* * *
Баки проснулся, как от толчка, и сразу же сощурился — в спальне было слишком светло. Он повернул голову к окну и заспанными глазами уставился на подозрительно раздёрнутые занавески. За окном пламенел ярко-оранжевой листвой клён, на который спросонок было больно смотреть. Баки приподнялся на локтях и окинул взглядом комнату. Всё находилось на своих местах — впрочем, с чего могло быть иначе? Прикроватный столик, как всегда, пустовал, если не считать комнатного растения — маленького кактуса с яркими цветами. Баки с любопытством уставился на него, припоминая, когда в последний раз его поливал. Он осмотрел себя. Он спал одетым — и понятия не имел, почему. Поднявшись с постели, он застонал от боли в натруженных мышцах и пошатнулся, странно дезориентированный. Он снял одежду, в которой спал прошлой ночью, и переоделся в чистые джинсы, футболку и толстовку; в груди ощущалась пустота. Должно быть, всему виной сон, решил Баки. Сны иногда выбивали его из колеи — кого угодно выбивали бы. Если даже после пробуждения сон так сильно влиял на него, то Баки был страшно рад, что его не запомнил. Баки потянулся к двери и замешкался, занеся руку над дверной ручкой. Он провёл левой ладонью по дверному косяку — полированное дерево под пальцами было гладким. В странном оцепенении он смотрел, как его пальцы обводят узоры на обоях — горизонтальные восьмёрки, следующие друг за другом, нигде не прерывающиеся линии. Мышцы руки сокращались и расслаблялись, под бледной кожей виднелись вены, а он всё обводил и обводил восьмёрки, бесконечные линии… Бесконечные… Баки тряхнул головой. Что за глупости он творил. Он спустился по лестнице на первый этаж, ведя рукой по перилам, и тут же пришёл в бодрое расположение духа, почуяв разливающийся в воздухе сладкий запах. Он повернулся к просторной кухне и улыбнулся, увидев Стива, трудящегося над сковородой и жидким тестом для блинчиков. Две тарелки рядом с ним были уже заполнены с горкой; от жара, поднимающегося со сковородки, его щёки раскраснелись. Баки же на автопилоте пошёл прямиком к чайнику, мысленно повторяя: «Кофе… кофе… кофе». Стив растянул лицо в широкой улыбке. — Утречка, — сказал он, подняв в приветствии два пальца. Баки понял, что улыбается в ответ. — Кофе, — пробормотал он и схватил чайник. — Рано. Стив усмехнулся. — Блинчиков? — Ага, — ответил Баки, замешивая в кружке сладкий, благословенный кофе. Он сморщил нос, пытаясь вообразить свою обычную порцию блинчиков, но так и не сумел. Он подзабыл, насколько любит их, и так и не смог припомнить, какой предпочитает к ним топинг — или какой пробовал. Баки подавил вздох и отпил кофе. Нужно было взбодрить мозги, иначе он весь день будет ходить сонной мухой. Почувствовав резкую горечь, он поперхнулся, поморщился и поспешно всыпал в кружку несколько ложек сахара, проклиная своё сонное состояние. Сраные блинчики. Но Стив, кажется, и так знал, что Баки они нравятся, и вопросов про топинги совершенно не задавал — впрочем, кому, как не ему, знать. Стив проснулся на рассвете, достаточно рано, напомнил себе Баки, и к тому времени, как он сам только начал подумывать выбираться из кровати, Стив уже нашёл своё место в жизни. Баки уселся за стол, с облегчением разминая шею. Чёрт возьми, будь он ещё чуть более дезориентирован, он бы забыл, что живёт со Стивом, или не вспомнил даже его самого. Обязанность накрывать стол он оставил Стиву и мысленно напомнил себе после завтрака в качестве благодарности вымыть посуду. Стив улыбнулся с полным ртом еды, и Баки прикончил остатки кофе. Засмотревшись на свежевымытые волосы Стива, отливающие золотом в свете от окна, Баки совсем забыл проглотить кофе и так и сидел, надув щёки и крепко держа кружку в руках. — Ещё не проснулся? — весело спросил Стив и сунул в рот черничину. Баки слегка очнулся и проглотил кофе. Долбаные дурацкие сны, которые он даже не может вспомнить. Он слизнул с губ кленовый сироп и принялся нарезать блинчики.* * *
Стив натянул куртку и провёл рукой по волосам — чудесным, чудесным волосам, — пытаясь как-нибудь пристойно их зачесать. Баки прислонился к стене, сложив руки на груди, и кивнул, чтобы продемонстрировать безмерное одобрение. — Я сегодня иду к миссис Форд, — сказал Стив. Чтобы уложить информацию в голове, потребовалась секунда, но затем всё встало на свои места. Миссис Форд, чей муж погиб по иронии судьбы под колёсами «форда». Вот такие смешные у жизни шуточки. Миссис Форд, которая предложила Стиву работать волонтёром в доме престарелых в Лавендертауне. Миссис Форд, которая понимающе поблёскивала глазами, когда видела Стива и Баки в обществе друг друга. — А ты идёшь к Ванде? — напомнил Стив. — М-гм, — рассеянно промычал Баки. — Значит, нам по пути, — сказал Стив тоном ребёнка, решающего сложную математическую задачу. Значит, им было по пути. Баки завязал волосы в пучок на затылке, вышел из дома следом за Стивом, запер за собой дверь и отправился к Ванде. Как делал всегда. Тони Старк, их сосед из дома напротив, вперился в Стива и Баки в ту же секунду, как они вышли из переднего дворика — он тоже делал так всегда. Он держал в руках садовые ножницы и в этот момент как раз наполовину закончил подстригать один из своих идеальных кустов; он уставился на Стива и Баки так, словно намеревался прожечь в их головах дыры. Впрочем, взгляд вышел далеко не таким эффектным из-за того, что его лицо украшали порезы всех оттенков от злобно-красного до раздражённо-розового, отчего казалось, что Старк только что вышел из драки. Баки хотел бы, чтобы здесь оказался сосед и лучший друг Старка — поистине святой великомученик — офицер Роудс, который бы толкал того в бок и бормотал, пока Старк не прекратит пялиться. Клинт настаивал, что «вся проблема состоит в состязании по садоводству». В конце концов, Старк хотел быть лучшим во всём, будь то любительское садоводство или механика — впрочем, стать первым механиком в городе не составляло труда, поскольку других механиков в городе не было. Баки был вполне уверен, что проблема крылась в чём-то более глубоком. Он не мог придумать ни одной достойной причины, что он или Стив сделали, чтобы Старк затаил на них личную обиду, но в то же самое время в животе ёкало от чувства вины. Стив же, решительно проигнорировав Старка, неспешно шёл по улице. Ему почти удалось бы успешно пройти мимо с поистине безразличным видом, если бы не напряжённые плечи и оборонительно поджатый подбородок. У них даже приличного сада не было. В их саду царил полный бардак. Может быть, оттого-то Старк и злился. Может быть, они рушили его идею об идеальном районе. Стив свернул налево и остановился, когда Баки не последовал за ним, а вместо этого остался торчать на середине улицы, нерешительный и смущённый. Стив недоумённо взглянул на него. — Ты где там? За кофе сегодня не зайдём? Баки раздосадованно фыркнул и, прибавив шагу, поравнялся со Стивом и пошёл слева от него. Конечно, они собирались сегодня зайти за кофе. Они делали это каждый день, сколько он помнил. Баки тряхнул головой. Пиздец какой странный был день. Может быть, он простыл, и оттого его валило с ног. Может, именно из-за простуды в голове стоял туман. Баки засунул руки в карманы толстовки — он не помнил, когда купил её, но теперь понимал, что ему нужно больше таких, — и подумал, что надо было надеть солнечные очки. Он оправдывал это защитой от солнца, но на самом деле просто хотел спрятаться за чем-нибудь, как за щитом. Стив кивнул даме, катившей коляску, в которой агукал кучерявый карапуз с погремушкой. Дама улыбнулась ему, а затем и Баки; тот улыбнулся в ответ, потому что это не её вина, что он всё ещё хмур спросонья, и не её же вина, что он встал не с той ноги, если не сказать хуже. Да ещё и спал одетым. — Э-ге-гей! Баки поднял голову, услышав весёлый голос Клинта, и с удивлением увидел двух больших собак, которые тянули его вперёд — впрочем, никогда не знаешь, чего можно ожидать от Клинта. Ещё он не ожидал увидеть синяк у Клинта под глазом, заметный издалека, сине-фиолетовый, занимающий всю правую щёку. Пёс побольше, мохнатый и чёрный, рванул к Стиву, высунув язык и брызгая слюной. Вторая собака, медовой масти, с висячими ушами, радостно тявкнула, шагая, однако, более степенно, и волоча за собой Клинта. — Ну, привет! — Стив упал на одно колено, распахнул руки и притянул к себе обеих собак. На Клинта он не обратил никакого внимания, а их гладил и ерошил, пока они облизывали его руки и бодались. Стив ворковал: «А кто это у нас такой красивый мальчик» и «Поглядите-ка, какая маленькая принцесса». Собака медовой масти восторженно виляла хвостом. Клинт закатил глаза. — Утречка, — протянул Баки. — Выгуливаешь собак? — Кто-то же должен, — сказал Клинт, опершись на здоровую ногу, — пока этих ребяток не пристроят в семьи. — Да перестань, Бартон, тебе же это нравится, — проворчал Стив. — Что с тобой стряслось? — спросил Баки, кивнув на лицо Клинта. Стив поднял голову и нахмурился, заметив синяк. — Да всё нормально, — пренебрежительно махнул рукой Клинт. — Споткнулся тут кое обо что вчера. Синяк вот поставил, хромаю маленько, как всегда, одно и то же. — Тебе чем-нибудь помочь? — спросил Стив. — Кому, мне? Я ж живучий, Роджерс, — со смешком ответил Клинт. — И в вате меня держать не нужно, не-а. Собаки гавкали и боролись за внимание Стива, чем эффективно отвлекли его от дальнейших социальных взаимодействий. Стив издал что-то похожее на «н-н-нгмф» и смачно чмокнул чёрного пса в морду. Похоже, он застрял тут надолго. Пекарня была прямо за углом, совсем рядом и всё же так далеко, и Баки бросил на неё тоскливый взгляд. — Пойду возьму кофе, — уведомил он. Стив на мгновение отвлёкся от собак и повернулся к Баки. Для него это была поистине великая жертва, и Баки явственно это увидел. — Возьмёшь мне как обычно? — И мне что-нибудь захвати, засранец! — крикнул Клинт в спину Баки, как только тот отошёл от них. — Даже не спросил меня! Баки ухмыльнулся и показал ему средний палец. — Удиви меня!* * *
Пекарня — а на деле скорее кафе-кондитерская — славилась отменной выпечкой и мастерски приготовленным кофе от Наташи. Она работала официанткой, а по совместительству поддерживала в пекарне порядок и была единственным человеком, кто здесь заправлял, помимо Скотта, пекаря. Тот изо всех сил старался помогать, но Наташа, которую добрые намерения не трогали, чаще всего отсылала его обратно на кухню. Когда Баки вошёл, обозначив своё присутствие звоном колокольчиков на входной двери, Наташа едва удостоила его взглядом. Баки подошёл к стойке, приязненно оглядывая тарталетки и выпечку на витрине. — Доброе утро, — тихо поприветствовал он. Наташа коротко кивнула ему, но в остальном продолжила игнорировать. Она не торопясь вытерла дочиста последний столик, а затем скучающе размяла шею. Общественной вежливости ради, но скорее из-за того, что вид у молчащей Наташи был угрожающим, Баки спросил: — Как дела? — Клянусь, — проворчала она в ответ, возвращаясь за стойку, — не моё это место. Почему я вообще здесь, — пробормотала она себе под нос и кинула полотенце в раковину. — Что я здесь делаю. Это было скорее утверждение или жалоба, нежели вопрос. Наташа поморщилась, расправляя несуществующие складки на фартуке, подтянула хвост, уложенный так аккуратно, как никогда не получалось у Баки, и повела плечами. — Где ещё тебе быть? — вяло спросил Баки. — Не знаю. Когда-то я танцевала, — пробормотала она. — Давным-давно. Очень давно. — Но в итоге каким-то образом оказалась здесь, — сказал Баки. — В итоге каким-то образом я оказалась здесь, — эхом повторила Наташа. — Тебе тут не нравится? — Не прямо так чтобы до ненависти, — признала она, пожав плечами. — Тут спокойно. Что-то мне подсказывает, что, не будь я здесь, я бы занималась гораздо, гораздо более ужасными вещами. — Она фыркнула над собственными словами, а затем повернулась к Баки, всё ещё немного веселясь. — Что будешь брать? — Кофе, — ответил Баки, и не успел он это сказать, как детали начали проясняться сами собой. — Один чёрный, один с сахаром и один мокко. — Как обычно, значит, — отметила Наташа и отвернулась к кофемашине. Она искоса глянула на Баки и снова усмехнулась, коротко и кривовато. Обычно это было достижением — разговорить её так сильно. — А где твой бойфренд? — подколола она. Не удержавшись, Баки облегчённо выдохнул. Впервые за сегодняшний день он услышал что-то знакомое, привычное, несмотря на то, что всё остальное таковым не было; несмотря на то, что Стив и бойфрендом-то ему не был. В идеальном мире — мог бы и даже должен был бы. Может быть, рано или поздно он им станет. Тут же, как по заказу, в кафе объявился искомый не-бойфренд, чьё своевременное появление обозначил звон колокольчиков. Стив адресовал Баки самую яркую из своих улыбок и кивнул Наташе. — Доброе утро! Наташа негромко ответила — добиться от неё полноценного приветствия тоже было достижением. Стив, стряхивающий собачью шерсть с груди и рук, осознал это и просиял. Баки цокнул языком и едва не хлопнул себя по лбу, потому что — Клинт. — И что-нибудь для Клинта, — сказал он Наташе. — Кофе. Удиви его. — Поняв, что память снова его подвела, он втянул воздух через зубы. — И печенье, — добавил он, виновато скривив губы. Наташа стрельнула в него недовольным взглядом. — Будешь и дальше продолжать добавлять пункты или… — процедила она. — Есть с шоколадной крошкой, есть вишнёвые. Эй, Скотт, — позвала она в направлении кухни, — как там твоё пекановое печенье? Скотт высунул голову из кухонной двери. — О, привет, вояки — фанаты «Янки»! — широко улыбнувшись, воскликнул он. По крайней мере, вот эту отсылку Баки помнил. Белый диванчик в виде буквы Г в чьей-то зоне отдыха; Стива и Скотта, которые спорили о «Янкиз» и их прогрессе в бейсболе. Баки баюкал в руках напиток со льдом и едва вслушивался. Он тоскливо смотрел через ростовое окно на тропические деревья, которые, казалось, доставали до неба, неподвижные и сухие из-за палящего солнца. — На улицу лучше не выходи, — говорила ему какая-то женщина с разноцветными браслетами на руках. Она говорила с акцентом, и у неё была дружелюбная улыбка. — Ты спалишь себе кожу. Скотт спрашивал его мнения, а Баки хотел бы знать больше по теме беседы, хотел бы так же страстно интересоваться чем-то, чем угодно, как Скотт и Стив; но он не знал и не интересовался. И всё же Стив смотрел на него своим выжидательным, слишком жадным взглядом, чуть ли не умоляя принять его сторону, так что Баки собрал весь имеющийся у него энтузиазм и тихо согласился: — Пф-ф-ф, приятель. «Янки» навсегда. Так прозвище и прилипло. Теперь же Наташа фыркнула, вырывая Баки из таких ярких воспоминаний. — Печенье. — Ой, они… Они ещё не готовы, — сказал Скотт. Он отвернулся, прикидывая. — Если немного обождёте — минут семь, максимум десять… — Нет, всё нормально, — уверил Баки. — Да? — уточнил пригорюнившийся Скотт. — Я могу вам потом немножко отправить, если Нат не занята… — Наташа, и она всегда занята, — заявила Наташа, перекрикивая шум кофемашины. Скотт сжал губы в болезненной улыбке.* * *
Это была странноватая привычка, но это были Баки и Ванда, завести такую было вполне в их духе. Сначала они коротко обнимались и чмокали друг друга в щёчку, а затем Ванда касалась лбом лба Баки; при этом на её лице сияла мягкая улыбка, а в уголках глаз собирались морщинки. Этот жест был отзвуком чего-то случившегося давным-давно, хотя они, надо думать, делали так и вчера, и позавчера тоже, и каждый день, когда Баки приходил к Ванде, с тех пор как переехал в этот сонный городок. Или так он предполагал. С тех пор он мало что помнил. Ванда хихикнула и стукнула его в плечо своим небольшим кулачком. Она избавила Баки от своего стакана кофе и привычным движением впорхнула в дом. Когда она двигалась, её струящееся платье цеплялось за ноги, открывая обожжённую кожу. Ожоги всё ещё выглядели болезненными, но, по крайней мере, волдыри были меньше, чем обычно бывает в случае таких ранений… В случае ранений… В случае каких это ранений? Баки нахмурился. Он помнил про них, но информация отчего-то потерялась, спряталась в глубине памяти. Он напряжённо охнул, не понимая, что слишком таращится. — Что? — Ванда посмотрела на собственную ногу. — Ожог? Он ещё не прошёл, а чего ты ждал? Не пялься! — Она застенчиво улыбнулась. — А то будешь ещё учить меня обращать внимание, куда я иду, и не проливать на себя кипяток. Точно, конечно. Кипяток. Баки мысленно тряхнул головой. — Ты мажешь их какой-нибудь мазью или… — Всё хорошо, Баки. — Можешь смазать уксусом, помогает от ожогов, — пробормотал он. Ванда забавно нахмурила брови. — Уксусом? Откуда ты вообще это взял? Идём уже, — поманила она, а Баки пробубнил: «Я всякое знаю». Ванда прошла через скромно обставленную гостиную в заднюю часть дома, на жутко тесную кухоньку. Она была не то чтобы невелика по площади, но всегда заставлена ингредиентами и посудой — вечный беспорядок был обратной стороной домашних заготовок. Вот сейчас один угол стола занимали эфирные масла, другой был заставлен пищевыми красителями. Ванда постоянно что-нибудь готовила, а Баки был её маленьким помощником на все руки, какой бы случайный набор умений от него ни требовался — мастерски орудовать ножами или подавать хрупкие мелочи для украшения товаров с изяществом и осторожностью, которые он приобрёл неизвестно где. У них был определённый рабочий порядок: Ванда зарабатывала на жизнь тем, что творила всякие разности буквально из ничего; Баки помогал ей ускорять дела и таким образом занимал мысли. Горожане с радостью покупали и поедали их творения. Всё шло гладко. — Я разговаривала с Виженом, — сообщила Ванда. Её голос подскочил на октаву — она явственно волновалась. Баки вопросительно приподнял брови. — Он сказал, что скоро заедет! — Ванда практически подпрыгивала на месте. — Кажется, с ним всё в порядке. Я сказала ему, что он снился мне прошлой ночью, а он сказал что-то странное о мире снов — как будто ему самому ничего не снится. — Она покачала головой, повеселевшая и сбитая с толку. — Все видят сны. — И это печально, — подтвердил Баки. — Когда он приезжает? — Он сказал, что скоро, — улыбнулась Ванда. — Тебе придётся официально познакомиться с ним. Снова. Баки закатил глаза. Прежде он видел Вижена, но едва помнил. Как рассказывала ему Ванда, они всегда встречались в спешке, представлялись накоротке, торопливо кивали и здоровались через плечо. Казалось, это было слишком давно; казалось, это было вчера. — Ещё я говорила с Пьетро, — продолжила Ванда, быстро отпив мокко. — Он в полном порядке, так загорел за время работы. «Строит дома в Заковии», — всплыло в голове Баки. — Но я по нему скучаю. Ванда покачала головой и прикусила едва заметно дрожащую губу, а её глаза затуманились. Баки дал ей минутку побыть наедине с собой. Чтобы не сидеть без дела, он отыскал мерные чашки и выложил на стол чистые полотенца. Ванда благодарно кивнула. — Что-нибудь ещё? — спросил он. Ванда окинула взглядом миски, бутылки и венчики. — Соли. Баки поднял на стол мешочки с ароматическими солями. — Всё в порядке? — спросил он, когда Ванда напрягла плечи, в последний раз шмыгнув носом. — Ага, я… — Она неловко хихикнула. — Просто три года — это очень долго. По крайней мере, он занимается тем, что ему нравится. Баки кивнул. — А мы будем сегодня заниматься чем-нибудь, что нравится нам? — с преувеличенным рвением спросил он. — У нас закончились бомбочки для ванн, — сказала Ванда, закатывая рукава кофты. — Нужно это исправить. — Конечно, — сказал Баки, изучая эфирные масла. — Нужно угождать твоим покупателям. — Нашим покупателям, — пробормотала Ванда. — Можешь принести цветочные лепестки? Они за дверью. Они уселись за стол и принялись смешивать ингредиенты, работая в уютной тишине, как и всегда, когда делали что-то вместе. Ванда передала Баки заполненную формочку. Он в ответ передал ей свою, полупустую. — Пригладь ложкой и убедись, что она не прилипает, — проинструктировала Ванда. Баки соединил пластиковые половинки, а затем снял формочку и бережно взял в ладонь свежеприготовленную красно-фиолетовую бомбочку для ванны, гладкую и сияющую, источающую аромат роз. Он вдохнул и на мгновение задержал дыхание, восхищаясь их совместным творением. Ванда заметила его мечтательный взгляд и приподняла уголки губ в полуулыбке. Баки неловко прочистил горло и отложил бомбочку в сторону. — Им нужно просохнуть примерно в течение дня, — сообщила Ванда, стряхивая смесь с пальцев. — Унесём их в гостиную, чтобы кухня к завтрашнему дню была чистой. — Могу ли я спросить? — сказал Баки. — День ликёров, — просто ответила Ванда. Они заполняли, соединяли и высвобождали формочки, подсыхающая коллекция бомбочек все росла, а пальцы становились шершавыми от жёлтых песчинок второй порции соли. Какое-то время единственным звуком, нарушавшим тишину, был щебет птиц с улицы, пока Ванда не поёрзала в своём стуле и не прикусила нижнюю губу. — Баки, — сказала она, глядя на формочку, — нам в самом деле стоит заново обдумать наш план насчёт сада. — План насчёт сада? — переспросил Баки. Он опустил глаза на сушёные лепестки, и в голове что-то щёлкнуло. План насчёт того, чтобы растить собственный сад, а не заказывать цветы у продавцов. Конечно. — Старк нам головы открутит, если мы вырастим цветы лучше, чем у него, — проворчал он, хотя теперь, когда он вспомнил об этой идее, она звучала весьма привлекательно. Создание круглых шипучих штуковин из ингредиентов для выпечки и красителей согрело его сердце. Они были симпатичные, и он сделал их сам, он что-то создавал — так что он легко мог вообразить, какое удовлетворение приносили бы выращивание живых растений, полив и надзор за семенами, пока они не вырастут во взрослые растения. — Не только цветы, — сказала Ванда. — Думай о долгосрочных перспективах. Нам нужны ещё и фрукты, и овощи. Гораздо лучше растить их вручную. — Ты же берёшь их на ферме у Тора, — заметил Баки. — Технически, они и так выращены вручную. — И всё же. — Ванда вытерла руки. — Ты любишь цветы. Я видела, как ты глазеешь на мои орхидеи. — У них красивый цвет, — пробубнил Баки, отводя взгляд. Он в самом деле любил цветы, но не нужно было рассказывать об этом широкой общественности. Если бы он начал расхаживать и заливаться стишками о том, как чудесно пахнут цветы и как они напоминают ему о доме, это точно разрушило бы его угрюмый и нелюдимый образ. Не том доме, где он обитал сейчас. О предыдущем доме, может быть. О доме, где прошло его детство. Надо бы принести цветов к ним со Стивом домой, хотя бы в вазу поставить. — Я их даже не поливаю, они же не на солнце, — сказала Ванда. — Они просто растут там сами по себе. Ты бы лучше о них позаботился. Баки поднял на неё взгляд. — Да? Ванда пожала плечами. — Ты же этим и занимаешься. Обо всём заботишься. Баки усмехнулся, прокручивая ложку между пальцев с такой быстротой, которая заворожила даже его самого. — Точно. — Подлей сюда ещё, — сказала Ванда и кивнула на влажную смесь с голубой лужицей внутри. Но Ванда была неправа. Нет, не неправа; не точна. Ни о ком в Лавендертауне не нужно было заботиться. Все были в безопасности. Все были счастливы. Баки проигнорировал возникший в горле ком и начал лить.* * *
Домой Баки шёл не торопясь, а в сумке на боку покачивалась его доля сегодняшних бомбочек для ванны. Солнце лениво опускалось к горизонту, готовясь уступить место полумесяцу луны, и небо было тронуто оранжевыми и синими облаками. Этот вид навевал чувство приятной ностальгии и заполнял сердце Баки теплом. Офицер Роудс вышел на свою ежедневную пробежку — после утренней бездеятельной смены в участке у него оставалась нерастраченная энергия. Его толстовка уже пропотела и липла к торсу. Баки отсалютовал ему. — Много воров поймал? — Только одного чересчур храброго котёнка, для его же блага, — выкрикнул Роудс и начал бег спиной вперёд, приподнимая плечи. Баки театрально пожал плечами и выразил сочувствие гримасой. Когда Баки добрался домой, Стив сидел на кухне, положив ноги на стол и устроив планшет для скетчей на бёдрах. Баки встряхнул сумку и передал её Стиву, и тот улыбнулся, осчастливленный плодами тяжкого труда Баки. Он снял ноги со стола и зарылся в сумку, чтобы получше рассмотреть содержимое. Баки обошёл его, чтобы взять стакан. Он взглянул на планшет Стива, брошенный на стол. На бумаге были изображены смутно угадывающиеся фигуры, поджарые, чужеродно выглядящие; они держали в руках длинные жезлы, похожие на косы. Это всё ещё были наброски, просто линии, дающие приближённое представление, куда двигаться дальше, но фигуры выглядели смутно знакомыми; должно быть, это были старые идеи, которые надо обновить или улучшить. Стив, держа в руке жёлтую бомбочку для ванны, одобрительно глядел на красные лепестки, усеивавшие верхушку. — Вот эта мне нравится. — Жимолость и ваниль, — сообщил Баки, наливая себе сока. Стив вытащил другую и внимательно её изучил. — А эта пахнет розами, — сказал Баки. Стив пытливо обнюхал её. — Да, точно. — Нам надо открыть цветочный магазин, — выпалил Баки, сдвигаясь вбок, чтобы получше оценить реакцию Стива. Стив повернулся к нему, приподняв брови. — Я серьёзно. — Баки прислонился к кухонному столу. — В городе нет ни одного… — Это в основном потому, что все выращивают собственные цветы, — заметил Стив. — И это было бы полезно для Ванды, — закончил Баки. — Для вас обоих, — шепнул Стив, повернувшись к Баки всем телом. — Можем выращивать цветы в саду перед домом, — продолжил Баки. — А ту чертовщину выполем, давно пора. — А ещё можно нанять охранника, который защитит нас от гнева Тони, — весело сказал Стив, поигрывая карандашом. — Было бы лучше, если бы ты с ним подружился, — заметил Баки, демонстративно отпивая сок. Стив фыркнул. — Почему я? Вот ты мог бы подружиться с ним… Баки покачал головой. — Ни за что не выйдет. На меня он смотрит чуточку злее, чем на тебя. И я видел, что, когда мы поблизости, обращается он к тебе. — Он задумчиво облизнул губы. — Было бы легче, если бы этим занялся ты. — Я пробовал, — сказал Стив и бессильно развёл руками. — Ты же знаешь, что я пробовал. — Ты испёк для него оливковый хлеб, — процедил Баки. — Испёк! — воскликнул Стив, как будто оливковый хлеб — наиглавнейшее предложение дружбы. Баки раздосадовано наклонил голову. — Он терпеть не может оливковый хлеб. — И откуда бы я это узнал? Стив наклонился назад на стуле и снова закинул ноги на стол. Он утянул планшет на бёдра, как и раньше, и рассеянно продолжил обрисовать фигуры. Когда он моргал, его ресницы, кошмарно густые и длинные, трепетали; он облизывал губы, чересчур гладкие и розовые. Это всё было решительно неуместно, и в особенности эта дурацкая линия челюсти, на которую Баки не мог не глазеть, которая скоро зарастёт, если судить по уже имеющейся пятичасовой щетине. Баки не помнил, видел ли когда-нибудь Стива небритым, и его руки зачесались от желания провести пальцами по этой будущей бороде. Он сдержал цоканье языка, сетуя на собственное нетерпение. Не первый же раз он видел Стива, и, с чувствами или нет, он мог, чёрт возьми, проявить сдержанность. Вот прямо сейчас, пока у него в штанах не началась подозрительная активность. — Хорошо провёл время с миссис Форд? — спросил он, спихивая ноги Стива со стола, потому что это же обеденный стол, и они тут, вообще-то, едят. Он плюхнулся на стул; они не варвары, даже если о манерах он вспоминает с запозданием. Услышав вопрос, Стив просиял и даже не стал жаловаться на смену позы. — Заходил мистер Кэри, рассказывал нам о Великой Депрессии и Второй Мировой, — сказал он, и теперь-то стало понятно, отчего он так оживлён; за разговорами об истории Стив прямо-таки расцветал. Баки подпёр подбородок ладонью. — Он такой старый? — Угу, — ответил Стив. — Рассказывал нам о том, как ходил на танцы с девушкой — он тогда жил в Нью-Йорке — и постоянно гулял с ней, и она его сразила, но однажды они расстались, и больше он никогда её не видел. Стал очень эмоциональным. — Он рассеянно улыбнулся. — Я, кажется, хочу нарисовать для него картину. Может быть, ко дню рождения. — Как они танцуют? — Ну, да, — ответил Стив. — Он очень живо описывает её, а остальное я могу додумать. — На ней была красная помада, несомненно, — сказал Баки, потому что он точно так же мог додумать остальное. — Долговязый парень, бойкая девушка, приглушённые огни, броское па. Может быть, пара человек наблюдают со стороны, и их подбадривает друг, а щёки у него красные то ли от алкоголя, то ли от ревности, то ли… Он замолчал и в замешательстве моргнул, заметив, что Стив ждёт продолжения. Стив много знал о той эпохе, читал о ней и не мог перестать о ней разговаривать. Баки, должно быть, в какой-то момент тоже увлёкся ею, и вот теперь они вели себя так, словно сами там пожили, как самозваные лже-историки. — Боже. — Баки покачал головой. — Твои «бурлящие тридцатые», хреновы «летучие сороковые», ты и меня этим заразил, задрот эдакий. Стив приподнял плечи. — Знаешь, они кажутся родными. — Да? Может быть, тебе стоило родиться тогда, снять жильё в Гувервилле [1] и посмотреть, как бы тебе это всё понравилось, — поддразнил Баки. Его сердце сжала тревога — бессмысленная, если учесть, что это неосуществимо, — и он неловко кашлянул. — Что случилось? — Хм? Баки хмыкнул, против своей воли возвращаясь к изначальной теме. — Почему он больше её не видел? Его призвали? — Это она исчезла, — сказал Стив. Он сжал губы и, намеренно не поднимая взгляда, продолжил: — Её брат погиб в бою, и она… и после этого у неё настали трудные времена. А последующей тишине скрип карандаша Стива звучал оглушительно громко. Баки наблюдал, как Стив пытается взять под контроль участившееся дыхание, и сам ощутил резкий приступ головокружения. Его внезапно укололо паникой, в груди заболело, и он вцепился в стол как в опору, удерживая себя в настоящем. Какая-то мысль билась в голове, пытаясь выбраться на передний план. Он отпихнул её назад. — Итак! — начал он напряжённее, чем нужно. Стив вздрогнул от внезапной перемены тона, но оживился, явно благодарный за возможность отвлечься. — Ты, я, цветочный магазин, — сказал Баки. — Подумай об этом. Стив устало улыбнулся. За каких-то две минуты он превратился из свежего, как капля утренней росы на листке, человека в измождённого воина, которого весь мир бил до тех пор, пока тот не смог подняться на ноги. Баки пожевал губу; его грызла смутная тревога. — Я подумаю об этом, — сказал Стив. — Уже думаю. Но я поддерживаю. Баки хлопнул ладонями по столу, отчего тот задрожал. — Превосходно. Мы это сделаем. Займёмся делом, — поддразнил он, и Стив рассмеялся. И его смех был лучшим звуком во Вселенной.