Лекарство от безумия

Крупные звёзды усеяли небосвод, пар от дыхания поднимался лёгкими невесомыми облачками. Лунный серп тонул в облаках, светил сквозь дымку туманной полоской, освещая призрачным светом кроны деревьев, да небольшую натоптанную тропу, по которой шли трое людей сохраняя полное молчание. Настя с опаской озиралась по сторонам, ей всё время чудилось, что за ними следят...Выслеживают, и стоит лишь потерять бдительность, как их тут же поймают, убьют...или вновь вернут в лагерь к монголам, а там их наверняка будет поджидать слишком страшная расправа, слишком долгая дорога к смерти. Под ногами хрустнула ветвь, и двое мужчин обернулись, смерив девушку тяжелым взглядом. — Ты почто такая неуклюжая? — рыжебородый мужик говорил в полголоса, заставляя девчонку чуть ли не закатить глаза от такого предвзятого отношения к её скромной персоне. Она и не напрашивалась идти сними, пыталась даже отговорить Евпатия. Ссылаясь, что от неё нет никакого прока и впору отпустить её из ненавистного лагеря на все четыре стороны. Но мужчина оказался не сговорчив, и хоть он и не доверял бродяжке, но был хорошо осведомлен, что девка слишком хороша в приготовлении снадобья и кое что смыслит в лечении. А это навес золота, и отпускать её в столь нужный час, он не намерен. Вот и сейчас, её заставили вместе с этими увальнями, идти к реке, что бы вылить отвар в прорубь и хоть на какое-то время попытаться задержать монгольскую армию. Глупость, они все обезумевшие, и Настя прекрасно это понимала, стоило ей только заглянуть в глаза Коловрата, его ненависть, смешалась со здравым смыслом, вылившись в нечто пугающее, сделав её заложницей в их руках. А помирать ей не хотелось, вот и приходилось играть роль загнанной овечки, ища подходящий момент для побега. Вот только теперь убегать прийдётся и от своих. Да, что за судьба такая? Вечные прятки, бесконечные скитания... Наверное ей на роду прописано жалкое существование между своими и чужими. Замкнутый круг из вечного противостояния. И она возненавидела их так же, как и монголов. Чем они лучше? Ответ так и не пришел в её голову, значит не чем, такие же ублюдки, разве что у них одна родина, вот только что это меняет? Ничего, для них ты отрепье, которое можно использовать пока это удобно. — А вы почто такие недалекие? — от её слов рыжебородого даже перекосило, будто он головку лука проглотил, снег под его ногами зашуршал и он сократив расстояние между ними, схватил девчонку за грудки, притянул к себе. — Умная значит? — от него смердело потом и грязью немытого тела, замёршие губы дернулись в кривой ухмылке, но Настя не повела и носом, оставаясь такой же спокойной внешне, хоть внутри всё и сжималось от страха. — Поумней некоторых, это не у меня в голове план созрел ордынцев слабительным отваром напоить, что войну поносом хотите выиграть? — Поговори мне ещё! — ослабив хватку, рыжебородый смерил раздраженным взглядом второго, тот прыснув в кулак, чуть ли не открыто смеялся над репликой девчонки, и кажется он понимал всю абсурдность их гениального плана лучше остальных. — Быть может мы с этим отваром половину их армии уложим! Кто знает, как на их организм наши травы подействуют. — Вот так и слышатся их слова, аж прям в ушах звенят! Сраться буду, но в бой пойду, русов подлых я победю! Второй, что был пониже ростом, согнувшись пополам рассмеялся, забыв про тишину и осторожность, в этом и впрямь прослеживалась нездоровая логика, кого они пытаются обмануть? Только себя, и где факт, что ордынцы остановят войско ради кучки людей, что такими жалкими потугами вставляют им палки в колеса. Смех да и только. Его смех потонул в хриплом стоне, Настя, как и рыжебородый обернулись на мужчину из груди которого торчала наполовину вошедшая в его тело стрела. Отскочив в сторону, Настя пыталась понять откуда их атаковали, куда следует бежать. — Уходить надо, помоги мне взять его! — Василий подхватил раненного, но Настя так и не смогла сдвинуться с места. Страх окутывал, заставляя ноги словно онеметь. — Эй, девка, не время впадать в панику! Сорвавшись с места, Настя увидела небольшой отряд монголов, им не уйти. Точно не с раненным, стоило принимать решение, или подохнуть вместе с ними, или попытаться сбежать, одной у неё есть шанс скрыться. — Боюсь, дальше нам не по пути, — она ещё раз взглянула на растерянного мужчину, замечая, как сжались его кулаки и как прогнулась спина от тяжести чужого тела. Но страх за свою жизнь, был куда сильнее и ощутимее. Она бежала словно гонимая всеми чертями ада, не разбирая дороги, уходя в глубь леса, ветви кустарников больно стегали по лицу, оставляя на щеках тонкие полосы, снег местами проваливался, идти становилось труднее, но остановись она, замешкай и её точно поймают. Где-то послышался лязг мечей, и она прекрасно понимала, что Василий вступил в бой, но она так же знала, что это последнее его сражение, слишком много на одного, а ей было слишком страшно оставаться там, и играть в героиню. Хватило уже и пылающего города и стонов детей, что гибли под копытами гнедых, где собственно были они? пока ордынце разрушали город...Так же отсиживались в лесу, а теперь героями заделались. Вот только никому это уже не нужно. Всё потеряло значимость, когда последние выжившие попали в плен. Носоглотка ныла, ноги подкашивались и казалось. что последние силы окончательно оставили её. Но стоило ей услышать речь монголов, как страх вновь заставил подняться, резко развернувшись и хорошенько хлестнув себя по лицу концами волос, она бросилась вниз по заснеженному склону. Ноющая боль пронеслась по спине, как хлыст с острыми шипами. В момент падения она успела посмотреть за плечо, заметив три темные фигуры, в том что это были ордынцы девчонка не сомневалась. Достигнув заснеженной поляны, Настя издала болезненный стон и перевернулась на живот, намереваясь отползти к кустарникам. Может её не заметили? А может подумали, что она сдохла пока кубарем катилась вниз по склону. Как же хотелось и впрямь сдохнуть, и не видеть их перекошенных морд, этого инородного звучания чужих голосов, но они спускались, что-то говоря друг-другу, кроем глаза она видела в руках одного из ордынцев отрубленную голову Василия, к горлу подступил спазм, в глазах потемнело от страха, что сейчас и её голову отрубят и отнесут как трофей? Падение было не удачным, кажется она разбила нос. Кровь забила дыхательные пути, заставляя постоянно сглатывать, а боль сменилась жжением. Ушибленная нога, так же не прекращала ныть, только сейчас Настя поняла, что спускаться вниз было ошибкой. Ошибкой, что наверняка будет стоить ей жизни. Когда её окружили, девушка попыталась подняться, но нога была или сломана, или вывихнута, с шумом Настасья вновь повалилась в снег, вызывая на лицах моголов кривые ухмылки. Кровь из отрубленной головы капля за каплей стекали на белоснежный снег, и ей было слишком жутко посмотреть в стеклянные глаза, того кого она бросила в надежде спасти свою собственную шкуру, которую уж точно не пожалеют изголодавшиеся по женской ласки монголы. — Не бойся, мы не обидим, ну же дикарочка, взгляни на нас, — Настя дернулась всем телом, когда один из мужчин сделал несколько шагов по направлению к ней и застыв в нескольких шагов, принялся расшнуровывать завязки на поясе. Девчонка сделала глубокий, немой вздох, концентрируясь на его руках, что медленно теребили неподдающееся замершим пальцам шнуровки. Не так она представляла себе свой первый раз, и уж тем более, её больной мозг никогда и не мог помыслить что их будет сразу трое. Что ж таким как она всё равно не сбежать от судьбы... лишь бы оставили в живых. Она бы справилась с душевными ранами, когда нибудь смогла бы забыть весь этот ужас, только бы ей позволили жить. Умолять или бежать бессмысленно. Помощи ждать неоткуда. Что ж, ты бежала напрасно, лучше бы и дальше сидела в чёртовом шатре воина, а теперь...Теперь твоей могилой станет эта поляна. Настя попыталась сопротивляться, когда один из монголов всё же справился со своими шнуровками и подойдя к девушке опустился рядом. Дрожь усилилась, посылая по телу неприятный спазм. Настя не решилась ещё раз посмотреть на возбужденного монгола, лишь задалась вопросом, почему ей так не везло. Чёрт всю жизнь ей так и не разу не повезло. А сейчас край её невезение вообще перевалил за отметку возможного. — Пожалуйста, я… я девственница, не надо! — кому она это кричит, ведь никто из них и слова не понял, что промычала сквозь слезы эта дурёха. А если и поняли, что изменится. Ей никто не поможет. Ордынец сократил расстояние до её ног и, когда она замахнулась с желанием разбить его колени, он резким движением пнул её мыском сапога по боковой косточке на щиколотке. Резкая боль заставила девушку стиснуть зубы, чувствуя, как боль запульсировала по всему организму, реакция ослабла и мужчина воспользовавшись моментом, навалился всем весом, прижимая к земле её ноги своими и ловко перехватывая запястья, оставил девушку обезоруженной. — Пусти! — Её губы задрожали, пропуская в рот кровь из носа. Чёртовы ублюдки, они стояли поодаль смеясь и тыкая пальцами в их сторону, и Настя видела сколько похоти скрываются в глубине этих мерзких глаз. Нет, нет, нет, нет… Как же страшно... Мерзко. И почему же бог оставил её, почему это случается с ней? Сколько ещё нужно вытерпеть дерьма, что бы хоть раз в жизни вздохнуть полной грудью и сказать, что счастье есть. — П-помогите! — Настя вымученно протянула каждый слог, надрывая горло, и забилась, как птица в силке, — нет, убейте меня, — она обратилась с этим пронизывающим криком к двум другим, что с растерянностью слушали её слова, — умоляю, у-убейте! Монгол больше не ждал. Сделав быстрый вдох, он перехватил дрожащие запястья одной рукой, а второй провел дорожку от горла до туловища, задержавшись на середине, чтобы ощупать грудь. Сопротивляться сил не было, сквозь пелену слёз, она видела небо. Как же ей хотелось, что бы это небо обрушилось, придавив их своей силой, уничтожила... Лишь бы это всё окончилось. Настя звучно дергалась под чужим телом, но все равно услышала треск белья. Монгол не стал его разрывать, лишь растянул, подставляя эрегированный член к сухому отверстию. Она закричала, завопила и закрыла глаза. Толчок, давление на колени, стон в висок, капли его слюны на её лбу, потеря контроля и здравомыслия. Только в сказках всегда появляется герой, что спасает от бездны хрупких несчастных девушек, вот только в её случаи...Никто не придет, лишь небо будет свидетелем её падения в эту самую пустоту, что навсегда оставит отпечаток на и без того мрачной жизни.