Хроники города Энск

На улице свирепствовала снежная буря. Дребезжали стекла, угрожая в любое мгновение разлететься тысячами осколков. А в штабе было тепло и уютно. Майор Агеев сладко дремал в кресле-качалке у камина, пользуясь моим отсутствием. "Хороша у Юры жизнь!" - думал он, глядя на потрескивающие угли. Внезапно послышался тихий скрип, будто кто-то скребется в дверь. "Кто это пришел в такую погоду? - подумал майор. - Если Юра или Хаку, то надо убираться восвояси". За дверью кто-то жалобно заскулил. "Всё-таки Хаку, - догадался майор. - Надо впустить, чтобы он не замерз на таком сильном морозе". Майор лениво поднялся с кресла, подошел к двери, приоткрыл ее - и вздрогнул от неожиданности: за дверью стоял, весь облепленный снегом, дракон. Но это был не Хаку. Едва дверь приоткрылась, он стряхнул с себя снег, просунул узкую мордочку в щелку и проскользнул внутрь. - Елки-палки! - пролепетал слабым голосом майор Агеев. - Еще один! Он закрыл дверь и нетвердым шагом вошел в комнату. На коврике у камина стояла красавица драконесса. У нее была травянисто-зеленая чешуя с золотым отливом, темно-зеленая грива и небесно-голубые глаза. Изящная мордочка выражала удивление и растерянность. - Извините, пожалуйста, - сказала она, - меня случайно занесло сюда бурей. Я замерзла и проголодалась. Вы не против, если я побуду здесь, с вами? - Конечно, не против, - ответил майор и с удивлением отметил, что не испытывает и тени страха. - Может, дать вам покушать? Что вы любите? - Весьма вам признательна, - сказала драконесса. - Я люблю свежие овощи и фрукты. Майор растерялся: - Сейчас зима, и я не могу предложить вам ничего, кроме овсянки. Будете? - Если можно, то да, - скромно ответила драконесса. Агеев сбегал на кухню и через пару минут протянул гостье миску для замешивания теста, доверху наполненную еще не остывшей кашей, а сам снова уселся в кресло-качалку. Драконесса поела, облизнулась и свернулась клубочком на ковре у камина. Немного погодя, она просунула голову Агееву под руку, положила передние лапки ему на колени и нежно заворковала. Майор погладил ее. И тут он заметил у нее на правой передней лапе стальное, украшенное затейливыми узорами кольцо, на котором было написано "LAVERNE". - Откуда это у тебя? - спросил майор, указывая на него, - и что это за имя на нем? - Это мое имя, - ответила драконесса. - Кольцо для меня сделал кузнец, у которого я когда-то жила. И Лаверне поведала майору свою печальную историю. Когда ей было всего лишь полгодика, она лишилась родителей и отправилась искать себе приемных. Ей пришлось преодолеть много опасностей, лишений, невзгод. Летать она еще не умела и, вероятно поэтому, как-то, когда она хотела перейти автомобильную дорогу, ее сбила проезжавшая машина. Лаверне осталась жива: ее, раненую, подобрал кузнец по имени Луиджи. Он выкормил ее, выходил и приручил. Изготовил ей стальное кольцо, на котором выгравировал ее имя, и надел ей на лапу; люди видели, что драконесса окольцована и, значит, ручная, и не обижали ее.Лаверне очень любила Луиджи, прожила с ним много лет, но, к сожалению, он состарился и умер. Лаверне долго тосковала о нем, но поделать ничего не могла. Ей было тяжело оставаться в тех местах, поэтому она отправилась в путешествие. - И вот разыгравшаяся буря случайнно забросила меня к вам, - закончила Лаверне и грустно улыбнулась. Майор шумно высморкался, отер слезы и еще крепче прижал к себе теплую голову драконессы. ...Тем временем, пока майор Агеев и Лаверне сладко дремали в кресле у камина, Юрий Задорожный, злой как собака, сидел в холодной, отапливаемой лишь одним электрокамином, столовой, на неудобном пластиковом стуле и, слушая длинные рассказы Тихиро о ее удивительных приключениях в купальнях Юбабы, надеялся, что метель немного поутихнет и он, наконец, сможет добраться до уютной гостинной в штабе. Но его надежды пока напрасны и, потеряв всякое терпение, он решил добраться до штаба несмотря на непогоду. Я с трудом отворил разбухшую от сырости дверь штаба и, сердито хлопнув ею, вошел в холл. Не заботясь о том, кому придется убирать, прямо на пол стряхнул снег с одежды, снял куртку, которую бросил на лавку у стены, после чего стал ощупью пробираться в гостиную, натыкаясь на предметы и силясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь запотевшие очки. Обогнув узкий коридорчик несколько раз, я с трудом нашел вход в гостиную и двинулся по направлению к чуть заметному сквозь туманную пелену, застилавшую стекла очков, дрожащему огоньку камина. Я уже почти добрел до него, как вдруг споткнулся обо что-то упругое, похожее не то на диванный валик, не то на бревно, и сердито ругнулся. Кто-то рядом трусливо затаил дыхание. - Эй, кто тут? Агеев, ты? - спросил я, отступая на шаг. В ответ не раздалось ни звука. - Отвечай, ты или не ты?! - возвысил я голос, мысленно успев нарисовать образ вражеского лазутчика. Тем временем мои очки постепенно стали оттаивать, и передо мной возникла картина, повергшая меня в безмерное изумление. В моем любимом кресле восседал майор Агеев, а у него на коленях устроился... огромный зеленый дракон! - А это кто ж такой? - с трудом приходя в себя, спросил я у майора. - Это? А это... Это Лаверне. Дракон аккуратно сполз с коленей Агеева, обернулся вокруг меня, лишив возможности сделать хоть малейшее движение, и робко заглянул в мои глаза. - Я - Лаверне. - Очень приятно, - ответил я, не найдя ничего лучшего. Дракон, мгновенным движением развернув свои кольца, оказался на полу, глядя на меня голубыми, как незабудки, глазами. Я ласково погладил его по мордочке. От удовольствия, дракон тихонько застучал по полу кончиком хвоста. Я повернулся к Агееву и спросил: - Этот дракон - мальчик или девочка? - Девочка, - улыбнулся майор. - Как она сюда попала? Майор Агеев рассказал мне историю Лаверне. Этот рассказ растрогал меня до глубины души, я даже слезу пустил. В заключении, майор предложил: - Давайте, товарищ генерал, оставим Лаверне с нами. Она такая ласковая, такая умница! Жаль с ней расставаться. Можно, она поселится у нас? Драконесса вопросительно посмотрела на меня. - Что ж, я не против, - последовал мой ответ. - Спасибо вам, товарищ генерал, огромное! - несказанно обрадовался майор Агеев. - Лаверне, - обратился я к драконессе, - у нас уже живет один дракон. Его зовут - Хаку. Надеюсь, ты с ним поладишь. - Пожалуйста, передайте вашему Хаку, что с такими вредными мальчишками, как он, я не вожусь! - вставила Лаверне, нахмурив изящную мордочку. - Не то слово, - пробормотал майор Агеев. Я строго взглянул на него и негодующе возразил: - Уж чья бы корова мычала... Майор Агеев обиженно вжал голову в плечи. Драконесса слегка обвила нас хвостом, будто дружески обнимая, и успокаивающе проворковала: - Не надо ссориться из-за этого несносного мальчишки! "Вот поганка!" - подумал я с оттенком восхищения. Тут же прочтя мою мысль, Лаверне скромно улыбнулась и ответила: - Да, я такая... ...С тех пор, как Лаверне попала в авиаотряд, для нее началась совсем другая жизнь. Целыми днями она играла и резвилась: то, разогнавшись, скользила по льду хоккейного поля наперегонки с молодыми курсантами, то, к неудовольствию Хаку, ныряла в полынью и пугала его любимцев - карпов кои, то прокапывала в сугробах длинные тоннели, и нам приходилось часами ее разыскивать в лабиринте сложных снежных ходов, то бодала облепленные снегом молодые деревца и заворожено любовалась миллионами ярко сверкающих крохотных искр, рассыпавшихся вокруг. Когда все обедали, она заглядывала в тарелки и благожелательно улыбалась аппетитно пахнущей куриной ножке, слегка при этом облизываясь. "Угощайся, малышка!" - улыбались солдаты, протягивая ей желанное блюдо. Чтобы Лаверне не мерзла, девчонки из авиаотряда связали ей теплый комбинезон: цвета лепестков мака и украшенный норвежским орнаментом. Веселая драконесса подружилась даже с Тихиро. Только с Хаку они не сошлись характерами. Спокойный, рассудительный, склонный к одиноким полетам в голубых просторах украинских небес, предпочитающий общаться только с Тихиро, Хаку, был полной противоположностью любящей быть центром большой и шумной компании, заводной, жизнерадостной непоседы Лаверне. Открытой вражды между ними не было, но взаимная неприязнь, возникшая с первой их встречи, со временем только окрепла. Тихиро не раз пыталась помирить их. Лаверне ласкалась к девочке, жмурилась от удовольствия, когда та ее гладила, но как только речь заходила о Хаку, мгновенно превращалась в злую фурию. В свою очередь Хаку, лишь только речь заходила о Лаверне, скалил свои великолепные клыки, приводившие Тихиро в трепет, и надолго исчезал в облаках, оставляя подругу в тревоге и раскаянии. В непростые отношения драконов я, как всегда, предпочитал не вмешиваться, мне и без того забот хватало: катастрофически не хватало самолетов и зениток, их непременно нужно было где-то достать; старая радиостанция никуда не годилась и радист Цукуров требовал новую; к тому же, ударили сильные морозы, река замерзла и для того, чтобы наши карпы не передохли, приходилось регулярно бурить лунки. Поскольку Хаку теперь не мог плавать, он стал больше времени проводить у меня в кабинете. Нам обоим нравились неторопливые беседы долгими зимними вечерами, потрескивание дров в камине и завывание ветра в трубе. Однажды я попросил Хаку разрешения записать его рассказы. Дракон любезно согласился. Я принес самую толстую тетрадь, какую только смог отыскать в канцелярии, и ручку с самопишущим пером и стал за ним записывать.