Лекарство от безумия

Влада не было несколько часов, и лишь на долю секунды, Настя подумала, что он и вовсе не прейдет. Но двери в сарай отворились и знакомая фигура юркнула внутрь помещения, поспешно отряхивая тулуп от налипшего снега. — Тебе повезло, мелкая, я тебя не буду убивать, — крутанув ловко в руках нож, парень перерезал верёвки, что удерживали всё это время запястья её рук, и девушка с недоверием взглянула в его затуманенный взор. — Что уставилась? Думаешь, я как ты? Пусть моя душонка и тоже погрязла во грехах, но я не убийца... В отличие от тебя, мелкая сучка. Только сейчас Настя смогла понять, что взгляд его глаз был расфокусирован и отдавал нездоровым блеском, осознание, что парень подсел на опиум, пришло не сразу. Парень повернулся, окинув её холодным взглядом, желочно улыбнувшись, сполз рядом по холодной, покрытой тонким слоем льда стене. И рассмеялся, запрокидывая голову, всё так же опасно сжимая в руках нож, и сейчас он была куда опаснее, чем несколькими часами ранее, тогда она хотя бы знала, что у него на уме... А сейчас? Сейчас, он был закрытой книгой, вроде и ненависти в пустых глазницах не прослеживается и в тот же момент, там и рассудка нет. Зависимыми обычно становятся не самые счастливые люди. Они приходят к дурману по определенной причине — желая либо приноровиться к окружающему миру, либо отрешиться от него. — Знаешь почему я пожалел тебя? — в голосе появились нотки насмешки, будто он чего-то знал, что не знал больше никто в этот чертовом мире. — Сдохнем мы здесь все... медленно и мучительно. Я ведь на площадь ходил, так там такую суматоху подняли, под воротами монголы, княжич поутру с дарами, да подношениями к ним в лагерь собирается. Думаешь вернётся? Глотку ему перережут, как не верному, а кишки выпотрошат и сюда на блюдечке милосердному батюшке отправят, для потехи ради... Князь гонцов отправил. Помощи ждёт, вот только, Наська, я тебе вот что скажу... они друг друга на дух не переносят, весь люд об их вражде знает, как свора собак, готовы глотки друг другу повыгрызать, и сплочённости никакой не будет. Я не дурак, и расклад дела знаю, раз так говорю... Но, светлейшим виднее, всё на милость рассчитывают, но милости не у кого нет. Сомнения от его слов тугими нитями опутывали сознание. А если правду говорит? Тогда, что будет с городом? Ведь недавно Ворона говорил тоже самое, и значит угроза всё же есть. Тогда их всех убьют? Ну, может знать и не тронут, а обычных горожан, кто заступится за них? Дыхание её замерло, руки задрожали, а в глазах потемнело. Не для этого она жила, вернее сказать выживала, чтобы в одночасье стать трупом под копытами гнедого коня какого-нибудь ордынца. Чёрт бы побрал этих басурман, и чего им в своих степях не сиделось? На кой чёрт, вообще сюда сунулись? Подскочив на ноги, Настя закусила палец, чувствуя, как боль лёгкой волной прокатилась по организму, заставляя вновь взять себя в руки. Но, вспомнив слова Вороны и его намерение стоять до конца за этот город, она обессиленно упала на пол, заставляя Влада взглянуть на неё, как на ума лишённую. — Эй, дурочка, ты что там завошкалась? — Парень почесал голову, и махнул ладонью. — Да всё равно мне, и зачем я сюда вообще вернулся... — Я...я в туалет хочу. — Что??? — Ты меня здесь сутки держал, стоило подумать об этом заранее, ну...всё, нету силушек терпеть. Ухватившись за живот девушка стала переминаться с ноги на ногу для пущей убедительности, что вот-вот и обделается прямо здесь. — Иди...только быстрей! — махнув в сторону выхода, Настя не стала дожидаться особо приглашения и словно вихрь выскочила из сарая. Дурман и впрямь притупил его сознание, раз так просто, он согласился отпустить её. Воровато оглядевшись по сторонам, девушка заприметила сваленные доски, взяв одну из них, воришка припёрла ею дверь, и довольно улыбнувшись проделанной работе, почесала заштопанным рукавом покрасневший от мороза нос. Сорвавшись на бег Настасья поспешила покинуть этот двор, а вместе с ним и Влада. Попадись она ему после такого, и уж точно на снисхождение рассчитывать не прийдется. Но, а пока, ей срочно нужно найти Ворону, и любыми способами попытаться его отговорить о службе Евпатию. Вбежав во двор Ивана, девушка встретила Степаниду, но та сказала, что не видела Ворону и домой со вчерашнего дня он так и не возвращался. Хотелось верить, что парнишка не совершил глупостей и не пошёл проситься в дружинники, но почему-то сердце кричало об обратном. Когда первые лучи солнца окрасили стены домов в розово-оранжевый цвет, Настя выбежала к воротам, что вели из города, и где уже стояли телеги набитые щедрыми дарами, запряженные, отдохнувшие за ночь кони мирно стояли на месте втягивая ноздрями ледяной воздух, и тут же выпуская пар. На одной из телег сидел и Ворона, ссутулившись, парень дышал на озябшие руки, ожидая когда прибудут все остальные и они смогут отправиться в путь. — Ворона! — сорвавшись с места, девушка подбежала к парню и обхватив обеими руками шею друга, повисла на нём не в силах отпустить его. Только не его, тот кто стал частью её самой, она не может потерять, отпустить, пусть хоть весь город, но только не он. — Не уезжай, прошу тебя...не уезжай... — Эй, ты чего? — Парень ласково провёл тыльной стороной ладони по бледной щеке девушки, и прижав её к себе, ласково погладил по голове, уткнувшись в русые волосы. И Насте показалось, что это прощание. Настоящее, неподдельное...прощание. — Мой гребаный мир погибнет в тот день, когда ты исчезнешь... Я не хочу этого. — Я вернусь, обещаю... И вновь внутренний голос, смеясь сказал об обратном, вновь напоминая о таких, как она. — Мне кажется, Настя, я никогда по-настоящему не видел, как это красиво. Наверно, потому, что я в первый раз смотрю на всё как на что-то, с чем я должен проститься и расстаться. — Его слова осадком упали на сердце, а он смотрел своим взглядом куда-то в даль, там где виднелись крыши домов, и своды деревянных церквей. А после прибыл Евпатий в окружении своей семьи и верного друга. Каркун удивился увидев девчонку, но сейчас было не до неё. Ворона в последний раз взглянул на её лицо, будто пытаясь запомнить, и поцеловав в макушку разжал объятия, позволяя девушки отойти на почтительное расстояние от господ, что уже появились в поле зрения всех присутствующих. Народ гудел, не одобряя действия князя, но и возражать открыто никто не смел. Когда повозки тронулись, Настя неуклюже помахала рукой, в глазах застыли слёзы, почему-то ей казалось, что это их последняя встреча. Как и расставание.

***

Что-то пошло не так за эти несколько дней затишья. Ночное небо озарили всполохи, и первые удары огня разбудили добрую часть города, заставляя людей выбежать из домов с ужасом разглядывая освещенный небосвод. Огонь быстро распространялся по крышам домов, крики, паника, стоны... Всё смешалось в один сплошной унисон. Чувствуя как мороз обжигает щеки, Настя потерялась в шуме голосов, полностью утеряв нить царившего здесь ада. Двери штурмовали, и девушка понимала, что вскоре последняя преграда будет снесена, и уж тогда... они узнают всю ярость своих врагов. Взметая копытами снежные вихри, лошадь мчалась по широкому уступу, кто-то из дружинников пронесся мимо неё и девушка не удержавшись упала в снег, замечая краем глаза, как туча стрел взметнулась ввысь и посыпалась на город, острые наконечники стрел со свистом и гулом вонзались в тела, орошая снег кровью. Со стороны ворот донесся новый звук: мерный, словно гром, звон сотен доспехов, и только сейчас ужас и страх подкрался к самому горлу, им не выбраться из этого города... Всё закончится здесь. — Мама...мамочка! — девчушка лет пяти, облачённая лишь в тонкую льняную сорочку, теребила ладонями окровавленное тело матери, сама не замечая того, что пачкается чужой кровью, несколько торчащих стрел из её груди и бесцветные, неживые глаза женщины ещё долго будут преследовать её в самых страшных кошмарах, если только она сама сможет пережить эту ночь. — Мама... Ворота поддались штурму и первая волна ордынцев снесла небольшой отряд воеводы, Настя была не далеко от главных ворот, чертыхаясь и не стесняясь в выражениях, девушка не соображая ровным счётом что делает, схватила девчушку за руку, уводя её в сторону домов. Кто-то с силой толкнул их в спину, разъединяя их руки. Толпа людей сбивая друг друга с ног, бежала врассыпную в надежде спрятаться от захватчиков, Настя так и не смогла найти девчонку в этом хаосе. Озираясь по сторонам, девушка замечает на часовой башне князя, и его сутулые плечи, делают его незащищенным....Немощным, обычным стариком. Он проиграл. Не смог спасти свой народ. Одним лишь богам известно, что творится за фасадом непроницаемого лица Юрия Игоревича и что чувствует такой человек, видя как огонь поглощает его город. Его людей. Его жизнь. По деревянной лестнице медленно ступает другая фигура, и он слишком сильно отличается от князя: Его гордая осанка выдавала сильную личность уверенного в себе человека. Он не боялся смотреть в глаза старику, когда вонзал меч в его дряхлое тело, склонившись почти что к самому уху князя, он что-то прошептал — заставляя старика смотреть на весь ужас, что творился внизу. И на секунду... Насте показалось, что на лице князя залегла неподдельная скорбь. Холодный ветер трепал черные жесткие волосы хана, заплетенные на висках в две косы, окинув пылающим взглядом город. Он усмехнулся... Теперь это его город. Его пепел...