Хроники города Энск

День в обществе отца пролетел для Маритаими как один миг. Втроем с ним и господином Кобаяси, едва позавтракав и начисто проигнорировав уроки, они отправились в присмотренный глазастым Стефано небольшой островок с общественным парком, о котором сам господин Кобаяси знать не знал. Парк оказался на редкость ухоженным, содержался в образцовом порядке и предоставлял своим посетителям (кстати, совершенно бесплатно) такие услуги, как... – «Аттракционы для самых маленьких, – прочел господин Кобаяси. – Уголок живой природы. Пруды с золотыми рыбками. Караоке. Пять лавочек со сластями. Два киоска с мороженым. Дополнительные услуги: портрет на заказ. Местные художники с радостью запечатлеют ваш облик углем, цветными мелками, засахаренными фруктами». – Вот запечатлевать себя засахаренными фруктами я не хочу, – решил Стефано. – А все остальное – с удовольствием! Начали, разумеется, с аттракционов. Прокатились на карусели, целых полчаса самозабвенно летали на детских аэромобилях, после чего отдыхали на убаюкивающе-медлительных качелях. Затем, запасшись корзинкой со сластями и мороженым, щедро посыпанным дробленными орехами, отправились смотреть золотых рыбок. По пути им встретился веселый торговец сладостями, с которым господин Кобаяси накануне договорился об уроке оригами для Маритаими. По просьбе девочки урок перенесли на послезавтра, что полностью устраивало торговца, с чем и распрощались. Пруды с золотыми рыбками, несмотря на незамысловатое название, оказались настоящим украшением парка. Они представляли собой три огромные чаши, выложенные затейливой терракотовой мозаикой и наполенные чистейшей, прозрачной, как хрусталь, водой, сквозь которую посетителям были видны крупные толстобрюхие рыбины, лениво шевелившие роскошными, прозрачными, как органза, плавниками. На поверхности слегка покачивались белые кувшинки, а по берегам росли редкие вечнозеленые растения, образующие вокруг каждого из озер красивую причудливую рамку. – Папа, расскажи об этих прудиках дяде Луиджи, – попросила Маритаими. – Может быть, он сделает такой же у себя. – Обязательно расскажу, – пообещал Стефано. Рядом с ними, как по волшебству, материализовался смотритель парка. Умильно улыбаясь девочке, он сообщил, что за чисто символическую плату у него можно приобрести мальков этих прекрасных рыб. – Как ты думаешь, они понравятся Луиджи? – в задумчивости проговорил господин Кобаяси. – Все всякого сомнения, – ответил Стефано. – Отлично. – Господин Кобаяси извлек из кошеля несколько крупинок золота и протянул их смотрителю. – Благодарю вас, благородный господин, – склонился тот едва не до земли. – Вы получите рыбок на выходе, когда отправитесь домой. Вдоволь налюбовавшись рыбками, господин Кобаяси со своими гостями отправились на поиски живописцев. Долго искать не пришлось: в ближайших кустах засел один из них, стремительными движениями нанося на холст изображение фонтана в виде стоящего на хвосте дельфина, а чуть поодаль еще двое, тихонько пересмеиваясь, в отсутствие натурщиков развлекались тем, что рисовали друг друга. Увидев приближающихся к ним посетителей, они мигом прекратили дурачиться и обратились в слух. – Господа живописцы, – обратился к ним господин Кобаяси, – кто из вас может нарисовать портрет вот этой барышни? Господа живописцы переглянулись – и чуть не передрались, отстаивая право запечатлеть на листе плотной бумаги очаровательный облик Маритаими. – Стойте! – пронзительно крикнула девочка, притопнув ножкой. – Вы что, ненормальные?! Стойте и слушайте! В ее голосе было столько твердости. уверенности, что живописцы мигом угомонились и снова навострили уши. – Я хочу, чтобы вы нарисовали нас троих. Вы, – она показала на левого, – нарисуете господина Кобаяси. Вы, – она ткнула кулачком в грудь среднего, – моего папу. А вы, – она дернула за рукав правого, – меня. – Слушаюсь, маленькая госпожа, – хором ответили живописцы и тотчас принялись за дело. Через полчаса посетителям вручили их портреты, нарисованные цветными мелками. – Недурно, недурно... – пропел Стефано. – Похож! – А я? – спросила Маритаими. – Очень похожа! – По-моему, мы все получились просто превосходно! – одобрил господин Кобаяси. – Держите, господа живописцы, свой гонорар, и не смейте возражать! Живописцы с ловкостью фокусников схватили свой неожиданный гонорар и, сердечно поблагодарив заказчиков, умчались прочь. А господин Кобаяси со своими спутниками направился туда, откуда доносились звуки музыки и слышалось чье-то душевное, хоть и слегка фальшивое пение. На самом открытом участке парка, окруженном клумбами с цветущими хризантемами, располагалась площадка, где каждый желающий мог попробовать себя в качестве певца. Пятеро музыкантов, сидящие на длинном, живописного вида, бревне, негромко наигрывали незнакомую жителям Земли мелодию, а высокая, несколько костлявая, но миловидная местная жительница в мерцающем розовом платье, закрыв глаза, вдохновенно выводила слова о неразделенной любви. Вокруг стояли слушатели, с видимым удовольствием внимая. – Пап... – зашептала на ухо Стефано Маритаими. – Спой и ты! – Да почему я?! – возмутился ее отец. – Спой лучше ты, вон вы с бабушкой сколько песенок разучивали! – У меня слуха нет! – У нее тоже, – покосился Стефано в сторону певицы, – и ничего, всем нравится... – Ну, пап... Ты меня не любишь! Даже не хочешь спе-еть!!! – Ц-ц. Не плачь, киска! Что спеть-то? – «Джамайку»! – мигом успокоившись, предложила Маритаими. – О боги... Так они же мелодию не знают! – обрадовался Стефано. – Так ты напой! – Вот же ж, женщины... Господин Кобаяси, прислушиваясь к их тихой перепалке, с большим трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Не хватало только, чтобы певица приняла его веселье на свой счет и оскорбилась! Поэтому, стоило песне отзвучать, он сам легонько подтолкнул Стефано в сторону музыкантов со словами: – Желаю удачи! Фыркнув и решительно встряхнув головой, так что в ухе тихо звякнула, заплясав, золотая серьга, Стефано подошел к ним, наклонился и с минуту что-то объяснял. Музыканты, вначале удивленные и даже слегка напуганные, вскоре оживились, закивали головами и подняли свои инструменты повыше, приготовившись аккомпанировать. Резко крутанувшись на одной ноге, так что зрители, вскрикнув, отпрянули, Стефано поднял голову к небу и во всю мощь своих великолепных легких запел: – Джамайка! Джамайка! Музыканты тотчас подхватили красивую мелодию, и песня полилась. Налетевший ветерок шевелил черную, как вороново крыло, гриву Стефано, играл его беспокойной серьгой и складками синей шелковой рубашки. От природы артистичный, Стефано отлично пел и делал это с таким блеском, с такой искренностью и любовью к искусству, что зрители, не понимавшие ни слова, плакали от восторга. Когда последнее слово песни растаяло в воздухе, слушатели разразились бурными рукоплесканиями. Некоторые особо чувствительные старушки упали в обморок. – Еще! Еще! – просили вокруг. Подумав пару секунд, Стефано снова о чем-то зашептал крайне заинтересованным музыкантам. Те закивали и на пробу взяли несколько аккордов. «Молодцы!» – кивнул им Стефано и вернулся на импровизированную сцену. На этот раз он исполнил свою любимую – «Tu Vuò Fa L'Americano», зажигательный ритм которой мгновенно подхватили и музыканты, и зрители. Местные жители, до сегодняшнего вечера понятия не имевшие о рок-н-ролле, быстро освоили его и, вслед за Стефано, лихо отплясывавшем на сцене, неуклюже, но с душой принялись выделывать непривычные па. – Ух! Вот бес! – с трудом выговорил господин Кобаяси, топчась на месте, не в силах противостоять магии певца. – Это надо же, меня расшевелил! Мое сердце... О, мое сердце!.. – Еще!!! – требовали зрители. – Еще!!! Окинув критическим взглядом окружающих, Стефано понял, что рок-н-ролла с них достаточно, и запел протяжную, томительно-щемящую «Мелодию любви». На глазах у зрителей появились слезы. Кто-то, не стесняясь, рыдал. Кто-то тихо вздыхал. Две-три молодые парочки подошли поближе, записывая слова в карманный блокнотик. Успех Стефано превзошел все ожидания. Его поздравляли, жали ему руки, просили автограф, отпечаток ладони или хотя бы большого пальца, пытались вручить драгоценности, от которых он категорически отказался. – Но мы же не можем отпустить вас с пустыми руками! У нас так не принято! – возражали слушатели. – Вы великий певец и должны получить вознаграждение! Стефано растерянно оглянулся на господина Кобаяси. Тот в ответ пожал плечами – мол, тебе видней. «Что ж делать-то? – лихорадочно думал Стефано, скаля зубы в сердечной улыбке и пожимая протянутые руки. – Что же мне нужно? Да ничего, лишь бы Хаякава и Маритаими были здоровы...» Тут со своего места поднялся один из музыкантов. Осторожно сняв свой инструмент, он протянул его Стефано. – Возьмите мой гираль! – проговорил он. – Это очень хороший инструмент! Стефано заколебался. – Я же не умею на нем играть... – О, этому очень легко научиться! – засмеялся музыкант. – Любой, кто играет на струнных инструментах, за один урок покажет вам, как с ним обращаться! – А как же вы? – Куплю себе другой. – Хорошо, – улыбнулся Стефано. – Благодарю вас! Бережно прижав к груди гираль, он спрыгнул со сцены и подошел к своим. – Пожалуй, на сегодня развлечений достаточно, – проговорил он. – Пора домой! – Уморил ты меня, Стефано... – простонал, перешагнув порог дома, простонал господин Кобаяси. – Делайте, что хотите, а я отправляюсь спать... С помощью водителя (он же, в случае необходимости, исполнял обязанности камердинера) он добрел до своей спальни и минут через пять оттуда донесся его звучный храп. В гостиную, где Стефано и Маритаими в это время возились с соскучившейся за целый день Леоной, заглянула пышнотелая кухарка. – Что вам подать? – спросила она, широко улыбаясь. – Чего бы ты хотела? – спросил Стефано у дочери. – Стакан молока, – попросила девочка. – Мигом принесу! – пообещала толстуха, но, спохватившись, проговорила: – В полдень заезжал посланец от господина Такахаси, привез розочку, сказал, для маленькой госпожи. Я убрала ее в оранжерею. Правильно? – Правильно! Спасибо большое! – обрадовалась Маритаими. – Пап, это для мамы! Пошли посмотрим? – Идем, – кивнул Стефано. – А по пути ты расскажешь мне, кто это – господин Такахаси, и что это за розочка. История знакомства Маритаими с внуками господина Такахаси не произвела на него такого впечатления, как на Лео. Посмеявшись над этой историей, он пообещал забрать розочку с собой и посадить в оранжерее Лапуты. Контейнер с золотыми рыбками, заботливо врученный Маритаими смотрителем парка, уже унес господин Оуэн-Рейфорд-третий. – Завтра сюда прилетит Лея, – сообщил он. – У нее какой-то сюрприз для тебя, детка. – Правда? – удивилась Маритаими. – Интересно, какой? – Чего не знаю, того не знаю, – покачал головой старый ученый. – Ты же знаешь эту упрямицу. Если решила ничего не говорить, ничего и не скажет. Но раз пообещала, что сюрприз будет приятный, не сомневайся, так и будет. – Да я и не сомневаюсь, – ответила Маритаими. – Просто интересно, что она придумала... К счастью, заигравшись с хихибой, девочка вскоре совершенно забыла об обещанном сюрпризе. Не вспомнила о нем она и укладываясь спать. Сегодняшний день был переполнен впечатлениями, так что заснула она не сразу. Вначале попросила Стефано рассказать ей сказку, потом захотела попить, немного поплакала по маме и только после этого, наконец, уснула. Зато Стефано до самого утра не сомкнул глаз. Он считал не дни, а часы и даже минуты до выздоровления Хаякавы и воссоединения своей семьи, волею случая разбросанного по разным мирам. К счастью, прогнозы врачей были самыми оптимистичными. Еще неделя – и Хаякава вернется домой, а там выйдут и Хаку с Тихиро... О том, кто будет смотреть за домом, убирать и готовить, пока все трое будут восстанавливать здоровье, он пока не думал. Главное – пусть возвращаются. А где-то там, в лаборатории господина Оуэна-Рейфорда-третьего, в это время шел сеанс гипноза. Многострадальному Лео спешно загружали в память знания о ведении домашнего хозяйства и, что особенно «порадовало» бы его, знай он об этом, непреодолимое желание стирать, убирать и готовить. Завтра он приступит к практическим занятиям, а пока, ни о чем не подозревая, мирно спит на жесткой кушетке, чему-то улыбаясь.