Хроники города Энск

"... а теперь в эфире вечерняя сводка новостей! Как нам стало известно, массовое отключение электроэнергии никак не связано со стихийным бедствием, которое сейчас бушует у вас за окном. В районе подстанции потерпел крушение летательный аппарат неизвестной конструкции, приведя к частичному ее разрушению. Организованы спасательные работы, следы потерпевших крушение пока не обнаружены..." Звуки радио проникли в полутемную комнату через неплотно закрытую дверь и разбудили пришельца. Он потянулся, зевнул и открыл глаза. Кот, который все это время спал у него на груди, недовольно заворчал и спрыгнул на пол. Гость с удивлением отметил, что чувствует себя гораздо лучше. Он отбросил одеяло и осторожно встал. Все кости были целы, голова не кружилась. Небольшая слабость, только и всего. Бесшумно ступая мягкими лапами, он подкрался к выходу из спальни и выглянул наружу. Из столовой слышались тихие голоса. - Ой, смотрите, - пискнула Маритаими, показывая пальчиком на дверной проем. - Дядя проснулся! Все присутствующие тут же выронили столовые приборы и воззрились на робко остановившегося на пороге гостя. - П... привет, - решил наконец развеять неловкое молчание Хаку. - Как ты себя чувствуешь? Вошедший отвесил низкий поклон. Расценив это как благодарность за спасение, Хаку ответил: - Право, не стоит. Все хорошо, что хорошо кончается! - Сынок, может быть ты все-таки еще подумаешь, чем еще помочь этому несчастному созданию? - спросила Тихиро Акиро. - Пока этот козел рогатый не заговорит, я к нему не приближусь, - категорически мотнул головой её сын. Хаякава сердито пнула брата под столом. Гость, услышав такую грубость, отступил на шаг. С трудом удерживаясь, чтобы не плюнуть в обидчика (как делали у него на родине и что по степени оскорбления соответствовало удару в челюсть на Земле), он демонстративно развернулся и собирался уйти, как его остановил оклик Хаякавы: - Погодите! Молодая женщина подбежала к гостю и схватила его за рукав пальто. Тот с неохотой повернулся. На его расстроенной мордочке протянулись две влажных дорожки. - Не обращай внимание на этого обалдуя! - Хаякава грозно сверкнула глазами на Акиро и ласково улыбнулась гостю. - Мы все очень рады, что тебе стало лучше! Она вытащила из кармана носовой платок и утерла гостю слезы. Тот что-то пискнул в ответ и одарил её благодатной улыбкой, продемонстрировав при этом свои белые клычки. - Я - Хаякава. - представилась она, указывая на себя. - Маритаими. Тихиро. Хаку. Акиро. Дзюинтиро. – Хаякава по очереди указала на кадого из присутствующих. – А ты? - Генри? - чуть помедлив, вопросительно ответил он. - Генри? - переспросила Хаякава. - Какое хорошее имя! Генри, ты, может ты хочешь, кушать? Садись, не стесняйся. Гость вновь почтительно поклонился и направился к столу. Каждое его движение отличалось кошачьей грацией. Хаякава поспешила отодвинуть ему стул, помогла сесть, после чего вернулась на свое место, чтобы не смущать гостя. - Бери все, что душе угодно, - улыбнулась Тихиро, видя что Генри не решается притронуться к еде. - Хочешь котлетки? С этими словами она придвинула гостю тарелку. Генри взял нож и вилку и начал рассеяно крутить их в пальцах. По-видимому, он не понимал, как пользоваться столовыми приборами. Не сговариваясь, Кохакунуси склонились над своими тарелками и принялись за еду, действуя нарочито медленно, чтобы гость мог понять, что нужно делать. Понаблюдав несколько минут за хозяевами дома, Генри вдруг обрадованно кивнул и буквально набросился на еду. До конца ужина все хранили молчание, периодически поглядывая на изголодавшегося гостя, который сосредоточенно поглощал то и дело подкладываемые Тихиро куриные котлеты с картофельные пюре и время от времени зажмуривал глаза от наслаждения. После ужина Хаку пригласил гостя в гостиную. Туда же перешли и все Кохакунуси. Генри расположился в предложенном ему глубоком кресле, придвинулся поближе к пылающему камину и, с видом полного блаженства закрыв глаза, тихо заурчал. Каждый занялся своим делом, будто ничего не изменилось. Но вскоре Хаку все же решил прервать молчание. - Скажи, Генри, как ты здесь очутился? - полюбопытствовал он. Пришелец открыл глаза, посмотрел на потолок, а потом перевел взгляд на собеседника. - Так это о тебе говорили по радио?! - воскликнула Хаякава. - Ты прилетел из космоса? - с замиранием сердца уточнила Тихиро. Генри утвердительно кивнул. Тихиро тихо охнула. Хаякава покрепче прижала к себе Маритаими. Генри, от чьего внимательного взора ничего не ускользнуло, приподнял брови. - Не примите на свой счет, - тщательно подбирая слова начал извиняться Хаку, - но мы раньше общались с представителями внеземных цивилизаций, и это принесло нам большие... очень большие неприятности... - Он другой, - подала голос Долли, которая до этого казалась крепко спящей. - Он не из моих бывших хозяев. - Простите, пожалуйста, - смутилась Тихиро. Генри сделал примирительный жест лапой, словно хотел сказать "все в порядке, я не в обиде". - У тебя... Такое человеческое имя, - продолжала Тихиро. - Тебя и правда так зовут? Генри несколько раз кивнул. - Выходит, хоть мы и живем на разных планетах, но у нас похожие имена? - Генри отрицательно покачал головой. - Тогда, вы, наверное, изучали нашу историю и тебя назвали в честь кого-то из жителей Земли? - продолжала расспрашивать Тихиро. Неопределенное покачивание. - А кто же тебя так назвал? Генри широким жестом обвел все присутствующих в комнате. - Ты когда-то бывал на Земле и это имя тебе дали здесь? - сообразила Тихиро. Утвердительный кивок. Генри указал пальцем на альбом Маритаими, лежавший на журнальном столе, и просительно посмотрел на своих собеседников. - Дядя Генри хочет порисовать? - удивленно спросила девочка. - Ой, как здорово! - Видимо, д., - Хаякава взяла альбом, вложила в него один из канцелярских карандашей, что лежали рядом, и протянула его пришельцу. Генри аккуратно взял альбом и открыл его на чистом листе. Несколько секунд он задумчиво повертел в пальцах карандаш, после чего стал что-то рисовать легкими и быстрыми штрихами. - Яблоко? - удивленно спросил Хаку, потихоньку подходя ближе и заглядывая в рисунок. - Ты хочешь, чтобы я помыл тебе яблоко? Генри мотнул головой, быстро стер свой рисунок ластиком на карандаше и принялся за другой. - Теперь он рисует грушу, - сообщил Хаку. - Или уже нет... Рисунок груши также оказался безжалостно стертым и на ее месте уже появлялись очертания лимона. - Что же это значит, - Тихиро задумчиво подошла к художнику и тоже заглянула в альбом. - Ну конечно, - обрадовалась Хаякава. - Акиро, ты точно также учил грифонов говорить! Акиро, до этого с делано равнодушным видом сидел в стороне и листал свои записи, наконец, не выдержал и тоже присоединился к ним. То, что происходило в ближайшие полчаса, больше походило на какую-то игру. Генри рисовал самые разнообразные овощи и фрукты, а Кохакунуси их наперебой угадывали. - Виноград..! Лимон..! Банан..! Да сам ты банан, это же баклажан! Малина..! Клубника..! Помидор..! А может быть томат? Картофель..! Буряк..? Тьфу, ты свекла! Едва звучало нужное слово, пришелец стирал изображение и принимался за новое. Когда все участники этой забавы выбились из сил, а лист оказался настолько затерт ластиком, что стал едва ли толще папиросной бумаги, Генри, наконец, отложил альбом и вновь откинулся в кресле, глубоко задумавшись. Кохакунуси столпились вокруг него, чего-то ожидая. Видя, что все взгляды обращены к нему, пришелец сделал над собой усилие и, широко открывая рот, заговорил. - Бла-го-да-рю, - медленно, по слогам произнес он. Первое слово, словно осторожно проворачиваемый в замке заржавленный ключ, отперло сдерживаемый до недавнего времени поток речи. Генри начал рассказ, с каждой минутой оживляясь и говоря все лучше и лучше. *** Директор сидит прямо напротив своего подчиненного, опираясь на подлокотники глубокого кресла с высокой спинкой, пристально смотрит ему в глаза, мелко барабанит когтями по лакированному столу и молчит. В комнате царит прохладный полумрак, только из неплотно прикрытой двери просачивается тонкий лучик света, падая на иссиня-черную шерсть руководителя. Кажется, предстоит неприятный разговор... - Ты что же это задумал, Генри? - раздается наконец вкрадчивый голос. - Бежать от нас собрался? Первый порыв придумать правдоподобное оправдание тут же меркнет и сменяется осознанием того, что солгать не выйдет. - Да... - Голос подчиненного звучит виновато. - И куда же, позволь узнать? - продолжает допытываться директор. - На Землю, - следует такой же тихий ответ. - И что же ты там забыл? - продолжается допрос. - Неужели тебе здесь плохо? - После последнего вторжения на Землю я не могу больше оставаться в стороне. - Голос подчиненного уже звучит менее виновато и в нем начинают слышаться решительные нотки. - Мне нужно им помочь. - Помочь? - переспрашивает директор. - Чем же ты им поможешь? - Пока не знаю, - подчиненный вновь поникает. - А вот я знаю, - берет деловой тон директор. - Служи дальше в контрразведке, сообщай нам о нарушениях, а я буду доводить эти сведения до ассоциации. - Я просил назначить меня на пост хранителя... - напоминает подчиненный. - Хранители нужны, когда раса не может самостоятельно решить свои проблемы! - Голос директора начинает опасно вибрировать. - Если ассоциация не сочла нужным назначить хранителя, значит на это у нее есть веские причины. - Но ведь вы могли сделать для меня исключение! - жалобно восклицает его собеседник. - Это самоуправство! - отчеканивает директор. - Без решения ассоциации я не в праве самостоятельно назначать хранителей, ведь есть закон "о невторжении в жизнь..." - "...разумных биологических форм жизни, не достигших космической эры", - подхватывает подчиненный. - Вот только Демокрия с этим законом не хочет считаться. - Ассоциация на всех может найти управу, - разводит руками директор. - И уж тем более на Демокрию. - Но какой ценой?! - подчиненный тоже повышает тон. - Сколько еще несчастных гуманоидов должно пострадать, чтобы ассоциация, наконец, пошевелила своей... - Осторожнее, Генри, - урожающие шипит директор. - У этих стен есть уши! - Вы не понимаете... - звучит робкое оправдание. - Они дали мне имя, они стали мне как родные! - А когда ты поймешь, что спасение человечества - это твоя работа?! Обычная работа вроде прочистки канализационных стоков?! - рявкает директор. В кабинете повисает неловкое молчание. Оба собеседника неотрывно смотрят друг на друга. - "Родные"? - Директор берет себя в руки и с усмешкой продолжает диалог. - Прелестные же у тебя "родные": перебили друг друга, загадили свою планету, так что жить стало негде, а когда мы пришли кашу за них расхлебывать, чуть и нас в расход не пустили. - Этого не повторится, - следует уверенный ответ подчиненного, - мы ведь им помогли! Очистили планету от избыточной радиации, уничтожили опасные вирусы, насадили вырубленные леса... - По их летоисчислению уже восемьдесят годков прошло, - перебивает директор. - Они уже забыли нас, глупец! - Встречи не забываются, они просто не могут их вспомнить, - следует философский ответ. - Ладно, - директор, махнув лапой, устало откидывается в кресле. - Лети куда хочешь. Но напоследок у меня будет к тебе только одна просьба. Если покинешь корабль, больше никогда не возвращайся и не привлекай внимание ассоциации. Не создавай нам дополнительных проблем. - Спасибо, господин директор, - подчиненный встает из кресла, почтительно кланяется и направляется к выходу - Ты хороший малый, Генри, - раздается ему в след. - Надеюсь, тебя не сожрут каннибалы или хищники... Да, и передай Юре Задорожному, что его мать в порядке. Если, конечно, вы когда-нибудь встретитесь. - Непременно, господин директор! - Дверь за подчиненным затворяется. Довольный собой, Генри вприпрыжку бежит по коридору к стыковочным шахтам, где его уже с нетерпением поджидает инженер. - Ну, как все прошло? - спрашивает он. - Директор дал тебе вольную? - Дал! - Его собеседник светится от счастья. - Билет в один конец мне обеспечен! - Ну, удачи тебе там. - Инженер, кажется, не разделяет ликования своего товарища, но тому не до него. Он занимает место в небольшом шаттле и пристегивается. С шуршанием закрывается фонарь кабины. Через несколько секунд с мерным гулом начинают работать двигатели. Их шум перекрывает свист выходящего из шлюзовой камеры воздуха, а затем створки гермодверей медленно открываются. Инженер подходит к толстому стеклу и поднимает лапу, как бы прощаясь. Пилот отвечает тем же. Хлопок и последовавший за ним резкий толчок от катапульты выбрасывает крохотный аппарат в бескрайние просторы космоса. Несколько секунд он покачивается, затем плавно разворачивает нос по направляению к огромному голубому шару. Включаются маршевые двигатели и планета начинает стремительно приближаться. Выход на орбиту. Включаются реверсы, скорость шатла падает - формируются апогей и перигей орбиты. Теперь можно немного отдохнуть: притяжение Земли уже не отпустит шаттл. Несколько минут ожидания - и вновь включаются реверсы, перигей уходит в атмосферу. Вход в атмосферу. Стекло кабины затемняется, становится угольно-черным, но не смотря на это видны языки пламени, охватившие шаттл. Корпус мелко вибрирует, а кровь приливает к голове. Противоперегрузочный костюм надувается и сдавливает задние лапы и живот пилота, не давая потерять сознание. Пилот плавно тянет штурвал на себя. Перегрузки спадают, но шаттл начинает неприятно раскачивать. За бортом ничего не видно, все застилает пелена тумана. Пилот принимает решение спуститься под облака и поискать посадочную площадку. Это было его ошибкой. Под облаками свирепствует снежная буря. Двигатели не выдерживают объема поступающей в них воды и останавливаются. Гаснут приборы, слышится только шум ветра и тиканье остывающего металла. Пилот отчаяно борется со строптивым аппаратом. Без гидроусилителей штурвал очень тяжело отклонить, приходится тянуть его обеими лапами. Переложить стабилизатор с пикирования на кабрирование не удается, закрылки без электричества также не выйдут. Остается только одно... Левая лапа нащупывает под сиденьем ручку и тянет ее. Фонарь срывается и улетает в снежную мглу. Далее кресло резко выбрасывает своего пассажира. Хлопок раскрывающегося парашюта - и тишина. Вот так неприветливо встретила Земля своего нового жителя.