Лекарство от безумия

Вооружённая конница въехала через ворота города и стала по-хозяйски располагаться на территории крепости, Настасья видела их издалека, да и то когда несколько вороных, пронеслись вблизи дома Ивана, подняв стену взбитого копытами снега. Торговки на базаре, как и многие на постоялом дворе, только и делали, что обсуждали нависшую угрозу, но делали это тихо, боясь привлечь внимание и всё это больше напоминало, змеиной клубок, где страхи начинали обрастать легендами, постепенно становясь частью их домыслов и нескрываемой трусости. Настя зашла в натопленное помещение, и шмыгнув носом, оглядела настороженным взглядом собравшийся в столь ранний час разношерстный сброд, в основном в это время здесь было тихо: несколько путников, сидели в самом дальнем углу обсуждая за кружкой дешёвого пойла всё те же сплетни, что и торговки на главном базаре, где ей довелось побыть пору часами ранее. Пройдя к прилавку, Настя вымученно выдохнула, привлекая тем самым внимание пожилой старухи, её миндалевидные глаза пробежалась по бледному лицу девчонки, скосив взгляд на неровные темно-каштановые пряди и остановившись на покрасневших руках, что до сих пор не отогрелись от лютого мороза. Капли снега на потрепанной шапке растаяли и теперь стекали за шиворот, заставляя девчонку чувствовать легкий холод по всему организму. — Принесла? — старуха поддалась чуть вперёд, морщинистое лицо смотрело строго и озабоченно. Кивнув, Настя достала из-за пазухи свёрток и передала его Ягле, дряблые руки трактирщицы ловко переместили свёрток под прилавок, бросая на засаленную столешницу мешочек с серебряником, что так же быстро исчез в карманах девчушки. — Что интересного, о чём сплетничают? — ровным голосом выдавила Настасья и придвинув не допитую чарку вина к себе, сделала несколько глотков, замечая краем глаза на лице старухи, не то брезгливость, не то личную неприязнь, но голос старухи всегда был сдержан и вежлив, издержки профессии заставляли Яглу не размениваться такими людьми, которые порой бывают слишком полезными. — Слыхала, поговаривают сам племянник князя Юрия пожаловал. — старуха сощурила глаза. — И людей своих притащил, девкам работа будет, поди заглянут к старой Ягле вечерком, пойло у меня сама знаешь... отменное, да и девки одна краше другой, не чета тебе убогой. Старуха рассмеялась грудным смехом, заставляя Настю скривиться, но виду она всё же не подала, да и обижаться на правду было не зачем, невзрачная внешность и впрямь делала её серой мышью, а мешковатая вся в заплатах одежда, лишь в очередной раз подчёркивала все и без того видные недостатки, зато в воровстве ей не было равных, как и в умении приготовить дурман из грибов, которым старуха не брезговала пользоваться в своих заведениях, которых в городе было несколько и где в основном заправляли такие же как и она насквозь прогнившие отморозки. Двери распахнулись и в помещение вошли двое рослых мужчин облачённых в кольчугу, одним из них был Каркун, его шутки и подзатыльники, до сих пор как оплеухи звучат в её голове, и Настя знала о нём не по наслышке. Заметив девчонку, мужчина подошел ближе, заставляя девушку чертыхнуться, и втянуть шею, желая всем своим видом казаться незаметной, а лучше и вовсе провалиться под землю, лишь бы не видеть этой испепеляющей улыбки на румяном лице воина, его нравоучения порой заставляли чувствовать себя настолько жалкой, что порой мысль отравить его не казалась уж такой и абсурдной, ну или пусть хотя бы несколько дней из сортира не вылазит, лишь бы его физиономия меньше мелькала на улицах, а длинный нос не лез и без того в хреновые дела оборванцев, коим она и являлась. — Тебе не говорили, что пить с утра не хорошо? — Настя промолчала, уткнувшись взглядом в изучение столешницы. Пусть говорит, что ему вздумается, лишь бы его интерес быстрее иссяк или переключился, да хотя бы на ту же престарелую Яглу. — Полно, оставь ты девчонку, гляди-ка, она уже и так красная вся! В разговор вмешался другой воин, и Настя была ему безумно благодарна, надеясь, что про неё забудут и она сможет по тихому улизнуть отсюда, ведь по сути она уже и так всё передала, делать ей здесь больше нечего, а вот Каркун считал иначе, положив тяжелую ладонь на хрупкие плечи, он улыбнулся, потрепав свободной рукой правую щёку, будто она ребёнок какой-то, и отобрав глиняную чарку, допил оставшееся на дне вино одним глотком, вновь переводя взгляд на воина. — Такие, мой друг, как она... не краснеют, и совесть наверняка ещё при рождение потеряла, правда, мелкая? — О чём вы, дядечка? — невинное лицо девчушки на секунду заставила Каркуна улыбнуться, почти что доброй, и даже теплой улыбкой, вот только глаза, всё так же оставались холодными, в которых покоилась чистая сталь, такие как она, всегда попадаются, вот только ей ещё пока удавалось ускользать. И по сути сейчас, предъявить ей было нечего... пока нечего. Старая Ягла заметив нездоровый интерес к девчонки, незаметно кивнула двум девкам, что всё это время сидели за столом с молодым, подвыпившим сынком боярина, развлекая его своим смехом, не забывая подливать вино в опустевший кубок, надеясь на хорошее продолжение в затрепанной комнатке на нижнем этаже, специально оборудованной под утехи, одна из них пышногрудая, с русыми растрепанными волосами, встала и поправив вырез и на без того слишком откровенном платье, медленно поплелась к воинам, её руки плавно коснулись широких плеч ратника, и Каркун переведя взгляд на рослую девку, звонко шлепнул её по ягодицам, заливаясь тихим, почти что наигранным смехом. Насте всё же удалось ускользнуть, и теперь промерзлый воздух колол ноздри, мешая нормальному дыханию. Солнце сияло ярким светом на зимнем небе. Холодные лучи ледяным светом ползли по домам, обозначая на снегу резкие тени и обжигая глаза ослепительной яркостью белизны. Свернув в проулок девушка не сразу заметила, что за ней следят, и когда острая боль пронзила всё тело, уже стало совсем поздно, прижав ослабленное тело к бревенчатому дому, и с силой надавив на плечи, будто желая вдавить её в всем своим весом в неподвижную стену, парень усмехнулся, заставляя девушку чуть ли не взвыть от очередного удара под дых, руки держали с силой не позволяя склониться и боль быстрым потоком пронеслась по организму, застревая где-то в области головы, отдавая тупой, ноющей агонией. Все существо кричало о бегстве, но ноги намертво примерзли к снегу, не в силах ступить и шага. — Вот так удача, я уже и не надеялся, что ты жива, Настя. Удар пришелся в голову и отшвырнул на несколько метров, оставив только плывущие перед глазами круги и обжигающий лицо снег. Настя попыталась встать, но тяжелая нога Влада прижала к земле, выдавливая из легких остаток воздуха до тех пор, пока не затрещали ребра, готовые проломиться. Сплюнув кровью из разбитой губы, затем тихо выругавшись, Настя притихла, но взгляда так и не подняла. Слишком опасно, да и кто ей поможет? Кричать бессмысленно, и даже если закричишь где вариант, что он не пришьёт её раньше, чем кто-то отзовётся на жалобный писк её охрипшего голоса. — Признаюсь, я даже немного скучал, — присев около девчонки на корточки, Влад постучал пальцем по обожженной щеке. — Не думала, сука, что я выберусь из того горящего дома? Сил сопротивляться не было, когда парень за шиворот втащил в ближайший заброшенный сарай, где воровку встретили доски пола, засыпанного пожухлым сеном и сухими травами. Захлопнув за собой дверь, Влад вновь перевёл свой взгляд на девчонку. Она пристально смотрела на него, с еще большим страхом. — Я всё отдам, верну... клянусь тебе! — Настя попыталась отползти, спасаясь от ударов сапог, но вскоре просто сжалась у стены, закрывая трясущимися руками голову. — Конечно отдашь, куда ты денешься... Вот только, что будешь делать с моим лицом, это ты как возместишь? или... мне стоит поджечь и твоё? как думаешь, равноценный обмен. Ей нечего было ответить ему, впрочем сейчас, он и не хотел слышать её и без того нелепые объяснения, она его бросила в том горящем доме, и хуже всего то... что именно это она и планировала с самого начала их дела, и теперь просить о милости было бесполезно. Он не простит. Она бы не простила.