Лекарство от безумия

На секунду девушке показалось, что сейчас он убьет её. Вот так просто взмахнет клинком, перерезав горло. И наверняка будет смотреть пристальным взглядом, как её ладони в надежде отсрочить неизбежное будут закрывать зияющую рану трясущимися, неуправляемыми руками. Кровь хлынет как из ведра, щедро стекая на льняную одежду, и с каждым тяжелым вздохом, хватая окровавленным ртом желанный воздух, она будет уходить за грань. Грань Что лежит по ту сторону, отделяющую её от бытия? Каждый из нас узнает ответ, в конце своей жизни, а до тех пор, мы живём с призраками, которые гнездятся не в грязном подвале, а в тайниках человеческой души. Приговоренные к смерти, зачастую вынуждены ждать ее прихода в непосредственной близости к орудию пыток. Настя считала своим палачом - монгола. Что стоял на опасном расстоянии, пытаясь угадать о чём она думает. О чём молчит, глядя в карие глаза, своим грязным, не похожем на чистое небо взглядом. — Как он умер? — прошелестел её тонкий голос, развеяв повисшую тишину. Ему не хотелось отвечать. Не было смысла, что ей даст, знание чье-то смерти. Не ужели, он испугался за чувства чужого ему человека. Хан невольно задумался о том, сколько сейчас ей лет? Слишком юна, и невинна, что она может вообще знать о жизни? Вот только взгляд был чрезмерно взрослым, слишком побитым жизнью. И на секунду... ему показалось, что она видела намного больше дерьма, чем кажется. Безумная улыбка коснулась обветренных губ, невольно напомнив о родственнике. Вот сейчас их можно было бы сравнить: тот же маниакальный блеск безжизненных глаз, та же кривая улыбка за которой скрывается оскал. Она такой же зверь, как и он. И почему сравнение пришло только сейчас? Внутри неё живет уродливый монстр. Жадный до чужой боли, до криков жертвы, мечущейся в агонии страха. Она просто не знает, что таится в глубине её самой. Так вот что его заинтересовало? Оказывается, всё это время... он видел в ней брата. — Его бросили здесь, когда пленные подняли бунт. Не могу сказать, что я хотел этих смертей. Они сами спровоцировали нас, я не желал смерти молодого княжича. Как и города. Повторюсь, он не был воином, его смерть была бессмысленной. — Головы тогда зачем было вывешивать, раз весь такой правильный?! — В назидание другим, мёртвым уже всё равно, что с их телами... Я говорил, но ты не слышишь, не нужно жалеть тех, кто покинул нас. Жить прошлым, тоже самое, что не жить вовсе. — Твои слова безумны, как и ты сам! — Что насчёт тебя? Не безумна ли ты... Или всю жизнь ты прожила праведницей при монастыре? Назидая себя псалмами и славословиями да песнопениями духовными. Брось, ты не похожа на монахиню. Девушка закусила губу, глядя прямо перед собой. Вспоминая, как подожгла дом, как горели брёвно, тогда она думала, что убила Влада. И сделала бы это ещё раз... тогда кто она? Такой же монстр... Нет, ей приходилось выживать, это было неправильным, но она должна была жить. Пусть и ошибочно, утопая в своём болоте грехов, но не в таких же масштабах. Она не безумна. Нет... От неё бог отвернулся сам, предпочитая закрыть на маленького, ненужного не кому ребёнка глаза. У неё есть оправдание. А у монголов их нет. Они пришли на их земли, это они устроили ад. Тогда почему сейчас, так стыдно за свои собственные поступки? — Прекрати...прошу...хватит! Из груди Насти вырвался тихий всхлип. Она пыталась сделать вдох, но сбилась. Холод его пальцев обжег её шею. Или это был жар? Жар слишком сильный, острый… пленница отвела взгляд, но монгол удержал ее за подбородок. Смотри, смотри. Что ты видишь на самом деле? Его глаза насмехались. Он сам смеялся над ней, не скрывая, что смог добраться до её собственных демонов. Яркие всполохи озарили шатёр и гулкий взрыв заставил хана оставить девчонку. Языки огня чернели расплавленною гарью под густым сумраком неба, подернутого непроницаемым покровом низких туч. Не было ни проблеска звезд, ни светлого призрака луны в этой непроглядной черноте, только огонь и дым. Хан вышел из шатра, замечая краем глаза и других военачальников. Они отдавали приказы не впадая в панику, и несколько отрядов вмиг принялись тушить пожар, другие же пытались найти лазутчиков. Выпущенная стрела врезалась в каркас шатра, в нескольких сантиметров от лица хана, к наконечнику был привязан кусок охранной грамоты, повертев в руке клочек пергамента, Бату усмехнулся. Что ж им удалось заставить монгола оценить их шаг. И всё же это было жалкой попыткой остановить монгольскую армию, нужно быть глупцом, что бы вообще пойти на поводу у озлобленных русов. Настя замерла. Свобода слишком заманчива, и пьянящая. Кому взбредёт искать её в этой суматохе? Раз в лагерь проникли враги, им нет дело до пленной. В её случаи это отличный шанс, пройдясь по шатру переваривая эту мысль снова и снова, грызя отросшие ногти от нервов, девушка решилась вновь попытать счастье. Глаза пробежались по интерьеру, но оружие она так и не увидела, лишь небольшой нож для резки фруктов сиротливо лежал на пустом блюдце из бронзы. Спрятав его в рукаве рубахи, Настя уже была готова покинуть степной дворец, как ноги сами остановились. А вдруг ей удастся убежать? Что тогда. Монет у неё нет, ценных вещей тоже, а до ближайшего города ещё добраться нужно, ничего же страшного, если она прихватит несколько предметов? Он и не заметит, а ей не привыкать. Порывшись на столе полностью заваленного письменами, девчонка заметила нечто похожее на карту, что висела за её спиной, только в меньшем размере, да ещё и с пометками. Сунув за пазуху свёрток, Настасья напрочь забыла о наживе, услышав очередной взрыв. Шаги тонули, сливаясь с беззвучием, тело темной тенью двигалось вдоль шатров и палаток, держась пятен, где темнота сгущалась до того, что становилась почти осязаемой, плотной и поглощавшей, на тихом ветру пропитанного дымом и гарью скрипели темные деревья, и время от времени под ногами хрустел тонкий лед, намерзавший за ночь на лужах талой воды. Насте удалось уйти на почтительное расстояние от шатра, когда прямо перед ней выскочил молодой ордынец, его перепуганные раскосые глаза смотрели сквозь неё, замахнувшись на девчонку мечом, изломанная страхом и отчаянием, пленница попыталась уйти от удара, дыхание перехватило, темноту разогнали цветные пятна, поплывшие перед глазами от порожденного страхом бессилия на грани паники. Сталь меча рассекла предплечье и и рукав рубахи моментально пропитался кровью. — Чёрт! — ей пришлось отскочить от очередного удара, прижавшись спиной к каркасу шатра, Настя чуть ли не выла от нестерпимой боли, мысли с путались, а угроза в виде монгола никуда не делась, будто бы издалека долетел звон выпавшего из руки оружия. И девчонку кто-то с силой схватил за локоть заставляя последовать за ним. — Каркун? — А ты кого ждала? Не боись, Наська, выведу! Каркун обхватил ее за пояс, оттаскивая за собой из-под очередного удара меча. Они отступали к лесу, Настя была слишком бледна и дышала с трудом, сквозь зубы цедя холодный воздух, но продолжая идти вперёд полностью повиснув на плече дружинника. И к чёрту, что в прошлом они не слишком и ладили, главное сейчас выжить. Быть может монгол слукавил и Ворона всё же жив? Тогда они смогут уйти далеко, настолько, что забудут весь этот ужас, начнут жизнь с чистого листа. Без боли и потерь. Лишь бы он только был жив. — Великий хан, нам удалось поймать лазутчика! Монгол беглым взглядом прошёлся по лицу руса. — Остальные? — Охрипший голос звучал ровно, — Что с остальными? — Им удалось покинуть лагерь! — воин замялся, будто думая стоит ли говорить о пленной. — Девчонка, что была с вами, она сбежала... — Забудь про неё, всех военачальников ко мне!