Лекарство от безумия

В кованом подсвечнике горели свечи, хан медленно оторвал взгляд от блика свечи, застывшего на исписанном пергаменте ровным каллиграфическим почерком, и хотел закрыть глаза, но вовремя остановил себя. Сомнения терзавшие его вот уже несколько дней, не давали покоя. — Вам не по нраву моя песня? — Хан обернулся на мелодичный голос девушки, и тепло улыбнулся, замечая, как её пальцы плавно скользили по струнам, перебирая лады. Карие глаза женщины лучились теплом, лаской и добрым, давно забытым светом, греющим истерзанную душу монгола. Красивая настолько, что казалось её место не здесь... Не в этом мире. Слишком нежная внешне и настолько же опасная в душе. Цогтгэрэл - имя что она ненавидела, слишком сильно подходило для неё. Оно звучало опасно, настолько же, как и её клинки. Хан не знал, о её происхождение, а женщина никогда не рассказывала о прошлом. Единственное, что не ускользнуло от его пристального взгляда, это огромное клеймо на её спине в виде убитого волка с переломленным хребтом. Казалось, что за улыбками, она хранит боль. И порой эта боль вытекала через край, тогда не помогало ничего кроме опиума. Тихо играла музыка. Горели свечи. И хан ловил взглядом плавные движения, тонкий аромат трав, задумываясь, сколько жизней загубила именно она? Её волосы были короткие, тёмные, с изрядной проседью. Мелкие морщинки испещрили мягкую кожу вокруг её карих глаз, три длинные складки пролегли по лбу, одна, вертикальная, – между бровей. Заметив взгляд хана, женщина отложила инструмент и улыбнулась. — Туракина-хатун, здравствует. Вот правда несколько её доверенных людей, скоропостижно покинули этот мир. — женщина улыбнулась, развалившись на мягких подушках и прикрыв глаза, наполнила легкие очередной порцией яда. — Что же произошло? — убийца подняла на него взгляд, лишенный всякого притворства. — Двоих прирезали в собственных домах, а третий поскользнулся на лестнице ведущую в храм и сломав шейные позвонки отдал душу Тенгри, печальные события... — Что насчёт писем, которые отправил Гуюк? — его тон оставался таким же ровным, взгляд, едва коснувшийся женщины, вновь вернулся к пожелтевшим страницам. — Я сожгла их, впрочем как и человека, что их пытался доставить великому хану. На дне темных глаз что-то шевельнулось, призрак не то понимания, не то одобрения. Она всегда была единственной, кто беспрекословно выполняла все задания с точностью, никогда не делая ошибок, всегда оставаясь в тени. Её слова сказанные единожды прочно засели в душу: Смерть — это покой, и лёгкость... Жизнь труднее. А моя агония, рано или поздно, сведёт в могилу. Так какая разница, где умирать в теплой постели или от клинка врага? И всё же она предпочитала второй вариант. Он видел это. Иногда казалось, что она ищет покоя в объятиях костлявой, но смерть так и не приходила, но щедро одаривала болью во всём организме. — Слышала Бурундай отличился, — женщина тихо и грустно усмехнулась, и перевернувшись на живот, небрежно положила голову на руки. — Он не виноват, просто глупый мальчишка. — Знаю... — И всё же, ты просишь вернуть девчонку, зачем? Восстанови карту, у тебя остались чертежи, стоит ли гоняться по лесу за девчонкой, которая наверняка и понятия не имеет что прихватила. — Мне не нужна девчонка, мне нужна вся эта шайка, — в ровном и спокойном голосе не слышалось раздражения, которого она опасалась, только легкая усталость. Мужчина подошел к Цогтгэрэл и присев рядом, запустил пальцы взлохмаченные волосы женщины. Они не любили друг друга. А лишь знали, что это обоюдное желание спастись от одиночества. Ей никогда не протягивали руку, когда она падала... Никогда не заботились предпочитая вместо этого вновь окунуть в дерьмо, и когда их жизни пересеклись, она была похожа на затравленного щенка, в чьих глазах уже давно появилась тягучая пустота... Хан слишком разборчивый, чтобы потакать всем своим внезапным желаниям, он не хотел причинять женщине лишнего дискомфорта. Ему хотелось нежности, хотелось ответной ласки и теплых поцелуев. Мужчина нежно, но властно поцеловал Цогтгэрэл в висок, затем спустился к нежной шее убийцы, покрывая ее теплыми влажными поцелуями. Она была его...Полностью отдаваясь во власть его рук и тела. Легкий стон сорвавшийся с приоткрытых губ, был заглушен очередным поцелуем, заставляя женщину на время забыть о боли. Кончики пальцев коснулись ее щеки и начали медленно выводить витиеватые узоры. Она гладила широкие плечи сквозь тонкую шелковистую ткань, растворяясь в новых ощущениях, будто окунаясь в проточную воду. Ей было слишком мало объятий, хотелось большего. Ведь вскоре ей вновь прийдется покинуть его... И когда судьба сведет их снова, никто не знал..Быть может её убьют, быть может он найдет другую... Но сейчас...это не имело значение. Сейчас время полностью в её власти, он смотрит на неё, как и она на него. И всё же..Они не любят друг друга.