Хроники города Энск

Стенли не мог отказать себе в удовольствии подышать свежим воздухом и полюбоваться последними лучами заходящего солнца. Покинув «Гамму», он поднялся по длинной извилистой пещере наверх и вдохнул полной грудью. Солнце уже садилось, но все еще хорошо было видно сквозь стекла «Сферы». Стенли даже стало казаться, что он в настоящем лесу. Забыв об осторожности, он двинулся вперед, навстречу закату. «В конце концов, не буду же я на ночь глядя гоняться за этим Максвеллом, - рассуждал он про себя. – Да, про него многое говорят, но я не думаю, что он такой всесильный всезнайка, которого невозможно отследить. Способ обязательно найдется, нужно только все как следует все обдумать. Но это потом. Сейчас просто полюбуюсь этим прекрасным зрелищем, а потом вернусь в бар, выпью вместе с Здоровяком, Коротышкой и Котом по стакану чего-нибудь согревающего и будем играть в карты, пока не уснем...» И тут на него напали. Прямо перед ним приземлился на лапы огромный грифон, но, потеряв равновесие, упал на землю. В последних лучах заходящего солнца инженер смог различить, что перья чудовища были перемазаны кровью, а из клюва капали на землю крупные темные капли. Из горла грифона торчало острие копья, которое, судя по всему, причиняло хищнику сильные страдания. А на его шее он увидел смуглую наездницу, судя по одежде, принадлежащую какому-то первобытному племени, но никак не к цивилизованным работникам Корпорации. Грифон встал на лапы и уставился на инженера, готовясь к прыжку. Стенли осторожно оглянулся. Бежать до безопасной пещеры всего пятьдесят шагов, но грифон преодолеет это расстояние в один прыжок... Кажется, он, так мечтавший о том, как доберется до бара, чтобы сытно поесть и заняться работой, сам сейчас станет чьим-то ужином… *** Вернемся немного назад в прошлое и узнаем предысторию несчастного изуродованного существа, которое сейчас жадным, ничего не понимающим взглядом взирало на инженера. Когда произошла авария, грифон пролетал над крепостью воинствующего племени, по корпоративному классификатору получившему название «двадцать восемь», из которого ранее пришлось бежать Альберту. Электромагнитный импульс от взорвавшегося реактора создал в контурах его ошейника всплеск тока такой силы, что инфразвуковые излучатели попросту оглушили своего носителя. Грифон, потеряв возможность нормально лететь, камнем упал прямо в центр поселения. Аборигены не заставили себя ждать. Они оттащили безвольное тело пернатого на центральную площадь, содрали с него броню, чтобы укрепить ее металлом свою крепость, а самого грифона привязали толстой и очень прочной веревкой, сплетенной из особым образом обработанных волокон лиан, к тяжеленному валуну в центре, которому поклонялись как идолу и называли «Великим Монолитом». Таким образом, пернатый не мог высвободиться без посторонней помощи. Если бы РЛС «Горизонт» работала, на помощь пернатому уже спешила бы спасательная команда, но из-за отсутствия энергии никто не знал, что он в беде. Можно даже не упоминать, что грифона никто не собирался ни кормить, ни поить. Зато любой желающий мог без опаски бросить в него камнем или ударить палкой, чем местные жители не преминули воспользоваться. У и без того живущих по дикарским обычаям людей, к тому же озлобленных на грифонов, не было даже намека на чувство жалости к этому существу. Некоторые воины, проходя мимо, даже тыкали в него своими копьями или стреляли в него из луков, отчего пернатый при виде приближающихся к нему аборигенов, тут же сжимался и старался спрятать голову под крыло. Жрецы на своем совете быстро решили и принародно постановили, что упавшее с неба чудище необходимо предать огню, чтобы умилостивить «Монолит», тогда он подарит им свое благословение. Поэтому вокруг несчастного грифона стали собирать ветки для ритуального костра. Зверь прекрасно понимал, что его ждет, но все же надеялся на то, что вот-вот рядом покажется знакомая фигура в плаще и широкополой шляпе и перережет злосчастную веревку, отпустив его на волю. Но злодейка судьба уготовила и без того натерпевшемуся издевательств грифону еще более тяжелую долю. Одна из молодых воительниц во время своих странствий по «Сфере» увидела, как над ней пролетел грифон с наездником на шее (как нетрудно догадаться, это была безрассудная Селена). С тех пор ее голову ни на день не покидала мысль о том, что зверей, нападавших и поедавших воинов ее племени, можно приручить и использовать в своих целях. Более того, в ее воспаленном воображении даже зародилась идея, что это какое-то соседствующее племя натравливает на них пернатых чудовищ, желая ослабить их, чтобы потом самим напасть. Она ни с кем не делилась своим открытием, так как хотела, чтобы вся слава досталась ей. И сейчас случай сам послал ей в руки одно из чудовищ, и она решила, что пора действовать. Когда Альберта хотели сжечь на костре, в огонь также бросили все его рукописи и записи его учеников. Но она втайне сохранила некоторые знания своего учителя, спрятав несколько свитков в щели под кроватью. Когда-то Альберт рассказывал им, как из разных трав приготовить лекарства, помогающие при разных болезнях и травмах. Но также он предупреждал их, что злоупотребление этими средствами может серьезно навредить человеку. Именно этими побочными свойствами она и намеревалась воспользоваться. Началась сложная подготовка. Помимо того, что ей надо было спешить, пока палач не привел приговор старейшин в исполнение и не лишил ее этой возможности, дикарке приходилось работать скрытно. Кроме того, ей приходилось на ходу изобретать то, знания о чем не успел передать ей учитель. Перво-наперво она изготовила особое копье. Во время одной из вылазок ей удалось найти заросли бамбука. Выбрав один из ростков поровнее, она заткнула его с одной стороны и прикрепила на этот его конец острие. Второй конец полой трубки она оставила открытым, чтобы впоследствии наполнить его одним из составов, которые она будет готовить. Следующим делом она выточила из пористого камня кинжал. Он оказался совершенно непригодным для резки, поскольку любая попытка его заточить заканчивалась тем, что он начинал крошиться. Зато его кончик вышел очень острым. Если такой кинжал опустить в воду, то он пропитывался ею и становился тяжелым, медленно отдавая ее обратно. Дальше дикарка занялась сбором трав и приготовлением препаратов. Первым шло болеутоляющее. Зеленая жидкость, нескольких капель которой на открытую рану хватало, чтобы полностью обезболить ее, но при употреблении внутрь она могла вызвать галлюцинации и помутнение рассудка. Другая, кашеобразная оранжевая смесь, предназначалась, чтобы прижигать укусы змей. Но Альберт также предупреждал, что при неправильном использовании она могла вызвать сильнейшую и нестерпимую боль. Она понимала, что у нее будет одна попытка. Либо она докажет старейшинам, что может укротить чудовище, либо ее саму сожгут на костре вместе с ним за использование черной магии. Выждав, пока все уйдут на вечернюю молитву, она решила, что пора действовать. Грифон даже не пошевелился, когда дикарка взобралась на его спину. Он уже смирился со своей участью и просто ждал конца, терпя все издевательства. Она вонзила свое копье в шею грифона. Тот жалобно заскулил и задергался, стараясь хоть как-то защитить себя. Но дикарка, воспитанной в суровых условиях первобытных племен, не знала чувства жалости и сострадания. Она плохо знала анатомию грифонов, поэтому в первый раз ее копье встретило препятствие. Тогда дикарка стала попробовать снова и снова, пока не нащупала путь, после чего с неторопливостью и методичностью хирурга, пилящего кости пациента во время ампутации, стала вкручивать свое копье, как сверло, в плоть чудовища. Она продолжала, пока оно не вышло насквозь через его горло. Грифон, который был уже не в состоянии издавать какие-либо звуки, лишь еще инстинктивно дергал головой, стараясь не захлебнуться собственной кровью. Убедившись, что острие копья вышло наружу, дикарка с силой нажала на него в бок. Хрупкий на излом бамбук треснул где-то внутри тела ее жертвы и из трубки стала вытекать наполнявшая ее наркотическая жидкость. Грифон еще некоторое время конвульсивно дергался, после чего затих. Только его хриплое дыхание показывало, что он еще жив, но прибывает в чем-то вроде транса. Ей предстояло научиться контролировать чудовище. Она взяла свой новый кинжал, выточенный из пористого камня – хрупкий, но острый. Открыла бурдюк, наполненный до краев оранжевой смесью, по структуре напоминающей жидкую кашу. Окунув свой кинжал в него, она дождалась, пока поры наполнятся жидкостью, после чего, усевшись на грифона поудобнее, вонзила в него свое орудие пытки... Того, что произошло дальше дикарка никак не могла ожидать. Грифон, до сей поры ведший себя смирно, вздыбился, едва не сбросив ее на землю, а затем осел на четыре лапы. Он стоял пошатываясь, острая боль не давала ему покоя, а замутненное сознание требовало только того, чтобы все это прекратилось. Он готов был полностью подчиняться своей наезднице, лишь бы та больше не причиняла ему страдания. Дикарка, которой раньше приходилось ездить на лошадях, легко научилась контролировать хищника. Когда ей казалось, что он переставал ее слушаться, она вновь пускала в ход свой кинжал. Ей тут же захотелось испытать боевые навыки своего скакуна, поэтому она, заставив его взлететь, направилась на чьи-нибудь поиски. *** Но удача сегодня улыбалась Стенли. Потому что, когда грифон приготовился к прыжку, сверху, издавая крик хищной птицы, рядом с ним приземлился другой такой же хищник. Инженер на мгновение подумал, что оказался между молотом и наковальней, но потом понял, что второму грифону он не интересен, и его взгляд прикован к его собрату. Подняв голову, он увидел на шее новоприбывшего хищника человеческую фигурку в синей военной форме, берете и с ножнами на боку. - Уходи! – рявкнула Селена, сдавив каблуками бока грифона и воинственно поднимая шпагу над головой. – Я их задержу! - Я приведу помощь! – пискнул Стенли, которому не нужно было повторять дважды. Он со всех ног бросился обратно в пещеру. Первый грифон метнулся за ним, но второй сильным ударом лапы остановил его, повалив на землю. На мгновение обернувшись, Стенли увидел, что хищники готовы сцепиться в битве. Так быстро, как в этот раз, инженеру еще бежать не приходилось. В его ушах шумел ветер, сердце бешено колотилось, он перескакивал через препятствия на своем пути, как спринтер во время бега с препятствиями. Добежав до ближайшего интеркома, он поспешно выдернул из него кабель и, подключив к своему аппарату, бешено завертел ручку своего аппарата. - «Бездна»! – закричал он в микрофон, не слыша себя. – «Бездна», это я, Стенли! Я на станции «Гамма», тут два грифона сцепились, а еще Селена… Пришлите помощь немедленно! Подмога не заставила себя ждать. Через несколько минут грузовичок, полный укротителей, управляемый Эваном, взвизгнув покрышками затормозил прямо перед Стенли. - Показывай! – коротко скомандовал старший укротитель, когда инженер тяжело повалился на сидение рядом с ним. И вот они уже снова снаружи. Стенли сопровождал укротителей до самого конца, даже когда им пришлось покинуть машину, которая не смогла бы дальше ехать по пещере. Но тем оставалось лишь стоять в сторонке, задрав головы и беспомощно глядя на развертывающуюся перед ними драму. Два грифона яростно клевали и рвали друг друга когтями. Грифон, на котором прилетела Селена, оказался более ловким и атаковал быстрее и точнее. Хоть его броня разрывалась под когтями противника, как тонкая фольга, он не отступал. Порабощенный же дикаркой грифон не мог нормально координировать свои движения, зато он также не чувствовал боли от ударов недавнего товарища и нападал на обидчика куда яростнее. А на их спинах сражались друг с другом две маленькие человеческие фигурки Селены и дикарки. Тут преимущество оказалось на стороне первой - длинная шпага позволяла ей с легкостью удерживать соперницу, вооруженную лишь кинжалом, на достаточном расстоянии. Но дикарка не собиралась отступать, поскольку это означало бы для нее потерю всего того, чего она с таким упорством добивалась. Она возлагала большие надежды на то, что ее зомбированное чудовище сможет одолеть грифона Селены, и тогда победа была бы на ее стороне. Дикарка кричала на него, била твёрдыми, как орех, кулаками, но тому уже стали изменять силы. Все же он довольно долго голодал и потерял много крови, поэтому его движения постепенно замедлялись. Дикарка поняла, что бой для нее проигран. Сделав еще несколько попыток перебраться на спину грифона Селены, чтобы пустить против него свой ядовитый кинжал, она сама получила укол шпагой в руку и окончательно убедилась в необходимости отступления. Но и оставлять в руках врага, как она теперь считала, своего грифона она не хотела, поэтому решила, что пусть он в таком случае не достанется никому. Взяв в левую руку кинжал, она перерезала ремешок бурдюка и подхватила его правой. Отскочив от Селены, балансирующей на темени своего грифона, на безопасное расстояние, дикарка вонзила кинжал в шею своего скакуна. Тот, от боли инстинктивно запрокинул голову и она бросила ему прямо в клюв свой мешочек. И не став ждать, что будет дальше, спрыгнула на землю и нырнула в кусты. Грифон моментально позабыл о битве. Он бросил своего соперника и, повалившись на землю и ломая своим весом деревья, стал на ней кататься, стараясь избавиться от нестерпимого жжения. Селену, не успевшую отреагировать, он полоснул когтями по боку и сбросил с головы ее защитника. К счастью, та не сильно ушиблась при падении. Ее разгоряченный битвой грифон пытался еще несколько раз ударить поверженного соперника, но Эвану и другим укротителям удалось успокоить его и он отступил и лег на землю, позволяя людям обработать свои раны. Подойти ко второму грифону они отважились, только когда он затих, и стали беспомощно осматривать его увечья. Одному из укротителей стало дурно и Эван приказал ему возвращаться обратно в бар и привезти толкового медика. Инженер, не желавший оставаться тут больше, чем того требовалось, присоединился к нему. Также в кузов, на какие-то мешки, уложили Селену. Ее как смогли, перевязали, но она едва ли смогла проделать путь до безопасного укрытия самостоятельно. *** После пережитых потрясений Стенли требовался срочный отдых. Он, решив, что на сегодня с него приключений достаточно, вернулся в бар и, потребовав у Эдварда самый крепкий напиток, что у него мог найтись, стал пить стакан за стаканом, лишь бы как-то заглушить воспоминания об увиденном. Он не знал, что в это самое время, озлобленная поражением дикарка, уже отчитывается перед старейшинами, утверждая, что «поземные люди» похитили у них их приношение «Монолиту», но она теперь знает, где они оживут. Не знал он и того, что ее племя, которое давно жаждало войны, приняло ее рассказ за чистую монету и они тут же стали собирать воинов в поход. Зато их передвижения заметил Френк и, не теряя времени, захватив с собой Карла, бросился в тоннели, чтобы предупредить обитателей «Бездны» о готовящемся на них нападении. - Идут! – истошно завопил Френк, сбрасывая свой горб и прижимаясь спиной к двери, будто мог удержать ее. – Они идут! - Кто идет? – повскакивали с мест постояльцы бара. – Куда? Зачем? - Сюда идут! – продолжал твердить Френк. – Бегите, прячетесь! - Успокойся и объясни все толком, - потребовал бармен. - Двадцать восьмые вышли на тропу войны! – Немного собравшись с мыслями, объяснил Френк. - Они знают, как попасть в катакомбы и скоро будут здесь! - Так… - задумчиво протянул бармен, окинув собравшихся проницательным взглядом. – Ясно. Сколько у нас времени? - Полчаса, не больше! – Френк бросил взгляд на настенные часы. – Я спешил, и не успел точно засечь время, когда они выдвинулись. - Понятно, - сохраняя непоколебимое спокойствие, кивнул бармен. - Господа, слушайте меня очень внимательно. Нам придется дать бой, хотим мы этого или нет. Стенли! - Слушаю, - откликнулся инженер, которого снова пробрала нервная дрожь. - Заводи свою шарманку и объяви всем, чтобы через пятнадцать минут собирались тут, - распорядился Эдвард. – А те, кто не уложится в срок, пусть остаются на своих местах, запрутся на все засовы, найдут нору поглубже и не высовываются до особого распоряжения. - Слушаюсь! – нетвердой походкой Стенли направился в жилой модуль, чтобы с помощью своего чемоданчика передать слова бармена по сети интеркомов всем жителям катакомб. Когда он вернулся в бар, то увидел, что в нем уже прибавилось народа. Постояльцы спешно сооружали из столиков и шкафов что-то вроде баррикад, перегородивших помещение в разных направлениях. Другие спешно обменивались выигранными в карты пистолетными патронами и заряжали свое табельное оружие. - Нас меньше, - говорил бармен, не отрываясь от работы – он тоже помогал возводить линии обороны. – Мне не нужны никакие герои и уж тем более одиночки-«каждый сами за себя». Мне нужна команда, которая будет работать четко и слажено, без лишних эмоций, соплей и слюней. Каждый на своем месте и каждый делает то, что должен. Если видите, что вашего товарища ранили – спрятались сначала сами, затем оттащили его в укрытие (И никак иначе!), быстро оказали первую помощь и вернулись на свое место. Вскоре все приготовления завершились. Бармен быстро распределил всех посетителей по своим местам и приказал накрепко задраить дверь. Его команды выполнялись беспрекословно и вскоре притихшие защитники замерли на своих местах, ожидая, как в засаде, появления врага. В дверь с обратной стороны тяжело ударили. Стенли увидел, как ее металл прогнулся внутрь, видимо те, кто стоял за ней, использовали таран. Затем еще и еще. - Началось, парни! – услышал он чей-то шепот. – Рад был с вами служить… - Не дрейфить! – повысил голос Эдвард. – А если и помирать – так с музыкой. Из магнитофона заиграл громогласный марш. За дверью на секунду затихли, а затем последовал удар такой силы, что она сорвалась с петель и с грохотом упала на пол. В это же мгновение комнату осветило несколько десятков пистолетных выстрелов, а воздух заволок густой пороховой дым. Переставший что-либо слышать от грохота и толком не понимающий, что происходит, Стенли осторожно высунул руку с зажатым в ней «Кольтом» из-за своего укрытия, навел его в том направлении, где до этого была дверь и несколько раз нажал на крючок. - Да ты при арсенале, Эд! – услышал Стенли голос Здоровяка и невольно обернулся, чтобы увидеть, что придумал их командир. Бармен вытащил откуда-то большой и, судя по всему, тяжелый черный пулемет, из которого вниз свисала длинная лента патронов, и начал пристраивать его сошки на стойку перед собой. - Пригнитесь! – рявкнул Эдвард, падая на одно колено, чтобы удобнее стало смотреть в прицел. – Сейчас я их познакомлю со своей «Циркуляркой»!.. Последние его слова утонули в таком оглушительном треске выстрелов, что Стенли совсем перестал что-либо слышать. Бармен стрелял короткими очередями, выискивая в дыму смутные силуэты туземцев и разряжая в них по несколько пуль. Он проходил специальную подготовку и умел вести бой даже в таких условиях. Но и туземцы оказались непромах. В один момент, метко пущенная стрела, попала ему в руку. Бармен охнул и повалился на бок, схватившись рукой за рану. - Эд!!! – взревел Здоровяк так, будто это его ранили и скрылся за стойкой, бросившись на помощь бармену. Стенли, чувствуя свою ответственность перед Эдвардом, хотел ему как-то помочь. Но он боялся поднять голову, поэтому просто разряжал куда-то наугад одну обойму за другой, веря в то, что прикрывает его. Видя, что пулемет затих, дикари стали наступать с новой силой. Несколько стрел, отскочив от потолка, упали на пол рядом со Стенли, едва не впившись в него своими острыми наконечниками. Если бы аборигены сейчас навалились толпой, то наверняка прорвали бы оборону защитников, лишившихся своего командира. Отстреляв очередную обойму, Стенли хотел перезарядиться и с ужасом понял, что его товарищи уже практически не защищаются от атакующих. Лишь вспышки двух или трех пистолетов еще полыхали в разных углах комнаты, и только они еще как-то сдерживали туземцев от того, чтобы ринуться всей толпой внутрь. Внезапно снова затрещал пулемет. Стенли поднял взгляд, в надежде вновь увидеть бармена и понять, что с ним все в порядке, но стрелявший оказался не Эдвард. За стойкой, выпрямившись во весь рост и держа несоразмерно большую для его худого телосложения черную махину с длинной патронной лентой, стоял Альберт. Та его часть лица, которую не прикрывала маска, была искажена страшной гримасой. Он стрелял без остановки и что-то кричал, иногда закатываясь истерическим смехом. Стенли мог разобрать лишь отдельные слова: «Подходите!», «Получайте!» и «Я отступать не привык!» Даже когда в него попало несколько стрел, он не остановился и продолжал поливать дикарей градом свинца. И те дрогнули под его напором и стали спешно отступать, исчезая в темноте тоннеля и бросая своих раненых и убитых товарищей. Но и самому Альберту изменили силы. Он уронил пулемет обратно на стойку и, привалившись спиной к стеллажам, медленно сполз на пол. Стенли, понимая, что все уже закончилось, бросился ему помощь. Несколько человек, видимо все еще не веря, что они отбили атаку, напротив, с яростными криками бросились в тоннель, преследовать убегающих дикарей. Тут и там слышались стоны. Остальные защитники, поняв, что можно покинуть укрытия, стали потихоньку выбираться из них и бродить по комнате, помогая раненым товарищам. Кое кто, подходил к лежащим на полу дикарям и, жмурясь, стрелял в них, чтобы те уже точно не встали. Альберт полусидел-полулежал, хватая ртом воздух и пытаясь одной рукой стащить со своего лица маску. Рядом с ним на коленях стоял Карл, держа его за другую руку и посчитать пульс. Рядом стоял открытый «Медико», рядом с которым валялся пустой шприц стимулятора. По лицу медика Стенли понял, что дела у его пациента плохи. Альберту наконец удалось стащить с себя маску и вместе с ней пропало его злое выражение лица. - Они таки достали меня, - прошептал он, не обращаясь, казалось, ни к кому. – Оставь, - он положил руку на ладонь Карла, который хотел зажать ему одну из ран, чтобы остановить кровь. – Мы с тобой оба врачи и ты не хуже меня знаешь, что уже поздно. Инженер молча наблюдал за происходящим, не зная, чем помочь человеку, чье лицо уже начала заливать мертвенная бледность. - Стенли, - с усилием прошептал Альберт, внезапно переведя взгляд на него. – Ты – радист. Передай, как все закончится, Марте, что я любил ее. Стенли, не в силах больше смотреть на умирающего, быстро кивнул и поспешил отвернуться. Из-за двери жилого отсека, пошатываясь вышел бармен. Его правую руку стягивала чуть ниже плеча плотная белая повязка. Под левую руку его услужливо поддерживал Здоровяк. Освободившись от своего товарища, Эдвард начал хаотично бродить по разгромленному бару, бормоча себе под нос, будто еще отдавал приказы на поле боя. - Эдвард! – закричал на него, выпрямившись, Карл, чтобы привести его в себя. – Альберт! Они убили Альберта! - Заткнись, Карл! – грубо оборвал медика бармен. – Пока я сам тебя к праотцам не отправил. В голосе некогда добродушного и флегматичного Эдварда звучала такая угроза, что Карл невольно осел и съежился, не решаясь возражать ему. - Господа, - решительно заговорил бармен, глядя на притихших защитников «Бездны». – Сегодня нам нанесли серьезный удар. Мы потеряли наших друзей и неизвестно, сколько потеряем еще, если что-нибудь не предприймем. Вероломный враг подло нанес нам удар в самое уязвимое место. Я не могу оставить этот поступок безнаказанным. Раньше я бы просто вызвал своих друзей снаружи и они… Сделали бы так, что наглые дикари навсегда запомнили, что с нами не стоит связываться. Но сегодня мы лишены этой возможности, поэтому нам придется действовать самостоятельно. Я не кого не буду винить, если вы откажетесь замарать свои руки, это ваше право и ваш выбор. Но если кто-то из вас готов пойти за мной и избавить мир от этих паразитов – я поведу вас. Если нет – то пойду сам и сложу голову за правое дело, только сначала заберу их с собой столько, сколько смогу. - Я с вами! – откликнулся Коротышка, решительно вставая с места. - Мы с вами! – поддержали его Здоровяк и Кот. - Но ваша рука… - попробовал вразумить матерого военного Карл. - К черту руку! – рявкнул бармен, поворачиваясь так, чтобы его повязка не была видна собравшимся. – Даже если они оттяпают мне обе руки, я перегрызу им глотки зубами. - Я тоже пойду! – раздался голос Селены. Она, ковыляя и опираясь на ножны своей шпаги, как на трость, подошла к стойке и облокотилась на нее. - Нет, девочка, - категорически отверг ее предложение Эдвард. – Ты еще слишком слаба. Но тебе тоже найдется работа, тебе придется остаться тут и будешь помогать раненым. К тому же, они могут вернуться, и тогда бар снова придется кому-то оборонять. Стенли, не смотря на пережитый шок от только что произошедшей бойни, невольно восхитился барменом. Даже после всего случившегося, он смог найти в себе силы вновь собрать своих людей по свое командование и воодушевить их. - Господа, - продолжал говорить бармен, - кто готов выступить добровольцем – шаг вперед! Стенли колебался не долго. Он вспомнил, как бился в конвульсиях изувеченный грифон. Вспомнил лицо умирающего Альберта. И сам не понял, как шагнул к стойке, где бармен, быстро осматривая добровольцев распоряжался, оставаться им в «Бездне» или идти за ним. - Ну куда ты пойдешь, - отчитывал он какого-то худого и бледного человека, с головой, замотанной белыми с темными пятнами йода бинтами. – Ты на ногах-то еле держишься, иди лучше поспи… А ты куда? – Он развернул к себе, раненого в плечо человека, подошедшего так. чтобы Эдвард не видел повязки. – Иди, лучше приберись тут, если неймется, навоевался уже. Так постепенно очередь дошла и до инженера. У последнего даже ни на секунду не возникало желания отступить. - Тихоня Стенли, - окинув его уважительным взглядом, произнес Эдвард, - показал себя настоящим героем и вновь рвется в бой. Куда же тебя определить, ты же в армии-то не служил… Поедешь в моем экипаже заряжающим? - Да! – Стенли не узнал свой голос – он стал хриплым и надрывистым. Он отошел в сторону и присоединился к Здоровяку, Коротышке и Коту, ожидавших своего начальника. Карл, видя, что перед Эдвардом собралась уже довольно длинная очередь, встал и встал в ее конец. - Я впечатлен, Карл, - не без нотки удивления произнес бармен, осматривая медика так, словно впервые его увидел. – Не думал, что ты пойдешь на это. - Если вам понадобится врач, я буду с вами, - тихо ответил тот, подходя вплотную к Эдварду, чтобы как можно меньше людей услышало, о чем они говорят. - Я не могу допустить, чтобы еще кто-то из нас вот так бесславно погиб. К тому же, как ты точно подметил, надо избавлять этот мир от паразитов. - Спасибо, Карл, - также тихо ответил бармен. – Спасибо, что веришь. Постепенно все посетители бара разделились. Первые стали наводить в нем порядок, а остальные ждали своего командира. - Господа, - объявил бармен, определив последнего добровольца. – Спасибо, что вы не отказались. Работать с вами – это честь для меня. С этими словами, он снял со стеллажей флаг, в котором за время битвы появилось несколько новых отверстий, корпорации и прикрепил его к ручке от швабры. Получилось импровизированное знамя. Затем, бармен скомандовал «Шагом!» и они двинулись по тоннелям в ангар. Эдвард шел впереди, неся флаг, а за ним шли, маршируя в ногу Здоровяк, Коротышка, Кот и Стенли, позади них вышагивал Френк, Карл и остальные добровольцы. Добравшись до места назначения, они стали заводить моторы и грузиться в танки. Вскоре помещение заволок дым выхлопных газов. Стенли дали шлем с наушниками и микрофоном, при помощи которых они могли переговариваться в шумной машине. Также они заглушали лишние шумы, делая пребывание в танке более комфортным. - Экипаж - к бою! – раздалась команда Эдварда. - Механик-водитель – к бою готов! – последовала четкая отмашка Здоровяка. - Наводчик – к бою готов! – добавил Кот. - Заряжающий – к бою готов! – машинально произнес Стенли, пока еще не совсем представляющий, что ему предстоит делать. - Стрелок-радист – к бою готов! – с небольшой заминкой отчитался Коротышка. - Вперед! – последовала новая команда бармена. - Есть, вперед! – танк содрогнулся и пришел в движение. Стенли понятия не имел, что происходит снаружи, за толстыми стальными стенками бронированной машины, поскольку перед ним не было никаких смотровых приборов. Они куда-то мчались, Эдвард, возвышавшийся над командирским люком, держал свое импровизированное знамя и время от времени отдавал короткие команды Здоровяку, а Которотышка дублировал их по радиостанции. Судя по тому, что мехвод периодически нажимал на гудок сигнала, инженер сделал вывод, что, стараясь поскорее добраться до своей цели, бармен вел колону бронетехники прямо через местные поселения, а гудок нужен был для того, чтобы распугать жителей, выбиравшихся из своих домов, поглазеть на танки. Пользуясь тем, что они пока не заняты, Кот наскоро объяснил Стенли, как заряжать танковое орудие и как вытаскивать стреляные «болванки». - Главное, когда все начнется, не тормози, - напутствовал он инженера. – И делай то, что будет говорить Эд. Если что будет непонятно – я, конечно, подскажу, но все же постарайся и своей головой думать. Голова, которой Стенли предстояло думать, адски болела после пережитого за день. Но, вспоминая все те ужасы, которые творили «двадцать восьмые» - изувеченного грифона с копьем в горле, лежащего на полу с несколькими стрелами в груди Альбертом, он начинал чувствовать такую злость, что она отодвигала все остальные чувства на задний план, позволяя ему сохранять ясность сознания. Ехали они довольно долго, около двадцати минут. Но вскоре танк начал замедляться, пока вообще не замер, под небольшим уклоном вниз и на сторону. Стенли предположил, что они стоят на склоне какой-то горы или оврага. Даже сквозь толстую танковую броню пробивался гул ритуальных барабанов, из чего он сделал вывод, что они уже на месте. - Вот они, голубчики, - пробормотал бармен, затягивая знамя внутрь танка и закрывая люк. – Так стараются, что даже не подозревают, что мы уже тут. Экипаж, внимание! Стенли напрягся, хотя Кот рядом с ним сидел, лениво облокотившись на рукоятки управления и как ни в чем не бывало ждал дальнейших указаний. Здоровяк с Коротышкой также не выглядели очень собранными. - Фугасным! – последовала команда. Коротышка тут же повторил ее по радио, чтобы экипажи других танков также знали, что им делать. Кот ткнул пальцем в пузатый снаряд. Стенли поспешно вытащил его из боеукладки и тут же чуть не уронил - он оказался куда тяжелее, чем он думал изначально. Пока инженер, закрывал казенную часть ствола, Кот, прижимаясь глазом к окуляру перископа, уже крутил ручки наведения, стараясь поточнее прицелиться. Как только Стенли закончил заряжать, он тут же нажал на спуск. Пушка выстрелила и чуть не ударила неопытного наводчика в живот своей отдачей. Одновременно с ними выстрелили и остальные танки. Даже не смотря на наушники, сильно приглушавшие шум, Стенли услышал грохот рвущихся снарядов и почувствовал, как вибрирует земля. - Фугасным! – повторил бармен. Стенли, поспешно открыл затвор и вытащил из орудия стрелянную гильзу. Не смотря на толстые перчатки, он ощутил, на сколько та горячая. Бросив ее назад, он быстро зарядил новый снаряд и на этот раз отодвинулся от пушки как можно дальше. Вновь последовал выстрел. Танки стреляли по площади, на которой воины племени «двадцать восемь» как раз молились своему идолу. Когда вокруг них начали греметь взрывы, они поначалу не поняли, что происходит, поскольку решили, что это так сердится за упущенного грифона «Монолит». Но, когда один из зорких воинов заприметил в темноте танки, поднялась суета. - Засуетились, голубчики! – в голосе Эдварда звучали стальные нотки. – Полезли в свою каменную развалюху, думают, что она их защитит… Бронебойным! Стенли бросил взгляд на Кота. Тот указал ему на снаряд с острым наконечником. Инженер послушно зарядил его. Затем еще и еще. В крепости начали появляться большие, тлеющие дыры. Воины, понимая, что баллистами и катапультами, которыми было оборудовано их укрепление, им от танков не отбиться, стали постепенно отступать на безопасные рубежи, где взрывы снарядов не могли их достать. Некоторые благоразумно решили начать отступать их своей крепости через задний выход, ведущий на тайную горную тропинку. - Босс, кажется, они убегают, - сообщил Кот. – Нам нужно сменить позицию, либо стрелять прямо сквозь крепость. - Сам вижу, - ответил бармен. – Тогда попробуем по-другому… Подкалиберным! Не дожидаясь пока Стенли, задаст ему свой немой вопрос, Кот положил ладонь на группу небольших острый снарядов, которых в боеукладке оказалось больше всего. Они продолжали стрелять, пока те не закончились. Новые снаряды практически не причиняли никакого вреда укрывшимся в крепости аборигенам, поскольку пробивали ее навылет. Но и отступающим они причиняли куда меньше вреда, чем предыдущие – уж слишком мало взрывчатого вещества было в них заложено инженерами. Впрочем, отступающие аборигены поддались панике из-за непрерывной канонады и даже не обращали внимания на то, что почти не несут потерь, не смотря на все старания атакующих. - Все, они бегут! – удовлетворенно сообщил Кот. – Едем домой? - Не раньше, чем сравняем их балаган с землей, - ответил ему бармен. – Кумулятивным! Стенли не стал дожидаться указаний Кота и просто зарядил в пушку последний вид снарядов, которыми они еще не стреляли. Всего один залп и неприступная крепость вспыхнула как огромный факел. Для засевших в ней аборигенов все было кончено. В огне нашла свой конец и заварившая все это дикарка, и все жрецы. Но многим из беглецов удалось уйти незамеченными, растворившись в ночи. Впрочем, сейчас, поодиночке и будучи напуганными, они не представляли для работников Корпорации какой-либо серьезной угрозы. - Теперь будем гнать их до самой границы «Сферы» - голос взволнованного Эдварда звучал звонко. – Ищи путь, мехвод! Танк ухнул вниз. Стенли на мгновение показалось, что они сорвались со своего уступа и он ухватился за подлокотники своего сидения, но нет. Бронированная машина скатилась по почти отвесному склону вниз, в долину, в которой только что кипела жизнь, а теперь только догорали среди кратеров остатки ветхих построек дикарей. Кот передернул затвор спаренного пулемета и прильнул к прицелу. Коротышка проделал тоже самое с курсовым. Выстрелы затрещали почти одновременно. Прямо на колени Стенли упало несколько горячих стреляных гильз. Новоиспеченный заряжающий поспешно отпрянул как можно дальше назад и вжался в спинку кресла, опасаясь, как бы одна из них не попала ему в глаза. Бармен, вновь открыв свой люк и подняв знамя, что-то кричал на неизвестном Стенли языке. Зато туземцы прекрасно понимали его и его слова и бронированные машины, движущиеся на них плотной шеренгой, ввергали их в ужас и панику. Какое-то шестое чувство подсказывало Стенли, что его друзей начинает одолевать какое-то мстительное наслаждение от процесса. Они все объединились против ненавистного им двадцать восьмого племени и сейчас с молчаливым удовольствием наблюдали за его уничтожением. Это чувство передалось и инженеру. Поначалу он испугался его, вообразив, что сейчас чувствуют туземцы снаружи, но потом, вспомнив слова тихони-Карла про «паразитов», решил не противиться ему. - Вот теперь все, - отдал, наконец, команду Эдвард своим хриплым голосом и танк тут же сбавил ход. – Возвращаемся домой! *** Бронированная машина затормозила. Эдвард подтянулся на руках и выбрался на крышу танка. Его голос едва пробивался сквозь шум работающего двигателя, который Здоровяк не спешил глушить, и инженер не мог разобрать ни его слов, ни голоса того, с кем он говорит. - Приехали? – спросил Стенли, которому уже натерпелось покинуть чрево стальной машины. - Почти, - ответил Кот, который видел в перископе все, что происходило снаружи. – Тут Эван. Стенли поспешил выбраться из танка вслед за барменом. Эдвард о чем-то тихо разговаривал с укротителем, который стоял, нервно покусывая губу. - Как он? – услышал инженер голос бармена. Эван молча вытащил из кобуры свой «Смит-Венсон 500» и, откинув барабан, показал, что в нем не хватает одной пули. - Ты не мог ничего сделать? – в голосе Эдварда слышалось сочувствие. - Мог только прекратить его страдания, - глухо ответил Эван, вновь пряча «Магнум». - Крепись, сынок, - посоветовал ему бармен. – Мы им отомстили сполна. Больше они нас никогда не потревожат. - Хотелось бы верить, - скрипнув зубами, ответил укротитель. – Но почему-то верится с трудом. - Поехали с нами? – предложил Эдвард. – Ты еле на ногах стоишь… - Поеду, - ответил Эван, забираясь на кормовую броню танка и усаживаясь на ней. – У нас завтра будет куча работы… Стенли молча присоединился к нему. Он хотел что-то сказать, но не находил в себе сил заговорить с ним. Он просто уставился куда-то в пространство, не видя ничего перед собой. Бармен вернулся в башню и таким порядком они проделали весь оставшийся путь до своего убежища, ставшего им всем домом. *** Инженер думал, что не сможет уснуть после всего пережитого. Но, едва его голова коснулась подушки, он уснул так крепко, что даже не проснулся от звуков горна. Только зашедший в его комнату Кот, которого послал к нему обеспокоенный отсутствием инженера бармен, смог разбудить его. Когда Стенли вошел в бар, то увидел, что его уже привели в порядок, будто и не было никакой перестрелки. Все отверстия от пуль в деревянных панелях замазали шпатлевкой и закрасили, отмыли пятна с пола и стен. Только примолкшие посетители, резкий медицинский запах и стоявший в том самом неприметном углу, где обычно проводил время Альберт, на нескольких стульях открытый гроб напоминали о том, что случилось накануне ночью. Пустовал и столик, за котором обычно собирались дружной шумной компанией укротители. Бармен не произносил свой традиционный утренний монолог. Он выглядел суровым и уставшим. Магнитофон на стойке молчал. Когда Стенли получил свой завтрак, то увидел на подносе с тарелками два сложенных листа черной бумаги. Сев на свое место, рядом с неразлучной троицей, он развернул первый конверт. На его обороте аккуратными печатными буквами была выведена надпись белой краской, гласившая: «Церемония погребения останков Альберта Эйландера состоится сегодня в 11:00». Рука, сделавшая надпись на втором конверте, дрожала и некоторые буквы расплылись. Стенли без труда узнал почерк Эвана: «Мы прощаемся с нашим другом сегодня в 12:00.» - Вы пойдете? – спросил Стенли у Здоровяка, Кота и Коротышки, показывая им приглашения. Те посмотрели на него одинаковым укоризненным взглядом. Инженер стыдливо прикусил язык. Конечно же они пойдут, как пойдут все, получившие приглашение. - А куда вы дели… Остальных? – спросил Стенли у своих соседей, стараясь хоть как-то разрядить обстановку. - Сбросили в «утилизатор», - процедил сквозь зубы Здоровяк. – Где им самое место. - А что будете делать с Альбертом? – робко продолжал разговор Стенли. - Предлагаешь и его туда сбросить? – Здоровяк явно прибывал в дурном расположении духа. - Держи себя в руках, - мягко осадил своего друга Кот. – Нет, наших товарищей мы провожаем в последний путь со всеми почестями. - А грифона? – Стенли чувствовал, что этот разговор начинает все больше нервировать его друзей, но ему срочно требовалось прояснить особенности местных обычаев, чтобы в последствии не ударить в грязь лицом. - Являясь разумным видом, они заслуживают к себе не меньшего уважения, - ответил ему Кот, которому лучше всего удавалось сохранять хладнокровие. - И часто у вас бывают такие… церемонии? – задал Стенли последний, больше всего тревожащий его, вопрос. - За последние две сотни лет – три раза, - Кот понял, к чему клонит инженер, но не подал виду. «Всего три раза?» - уже вертелось на языке Стенли, но, по красноречивому взгляду Здоровяка и Коротышки, понял, что ему лучше прекратить расспросы. Остаток дня Стенли запомнил плохо. Возможно, это было связано с тем, что он много выпил, но память сохранила его воспоминания лишь отрывками. Он только смутно помнил, как пытался, заплетающимся языком произнести речь на похоронах, помнил, как молчаливо, склонив головы стояли в своих черных плащах, которые теперь воспринимались ни как наряд цирковых фокусников, а как траурные одеяния, сотрудники Корпорации, помнил страшное, изуродованное, но в то же время умиротворенно-спокойное лицо Альберта, помнил, наконец, прощальный салют, который устроили по своему пернатому другу, котрого звали Рейво, укротители, разрядив свои револьверы, в воздух. А еще он помнил, как плакал. Первый раз в своей сознательной жизни, потому что считал, что это не мужественно. Плакал, не стесняясь этого, уткнувшись лицом в плечо Кота, который лишь беспомощно гладил его ладонью по спине и как мог пытался утешить. Все, что происходило с ним, казалось Стенли каким-то далеким и нереалистичным, будто не сам он стоял среди эти людей, а смотрел на себя со стороны. *** Так и закончилась череда событий, говоря о которых работники Корпорации переходили на шепот и называли их не иначе, как «Судной ночью». Легко рассуждать о жизни и смерти, когда человек для тебя – циферка на экране компьютера и совсем другое, когда ты сам видишь это. Даже самые преданные работники, у которых даже мысли не возникало оспаривать самые жестокие решения Корпорации, осуждали действия Эдварда, считая их бесчеловечными. Матерый солдат, будучи хорошим психолог, не сдержал эмоций и отдал приказ, навсегда разделивший его жизнь на «до» и «после», закрывший ему путь назад, на «Большую землю». Но критикам была известна лишь малую часть злодеяний племени номер двадцать восемь и, знай они обо всем, то возможно не стали бы так категоричны в своих выводах. А работники Корпорации, участвовавшие во всех событиях той страшной ночи, поклялись хранить все произошедшее в тайне, удовлетворяя любопытных лишь сухими отчетами. Но одно Стенли знал точно – после пережитого ему самому уже никогда не вернуться к прежней жизни.