаякава и Маритаими шли вместе с Тихиро по тихим улочкам Энска, заросшим каштанами и белой акацией, и не переставая удивлялись. – Какой красивый тротуар! – изумленно восклицала Хаякава, разглядывая фигурные плитки, сменившие простое асфальтовое покрытие. – Это товарищ генерал месяц назад велел выстелить плиткой все центральные улицы, – с гордостью рассказывала Тихиро. – А бордюры..! Белоснежные! По-моему, это... м-м-м... немного непрактично... – У нас каждое утро, в четыре часа, моют улицы, так что нашим бордюрам грязь не страшна. – Как у вас здорово все устроено! – восхитилась Хаякава. – Надо запомнить. – Запоминай, запоминай, – засмеялась Тихиро. – Будешь внедрять культуру на вашем неотесанном острове? Хаякава хотела обидеться, но вместо этого весело рассмеялась. – И не говори! Наш остров перед Энском – как друидский дольмен перед Эрмитажем! – Неужели все так плохо? – ужаснулась Тихиро. – Жить можно, но... – Хаякава скорчила забавную гримаску и покачала головой. – Ничего, – подбодрила ее Тихиро. – Ваш остров совсем молодой. Пройдет лет триста – и его будет просто не узнать!.. Нам сюда. Они вошли небольшой магазинчик со скромной вывеской «Одежда», ниже которой значилось: «Все для школы». В магазинчике царил прохладный полумрак. В стоявшем у стены большом аквариуме сонно плавали упитанные золотые рыбки. Хозяйка – пухленькая седовласая старушка в очках – отложила вязание и поспешила к вошедшим. – Госпожа Кохакунуси, как поживаете? – спросила она, пожимая руку Тихиро и доброжелательно улыбаясь ее спутницам. – Благодарю вас, недурно, – ответила Тихиро. – Вы за новым платьем? – осведомилась хозяйка. – У нас, к сожалению, не было поступления новых товаров. Сейчас спрос только на школьную форму... – Нам-то она и нужна, – успокоила ее Тихиро. – Можете подобрать для моей внучки? – Ой, она же такая маленькая! – всплеснула руками старушка. – Даже не знаю... Тем не менее, через полчаса они выбрали все, что значилось по списку, а также многое из того, чего в списке не было, но что очень понравилось истосковавшейся по «земной» одежде Хаякаве. Хозяйка магазинчика уложила их покупки в большую картонную коробку, перевязала ярко-синей лентой и пообещала сразу же отправить с посыльным. В следующем магазине, где продавались учебники, тетради и всевозможные канцелярские принадлежности, было гораздо веселее. Будущие ученики и их родители толпились у витрин, выбирая то, что было им по вкусу и карману, и шумно делились впечатлениями. Тихиро взяла Маритаими на руки, кивнула Хаякаве (говорить было бессмыслено, такой здесь царил шум и гам) и стала протискиваться к ближайшей полке с учебниками. – Тихиро! Хаякава! – перекрывая невообразимый гвалт, окликнул их мелодичный женский голос. – Что вы здесь делаете? – Саломея!!! Привет! – радостно закричала Хаякава. – Собираем Маритаими в школу! – А-а! Тогда я возьму вам комплект учебников и рабочих тетрадей! А вы пока выбирайте альбом и карандаши! Пенал у вас есть? – Нет!!! – заверещала Маритаими. – Ага! Ты с кошечкой хочешь? Или лучше с мишкой? Саломея вытянула руки вверх, демонстрируя девочке оба варианта. – С грифоном!!! – пискнула Маритаими. – С грифоном нету! – Тогда с самолетом!!! – Такой? Или такой? – С синеньким!!! – Беру! Тихиро перевела дух, перехватила внучку поудобнее и огляделась. Толпа и не думала редеть. Четыре продавца метались вдоль прилавков, стараясь обслужить покупателей как можно быстрей. У кассы стояла огромная очередь, в первой трети которой, к немалой своей радости, Тихиро различила внушительную фигуру Луиджи, держащего за руки обоих близнецов. Ловко протискиваясь сквозь толпу, к нему приближалась юная красавица с длинной белоснежной косой, держащая в руках огромный прозрачный пакет, доверху набитый всякой всячиной, – старшая дочь, Лея. Схватив первый попавшийся альбом, две раскраски и набор цветных карандашей из ста двадцати штук, Хаякава робко заняла место в хвосте очереди. Увидев это, Саломея сделала страшные глаза и, оскалив зубы, энергично замотала головой. Поняв ее, Хаякава стала потихоньку пробираться к Луиджи. Скоро оба семейства приблизились к кассе. Еще несколько минут томительного ожидания – и они смогли вырваться, наконец, на открытый воздух. – Фу-у-у... – выдохнула Саломея, вручая Луиджи сумку с покупками и беря за руки близнецов. – Живы... Вот и не верь после этого в чудеса! Здравствуй, Тихиро! Привет, Хаякава! Как дела, красавишна? – Да вот... – проговорила Тихиро. – В школу собрались... – Не рановато ли? – удивился Луиджи. – В самый раз, – заметила Лея. – В наш класс? – спросила Саломея. – В ваш, – ответила Тихиро. – Ур-р-ра-а!!! – завопили младшие отпрыски Саломеи и Луиджи. – Маритаими будет учиться с нами! Скучавшая в сторонке Лея раскрыла пакет с тетрадями и альбомами для рисования, чтобы в более спокойной обстановке разглядеть, что они купили, и влруг звонко рассмеялась: – О, пап, гляди! Так это ж ты! – Что?! – забеспокоился Луиджи. – Серия «Наши крылатые любимцы», – заливаясь смехом, прочитала она, извлекая стопку альбомов. – Хи-хи! Наш дедуля! А вот Михей! Вот господин Оуэн-Рейфорд... Ишь ты, какой элегантный! А это... Это Седрик! Господи, даже тут с фингалом под глазом! Как это в редакции не уследили? А тебе что попалось, Хаякава? – Серия «Твой друг – птеродактиль». Не может быть!!! Тихиро, Саломея и Луиджи заглянули ей через плечо и покатились со смеху. – Бедный майор! – вытирая слезы, простонал Луиджи. – Отличное место для портрета! – вторила ему Саломея. – Пожалуй, лучше только в газете, под рубрикой «Их разыскивает полиция», – хохотала Тихиро. – А папы на альбоме нету? – спросила Маритаими, разглядывая яркие обложки. – Он наотрез отказался фотографироваться, – улыбнулась Хаякава. – Жалко... – расстроилась девочка. – Ну, ничего! Зато есть дядя Лео! – Где? – А вот. Отсмеявшись, Тихиро и Хаякава стали прощаться с жизнерадостным семейством Луиджи Пастрано. Маритаими, никогда не бывавшая в такой толпе, приуныла, а им еще нужно было зайти за портфелем и купить девочке новые туфельки. – Обязательно приходите к нам! – наперебой кричали белоголовые Пастрано. – Непременно! Покончив с покупками, Тихиро, Хаякава и Маритаими зашли в кондитерскую, где, наконец, смогли погрузиться в приятную атмосферу тишины, покоя и ароматов выпечки. Они расположились за круглым столиком у окна, из которого открывался чудный вид на город, заказали кофе, бисквитные пирожные и мороженое четырех сортов. Медленно смакуя мороженое, Хаякава любовалась раскинувшейся перед нею панорамой города. Кафе стояло на возвышенности и из окна была видна большая часть Энска – его улицы и переулки, утопающие в тени неумолчно шелестящих тополей, здание мэрии, зеркальная гладь пруда в городском парке... Все такое родное, знакомое, привычное, уютное... – Как не хочется возвращаться! – невольно вырвалось у нее, но, увидев встревоженное лицо Тихиро, она тут же взяла себя в руки. – Это я так... Надо строить свой рай. Своими собственными руками. Как товарищ генерал. – Она встряхнула головой, словно пробуждаясь ото сна, и совсем другим голосом проговорила: – Завтра же поговорю с господином Оуэном-Рейфордом, что можно сделать для того, чтобы остров стал попривлекательнее. – А может, с товарищем генералом? – Ну, нет! Иначе это будет плагиат!